Беспощадный трон

Глава 8

Молли

Два месяца спустя

— Молли! Помни, тебе нужно подписать информационный лист, — раздался голос.

Я кивнула сама себе.

— Сейчас!

Сегодня в офисе проходил инструктаж по технике безопасности, и разнообразие травм, которые могли произойти в столь безопасной рабочей среде, были достойны смеха для бывшей сотрудницы «Синего кролика». Но это был Уиллоу-Крик, поэтому напряжение шеи и глаз было худшей опасностью на рабочем месте, которую смогла придумать Линда из отдела кадров.

Уиллоу-Крик оказался таким же идиллическим и милым, как и обещал Фред. Лучше всего то, что местная община приняла меня, когда я была сломлена. Потребовалось два месяца, чтобы перестать ждать, что Кирилл ворвется в дверь офиса и потащит меня обратно.

Я перестала подпрыгивать каждый раз, когда звенел маленький колокольчик над дверью, хотя и не знала, было ли это облегчением или разочарованием.

Я работала за стойкой регистрации в страховой компании. Наконец-то я получила работу, не связанную с короткими шортами, что делало ее лучшей работой, которая у меня когда-либо была.

Фред позволил мне снять у него комнату, хотя я знала, что он слишком занижает мне арендную плату. Он жалел меня, поскольку почти каждое утро я проводила на коленях перед унитазом, выплевывая свои кишки.

Пока что мы с малышом ладили примерно так же, как и с его отцом. У нас были, мягко говоря, неспокойные отношения. Но, несмотря на отсутствие аппетита и потерю веса из-за утренней тошноты, усталости и гормонов, по вечерам были моменты, когда я клала руку на легкую выпуклость своего живота и представляла себе маленького человечка внутри. Наполовину я, наполовину Кирилл, единственный мужчина, которого я когда-либо любила. Неважно, как был зачат ребенок, он был плодом любви, и я не могла об этом забыть.

Я подписала информационный лист и покинула офис на вечер. Наконец-то у меня была работа, которая заканчивалась с заходом солнца. Было приятно ложиться спать каждую ночь, как того требовал мой организм. Я брала дополнительные онлайн-уроки, чтобы лучше разбираться в офисном администрировании, и проводила время с Фредом, в основном за просмотром старых фильмов или партией в шахматы; он обыгрывал меня каждый раз. Это была тихая, идеальная жизнь, но я не могла избавиться от чувства одиночества.

Каждую ночь, когда я отчаянно пыталась уснуть, ко мне приходил призрак Кирилла, темный и одержимый. Воспоминания о его прикосновениях мучили меня, заставляя страстно мечтать о том, как его тело глубоко вдавливает мое в матрас.

Я хотела раствориться в нем. Я хотела скучать по нему меньше.

За последние несколько месяцев моя жизнь круто изменилась. Долгое время меня бросало из одной жизни в другую, и мне не за что было зацепиться. Теперь у меня было что-то. Кто-то. Ребенок был моей связью с реальности, делая каждую секунду дня пугающе настоящей. Все, что я делала, каждый мой выбор больше не касался только меня. Это влияло и на кого-то другого, что добавляло веса всему, что итак было трудно выносить.

Иногда я просыпалась утром с уверенностью, что оставить Кирилла таким образом было самым эгоистичным поступком, который я когда-либо совершала. В других случаях я была уверена, что защита будущего ребенка была самым бескорыстным поступком в моей жизни.

Я вышла из офиса и побрела по красивой Мэйн-стрит. Я работала прямо в центре небольшого ряда магазинов и каждый день видела одних и тех же людей. Проходя мимо, я помахала Сэму, бакалейщику. Он закрывал магазин на ночь и направлялся домой к жене и новорожденному сыну. Дальше по улице Элси из «Без фильтра», местной экстравагантной кофейни, безумно жестикулировала мне изнутри. Она готовила отличный грязный чай³ без кофеина, но сегодня я был вымотана, поэтому сделала извиняющееся лицо и продолжила путь.

Как правило я возвращалась к Фреду на автобусе с угла Мейпл и Мэйн, и сейчас увидела, как он приближается с другой стороны. Поэтому прибавила скорость и энергичным нью-йоркским шагом дошла до остановки, на ходу выуживая мелочь из кошелька. В автобусе я села на свое обычное место и уставилась на теплое вечернее солнце по другую сторону Мэйн-стрит. Уиллоу-Крик был сказочным спасением от проблем, которые преследовали меня в Нью-Йорке. Люди были добрыми, а жизнь текла медленно и размеренно. У меня была крыша над головой и работа, которую я не ненавидела.

Я могла бы жить здесь вечно, и у меня никогда не было бы повода для жалоб. Это знание тяжелым грузом лежало внутри меня вместе с несчастьем. Правда заключалась в том, что я скучала по городу. Я скучала по своим друзьям, пробкам и хаосу. Я скучала по энергии, вибрирующей на тротуаре, по которому изо дня в день ходили миллионы подошв.

Больше всего я скучала по нему.

Я скучала по нему с каждым вздохом. Его присутствие было повсюду вокруг меня, и каждое утро он был первой мыслью в моей голове. Ну, теперь второй, после ребенка. Но мысли о ребенке заставляли меня думать и о нем. Я полностью облажалась, поскольку была недовольна прекрасным городом и совершенно безопасной и упорядоченной жизнью.

Я никогда не чувствовала себя более разбитой и злой на весь мир, чем в Уиллоу-Крик. Контраст между прекрасно функционирующими жителями и мной только усугублял мое смятение. Принадлежала ли я себе в подобном месте?

Нет, и никогда не будешь. Голос в моей голове поменял тембр на протяжении долгих одиноких ночей. Ты нигде не принадлежишь себе, и я тоже. Мы принадлежим только друг другу. Все остальное не имеет значения. Голос Кирилла стал тем внутренним голосом, который с каждым днем мучил меня все сильнее.

Порой мне казалось, что я схожу с ума или гормоны беременности творят чудеса с моим разумом. Горькая правда заключалась в том, что Кирилл использовал меня, лгал мне и пытался контролировать мое будущее так, как я никогда не смогу простить. Поразительно, сколько раз мне приходилось напоминать себе об этом. Любовь действительно была величайшей слабостью.

Зайдя к Фреду, я почувствовала восхитительный аромат итальянской кухни. Сын Фреда, Лео, был отличным поваром и управлял лучшим рестораном в городе. Вечера, когда Лео готовил, были изюминкой моей недели. Я сняла ботинки и повесила пальто. Завернув на кухню, я повернулась к плите и глубоко вдохнула. Чеснок, базилик и колбасы окутали меня облаком горячего пара, и я застонала.

— Ты ведь не крадешь вкус, правда? — спросил Лео у меня за спиной.

Я виновато подпрыгнула, быстро обернулась и покачала головой.

Он засмеялся, направляясь ко мне.

— Я шучу. Мне нужен дегустатор. Ты же знаешь Фреда. Он говорит, что все вкусно.

— Точно. Значит тебе нужна критика?

Я размотала шарф с шеи. Несмотря на то что была весна, я все еще мерзла. Фред всегда передавал мне различные вязаные вещи, которые он делал, пока смотрел свои телевикторины, по совету своей медсестры, чтобы предотвратить симптомы болезни Паркинсона и сохранить ловкость рук. Он не понимал, что холод, беспокоивший меня, жил в моей груди.

— Ты единственный человек, который когда-либо говорил мне, что мой цыпленок с пармезаном «немного суховат». Так что да, я был бы рад услышать критику от самого жестокого гурмана в Уиллоу-Крик.

Я рассмеялась, расслабляясь в присутствии галантного Лео. Он был старше меня лет на десять и часто навещал своего отца.

— Ладно, прекрасно. Теперь ты практически вынуждаешь меня искать недостатки, чтобы сохранить репутацию искушенного гурмана, — предупредила я его, и потянулась за ложкой, которую он держал.

Вместо того, чтобы передать мне, он поднес ее к моему рту. Я напряглась, пока он терпеливо ждал, когда я открою рот. Я подчинилась, не желая ставить ситуацию в неловкое положение, но мне стало не по себе. Она не только напомнила мне о Кирилле, но также в ней было что-то слишком уязвимое. Слишком интимное. Лео придвинулся ближе, когда я попробовала соус, и поднял бровь.

— Хм, проклятье, — выругалась я, скорчив гримасу.

Он вскинул брови, удивленный моей реакцией.

— Все плохо? — он казался подавленным.

— Нет, все идеально. Обидно, что я ставлю под угрозу свою крутую репутацию, — сказала я ему.

Он запрокинул голову и рассмеялся. Я была травмирована всем, что произошло в Нью-Йорке, и оцепенела от молчаливых, загадочных мужчин, которых невозможно разгадать. Я почти забыла, что обычные люди смеются и шутят. Черт, иногда они даже улыбаются.

— Ничего страшного. Я приготовил его для тебя, так что рад, что тебе нравится.

— Для меня?

— Да. Я все еще пытаюсь определить твое любимое блюдо, — сказал он, опираясь бедром о стойку, когда я отступила и пошла за стаканом воды. — Почему бы тебе не позволить мне пригласить тебя на ужин и назвать мне свою любимую кухню, чтобы дать подсказку.

Я усмехнулась.

— Тебе не нужно заходить так далеко. Я могу просто сказать тебе…

— Может, я хочу этого, — сказал Лео, оказавшись ближе, чем секундой ранее.

Беспокойство расцвело у меня внутри. Нет, пожалуйста, не надо.

Я отступила, установив строгую дистанцию между нами, чтобы показать свои границы.

— Нет необходимости. Я люблю индийскую кухню. Чем острее, тем лучше.

— Индийскую? Черт, кажется, я перепробовал все, кроме нее, — вздохнул Лео, поняв намек держаться подальше. Он скрестил руки на груди и откинулся назад, окинув меня задумчивым взглядом. — Мы все равно могли бы сходить куда-нибудь поужинать, — предложил он, но что-то в его тоне намекало на то, что он знает, что этого не произойдет.

— Но с кем будет ужинать Фред? Я не могу так поступить со своим приятелем, — сказала я, мой тон был осторожно-легким.

Лео кивнул, опустив взгляд на свои ботинки.

— Знаешь, я сдержался, когда ты только появилась, потому что ты явно пережила что-то плохое. Я понял. Но прошло уже несколько месяцев, Молли, и я начинаю думать, что ты не скоро сможешь забыть того, кто привел тебя сюда.

Я прочистила горло, находясь в опасной близости от того, чтобы расплакаться в пятый раз за сегодня.

— Ты прав. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь,

Лео посмотрел на меня, снова выразительно подняв брови. В его глазах было разочарование, удивление и что-то еще, что было больно видеть. Жалость. Лео жалел меня.

— Когда-нибудь? Это чертовски долго, Молли.

— Да, но это не выбор и не то, что я могу контролировать. Мне не хватает жизненно важного органа. Я оставила свое сердце позади и не думаю, что оно восстановится, пока я не вернусь туда и не заберу его.

— Ты думаешь о том, чтобы вернуться?

— Всего лишь каждый день. Но это невозможно. — Было приятно признать это.

Лео и Фред не знали, что я беременна. К счастью, это не должно было раскрыться в ближайшее время. У меня было всего около одиннадцати недель. Было еще слишком рано говорить о том, продлится ли беременность. Все сайты, которые я прочитала, советовали не надеяться раньше двенадцати недель.

Лео откашлялся, почувствовав, что мое внимание рассеялось.

— Ну, что бы ты ни решила, я уверен, что у тебя будет дом здесь, с Фредом, когда тебе это понадобится.

— Уже пытаешься избавиться от меня? — поддразнила я, пытаясь сменить тему. Как всегда, мысли о Нью-Йорке грозили окутать меня черным облаком гнева, обиды и разбитого сердца.

— Ты же знаешь, что нет. Я просто хотел сказать, что, когда ты будешь готова, я буду здесь, — наконец сказал Лео. Он был красив и добр, с одним из тех лиц, которые, казалось, были не прочь улыбнуться в любой момент.

— Не жди меня, Лео. Ты будешь разочарован, — услышала я свой голос. Он был слишком хорошим парнем, чтобы вводить его в заблуждение. — Даже когда я переживу это, я думаю, что завязала со свиданиями.

— Значит, ты ждешь предложения руки и сердца или ничего? — поддразнил меня Лео.

Его слова ослабили стеснение в груди, которое возникало всякий раз, когда мои мысли возвращались к Кириллу.

Я рассмеялась и закатила глаза.

— Совершенно верно. Делай предложение или проваливай. А теперь я могу накрыть на стол?

По воскресеньям я занималась самой опасной и напряженной частью моей недели. Я делала звонок, который проходил по тонкой грани между рискованным, но стоящим того делом, и полным безумием.

На улице стояла ужасная погода — сырой и ветреный весенний день. Я устала. Утренняя тошнота только усилилась, и у меня официально возникли проблемы с усвоением пищи. Некоторым женщинам становилось лучше на последнем триместре, и я надеялась, что окажусь одной из них.

Я тепло оделась и направилась в небольшой парк в жилом районе недалеко от дома Фреда. Там я достала одноразовый телефон и набрала единственный сохраненный в нем номер. Это было рискованно, но прошло уже два месяца, а Кирилл так и не появился, чтобы вернуть меня обратно в Нью-Йорк, так что все должно было сработать.

Принцесса, почему ты думаешь, что я буду беспокоиться? Ты снова бросила меня, так что я женился. Видела бы ты мою жену… Ты мне больше не нужна, Молли.

Я заглушила насмешливый внутренний голос, перенявший тон у Кирилла. Хорошо, — ядовито подумала я в ответ. Я надеюсь, вы оба будете бесконечно страдать. Вы достойны друг друга.

Это ведь нормально — вести полноценные разговоры с голосом внутри своей головы, верно? Если бы во мне было больше энергии, я бы встревожилась, но у меня итак было слишком много поводов для беспокойства.

— «Синий Кролик», это Федерика, — произнес знакомый успокаивающий голос.

— Феде, — пробормотала я, и мое сердце разорвалось пополам.

Федерика в течение двух месяцев брала каждую воскресную вечернюю смену, чтобы иметь возможность отвечать на мои телефонные звонки. Я попробовала однажды, рассчитывая, что застану ее или Тео, и мне повезло с первого раза. Я надеялась, что линию там будет сложнее отследить, если Кирилл попытается. В «Синий кролик» звонили отовсюду, так что случайный звонок из ниоткуда в Пенсильвании не показался бы слишком странным.

— Как ты? — Федерика понизила голос, ее знакомый тон был таким же успокаивающим, как теплые объятия.

— Хорошо. Ты?

— Как всегда. Я была у нее вчера.

— Как она?

Нервы всегда скручивались у меня в животе при этом вопросе. Когда Кирилл вышвырнет Мару из дома престарелых Сидар-Грин? Вряд ли он будет держать ее там вечно, учитывая огромные расходы. Он был богат, но я не могла представить, что он будет оплачивать счета своей бывшей девушки, будучи женатым.

— Она хорошо. Очень хорошо. Глэдис рассказала мне о новом лечении, которое они на ней пробуют. Видны положительные сдвиги.

— Правда?

Я знала, о каком лечении она говорит. Я хотела испытать его годами, но у меня никогда не было достаточно денег, чтобы рассмотреть такую возможность. Неужели Кирилл заплатил за него?

— Да, — ответила Феде. — Тебе следует вернуться и навестить её, Лори. Если братва Черновых создаст проблемы, обращайся в полицию.

У меня голова шла кругом. Она не знала о ребенке. Если бы знала, не стала бы предлагать вернуться. Это все усложняло.

— Он был здесь, спрашивал о тебе.

— Кирилл? — даже произносить его имя было трудно.

Я оглянулась через плечо, внезапно испугавшись. В моей памяти он вырисовывался таким всемогущим, как сверхчеловек. Я почти ожидала увидеть его, выходящего из тени деревьев, окружающих парк, вызванного звуком своего имени.

— Да. Он сидел в баре и наблюдал, как мы с Тео работаем.

— Он нигде больше не поджидал вас?

— Нет, пока нет.

— Мне так жаль, — пробормотала я, чувствуя себя несчастной. Я знала, что он делает — пытается заставить меня связаться с ним, чтобы попросить его оставить моих друзей в покое. — Я не понимаю, зачем ему вообще это нужно. Почему бы ему не отправиться в медовый месяц и не забыть об этом?

Мой гнев выжег дорожку в груди, оставив после себя изжогу — обычный побочный эффект моей постоянной тошноты.

— Лори, он не похож на человека, который собирается сдаться в ближайшее время. Он выглядит так, будто только начинает, а что касается брака, то он не носит кольца.

— Ну и что? Вероятно, это опасно для здоровья, учитывая, сколько крови ежедневно пачкает его руки, — пробормотала я.

— Может, я приеду к тебе?

— Нет, Феде. Он не давит на тебя только потому, что знает: я не стану подвергать тебя опасности. Я не могу пойти на такой риск. Не сейчас.

— У тебя нехороший голос, Лори. Ты звучишь так… — она замолчала, не в силах озвучить очевидное и сделать разговор неловким.

— Сломлено? Зло? Чертовски одиноко? У меня все вышеперечисленное, но эти звонки помогают мне оставаться в здравом уме. Ты не даешь мне свихнуться, — сказала я ей.

— Да, верно. Мне жаль, что все это случилось с тобой.

— Эй, не то чтобы ты не предупреждала меня сто раз. Откуда у тебя такая проницательность во всем этом? У тебя есть хрустальный шар, который ты прячешь от нас?

Феде сдержанно рассмеялась.

— Я бы рассказала тебе, но не хочу подвергать тебя опасности. — Она повторила мои слова, напомнив, что у всех нас есть секреты, и это наше право — хранить их.

Я кивнула и попыталась сосредоточиться на чем-то, что делало меня счастливой.

— Как Тео?

— Ты не поверишь. Он обручился.

— Что?