Билет в забвение

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Эдвард Таллис был не из тех, кто позволяет солнцу захлестнуть свой гнев. Взбешенный тем, что Туннэдайн все еще был на свободе после того, как застрелил кого-то насмерть, он вернулся в Скотленд-Ярд, чтобы привести в движение юридические механизмы. На следующий день он читал отчеты о других преступлениях, которые расследовали его детективы. Добросовестный до безобразия, он упорно трудился, чтобы обеспечить быстрое раскрытие дел, чтобы его люди могли быть переведены на одно из других преступлений, заслуживающих внимания Детективного департамента. В то утро телеграмма пришла поздно. Виктор Лиминг в это время находился в кабинете суперинтенданта. Читая короткое сообщение, Таллис глубоко вдохнул через нос.

«Все в точности так, как предсказывал Колбек», — сказал он, передавая его Лимингу. «Поступило второе требование. Деньги должны быть переданы завтра».

«Тогда я бы посоветовал в следующий раз не брать с собой мистера Тунннадина».

«Ему и близко не позволят приблизиться к похитителю».

«Спрос в два раза больше», — отметил Лиминг, увидев цифру. «Я не думал, что у кого-то припрятана такая сумма денег».

«Сэр Маркус унаследовал и капитал, и обширную собственность. Вот почему в качестве мишени была выбрана его дочь. Похититель знал, что сэр Маркус сможет заплатить выкуп. Он забрал телеграмму обратно и перечитал ее еще раз. «Нам повезло, что все это произошло между Вустером и Оксфордом».

«Почему это, сэр?»

У них обоих есть телеграфные станции. Сообщения могут быть отправлены в Лондон за меньшую долю времени, чем потребовалось бы курьеру, чтобы доставить их. Это одно из многих благ, которые принесла нам железная дорога.»

«Я предпочитал, чтобы все было так, как было раньше».

«Ты не можешь стоять на пути прогресса».

«В моих глазах это не прогресс», — сварливо сказал Лиминг.

«Тогда тебе нужны очки, сержант. Мир быстро меняется, и мы должны меняться вместе с ним, иначе преступное братство опередит нас. Они уже воспользовались возможностями железных дорог как источника преступности. Посмотри на это самое расследование, парень, или подумай о том, что произошло на Каледонской железной дороге в начале этого года.»

Лиминг вздрогнул. Вынужденное пребывание в Шотландии не было приятным воспоминанием. Прежде чем он успел сказать почему, их прервали. Раздался стук в дверь, и в комнату вошел Колбек.

«Хорошего дня вам обоим, «добродушно сказал он.

«Что так долго держало вас в Вустершире? «спросил Таллис. — В этой телеграмме говорится, что ночью было доставлено требование о выкупе. Ты мог бы сесть на поезд вскоре после рассвета.

«Именно это я и сделал, суперинтендант. Это привело меня в Оксфорд, где я смог провести ряд продуктивных расследований. Я также имел удовольствие снова встретиться с преподобным Перси Воаном и поговорить с его отцом. Когда моя работа там была закончена, «признался Колбек, — я позволил себе полчаса заново познакомиться с городом, который мне очень дорог».

«Это красивое место», — заметил Лиминг. «Здесь в изобилии красивые старинные здания».

«Когда мне понадобится справочник Оксфорда, — свирепо сказал Таллис, — я попрошу его. Что касается вас, инспектор, позвольте мне напомнить вам, что вы отправились туда раскрывать преступление, а не предаваться отвлекающим воспоминаниям.»

«О, я не отвлекался», — сказал Колбек. «Я с самого начала чувствовал, что город хранит секреты, которые мне нужно раскрыть, и это подтвердилось».

Он рассказал о том, что тщательно подготовил во время поездки на поезде в Лондон. Колбек рассказал им о том, как он перехватил посетителя Бернхоуп-Мэнор ночью и как он допрашивал старшего портье Университетского колледжа. Благодаря помощи Мастера он смог определить критический фактор в ухаживании за Имоджен Бернхоуп.

«Его зовут Артур Лагстоун», — сказал Колбек.

«Кто он?»

«Он скаут в колледже, сэр — или, по крайней мере, был им до тех пор, пока правда не выплыла наружу».

«Что такое разведчик?» — спросил Лиминг.

«Попробуй хоть раз прислушаться, «сардонически сказал Таллис, «и, возможно, узнаешь.

«Скаут — это слуга», — объяснил Колбек. «Старшекурсники наслаждаются роскошью иметь кого-то, кто присматривает за ними. Это одна из традиций университета. До сегодняшнего дня Артур Лагстоун был его частью.»

«Почему вы искали именно этого парня?» — спросил Таллис.

«По словам Учителя, он был нанят, чтобы заботиться о гостях в колледже. Когда бы она ни приезжала, он присматривал за дочерью сэра Маркуса. Другими словами, он был в идеальном положении, чтобы передавать ей любые сообщения. Таким образом капитан Уайтсайд поддерживала связь, когда была в городе. Сначала Лагстоун отрицал свою причастность, — сказал Колбек, — но я пригрозил ему тюремным заключением, и он сразу сдался. Справедливости ради надо сказать, что он понятия не имел, что содержалось в письмах, но он по-прежнему виновен в пособничестве тому, что приравнивается к заговору. В тот момент, когда Мастер услышал, что происходило у него под носом, он тут же уволил Лагстоуна.»

«Но подождите, «сказал Лиминг, «юная леди училась в Оксфорде всего два раза в год. Было ли этого времени достаточно, чтобы капитан поработала над своими эмоциями?»

«У них, несомненно, была другая договоренность, когда она жила в Бернхоуп-мэнор», — предположил Колбек. «Тайная переписка каким-то образом попала бы сюда контрабандой. Очевидным посредником была Рода Уиллс.»

«Думаю, вы правы, инспектор. Из того, что рассказал нам кучер, я заключил, что горничная была находчивой женщиной.

— Звучит так, словно она поплатилась за свою находчивость, «пробормотал Таллис. «Это помогло заманить ее хозяйку в ловушку.

«Вы говорите, что она получала письма, находясь в Оксфорде», — напомнил Лиминг. «Доставлял ли этот разведчик ответы капитану Уайтсайду?»

«Он так и сделал, сержант», — сказал Колбек, — «и он дал мне адрес, по которому отправлял послания. Это дало мне еще больше информации о характере этого самозваного доблестного солдата».

«Вы говорите это с долей сарказма», — заметил Таллис.

«Это было сделано намеренно, сэр. Лагстоун дал мне адрес, по которому он получал корреспонденцию от молодой леди. Дом находился на Уолтон-стрит, — сказал Колбек, — недалеко от «Кларендон Пресс». Им владела некая миссис Гринфилд, овдовевшая леди, которая принимала постояльцев. Капитан Уайтсайд часто останавливался там. Иногда он приводил с собой армейского друга, сержанта Каллена.»

«Должно быть, это его сообщник».

«Да, суперинтендант. Миссис Гринфилд мало что могла сказать о сержанте, но она хорошо отзывалась о капитане Уайтсайде. Когда он оставался там один, он всегда рассказывал ей о своих похождениях во время Крымской войны. Она была очарована его рассказами. Хотя она и не призналась в этом так многословно, — продолжал Колбек, — у меня сложилось отчетливое впечатление, что она пала жертвой его обаяния.

«Мерзавец!» — воскликнул Таллис. «Пока он ухаживает за одной женщиной, он пользуется благосклонностью другой. Это подло».

Лиминг был потрясен еще больше, но в его голове возник не образ соблазненной домовладелицы. Это было волнующее зрелище обнаженного тела Долли Ренсон — без одной руки — на холсте в студии в Челси. Он изо всех сил старался вычеркнуть это из своей памяти.

Визит Колбека в дом на Уолтон-стрит позволил ему узнать гораздо больше подробностей о похитителе. Испытывая глубокую жалость к хозяйке, он ничего не сказал, чтобы разочаровать ее. Миссис Гринфилд была одинокой женщиной в доме, который после смерти ее мужа казался все более пустым. Ей было за тридцать, но она чувствовала себя достаточно молодой, чтобы подумать о втором браке, и Колбек был уверен, что намеки на это были обронены ее любимым жильцом, чтобы получить доступ к ее постели.

«Оставшись наедине с хозяйкой, «сказал Колбек, «капитан был бы застигнут врасплох. Он долго рассказывал о своей военной карьере. Эти детали нуждаются в подтверждении».

«Я инициирую проверку армейских архивов», — сказал Таллис, беря в руки «телеграф». «Мы ничего особенного не можем сделать, пока выкуп не будет передан завтра».

— Мы многое можем сделать, суперинтендант.

«Я этого не вижу».

«Выбранное место для обмена находится в сельской местности Оксфордшира. Я думаю, что нам с сержантом следует разведать это место заблаговременно».

«Значит ли это, что мне снова придется скакать на гнедой кобыле?» — простонал Лиминг.

«Ты будешь делать то, что тебе скажут», — без всякого сочувствия сказал Таллис.

«Это животное могло убить меня, сэр».

«Не волнуйся», — успокоил его Колбек. «На этот раз тебе не нужно будет сидеть в седле. Мы наймем двуколку на станции и объедем все вокруг. Если капитан перенес место встречи в Оксфордшир, то, скорее всего, двух леди держат где-то в графстве. Он не захочет путешествовать с ними на какое-либо расстояние.»

«Что я могу сделать тем временем?» — недоумевал Таллис.

«Перед вами стоит трудная задача, сэр».

«О-й что же это?»

— Что ж, — сказал Колбек, «я уже просил сэра Маркуса ничего не говорить мистеру Таннадайну о втором требовании. Он согласился, хотя и неохотно. Если джентльмен каким-то образом узнает, что затевается, это может обернуться катастрофой. Вот почему я обращаюсь к вам, сэр. Вы должны помешать мистеру Таннадайну разрушить все во второй раз.»

Когда Клайв Таннадайн оправился от шока, вызванного прочтением письма, он увидел, что оно открывает перед ним ряд возможностей. Требуемая сумма денег, хотя и была меньше предыдущего выкупа, была чрезмерной, но он утешал себя мыслью, что на самом деле не потеряет ее. Умело организованный обмен мог полностью пойти ему на пользу. Он сделает возможным освобождение Имоджин, убьет или схватит ее похитителя и испытает глубокое удовлетворение от раскрытия преступления, которое расследовал инспектор Колбек. Именно этот последний элемент чрезвычайно привлек его посетителя.

«Эта перспектива наполняет меня удовольствием», — сказал Албан Ки.

«Значит, тебе нравится эта идея?»

«Это именно то, что я бы порекомендовал, мистер Таннадайн».

«Насколько хорошо вы знаете инспектора?»

«Я знаю его слишком хорошо».

«Вы работали бок о бок с ним в Скотленд-Ярде?»

«Никто не работает бок о бок с Колбеком», — сказал другой.

«Ты всегда ниже его. Я занимал тот же ранг, но имел меньше власти по сравнению с ним. Он любимец комиссара, и это всегда раздражало меня».

Туннэдайн был рад, что нанял Альбана Ки. Хотя сейчас он работал частным детективом, Ки служил в столичной полиции, прежде чем его перевели в детективный отдел. Его возвышение заняло гораздо больше времени, потому что он находился в тени других офицеров, главным из которых был Роберт Колбек. Это оставило у него горькие воспоминания. Ки был крепким мужчиной среднего роста с темными подвижными глазами по обе стороны носа-луковицы, который, казалось, вот-вот взорвется на его лице. Его редкие волосы были зачесаны вперед и прилизаны. Усы были практически незаметны под властным хоботком. Туннадину его порекомендовал друг.

«Ваша репутация идет впереди вас, мистер Ки», — сказал политик.

«Я работаю быстро, эффективно и незаметно, сэр».

«Больше всего мне нужна твоя осторожность. Ни о чем из нашего обсуждения не должно быть известно никому другому. Самое главное, это не должно дойти до ушей кого — либо в Скотленд-Ярде, особенно инспектора Колбека.»

«Я буду молчалив, как могила, мистер Таннадайн».

«Что вы думаете об этом письме?»

«Это, очевидно, подлинник», — сказал Ки, возвращая его ему, — «потому что вы узнали руку по более раннему требованию выкупа. Мой вопрос вот в чем — почему я отправил его вам, а не сэру Маркусу Бернхоупу?»

«Сначала это беспокоило меня, — признался Туннэдайн, — но, думаю, я нашел ответ. Когда сэру Маркусу предоставили возможность спасти свою дочь, это был полный провал. Я подозреваю, что, как следствие, похититель ему не доверяет. Зная о моих отношениях с Имоджин, он обратился ко мне.»

«Почему первый обмен был неудачным, сэр?»

«Я виню в этом Колбека. Он настоял на том, чтобы выдать себя за сэра Маркуса».

«Это всегда в его духе», — усмехнулся Ки. «Он должен быть главным».

«Упражнение провалилось, но, по крайней мере, деньги были спасены. Сэра Маркуса обманули. Его дочери там даже не было».

«Что заставляет вас думать, что похититель сдержит свое обещание на этот раз?»

«Таков тон его письма. Он свободно признает, что в прошлый раз пытался получить слишком много за слишком малую цену. Все, чего он хочет, — это то, что он называет честным обменом».

Усы Ки дернулись. «Это все еще внушительная сумма, сэр.

«Он будет найден. Я уже поговорил со своим банком. Кроме того, — сказал Тунннадайн, — я надеюсь, что вы позаботитесь о том, чтобы я не расстался ни с одним пенни.

«Я надеюсь, ты расстанешься с гораздо большим, чем это, если я буду выполнять свою работу должным образом».

«Ты будешь щедро вознагражден, Ки».

«Благодарю вас, сэр».

Туннэдайну понравился этот человек. Он казался бдительным, решительным и уважительным. Годы работы детективом означали, что он мог оставаться спокойным под давлением. Чего Ки ему не сказал, так это того, что Таллис выгнал его из Детективного отдела, потому что ходили упорные слухи, что он брал взятки у преступников, чтобы их отпустить. Именно Колбек первым выдвинул обвинение против Ки, отсюда и неугасимая ненависть последнего к нему. Тот факт, что Ки был виновен в преступлении, не имел для него значения. Он потерял должность, на которой мог обладать властью, и теперь был вынужден работать самостоятельно. Потеря статуса усугубилась потерей дохода. Это последнее задание дало ему шанс возместить часть этих потерь. Успешный исход означал бы хорошую рекламу для частного детектива. Его имя заменит имя Колбека в газетах, и эта мысль радовала его.

«Что бы ты посоветовал?» — спросил Тунннадайн.

«Это зависит от того, когда будут готовы деньги, сэр».

«Мой банкир говорит, что я могу забрать его утром».

«Тогда, пока ты будешь этим заниматься, я сяду на поезд до Крю. В письме мы тщательно следим за тем, чтобы не сообщать никаких подробностей фактического обмена», — сказал Ки. «Он просто приказывает вам остановиться в указанном отеле в определенный день, чтобы инструкции могли быть доставлены вам туда».

«Я проверю расписание поездов в Брэдшоу».

«У вас есть оружие, сэр?»

«У меня есть несколько единиц огнестрельного оружия, и я хороший стрелок».

«Тогда мы с тобой похожи, потому что меня обучали меткому стрелку. Между нами, я уверен, что мы сможем поймать этого парня — и его сообщника, потому что у него наверняка будет один. Остерегайтесь новых трюков, мистер Таннадайн. Он коварный человек.»

«Я буду настаивать на том, чтобы убедиться, что Имоджин жива и невредима, прежде чем будет произведен какой-либо обмен. На этот раз нам не подсунут невежественную деревенскую девчонку».

Несмотря на утомительные задержки и внезапные изменения планов, Имоджин Бернхоуп все еще сохраняла полную веру в мужчину, которого любила. Теренс Уайтсайд был всем, на что она когда-либо надеялась в будущем муже. Он был храбрым, красивым, добрым, щедрым, невероятно терпеливым и преисполненным духа приключений. Когда она познакомилась с Клайвом Таннадайном поближе, мысль о браке с ним была окрашена страхом. Его политическая карьера всегда будет иметь приоритет, и она будет вынуждена вести такое же пустое существование, как и ее мать, оставленная дома и в значительной степени игнорируемая. Капитан Уайтсайд был другим. Он предложил ей видение супружеского блаженства, которое очаровало ее. Они должны были тайно обвенчаться в Англии перед отплытием во Францию, где, как он сказал ей, у него было поместье в Дордони. Вдали от открытий они создадут свой собственный Райский сад. Тот факт, что свадьба все еще не состоялась, поначалу встревожил ее, но Уайтсайд убедил ее, что это всего лишь вопрос нескольких дней, когда он возьмет ее в жены.

Возможно, Имоджин и была убаюкана его мягким языком, но Рода Уиллс была глубоко обеспокоена таким поворотом событий. Перспектива побега в чужую страну вызывала определенное волнение, особенно учитывая, что это предполагало определенную степень актерской игры на Оксфордском вокзале. Рода охотно помогла Имоджин надеть армейскую форму и завязала повязку, чтобы скрыть часть ее лица. Затем она ожидала, что ее отвезут в отдаленную церковь, где свадебная церемония пройдет в уединении. В своем возбуждении ни она, ни Имоджин не задумывались о законности брака, заключенного таким образом. В конечном итоге этого так и не произошло. Вместо того, чтобы уплыть на Континент со своей новобрачной любовницей, Роду держали в отеле где-то в Оксфордшире и кормили тем, что она теперь считала банальными отговорками.

Однако убедить Имоджин в том, что что-то не так, было невозможно.

«Я очень волнуюсь», — сказала Рода.

Имоджин улыбнулась. «Ты всегда волнуешься.

«Слишком многое пошло не так».

«Это совсем не так. В тот момент, когда мы сели в поезд, все прошло точно так, как было условлено. Я переоделся в форму, которую предоставил капитан Уайтсайд, и меня увезли из Оксфорда в качестве солдата».

«Я не вспоминаю поездку на поезде с такой теплотой», — сказала Рода. «Вы сказали мне высунуть голову из окна в туннеле Миклтон, чтобы из-за дыма мое лицо потемнело и вашей тете было труднее меня узнать. Все, что случилось, — это то, что с меня слетела шляпа, и в итоге я оказалась с полным ртом пыли и запахом дыма в ноздрях. Имоджин рассмеялась. Рода была огорчена. «Это было не смешно».

«Мне жаль, Рода», — сказал другой. «Без тебя ничего бы этого не случилось. Ты помогла спасти меня из Бернхоуп-Мэнор. Я всегда буду помнить это».

«Не будь благодарен, пока не будешь совершенно уверен, что тебя уже спасли».

Они разместились на диване в эркере, в более просторной и хорошо оборудованной из соседних комнат. В нем была та роскошь, к которой привыкла Имоджин, и это доказывало ей, что Уайтсайд действительно обладал богатством, которым хвастался. Рода с тоской посмотрела в окно.

«Было бы не так уж плохо, если бы нам разрешили выйти наружу».

— Мы не можем этого сделать, Рода. Нас не должны увидеть.

«Но мы были заперты несколько дней, даже ели здесь. Нам обоим нужно немного размяться. Почему мы не можем хотя бы прогуляться по саду?»

«Это только вопрос времени, когда мы уедем».

«Интересно», — с сомнением произнесла горничная.

«Тебе следует прочесть мой любимый сонет. Именно его процитировал капитан Уайтсайд в своем первом письме ко мне. А ты забыл название локомотива, который доставил нас в Оксфорд? «взволнованно спросила Имоджин. — Это был Уилл Шекспир. Это был знак. Сонет, о котором я только что упомянул, был написан Шекспиром. Отрывок из него, который я всегда вспоминаю, помогает мне не обращать внимания на мелкие неудобства, которые нас постигали. «Любовь — это не та любовь, которая меняется, когда ее находят перемены…» Вот как обстоит дело со мной, Рода. Хотя наши планы немного изменились, моя любовь осталась неизменной. Уилл Шекспир — я всегда буду помнить название этого локомотива, и ты, я надеюсь, тоже.»

«Что я помню, так это то, что потерял шляпу в том туннеле».

— Я дала тебе свой, когда переодевалась в ту форму. Рода замолчала, но выражение ее лица говорило о многом. «Почему ты такой грустный? «спросила Имоджин. «Разве ты не рад за меня?»

«Я бы хотела, чтобы я могла», — ответила горничная. «Я не думала, что мистер Таннадайн будет подходящим мужем для тебя, и мне было неприятно видеть, как твои родители пытались заставить тебя выйти за него замуж. Но действительно ли тебе сейчас лучше?»

«Конечно, это так. Я была благословлена мужем по собственному выбору».

«Но он не ваш муж, мисс Имоджин».

— Скоро будет. Вы и сержант Каллен будете свидетелями.

— Это еще одна вещь, о которой я должна упомянуть, «сказала Рода, оглядываясь через плечо. «Я старалась держать свои тревоги при себе, потому что не хотела ни в коем случае расстраивать тебя. Однако я должен высказаться о сержанте. Он беспокоит меня.»

«Почему? Он был совершенно вежлив с нами обоими.

«В нем есть что-то, что мне не совсем нравится».

«Он лучший друг капитана Уайтсайда. Этого самого по себе более чем достаточно, чтобы похвалить его. Откуда эта неуместная неприязнь к сержанту Каллену? Я нахожу его прекрасный ирландский напев таким музыкальным.»

«Сегодня утром было не очень музыкально», — вспоминает Рода. «Он вошел в мою комнату, когда я пыталась открыть твой сундук, и приказал мне оставить его в покое. Он произнес голосом, которого я никогда раньше не слышала, и это потрясло меня.»

Он всего лишь повторил то, что сказал нам капитан. Наш багаж должен быть заперт, чтобы мы могли уехать в любой момент. Кроме того, мне ничего не нужно из багажника, Рода. Мне комфортно в том, что я ношу.»

«Это меня очень расстроило».

«Тогда я попрошу сержанта извиниться».

«В то же время ты мог бы спросить его еще о чем-нибудь».

«Что это?

«После того, как он вышел из комнаты, — сказала Рода, — я удивилась, почему он был так резок со мной. Это было жестоко с его стороны. Поэтому я не подчинилась его приказу. Я открыла багажник и просмотрела его содержимое. Неудивительно, что он не хотел, чтобы я заглядывала внутрь.»

«Я не понимаю, о чем ты говоришь».

«Пропало одно из твоих платьев — красивое красное, которое тебе так нравится. Должно быть, сержант или капитан забрали его. Имоджин побледнела. «Как ты думаешь, почему они это сделали?»

Прежде чем сесть на поезд обратно в Оксфорд, Колбек нашел время для мимолетного визита к нему домой. Когда он услышал, что Мадлен в своей студии, он прокрался наверх, тихо открыл дверь, затем подошел к ней сзади и нежно положил руки ей на глаза.

«Роберт!» — воскликнула она в восторге. «Ты снова дома».

Он убрал руки. «Как ты узнал, что это я?

«Никто другой не посмел бы прервать меня». Повернувшись к нему лицом, она запечатлела поцелуй. «Даже у моего отца хватило бы ума держаться подальше от меня, когда я рисую. Кстати, я ходил к нему вчера вечером.»

«Как он?»

«В данный момент он озадачен тем, что вы не назначили его детективом для вашего последнего дела. Он думает, что обладает особыми способностями, когда дело доходит до раскрытия преступлений на железных дорогах. Я слишком мягкосердечна, чтобы сказать ему, что он был бы для тебя ужасной помехой. Она отложила кисть в сторону и вытерла руки о тряпку. «Как долго ты можешь остаться?

«Увы, совсем нет времени», — ответил он. «У меня будет достаточно времени, чтобы собрать кое-какие вещи и ввести вас в курс происходящего. Как только я это сделаю, я заберу Виктора обратно в Оксфорд.»

«Я ему завидую. Я помню тот раз, когда ты взял меня туда на день».

«Это был ностальгический визит. У этого визита более серьезная цель».

Мадлен последовала за ним по лестничной площадке в их спальню. Пока он доставал несколько вещей из гардероба, он вкратце рассказал ей о последних событиях. Она была потрясена, услышав о том, как Туннэдин застрелил работника фермы, а затем был освобожден магистратом под залог, но ее больше всего интересовало то, что узнал Колбек о тяжелом положении Имоджен Бернхоуп.

«В какой ужасной ситуации ты оказалась», — сказала она. «Мне так жаль ее. Этот солдат, о котором ты говоришь, похоже, завладел ею, что заставил ее принять самое экстраординарное решение. Теперь она будет горько сожалеть о том, что покинула свою семью.»

Возможно, юная леди еще не достигла этой точки, Мадлен. Когда она это сделает, разочарование причинит ей глубокую боль. Я очень надеюсь, что мы сможем вернуть ее в целости и сохранности со второй попытки.»

«Вы думаете, что капитан Уайтсайд попытается обмануть вас снова?»

«Я уверен в этом, но на этот раз у него ничего не получится».

«А как насчет мистера Таннадайна?

«По праву, «сказал Колбек, «этот человек должен быть за решеткой. В глубине души сэр Маркус знает это. Именно по этой причине он согласился на мою просьбу ничего не говорить Туннэдайну о втором требовании выкупа. Если нам улыбнется удача, мы добьемся освобождения дочери сэра Маркуса и ее служанки. Пока ее утешает семья, мы можем преследовать похитителя и его сообщника.»

«Она окажется в очень странной ситуации», — прокомментировала Мадлен. «Будучи жестоко введенной в заблуждение мужчиной, которого она любила, Имоджен Бернхоуп придется вернуться к тому, к кому она не испытывает такой привязанности. В каком-то смысле она оказалась между дьяволом и глубоким синим морем.»

«Я оспариваю это, Мадлен. Она никогда не смогла бы вернуться в Тунннадайн. Если бы у нее были какие-то настоящие чувства к этому парню, она бы никогда от него не сбежала. Этот опыт подействовал на нее отрезвляюще», — сказал Колбек. «Она сильно страдала, но извлекла урок из своих страданий. Поставьте себя на ее место. Если бы тебя обманули, как, очевидно, обманула она, что бы ты чувствовал?»

Лицо Мадлен сморщилось, ей потребовалась всего секунда, чтобы принять решение.

«Мне казалось, что я никогда в жизни не смогу доверять другому мужчине», — сказала она.

«Это включает и меня?»

«Ты — исключение из правил».

«Скажи мне, почему».

«Перестаньте напрашиваться на комплименты, инспектор Колбек».

«Мне нужно что-нибудь, что поддержит меня ночью вдали от тебя».

«Поговори с Виктором Лимингом».

«У него ограниченные способности, когда дело доходит до разговора, Мадлен, и ему не хватает твоего неподражаемого обаяния. «Он поцеловал свои пальцы, затем коснулся ими ее губ. «Позволь мне задать тебе еще один вопрос.

«Кем я должна быть — Мадлен Колбек или Имоджен Бернхоуп?»

«Представь на мгновение, что ты последний», — сказал он. «Позволь мне повторить свой вопрос. Предположим — ради аргументации, — что ты все еще находишься под чарами этого умного человека. Предположим, ты добровольно обманываешь себя до того момента, когда пелена, наконец, спадет с твоих глаз. Он приподнял пальцем ее подбородок. «Что происходит потом?

Имоджен Бернхоуп была в таком отчаянии, что прошлась взад-вперед по комнате, прежде чем броситься в кресло, а затем встать, чтобы повторить весь процесс снова. Откровение горничной задело ее за живое. Отказываясь сначала в это поверить, она ворвалась в соседнюю комнату и попросила Рода открыть сундук. Все ее платья были аккуратно сложены в него. В тот момент, когда крышка была поднята, она начала перебирать каждый предмет одежды, в бешеном темпе продвигаясь к самому низу. Доказательства были неоспоримы. Красное платье пропало. Имоджин видела, как его складывали, поэтому знала, что оно покинуло Бернхоуп-Мэнор вместе с ней. Она не могла придумать причины, по которой капитан Уайтсайд или сержант Каллен сняли его, даже не спросив ее разрешения. Это был не просто неприятный инцидент. Это был первый жестокий рывок из ее прекрасного сна.

Немедленно последовал второй толчок. Ее любимого капитана не было в отеле, но она знала, что Каллен все еще там. Горя желанием встретиться с ним лицом к лицу и потребовать правды, она подошла к двери и обнаружила, что ключ повернут в замке снаружи. То же самое было и в ее комнате. Выхода не было. В один миг Имоджин и ее горничная превратились из избалованных гостей в настоящих пленников. Все задержки и корректировки первоначального плана теперь приобрели более зловещий характер. Пока она отчаянно пыталась убедить себя, что Уайтсайд никогда бы ее не предал, до нее наконец начала доходить правда, и это оказало сокрушительное воздействие. Настаивая на том, чтобы ее оставили в покое, она беспокойно расхаживала по своей комнате, время от времени останавливаясь, чтобы посмотреть в окно в надежде увидеть возвращение мужчины, который привел ее сюда.

Прошло больше часа, прежде чем она увидела, как он подъехал и передал свою лошадь конюху. Направляясь к отелю, он увидел ее в окне и, сняв шляпу, низко поклонился. Это на несколько секунд прогнало ее страхи, но вскоре они вернулись, чтобы напасть на нее. К тому времени, когда он постучал в дверь и повернул ключ в замке, она дрожала от страха и замешательства.

«Что с тобой, любовь моя?» — спросил он, видя ее отчаяние и заключая в объятия. «Это тот прием, который я получаю?»

Она оттолкнула его. — Пожалуйста, не прикасайся ко мне.

«Но тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе, Имоджин».

«Я хочу объяснений».

«Какого рода объяснение?»

«Для начала, — сказала она, — я хочу знать, почему мы с Родой заперты в наших комнатах. Раньше такого никогда не случалось».

«О, — сказал он, ухмыляясь, — это все, из-за чего твое милое личико так нахмурилось? Это моя вина. Я должен был сказать тебе. Пока меня не было, сержанту Каллену пришлось ненадолго выйти из отеля. Я сказал ему запереть обе двери, чтобы вас никто не потревожил. Ваш отец объявил вас в розыск. Сэр Маркус предложил крупную награду за информацию, которая поможет установить ваше местонахождение. Я не хотел, чтобы какой-нибудь любопытный подчиненный увидел вас двоих и рассказал небылицы. Неужели ты не понимаешь, любовь моя? «продолжал он с улыбкой. «Вас и вашу горничную запирали не внутри — других людей запирали снаружи».

Это было правдоподобное объяснение, и на какое-то время она с ним смирилась. Имоджин даже позволила ему снова обнять себя, но теперь все было как-то по-другому. Ей больше не нравились ни его нежность, ни мужественный запах. Сладкие слова, которые он шептал ей на ухо, потеряли свою силу. Она отступила назад.

«Я хочу, чтобы ты был честен со мной, Теренс», — сказала она.

«Я никогда не был ничем иным, кроме честности», — заявил он.

«Где ты был?»

«Мне нужно было позвонить людям и посетить места».

«Какие люди и в каких местах?»

«Разве это имеет значение?»

«Я имею право знать».

«Тогда я могу сказать вам, что у меня были кое-какие дела в банке в Оксфорде и я посетил человека, который организовал наш проезд во Францию. У него ушло больше времени, чем ожидалось, на подделку паспортов. Вот и причина задержки.»

«Когда мы уезжаем?»

«Мы уйдем, когда все будет в порядке, любовь моя. Не беспокойся об этом».

«Ты продолжаешь увиливать, Теренс. Я не могу не волноваться».

Он развел руками. «Я думал, ты мне доверяешь.

Имоджин изучала его. Она никогда в жизни никому так безраздельно не доверяла. Она изо всех сил пыталась вернуть это доверие. Теренс Уайтсайд был тем же высоким, лихим солдатом, которого она впервые встретила на лугу Крайст-Черч. У него был потрепанный обветренный вид, который только добавлял ему привлекательности. Что ей в нем нравилось, так это то, что он был человеком действия. Годы службы в армии научили его быстро принимать решения. От этих решений часто зависела его жизнь. Это произвело на Имоджин впечатление. Когда он начал ухаживать за ней, он делал это с почти рыцарским вниманием. Вежливый и образованный, он научил ее любить сонеты Шекспира так же сильно, как и он сам, используя цитаты из них в своих письмах и все больше сближая ее с собой.

Она никогда раньше не видела, чтобы он смотрел на нее сердито, но именно это он сделал сейчас.

«Что происходит?» — требовательно спросил он.

«Я попросил объяснений, вот и все».

— За твоими вопросами что-то кроется. Он посмотрел в сторону соседней комнаты. «Эта горничная что-то шептала тебе на ухо?

«Рода встревожена так же, как и я».

«Она служанка. Я не позволю ей нарушать мои планы».

«Но твои планы постоянно меняются, Теренс», — сказала она, ободренная своим гневом. «И ты делаешь вещи, не предупреждая нас заранее. Когда Рода попыталась открыть багажник, сержант Каллен отчитал ее. Позже она узнала почему.»

«Тогда она назойливая сука!»

Имоджин была потрясена. «Не говори так о ней.

«Я буду говорить так, как захочу».

«Что ты сделал с моим красным платьем?» — с вызовом спросила она.

«Я понятия не имею, о чем ты говоришь».

«Да, это так. Это был мой любимый автомобиль, и он был упакован в багажник. Когда Рода просмотрела содержимое, он пропал».

«Тогда она, должно быть, забыла взять его с собой», — беззаботно сказал он.

«Я видел, как она укладывала его в багажник. Где он сейчас?»

Ее глаза были полны такого обвинения, что он не видел смысла поддерживать романтическую выдумку о том, что они были сбежавшими любовниками. За время его отсутствия Имоджин, наконец, начала понимать, что ее и ее горничную грубо ввели в заблуждение. Ее великое приключение было не более чем притворством.

«С этого момента, «резко сказал он, «к вам не будут относиться с прежней добротой и вниманием. Вы наши пленники. Ваша горничная переедет сюда, чтобы жить с вами, а сержант Каллен займет ее комнату. Если вы попытаетесь сбежать или поднимете тревогу, у него будет приказ застрелить вас. Через день или два мы переедем отсюда в Чешир.»

Имоджин почувствовала слабость. «Ты сказал мне, что мы направляемся в Дувр.

«Это одна из многих лжи, которые мне приходилось использовать, любовь моя. У меня нет ни поместья во Франции, ни богатства, о котором я так высокопарно говорил. Второй из этих недостатков скоро будет устранен, «сказал он ей с ухмылкой. «Ты и твоя горничная больше не наши попутчики. Вы — заложники, которые должны принести мне настоящее состояние от вашего отца. Молись, чтобы он дал мне то, о чем я прошу, — продолжил он, направляясь к двери, «или он никогда больше не увидит свою прекрасную дочь живой!

Он вышел. Услышав, как в замке поворачивается ключ, Имоджин рухнула на пол.