Берс-5. Рогатый берспредел

Глава 32

— Фига се намело-то здесь! — вырвалось невольно у меня после мгновенного портального переноса, когда, рухнув под заснеженное дерево, я целиком провалился в метровый сугроб. И пока выбирался из него перед глазами калейдоскопом пронеслись предшествующие такому финалу сумбурные события…

— Да он же прямо на глазах твоих с добрый десяток раз все это проделал, — наседал на меня наставник.

— Ну да, там порталами зашвыривало куда-то бедолаг с пятигранника, — вынужден был признать я. — Но…

— Никаких НО, — перебил Псих. — По домам он реанимированных адептов своих отправлял. Это ж яснее ясного!.. А поскольку теперь баронство в Зыбком мире официально закреплено за тобой самой системой. Значит, без вариантов, это теперь твой официальный ДОМ. Соответственно, туда тебя наш Зараза прямо отсюда и портирует. Нужно только его правильно об этом попросить.

— В смысле: правильно? — нахмурился я.

— Денис, не пытайся косить под идиота, тебе не идет, — хмыкнул наставник. — Все ты прекрасно понял. Чтобы раскрутить питомца на благодать мифического зверя, нужно истово поверить в его новые возможности. То бишь самому стать…

— Его адептом? — закончил я за Психа.

— Ну разумеется.

— Да, блин! Че за хрень? Не хочу я пресмыкаться на коленях перед рогатым. Так-то это он мой питомец, а я, наоборот, его полноправный хозяин.

— Ой, не бухти, Дениска, — отмахнулся наставник. — Хозяин ты грома-быку Заразе. А мифический зверь Зараза — это птица вольная и тебе ни разу уже не подвластная. Сам же эту кашу с перерождением пита заварил. Теперь разрыв отношений хозяин-питомец неизбежен. Так поимей же хотя бы пользу из текущего близкого знакомства с мифическим зверем.

— Да не хочу я никакого разрыва! — возмутился я. — Меня вполне все, как есть, устраивает. Вон, Зараза же вынес меня недавно на своем горбу из-под неминуемого огненного удара. Повинуясь приказу хозяина, вынес. Пребывая уже в статусе мифического зверя, вынес. И в хранилище, брюхо свое поджаренное восстанавливать, за мной тоже без протеста отправился. Где обратно в свой загон переместился, как миленький. Значит, до сих пор питомцем моим себя признает. Че, скажешь, я не прав?

— Не скажу.

— Ну и вот!

— А-а, — махнул на меня рукой Псих. — Что толку воздух попусту сотрясать, все одно друг дружку не переспорим. Поживем, как говорится, увидим.

— Другой разговор, — оживился я.

— Но умолять Заразу тебе все равно придется, — ухмыльнулся злодейски Псих. — Таковы правила игры, Денис. По-иному благодать от мифического зверя не снизойдет на тебя. А без нее не будет и портала домой. Впрочем, ежели желаешь, конечно, вернуться отсюда не на свою землю в Зыбком мире, а на алтарь во дворец к графине…

— Не желаю, — перебил наставника.

— Тогда придется вымаливать благодать.

— Пипец, блин, порядочки, — насупился я. — Докатились. Собственному питомцу поклоны земные отбивать склоняют.

— Я просто самый разумный вариант предложил, — развел руками наставник.

— Ладно, считай уговорил. Айда в загон его, — принял я с тяжким вздохом решение. — Буду, как велишь, пресмыкаться перед рогатым на коленях.

Далее все случилось точно по спрогнозированному Психом сценарию.

Радостно замычавший при нашем появлении в его загоне Зараза резко отморозился после моего дурацкого буханья перед ним на колени, под сопутствующий аккомпанемент (в моем же, разумеется, исполнении) ублюдской речовки: про крутость Вечного и нижайшую просьбу его покорного слуги об отправке домой. Увлекшись вдохновенной клоунадой, я пропустил момент, когда на голову опустился язык мифического зверя, и смолк лишь когда по телу вниз побежала смывающая усталость волна благодати, визуально сопровождающаяся знакомым золотистым сиянием. Замерев, как статуя, на под мягким языком, я с изумлением обнаружил, что у колонноподобных передних лап пита со скорбными рожами застыли так же все три пылающие изумрудным огнем фигуры духов моих системных предметов. Самая маленькая из них Непоседа, рыдая, шептала что-то типа: «Я буду скучать по тебе, бычок».

Я собрался было вмешаться в эту идиотскую панихиду. И объявить всем четверым, что никто не собирается ни с кем тут прощаться. Что это только я временно покидаю хранилище, а Зараза благополучно остается здесь с ними до моего скорого возвращения сюда уже через алтарь Зыбкого мира. Но… Золотистое сияние благодати, пробежав по телу, слишком быстро достигло земляного пола загона и обернулось тут же заказанным порталом…

И вот я уже, протирая глаза от налипшего снега, выбираюсь из глубокого сугроба.

Озираюсь по сторонам. И в рассветной дымке замечаю сбоку безобразное нагромождение лачуг, сколоченных на скорую руку из всякого мусора. Этих кособоких строений вокруг единственного монументального здания казармы теперь стало вдвое больше и многие обзавелись даже вторым этажом. Лачуги заполонили буквально все свободное пространство в центре лагеря, за исключением, разумеется, песчаной площадки арены вокруг алтаря, заботливо очищенной от снежных сугробов. Эдакий целый трущобный городок получился. Однако для ежедневно пребывающих в лагерь новых игроков места в человейнике из лачуг все равно пока что не хватало, и разбитые в саду между деревьями палатки (сейчас наполовину заметенные высокими снежными сугробами) так же по-прежнему не пустовали.

— Здравствуй, мастер, — звонкий девичий голос сзади заставил порывисто обернуться. — Я знала, что ты обязательно вернешься, — белозубо улыбнулась мне голубоглазая блондинка лет примерно тринадцати.

— И тебе не хворать, — хмыкнул я, легко угадав, кто смог так неслышно подобраться ко мне со спины, по воздушному летнему сарафану на открытых плечах, и по голым ногам в изящных туфельках на босу ногу, беззаботно топчущихся на примятом моим недавным падением снегу.

— Спасибо за сдержанное обещание, мастер, — кокетливо стрельнула глазками юная красотка.

— Тебе не холодно на сенегу-то босиком? — невольно поежился сам от вызывающе легкого одеяния девочки.

— Желаешь согреть, мастер? — не по-детски лукаво глянула чертовка.

— Однако, быстро ты подросла.

— Все для тебя, о мой мастер, — хихикнула собеседница.

— Я знаю, что ты не человек, — парировал я.

— Да?.. А кто же я тогда? Скажи? Ну же…

— Сама скажи: как тебя зовут? — перебил я юную хранительницу алтаря. — А то пока что назвала только-лишь свою фамилию. Обращаться же к юной даме по фамилии, согласись, как-то моветон.

— Фамилию? — ожидаемо искренне удивилась белокурая бестия. — Ты что-то путаешь, мастер. Не называла я тебе никакой фамилии.

— Ну как же. В предыдущем нашем разговоре сама сказала: я — Мамина, — очень серьезно возразил я. — Что же это по-твоему, как не фамилия?

— Ха-ха-ха… Признаю, ловко ты меня подловил, — серебристым колокольчиком рассмеялась хранительница.

— Так как насчет твоего имени? — напомнил я свой вопрос.

— Оно слишком длинное и сложно воспроизводимое даже для мастера, — кокетливо захлопала ресничками девочка.

— И все же? — не сдавался я.

— Ну хорошо. Запоминай, раз так неймется, — хихикнула хранительница.

— Внимательно.

— Н-триста-двадцать-одна-тысяча-пятьсот-шестьдесят-четыре-скобка-мигус-а-девятьсот-семнадцать-дробь-скобка-и-пдюс-плюс-одна-тысяча-сто-пятьдесят-пять-дробь-к-двенадцать-тысяч-триста-сорок-семь-скобка-минус-плюс-а, — протараторила на одном дыхании девочка. И победно на меня уставилась: ну-ка, дескать, мастер, удиви — повтори.

— Отлично. А теперь озвучь из него одни лишь буквы, без знаков и цифр, — попросил я после короткой заминки.

— Н-А-И-К-А, — послушно тут же выдала заказанное сокращение хранительница.

— Вот и прекрасно. Значит, я буду звать тебя этой укороченной версией, — подытожил я. — Наика — неплохо, по-моему, звучит. Прекрасное женское имя, и очень тебе подходит.

— Ну ладно, — растерянно кивнула девочка.

— Меня, кстати, тоже впредь можешь называть по-простому: Денис или Дэн. А то эти твои мастер слегонца уже подзадолбали. Договорились?

Но ответить мне девочке помешал другой голос, бесцеремонно вмешавшийся в наш разговор. При первых звуках которого юная хранительница тут же сгинула из-под заснеженного дерева.

— Да кто это там неугомонный-то такой? — донеслись из ближайшей палатки до отвращения знакомые скандальные интонации. — Бу-бу-бу, бу-бу-бу. Сам не спит, гад, и другим спать не дает.

— Куда ты? Стой! Не надо! — раздался оттуда же испуганный женский вскрик.

— Не ссы, я быстро, — заверил подругу отчаянный «решала». — Ща только в бубен кому-то оборзевшему пропишу…

Молния палаточного входа рывком ушла вверх, и из приоткрывшейся прорехи наружу высунулась взъерошенная башка Давида.

— Слышь, мачо, от слова моча: а ты, часом, ниче не попутал? — фыркнул я в рожу мигом струхнувшего храбреца. — Дед-то твой, вообще, в курсе, что ты в палатке с девкой кувыркаешься?

— Э-э, ты кого там девкой назвал? — запыхтела партнерша Давида, подлезая под остолбеневшим у порога парнем и тоже высовывая наружу свою взлохмаченную гриву, но поближе к заснеженной земле.

— Мастер? — ахнула бедняжка, узрев в шаге меня.

— Д-дэн, а ты как тут? — вторил подруге заикающийся и нервно дергающий правым веком Давид.

— По вам, блин, соскучился, — хмыкнул я. — Ну че тут у вас творится-то? Вылезай, давай, докладывай. И к деду бегом веди.