Битва попаданок

Глава 9. Вечные Ливинора

Дворец Повелителя Хардракара в Диверморе

Руэйдир Волдарк не соврал Каролине из Преля, когда сказал, что является телохранителем Повелителя.

В общем смысле так оно и было.

Правители Ливинора хотя и выглядели молодо, не были бессмертными. Древние знания о сохранении жизни навечно (как и о многом другом), были утрачены в результате природных катастроф и опустошающих войн. Но кое-что осталось. Например, Правители двух последних стран мира Ливинор единственные помнили, как сохранять молодость тела до возраста 90 лет. После это самое тело стремительно старело и в определённый день умирало. И только Повелитель Хардракара владел знанием, как сохранять и передавать память, накопленную за 1000 лет.

Последние 4 года Дир только и делал, что привыкал к мысли, что он – лишь тело. Молодое, сильное, сообразительное тело, которое принадлежало ему и только ему лишь до 21 года. А потом прадед умер, однако перед смертью вживил Диру, как наследнику, собственную память. Прадедову. И память прадеда прадеда. И памяти прочих предков, что жили и правили сначала всем Ливинором, в период дробления – разными странами и империями, а последнюю 1000 лет только Хардракаром.

Для Дира Повелитель Хардракара Руэйдир Волдарк умер 4 года назад…

В тот день Вечный заперся в своей спальне, установив именную магическую защиту, и велел Чёрным охотникам срочно доставить к нему своих правнуков Руэда, Эйда и Дира из рода Волдарк, достать их хоть из-под земли.

Дира нашли первым.

Он до сих пор в деталях помнил тот день. Утром его вытащили из остывшей бочки в номере ближайшего трактира с гудящей похмельной головой и приволокли к высокой обитой металлом двери, которая приоткрылась, узнав в нём наследника...

Он вошёл туда Диром, а вышел на следующее утро Повелителем Руэйдиром, оставив после себя кучку праха на полу. И голова вновь гудела, но уже не с похмелья, а от хлынувших в неё знаний и воспоминаний, с которыми в первое время сложно было совладать.

Для всех в тот день умер именно Дир…

- За что-о-о?! – ревела мать, ползая у подножья высокого трона.

Ему было жаль эту женщину с размазанной краской на лице и растрёпанными иссиня-чёрными волосами, точнее, переваривая тонну чужих чувств, идей и воспоминаний, он испытывал только тень Дировой жалости. Но он не мог, просто не в состоянии был открыться ей, произнести своими-чужими губами, что это он… её сын… новый Повелитель Хардракара.

«Ну же, присмотрись… Да, мы ведь так похожи с ним! И да, теперь в моих глазах навечно поселился эйтавиор, но неужели ты не узнаешь своего сына?»

- Мой муж умер у границ. Теперь и Дир… Он был у меня один! – молотила мать кулаками по полу, устланному лиловой юбкой её изысканного платья.

- Он преданно служил Хардракару, Гарцин, - очень странно было обращаться к собственной матери по имени.

- Отдай хотя бы его прах, - прошептала сдавленно безутешная мать.

- Я велел развеять его над Дивермором.

«Он так хотел».

- Так будет правильно, - произнёс Дир то, что велел ему сказать Повелитель перед тем, как окончательно высохнуть и рассыпаться.

Гарцин Волдарк содрогнулась и упала на собственные юбки, захлёбываясь от слёз. И он мог бы попросить охрану вывести её вон, как того требовала привычка последнего предка, но вместо этого велел позвать лекаря и пробыл в тронном зале до самого вечера, улаживая сначала с Гарцин, затем занимаясь текущим делами.

Лишь через несколько дней, когда знания и память улеглись в его голове и обрели некую ясность и структуру, он велел позвать мать в свои покои, защищённые магией от подслушивания.

- Мне нужна твоя кровь, - произнёс он, замечая, как сильно она состарилась за эти дни, даже магия не могла поддерживать красоту горюющей женщины.

- Сколько? – равнодушно уточнила мать.

- Несколько капель. Вот сюда, - он указал на древний жертвенник – тёмный камень с выбитыми на нём кругом корявыми письменами.

- Клятва молчания на крови? – подняла бровь мать. – А если я не хочу? – осмелилась она противостоять, прекрасно зная, что подобное карается смертью.

- Делай, как я сказал. Ещё скажешь спасибо.

Он и сам не понимал, почему его голос изменился, стал настолько высокомерным, язвительным. Отчего он так холоден и даже жёсток с окружающими?

Женская рука в чёрном кружеве узкого рукава потянулась к причёске, вынимая длинную булавку с острым концом. Она поднесла её к пальцу, на мгновение задумавшись. И он увидел… Боги, он увидел её мысли так ясно и отчётливо… Вот она сжимает своё женское оружие в кулаке и заносит над ним.

- Гарцин, - усмехнулся он (или его предок в нём?), перехватывая тонкую руку и вынимая из неё булавку. – Вот так…

Дальше дело техники: сжать кончик тонкого пальца, ткнуть иглой, наблюдая, как набухает на белой коже алая капля, и тут же поднести к алтарю.

- Поклянись, - прошептал он, - что не произнесёшь вслух услышанного от меня сегодня в этих стенах, иначе умрёшь.

- Клянусь, что не озвучу услышанное… - с ненавистью прошипела мать.

А потом он ей всё рассказал.

Возможно, то была его слабость, и скорее всего он – не самый достойный наследник хардракарского трона, и по-настоящему закостенеет и ожесточится лишь через несколько лет, но… С тех пор минуло 4 года, а он до сих пор не пожалел, что сказал матери правду. Не пожалел и о том, что к удивлению многих сановников, возвысил её…

Очередной сон о прошлом вытолкнул в явь, но Руэйдир не спешил открывать глаза.

Снова вспомнилась странная незнакомка из Преля, и вернулось чувство потери… очень странное ощущение – будто он о чём-то забыл. Или не успел. А ведь именно после того вечера в Майне им овладели несвойственные мысли и чувства. В тот вечер вообще многое произошло.

Впервые в жизни Повелитель не участвовал в Шествии мира, которое само по себе событие. В тот же день его личный гаххр перестал слушаться его и напал на кара.

«Точнее, на карку – ту самую Каролину».

Благо, остальное прошло по плану – забытые боги снова благоволили ему, удалось даже встретить на ярмарке и заполучить к себе в замок эту самую Каролину из Преля.

«Раз Слепая богиня раз за разом приводит её ко мне, пусть всегда будет под рукой. Знать бы ещё, что за планы у богов на эту девицу? И откуда это чувство незавершённости?.. Может заговор, о котором докладывают, на самом деле не внутри Хардракара, а снаружи? Может даже…»

Портал в его покои открылся неожиданно, не давая додумать какую-то важную мысль.

- Энриль Эаронсиль… какая нелёгкая тебя принесла? – несмотря на то, что Диру на днях минуло 25 лет, иногда он ворчал, как самый настоящий старик.

- Началось, Руэйдир, - с достоинством ответил Правитель Авеанны, отводя смазливое лицо, тронутое первыми морщинами.

- Мда, выглядишь хреново, - не стесняясь собственной наготы, Руэйдир лениво вылез из постели и принялся неспешно одеваться. – Кстати, ты уже выбрал преемника?

- Да, Тёмный властелин.

- Нет никаких Тёмных и Светлых. Неужели вы так и не поняли этого за всю свою долгую жизнь?

- Прошу, поторопись, - Правитель Авеанны заметно нервничал.

- Да не трясись ты. Успеем… У тебя, кстати, времени до заката. Не хочешь напоследок попробовать мяса? Соблазнить девицу? Напиться вусмерть?.. Нет? Так я и думал, - процедил Руэйдир, застёгивая манжеты чёрной рубашки.

Одевшись с ног до головы в чёрное, он накинул на плечи плащ, а потом шагнул вслед за дряхлеющим на глазах Правителем ушастых во вновь открытый портал, чтобы помочь тому переместиться в тело преемника.

Ещё один месяц спустя. Лекарская часть неподалёку от Оттиса

С того дня, как Дайна заметила необычное поведение света в стекляшке, она решила следить за его динамикой. Это было оправдано, ведь яркость свечения менялась почти каждый день.

«И как я раньше этого не замечала?»

Первые дни наблюдений Дайна не понимала причин – не было какого-то особого времени, когда свечение вдруг исчезало и появлялось. Его поведение также не зависело от её питания или сна, или от усиленной физической нагрузки (да, ради эксперимента Дайна всё-таки выбралась вместе с коллегами на вечернюю пробежку).

Единственное, что она подметила точно: иногда, исчезая, этот свет всё же оставлял туманные следы. А иногда будто полностью выгорал.

«Вот именно, он выгорает… Как я сама иногда после ссоры или сложного дня. Вот только здесь я ни с кем не ссорюсь, и работа у меня не изматывающая».

Зайдя в тупик, Дайна забросила свои наблюдения. Особенно, когда поняла, что состояние стекляшки не меняет ни её самочувствия, ни настроения, ни реакции окружающих на её присутствие.

«Рано или поздно у меня будет возможность попасть в библиотеку, тогда и разберусь,» - успокоила она себя.

И зажила, как раньше. Тихо, мирно, спокойно. Жалела лишь о том, что не перевелась вовремя на фармакологию в человеческом мире, и теперь не знает, как создать в Ливиноре нормальный наркоз. Слава местным богам, до операции дело ни разу не доходило – одна мысль об этом вызывала нервную дрожь.

После обхода Дайна сидела, как обычно, в приёмном покое, ожидая пациентов, которые могли получить ранения в личное время.

- Добрый вечер, - в комнату заглянула помощница Старшего лекаря, - Дайна, меня просили уведомить всех, что завтра у нас военный смотр. Лекарям тоже велено быть. Начало в 10 утра.

- Это обязательно? – Дайна и на Земле не любила все эти торжественные сборища.

- Конечно. Приедет Правитель Авеанны, - с придыханием добавила девушка.

- Ладно, буду. А на кого останутся пациенты?

- Ну смотр – это ведь не тренировки, так что новые попросту не появятся, а с выздоравливающими справится пятёрка дежурных санит, - улыбнулась помощница. – Так что можешь навестить их прямо с утра и оставить девочкам инструкции... Ой, и обязательно хорошо позавтракай перед началом. Смотры обычно надолго.

- Спасибо.

Девушка ушла. А Дайна глянула в окно, всматриваясь в тренировочные полигоны, где сейчас размахивали мечами и копьями рядовые веанского легиона, а завтра они же будут маршировать.

«Смотр… что-то новенькое. И правитель будет».

Стало вдруг любопытно узнать, чем отличается от обычных веанов вечно юное, бесконечно мудрое существо, которое она так и не увидела в Майне, потому что встала не у той половины прохода.

И снова почему-то возникла тревожная мысль о времени… которое уходит.

Дворец Повелителя Хардракара в Диверморе

За последний месяц вихрастый парень ещё трижды привозил вино. И каждый раз принимать бочонки отряжали почему-то Каролину, а Уиснеч – так звали парня с виноградной фермы – времени зря не терял.

Так, в следующий раз он, во-первых, представился. Во-вторых, подарил красивые бусы – длинную нитку из тёмно-зелёных полудрагоценных камней. И вот не то, чтобы Каролина мечтала о бусах.

«По нашим человечьим меркам, это вообще старомодная хрень. Но здесь-то я самая модная буду,» - улыбнулась она, хотя улыбка тут же сошла с её лица, – «…если придумаю, куда их надеть».

Но всё же поблагодарила за бусы и соизволила назвать своё имя.

В следующий приезд Уиснеч порадовал её серьгами в тон бусам.

А в четвёртый – привёз шкатулку. Деревянную, лакированную, с незатейливым аккуратным рисунком.

«Видимо, для скапливающихся бохатств».

Кроме симпатичной наружности у шкатулки было ещё одно преимущество – она закрывалась на ключ!

- Спасибо, - искренне поблагодарила Каролина за нужную вещицу.

- Откроешь? – спросил Уиснеч так, что девушка сразу поняла: внутри её ожидает новый сюрприз.

- Хочу, - взмахнула она ресничками и с замирающим сердцем приоткрыла крышку…

Пахнуло сладким пыльцовым ароматом. Раскрыв шкатулку, девушка ахнула. Внутри лежала свежая иссиня-чёрная роза из дворцового сада.

- Как ты?..

- Заметил, что тебе нравится их аромат.

- Очень нравится… - почти не дыша, Каролина вынула цветок и поднесла к носу. – Боги, это лучший подарок на свете! Но как тебе удалось сорвать её? Там повсюду стражи, – удивилась она.

- Просто удалось, - как ни в чём ни бывало ответил Уиснеч. – Каролин…

- М?

- Пойдёшь сегодня со мной гулять? Ты не думай, я ни на что такое не намекаю, - тут же попытался обелить свои намерения парень. – Просто погуляем. Я тебе Дивермор покажу.

- Да я бы рада, - кротко ответила девушка. – Но слугам из дворца нельзя выходить за стены. Если поймают, отправят в рудники.

- Хм… Тогда есть у меня одна идея. Только обещай сначала обдумать, а уж после отказываться.

- Обещаю не отказываться, - Каролину так и распирало от предвкушения.

Она снова поднесла к носу иссиня-чёрные бархатные лепестки, наслаждаясь их пьянящим, медовым ароматом.

А через несколько часов, балансируя на черепичной крыше, с трудом сдерживалась, чтобы не сказать:

«И зачем я только согласилась?!!»