Беспощадный трон

Глава 15

Кирилл

Сигаретный дым лениво плыл в воздухе над моей кабинкой. Днем «Правда» была чертовски унылой, но отлично подходила для приватных встреч. Николай сидел напротив меня, пуская кольца дыма к потолку.

— Что сказал Антонио Де Санктис, когда ты предъявил ему то маленькое аккуратное досье, которое составил на него?

— Немного. Он все отрицал, но могу сказать, что он запаниковал.

— Наверняка он вызовет Ренато из Неаполя, — задумчиво произнес Николай.

Ренато Де Санктис был наследником титула капо своей семьи. Старший брат Софии уже много лет жил в Неаполе. Антонио посчитал, что его сын должен изучить основы бизнеса старым добрым способом, в исконном месте силы семьи Де Санктис.

— Хорошо. Может быть, тогда здравый смысл возобладает. Такие люди, как Виктор и Антонио, — реликвии. Их время прошло, и они больше не понимают мир, в котором живут. Чем скорее мы избавим их от власти, тем лучше для всех.

Я сделал большой глоток холодной воды и раздавил зубами лед.

Николай ухмыльнулся.

— Виктор считает, что ты хорошо справляешься со смертью своей первой любви. Он впечатлен.

— Он не подозревает, что ты лжешь?

Николай покачал головой.

— Ни на секунду. У меня беспроигрышная комбинация, брат. Виктор видит во мне своего самого преданного пса-убийцу и думает, что мне не хватает потенциала мыслить вне рамок, в которые он меня загнал.

— Ты хороший актер.

Как и мой отец, я был виновен в том, что недооценивал Николая.

Я долгие годы думал, что темнота и кровавые аспекты нашей работы разрушили его рассудок, но обнаружил, что он прекрасно все понимает. Понимает и планирует на два шага вперед. Вместе мы представляли собой убийственную комбинацию. Жаль, что наше перемирие закончится в ту же секунду, как умрет Виктор и в братве Черновых откроется вакуум власти.

— Как поживает наша маленькая принцесса с тех пор, как ты силком притащил ее обратно в Нью-Йорк?

Я кинул на него злобный взгляд. Я давно перестал притворяться, что разговоры Николая о Молли не выводят меня из себя. Я никогда не прощу его за то, что он раскрыл все мои секреты до того, как у меня появился шанс осторожно поделиться ими с ней.

— Она в порядке, — коротко ответил я.

— Передай ей мои наилучшие пожелания. Думаю, что она питает ко мне слабость.

— Она знает, что ты убил ее отца, — напомнил я.

Николай скривился.

— Точно. Спасибо за это. Полагаю, мне следует послать ей цветы или что-то в этом роде. Может быть, корзину фруктов.

— Ты сумасшедший, — вздохнул я.

Ухмылка Николая была пугающей.

— Может и так, но не обманывай себя. Мэллори ненавидела своего отца. Она так же опечалена его смертью, как мы были бы опечалены смертью Виктора. Разница лишь в том, что Мэллори все еще думает, что существуют правила, диктующие, что чувствовать, когда что-то происходит. Она еще не поняла, что ей больше не нужно притворяться. Мы живем вне правил, и в этом хаосе царит совершенная свобода.

— Как поэтично. Я обязательно передам это Мэллори, когда она получит твою корзину с фруктами. Мы закончили? — я оттолкнулся от стола и встал.

— Еще кое-что. — Он поднял на меня свои хитрые глаза. — Я никогда не спрашивал тебя о том, как ты нашел дом Ирины. Это была София Де Санктис, не так ли?

Я знал, что он сразу же увидел правду на моем лице. Скрыть что-то от Нико было практически невозможно.

— Она проговорилась неосознанно, если это что-то значит.

— Нет, но я приму во внимание твое беспокойство о ней.

Я собрался уходить, но что-то остановило меня. В глубине души я беспокоился о таких женщинах, как София, Молли и всех остальных, чей отец был монстром за закрытыми дверьми.

— Ты знаешь, как Антонио с ней обращается?

Одна из рук Нико сжалась в кулак на столе.

— И как же?

— Скажем так, у нее больше общего с Мэллори, а также с тобой и со мной, чем я ожидал. До встречи, брат.

Я сидел на заднем сиденье внедорожника, пока Иван вез меня в «Башню».

— Все готово?

— Da, но я думаю, что кто-то другой должен это планировать.

В голосе Ивана звучало недовольство, что вызвало у меня улыбку. Было забавно, что мой самый большой и грузный брат из братвы занимается организацией свадьбы, но вот, пожалуйста.

— Ольга может помочь с едой и прочим. Ты же знаешь, что церемония будет скромной. Не переживай из-за этого. Нам лучше побеспокоиться о том, как заставить Молли послушно встать перед священником и произнести свои клятвы.

— Здесь ты сам по себе, bratan. — Иван рассмеялся. — Но, раз такое дело, я думаю, лучше сказать ей об этом раньше. Женщины любят планировать свои свадьбы.

— Не Молли и не свадьбу со мной, — сказал я с твердой уверенностью.

Возможно, прошлой ночью мне удалось пробить пару ее стен и заставить признать, что она скучала по моему телу и электрической химии, бушующей вокруг нас, когда мы соприкасались. Но дать клятву быть со мной до самой смерти? Это гораздо сложнее. В конце концов, мне не нужно было ее согласие. Я все равно собирался жениться на ней, а найти чиновника, на которого у меня было достаточно компромата, чтобы организовать наш брак, не составило труда. У политиков и священнослужителей всегда была чертова тонна скелетов в шкафу.

— Предоставь ей самой выбрать платье. У меня есть сестра, так что поверь, я знаю, о чем говорю, — сказал Иван.

Верно. У Макса и Ивана была младшая сестра, Анастасия, которая все еще жила в России.

— Я подумаю об этом.

Мы остановились перед «Башней», и трое телохранителей бросились к машине, чтобы прикрыть меня на коротком отрезке пути до входных дверей. Я не знал, что творится в голове у Виктора, но не хотел подставлять свою шею под его клинок. Я был слишком близок к тому, чтобы получить именно то, что хотел.

Николай сказал Виктору, что убил женщину в моей квартире и выбросил тело. Теперь, когда Молли вернулась в город, его обман мог раскрыться очень быстро. Я не видел отца уже два месяца, и в следующую нашу встречу планировал быть женатым на Мэллори. Я заявлю, что Николай убил случайную любовницу, и публично представлю Мэллори Виктору. Когда весь преступный мир узнает, что она моя жена, Виктору будет трудно напасть на нее открыто. Это бы расценивалось как слабость братвы Черновых, и Виктор знал, что такой поступок лишь привлек бы волков на запах крови.

После того, как Антонио Де Санктис будет публично опозорен на всю сеть незаконного бизнеса, который мы вели, он перестанет быть помехой, а брак с Молли навсегда выкинет из памяти людей воспоминания о предыдущей помолвке.

Единственной темной лошадкой в этом уравнении была Мэллори. Я потащу ее на плече, пинающуюся и кричащую, если это будет необходимо, чтобы заставить ее взять мою фамилию, а вместе с ней и принять мою официальную защиту, которая, как я надеялся, сохранит ее в безопасности. Это также нарисует на ее спине мишень для любого, кто захочет навредить мне. Как и во всем в моем мире, здесь был тонкий баланс, который мог защитить или убить одним неверным движением.

Внутри пентхауса я нашел Молли в душе. Она осмотрела гардеробную, которую я заполнил для нее. На разложенных вещах виднелись следы ее прикосновений. Я надеялся, что ей понравилось. Это было еще одно своеобразное извинение. С каждой вещью, которую я клал туда, я говорил ей, что сожалею о том, что выставлял ее напоказ практически без ничего. Мне было жаль, что я обращался с ней как с объектом. Мне было жаль, что я не дал ей понять, что без нее моя жизнь бессмысленна.

Я толкнул дверь в главную ванную и сквозь пар заглянул в огромную душевую кабину. За запотевшим стеклом виднелась обнаженная фигура Молли. Я быстро разделся и направился в душ. Она обернулась, как только я вошел внутрь.

Я думал, она будет протестовать или скажет, чтобы я ушел. Вместо этого ее ноздри слегка раздулись, когда она оглядела меня с ног до головы. Я терпеливо ждал, пока она отводила глаза от своего имени, выгравированного чернилами на моем сердце. Ее взгляд опустился на мой твердый пресс и ниже, туда, где мой член торчал под острым углом. Она держала в руке гель для душа, и я протянул руку и провел по нему пальцами, одновременно притягивая ее ближе к себе.

— Позволь мне. — Просьба прозвучала скорее как приказ.

Она напряглась, когда я осторожно повернул ее, обхватив руками с обеих сторон, и стал растирать мыло между ладонями, пока оно не превратилось в белую пену.

— Пожалуйста.

Вот, наконец, та мольба, которую я чувствовал в своей душе каждый раз, когда она позволяла мне обнять ее.

Она ничего не сказала, и я принял ее молчание за разрешение. Я поднес свои мыльные руки к ней, одна рука задержалась на ее шее, другая опустилась вниз. Обхватил ее грудь и провел большим пальцем по соску, втирая сладко пахнущее мыло в ее влажную, блестящую кожу. Ощущение упругой груди, мокрой и мыльной в моей руке, заставило меня застонать.

Я притянул ее к себе, наслаждаясь каждым дюймом ее влажной кожи, соприкасающейся с моей. Ее голая попка прижалась к моему твердому члену, и я осторожно провел им по ее щели, прежде чем опустить одну мыльную руку вниз и смазать себя. Я толкнулся между ее бедер, вдавливая свою длину в упругие складки, двигаясь вперед-назад, но не входя внутрь. Она вздрогнула, когда я нагнулся так, чтобы головка члена каждый раз терлась о ее клитор. Ее узкие бедра дрожали вокруг меня, и я знал, что могу кончить вот так, даже не находясь внутри нее.

Мои руки блуждали по ее груди, пощипывая соски и опускаясь к центру, пока набухший член терся об ее киску. Она тяжело дышала, издавая мягкие хриплые звуки, в которых звучало мое имя и это каждый раз сводило меня с ума. Молли выгнула спину, желая большего, и я подтолкнул ее вперед, чтобы опереться рукой о плитку и набрать скорость. Я мог бы скользнуть в нее прямо сейчас, и она бы приняла меня, но это ощущалось слишком хорошо вот так. Я стремительно приближался к своему оргазму и опустил руку к ее клитору, чтобы яростно потереть его и убедится, что она последует за мной через край.

Она напряглась первой, и мое имя эхом отразилось от стен душа, когда ее бедра сжались, угрожая перекрыть мне кровоснабжение. Я кончил секундой позже, взрываясь на ее коже белыми лентами. Я еще несколько раз толкнулся между ее бедер, пока не выдохся, и повернул ее к себе. Завитки ее холмика были забрызганы моей спермой, и это было чертовски красиво. Она все еще тяжело дышала, когда я направил душ на нас и вымыл ее. Нежно проведя пальцами по скудной растительности внизу, а затем между ее ног, я смыл с нее следы своего освобождения, и она позволила мне это.

У нее вырвался дрожащий вздох, и я почувствовал, как она отстраняется. Странные, безмолвные чары, окутавшие нас, были близки к разрушению.

Я снова схватил мыло и взял ее руку. Выдавив немного ей на ладонь, я переместил ее себе на грудь.

— Твоя очередь. — Мой голос звучал хрипло.

Она моргнула, глядя на меня, выглядя моложе, чем когда-либо, уязвимая и совершенно великолепная под потоком воды. Ее глаза опустились на мою грудь, а рука начала двигаться, размазывая пену по коже. Она тщательно намылила меня, и я расслабился под ее прикосновениями.

Было одно место, которого она избегала, и оно, казалось, горело. Я схватил ее за руку, прежде чем она отвернулась, и положил ее на свое сердце, туда, где было навсегда вытатуировано ее имя, двойник слова, выбитого на моей душе.

Молли.

Она на мгновение прижала к нему ладонь, ее запястье оказалось зажатым в моей хватке. Мы смотрели друг на друга, пока моё сердцебиение отсчитывало неподвижные секунды. Молли позволяла мне владеть своим телом, но скрывала от меня свое сердце. Я понимал это. Она не доверяла мне, и у нее были все основания, но я не позволил бы ей прятаться от меня слишком долго.

Я ослабил хватку, а ее рука оставалась там, прижатая к моей коже, в течение драгоценных секунд. Затем она моргнула, ее плечи напряглись. Ее рука опустилась, и она отвернулась. Это было похоже на то, как будто тебя вытолкнули обратно на холод, когда ты только-только подошел к огню.

Она вышла из душа, завернулась в полотенце и ушла.

И я позволил ей.