Берс-5. Рогатый берспредел

Глава 38

— О, Дэн! Ну как там с рогатыми-то? Порешал? — перехватил меня у самых ворот лагеря Давид. Будто он специально тут поджидал моего возвращения.

— Нормально все порешал, — отмахнулся я и парировал тут же встречным вопросом: — А вы тут как? Вновь прибывших игроков всех расселили?

— Ну так, — потряс растопыренной пятерней Давид. — В процессе. Пока по палаткам в основном народ пришлый раскидали. Однако строителям нашим дед еще до рейда задачу поставил: этажность пристроек для нового жилья нарастить. Вон, как видишь, они вовсю стараются… — И впрямь в нашем человейнике трущобного типа работа над частично возведенными надстройками, поверх уже готового жилья, всюду кипела и бурлила. Люди подтаскивали к стенам разнообразные материалы (порой даже откровенный мусорный хлам), лебедками тут же затаскивали его наверх и там уже на месте ровняли по размеру и приколачивали к брусчатому каркасу. Визг пил, стук топоров и молотков, жужжание дрелей — все эти многократно повторяющиеся и дублирующиеся звуки сливались в басовитый фоновой гул происходящей здесь и сейчас ударными темпами крупномасштабной стройки.

— Конечно все запланированные новые коморки до темна сегодня вряд ли достроят, — продолжал бодро вещать рядом Давид. — Но примерно половину из вновь прибывших на свежеотстроенных площадях уже сегодня до ночи мы определить все же планируем.

— Молодца! Так держать, — хлопнул я Давида по плечу и попытался тут же прошмыгнуть мимо.

Но, не успел.

— Не-не-не, так не пойдет. Дэн, так не честно, — мертвой хваткой вцепился мне в руку и прилип, как банный лист, любопытный еврей. — Ну расскажи уже нормально: че там было-то? Чего рогатая от тебя хотела?

— Ну чего ты, как маленький, — фыркнул я. — Сам подумай: чё девке симпотной от парня видного может быть надо?

— Фу, Дэн! Она ж рогатая! Да еще и с хвостом!

— Эх, молодой ты еще, Давидка. Ничего в изысканном разврате не понимаешь. Ты только послушай какое имя у буренки романтическое: Вави Гууу.

— Дэн, да хорош уже угорать. Там же ж еще минотавры были каменные. Они б точно тебя, развратника похотливого, к ней фиг подпустили.

— Так мы ж с красоткой Вави Гууу от них в дом ближайший взяли и сбежали. Там в окно разбитое на первом этаже залезли. Кроватку худо-бедно целую отыскали, ну и… сам понимаешь.

— Конечно понимаю, — вдруг охотно подхватил за мной хитрый еврей. — Дэн, а ты ее сперва раздел, или прямо в комбезе завалил?

— Чё?.. — натурально офигел я от такого поворота.

— Не звезди, говорю. А просто правду расскажи, — насел на меня Давид. — О чем на самом деле вы там тет-а-тет, когда мы все ушли, с рогатой секретничали?

— Блин, да союз мирный с их баронством через Вави Гууу я заключил, — сдался я. — Теперь вместе с минотаврами будем с нежитью бодаться. Прикинь?

— Хо!.. Огонь новость! Пошли тогда прям ща деда вместе обрадуем, — загорелся Давид.

— Слушай, давай сам иди к деду пока, без меня, — отбоярился я, аккуратно отцепляя от рукава расслабившиеся пальцы добившегося своего вымогателя. — А я минут через десять подойду.

— Че на клапан придавило? — хмыкнул Давид.

— Типа того.

— Ладно, удачного облегчения.

— Да иди ты уже!..

— Страйк, дружище, да остановись ты уже наконец, — увещевал я плюгавого ушлепка, с завидным упорством улепетывающего от меня по глубоким сугробам. — Говорю же, разговор у меня к тебе серьезный.

— Так, ить… говори, начальник. Я и отсель, ить… тебя хорошо слышу, — пропыхтел в ответ ушлый тип. Который, на свою беду, кране неудачно попался мне на глаза аккурат под занавес нашего с Давидом разговора.

Притащивший на хребтине через ворота в лагерь стопку спионереных где-то вполне приличных досок Страйк, покрякивая с натуги, прошел мимо нас с Давидом и аккуратной стопкой сложил добычу на платформу ближайшей лебедки. И пока строители наверху стали затаскивать к себе его доски, с чувством выполненного долга, Страйк присел на корты в сторонке и закурил. Тут я на него и нагрянул, как гром средь ясного неба. На ласковое: «Дружочек, ну-ка подь сюда, мне тут про тебя кое-что дюже любопытное рассказали», — в моем исполнении, сильно очканувший мужик лихо выплюнул изо рта едва закуренную сигарету и припустил на полусогнутых такого стрекача, что за считанные мгновенья оторвался от меня на добрый пяток метров.

К счастью, со свободным простором для длительных догонялок в густо заселенном лагере была напряженка. И едва сбежавшему от меня Страйку, дабы не врезаться на дороге в часто попадающихся на пути людей, пришлось сразу свернуть в относительно свободный окраинный сад. Тамошние нехоженые сугробы, разумеется, значительно поумерили его прыть, но и мне, преследуя беглеца по тем же сугробам, и уворачиваясь от тех же веток заснеженных деревьев, приходилось тащиться следом ни разу не быстрей, а тоже кое-как с грехом пополам. Потому отыгранные начальным взрывным ускорением Страйка метры безопасной дистанции между нами сохранялись практически неизменными все время затянувшейся погони.

— Эх, Страйк, Страйк. Мы ж все тебе так верили, — продолжил пыхтеть на ходу снова я. — А ты, выходит, гадом оказался.

— Поклеп, начальник! — откликнулся беглец. — Я ить… матушкой клянусь, что не гад! Оговорили меня!

— Так чего ж ты тогда убегаешь-то от меня, собака сутулая, ежели ни разу не гад?

— А то, ить… что опасаюсь слегонца: как бы не зашибли, ить… меня ненароком.

— Отчего ж мне тебя зашибать-то, мил человек, если ты невиновный совсем?

— Совсем, ить… безвинных не бывает.

— Ишь ты, философ, ять…

— Не без этого, ить…

— Ну все достал ты меня, сайгак неугомонный! — вспылил я, неудачно поднырнув под очередную ветку, и получив следом по щекам парой прутьев-невидимок. — Считаю до трех. Ежели сейчас же сам не остановишься, на счет «три» призываю топор и глушу тебя, как гребанного кабана. Раз!..

— Да ты че, начальник, мы ж, ить…

— Два!..

— Э-э, мы ж кореша боевые!..

— Три!..

— Да все-все! Сдаюсь! — Страйк рухнул коленями в крайний сугроб и, сжавшись в позе эмбриона, затаился в ожидании набегающего меня.

— Блин! Ну и здоров же ты по сугробам петли наворачивать! — запыхтел я с натуги, наклоняясь, подхватывая плюгавого мужичка за капюшон куртки и рывком поднимая обратно на ноги. — Гля сколько мы меж деревьев полос в снегу натоптали.

— Угу, — буркнул безвольной куклой висящий в моей руке Страйк.

— Слышь, придурок, — встряхнул я пойманного беглеца, — ты почему, когда я про фрагменты всех спрашивал, не признался, что один осколок минотаврам слил?

— Не сливал я. Ить… они у меня его силой отжали, — заспорил вяло, без особой надежды, Страйк.

— Не гони! Я все знаю, — снова встряхнул паршивца, как нашкодившего котенка. — Ты им откупился, шкуру свою спасая, когда рогатые тебя сцапали и за косяк какой-то к ответу призвали.

— Так, ить… начальник! — вдруг задергался, оживая, в моей руке притворщик. — Не мой же ж, ить… это был косяк изначально! А твой!

— Чё?..

— Помнишь, ить… ты рогатого громилу кирпичом отвлечь мне поручил? — горячо зачастил полностью оживший и самостоятельно вставший на ноги Страйк. — Тогда, ить… еще рогатые лютый кипишь перед воротами лагеря нашего устроили. Ну я все исполнил, ить… четко, как ты просил. По лобешнику рогатому кирпичом вдарил просто на загляденье. Однако чертила этот, ить… матерый от попадания кирпичом моим мигом очухался. И вдогон за обидчиком, ить… своим — мною, то есть — пару прислужниц своих рогатых тут же отрядил. Ну а я, ить… не будь дураком, предвидя нечто подобное, успел заранее подготовить простенькую ловушку для дебилов. В которую, ить… обе сучки рогатые благополучно и вляпались.

— Ну и нахрена ты мне это все тут так в красках расписал? — хмыкнул я. — Типа чтобы постфактум я тебя теперь похвалил?.. Согласен, тогда красавчиком ты себя проявил. Но с осколком, в тихушку потом для минотавров закрысиным, теперь ты круто лажанулся, и хочешь-не-хочешь, но натурально чертом себя передо мной обозначил.

— Но ведь предъявили-то мне, ить… потом суки рогатые за свой позор в канализации, фактически, по твоей же ж вине, начальник, — продолжил отчаянно спорить Страйк. — Ведь изначально их охоту за мной, ить… спровоцировал ты, своим заданием: метнуть кирпич в их, ить… пахана.

— Утвержденным системой заданием, между прочим, — уточнил я.

— Но изначально, ить… все же твоим, — не сдавался Страйк. — А значит и косяк, ить… за который рогатые суки мне предъявляли, по большому счету твой, а не мой. Вот я и рискнул в критической ситуации перевести стрелу на тебя, ить… начальник. Подбросив бешенным сукам ценную для тебя цацку. Прости, ить… начальник. Но, если б я так не сделал, мне б там конкретные вилы настали. Рогатые суки, ить… реально жаждали моей крови. А убей они там меня…

— Нафиг не нужный минотавром осколок тупо сгинул бы бесследно вместе с твоим трупом, — закончил я за Страйка, выпуская из пальцев его капюшон.

— Во-во, точно так, ить… все б и стало, — часто закивал уже свободный собеседник.

— А чего ж ты тогда, когда я всех про осколки спрашивал, сразу вот точно так же во всем мне не признался? — покачал головой я.

— Дык, столько народу вокруг собралось, че-т, ить… боязно стало в таком признаваться-то, — тяжко вздохнул Страйк. — Все ж таки, по факту, ить… передал минотаврам я важную для всеми уважаемого мастера вещь. Да меня ж прям там, ить… на месте растерзали бы, как предателя, не слушая, ить… дальнейших моих объяснений. На чистой звериной ярости. Как ты, ить… начальник, когда поначалу наехал на меня.

— Ну извини. Погорячился.

— Да, ить… понять можно. Главное непонятку меж нами порешали.

— Согласен… Ладно, давай уже отсюда обратно к народу выбираться.

Развернувшись, мы медленно поползли по собственной проторенной в сугробах колее на выход из заснеженного сада.

— Кстати, а что там за позор в канализации с буренками-то приключился? — припомнив вдруг недавнюю оговорку Страйка, я обернулся за разъяснением на ходу.

— Так я ж, ить… говорил, что ловушку для преследовательниц приготовил, — стал растолковывать наступающий мне на пятки Страйк. — Угодив в которую, ить… эти дуры в канализацию натурально провалились. Где, ить… помимо тошнотворной вони, к ним прицепились полчища мутировавшего из-за системы гнуса. Ну и суки рогатые, ить… едва там позорно не сдохнув, еле ноги оттуда унесли. А потом едва живые и вонючие, ить… виниться перед раздосадованным их промашкой паханом отправились, и огребли еще от него. Короче, ить… возненавидели они меня люто. И если б не откупился осколком…

— Да понятно все, дальше можешь не продолжать… Гнус мутировавший, говоришь, — хмыкнул я, отворачиваясь обратно, и прибавляя ходу. — А, пожалуй, это можно будет использовать.