Битва за Изнанку

Глава 17

– Так что получается, именно мой отец причастен к восхождению на престол Никитинских, – невесело усмехнулся Лео, маневрируя между полос. – У прошлого Князя не было наследников.

Это я уже и сам понял. Трудно передать хист претенденту, когда у тебя вырвано сердце. Нет, не сказать, чтобы невозможно, но приходится сильно напрягаться.

– А что было дальше, Лео? – процитировал я популярное шоу. – Прости, Юлиан.

– Последние семьдесят лет я Леопольд, так что можешь не извиняться. Сначала я боялся брать чужеземные имена, но после рассудил, что это даже отводит определенные подозрения. Едва ли тот, кто скрывается, будет так явно подставляться. Кем я за свою жизнь только не был. И Грегором, и Асвальдом, и Оливером, и Петтером…

Он махнул рукой, давая понять, что перечислять имена можно будет долго.

– По поводу дальше – новый Князь внял голосу разума. Пусть пришлось устуить часть своих земель шведам, но Тверь, Новгород и Швеция собрали серьезное войско и опрокинули польских кощеев. И, может, одержали бы верх в той войне, но враг коварством пленил тверского воеводу вместе с чужанским царем и воцарилась Смута. Шведы же разорвали все договоренности и захватили Новгород. Правда, ненадолго. Вскоре дед нынешнего Князя вернул Новгороду былую силу.1

– Погоди, – смутился я. – Так получается, Князь, которого убил твой отец, был прав. И союз со шведами обернулся против Новгорода?

Лео побарабанил пальцами по рулю. Только это выдавало в нем определенное нервное напряжение, тогда как голос рубежника не дрогнул.

– Сложный вопрос. С одной стороны да, с другой – что было бы, не объединись тогда Новгород, Тверь и шведы? Нас бы захватили поодиночке и не было бы шансов к возрождению.

Истинно русские вопросы: «Если бы да кабы». Я давно заметил, что у нас не любят жить настоящим. Скорее каким-то мерцающим будущим или искаженным прошлым.

– Я не к тому. Я лишь хочу сказать, что Драконы тоже могли ошибаться. Никто не знал, как оно повернется.

– Понимаю, куда ты клонишь. Где то мерило, когда можно понять, где интересы Княжества могут расходиться с государевыми или наоборот? У меня нет на это ответа. Драконы сделали выбор и их Орден перестал существовать. Зато Новгород стоит до сих пор. Стоило ли оно того? Отец считал, что да.

Я замолчал, уставившись в окно. Так-то оно, конечно, так, только благодаря Драконам ли все случилось или вопреки? И предатель ли Алексей Вредитель или истинный патриот? Придумали бы уже какую-нибудь приблуду, чтобы ей задавали вопрос, а она выдавала четкий и однозначный ответ. Нет, везде приходится напрягать мозг и совесть.

– И что стало с Драконами?

– Ничего, – кратко резюмировал Леопольд. – Орден в должном понимании не удалось возродить. Нет, я пытался, честно. Только какие-то хисты не сразу нашли хозяев, да и понадобились определенные усилия, чтобы отыскать эти промыслы. Точнее, людей, в которых те возродились. Ведь они проявились не только в нашем Княжестве.

Рубежник посигналил подрезавшей нас «Гранте», которая двигалась без света и поворотников. Однако сделал это спокойно, даже не выругавшись. Все-таки выдержка у него, как у двадцатилетнего виски. С таким напитком проблема лишь в том, что его очень легко могут разбавить, к примеру, обычной «Колой». В роли которой выступал я.

– Только оказалось, что не все рубежники, в ком проснулись промыслы Драконов, хотят жить во благо Новгородского княжества, – продолжал Лео. – Тем, кто родился в этих землях, еще можно было что-то объяснить, а остальным? Я предупреждал, что их жизням может угрожать серьезная опасность. Никитинские не успокоятся, пока не найдут и не присвоят себе все хисты Драконов…

– А Великие Князья действительно охотились за Орденом? Ну, или тем, что от него осталось?

– Да. Особенно дед Святослава, Константин. Он помнил, с чего началось правления ветви Никитинских и во что вылилась недооценка противника предшественником. Позже его сын изменил тактику. И вместо угроз и смерти смог даже переманить на свою сторону того, кому достался хист Пала. А затем… затем он нашел моего друга и соратника.

– Кого?

– Его звали Георгий Дюперрон.

– Погоди, тот самый, которому поставлен памятник на кладбище возле схрона?

– Да, – мрачно отозвался Лео. – Рубежник, которому достался не тот хист.

– Чей же?

– Пепла. Проблема в том, что Георгий не собирался убивать людей огнем и возвышаться. Я еле-еле уговорил его охотиться на старых и больных хищников. И то это потребовало определенных усилий. Геогий не выносил мук животных. Чудо, что я смог поднять его до третьего рубца за столько лет, но на том мы и закончили. Однако он был одним из немногих, кто разделил со мной участь и клятву Драконов. Дюперрон помог доделать схрон, запечатать его хитроумным артефактом. А потом…

– Князь нашел его?

– Да, отец Святослава. Георгий был слишком неосторожен и очень уж любил людей. Даже неоправданно, на мой взгляд. Однако Дюперрон не сдался и когда его пытали. И не передал свой хист…

– Ты не пытался спасти его?

Лео не ответил. Я лишь обратил внимание, как заскрипел пластик руля, да побелели костяшки пальцев. Нет, я даже понимал – клятва и долг для рубежника превыше всего. В том числе дружбы. Только не принимал этого. Не хотелось бы хвастаться, но я привлек на свою сторону крона, когда понадобилось спасать Юнию. И, думаю, влез бы в любой блудняк ради того же Мити или, прости Господи, Гриши.

– И что теперь? – спросил я через некоторое время.

– Мы должны остановить Князя. У него неустойчивая психика, это я заметил давно. Он не в меру честолюбив, что при его власти и молодости может сыграть злую шутку. И еще Святослав собирает Осколки. Не знаю для чего, но ничем хорошим это точно не кончится.

Я задумался. Почему же все так сложно? Почему у меня не бывает простых и однозначных союзников? Чтобы можно было четко сказать – вот это добро, а это зло. Нет, конечно, если сравнивать Святослава и Лео, то все выходило не в пользу Князя. Но в то же время я понимал, что у одного из последних Драконов много своих тараканов, которые водят веселый хоровод у него в голове.

Куда может привести этот союз? Бог его знает. Но точно одно – в полной мере полагаться на Леопольда я не могу. Хуже нет, когда ни у кого из составляющих договор не существует конкретных условий и приходится полагаться лишь на совесть и честь компаньона. Но что, если завтра Леопольд сочтет, что именно я угроза для Княжества?

– Нужно все обдумать – сказал я. – К примеру, пока мы работаем вместе, то не можем любым действием причинить вред друг другу.

– Или сс… бездействием, – подсказала Лихо.

– Действием либо бездействием, – добавил я.

Лео в ответ лишь кивнул.

– Все действия, которые мы собираемся совершить, обговариваются. Никакой самодеятельности.

– Боюсь, Матвей, сс… что это будет работать как раз против тебя.

Лео, не слышавший Лихо, опять кивнул.

Я продолжал «грузить» рубежника. Не знаю, что произошло. Меня будто посетило вдохновение, перемешанное с озарением. Я вдруг понял, как и что надо говорить. А что сказать у меня было.

Пришло понимание, что рубежники – это рубежники. Со всеми вытекающими. Как бы они хорошо к тебе ни относились, однако настанет момент, когда обладающие промыслом себя проявят.

– Лео, как ты собираешься остановить Князя? – спросил я, когда мы подъехали к дому.

Тот посмотрел на меня так, словно я сказал нечто глупое.

– Убить, – только и ответил он.

– Дай я угадаю. Ты обольешься керосином и попрешь аки танк на Святослава.

Леопольд промолчал, но создалось ощущение, что я выкупил его план. Рубежника нельзя было назвать глупым, однако в каких-то вещах он казался очень наивным. Нет, это все бред. Если бы он правда захотел так сделать, давно бы поступил подобным образом. Лео же сообщил, что ему нужен пособник. Тьфу ты, союзник. Хотя в нашем случае разницы почти не было.

– Когда твой отец убил Князя, было несколько нюансов. К примеру, у Смаги имелся полностью заряженный Осколок. Ну и еще Алексей Вредитель был кощеем, а теперь он крон. И что-то мне подсказывает, что очень не захочет пересмотреть флэшбек из прошлого. Многие из рубежников Князя знают вкус Осколков. Ко мне недавно приходил один кощей, который очень недобро поглядел на моего приятеля. Думаю, крон сразу почувствует, если возле него появится некто, заряженный силой чужого мира. В лучшем случае, он выставит свой невидимый жаркий щит. В худшем – ты даже дойти до него не сможешь.

Я замолчал, чувствуя, как пересохло в горле. В последний раз я так много всякого за раз говорил разве что на коллоквиуме в институте. Лео тоже не торопился продолжить разговор. Казалось, тишина, воцарившаяся в машине, его полностью устраивала. Ага, в этом же нет ничего противоестественного. Стоит на месте «Гелик», жжет бензин. Это ему везет, что у него босс не такой въедливый. Я когда после армейки на чужой машине занимался извозом, мне владелец все мозги проел. Сверялся с заказами и считал по карте, сколько я проехал. А потом еще предъявлял, что я «левачу» или катаюсь в свое удовольствие. Ага, как же! Я в свое удовольствие после ночной смены еле до кровати доползал. В том числе это и стало одной из причин покупки «Ласточки».

– Ты и так это все знаешь, – сказал я.

– Знаю, – подтвердил Лео. – Поэтому мне и нужен ты. Чтобы придумать план, как убить Князя.

– А почему именно я?

– Ты нашел схрон, который мы спрятали так, что никто из рубежников не мог понять, где тот находится, даже когда стояли рядом. А ты понял, как его искать.

– Оттуда, кстати, ничего не осталось? Вдруг у тебя был какой-нибудь дополнительный тайник.

– Нет, ничего. Я не думал, что схрон можно обнаружить.

– Индюк тоже думал, – вздохнул я. – Ладно, буду думать. Только я не сказал, что мы в любом случае должны убить Князя. Скорее, нейтрализовать. То есть, сделать так, чтобы он не мог навредить ни нам, ни Княжеству. Это тоже одно из условий.

Лео долго думал, однако все же кивнул. А куда ему было деваться? Теперь он был глубоко на крючке.

В конечном итоге договор был заключен. С множеством оговорок и взаимных уступок. Хотя, все же наше соглашение было больше на руку мне. А как по-другому? Все-таки Лео нуждался во мне намного больше, чем я в нем.

– Вот, держи.

Он вытащил со Слова Рог и протянул его мне. Ну, интересная такая вещица. Даже увесистая. А еще от нее веяло древней силой. Я подержал артефакт на руке, после чего убрал уже к себе.

– Только должен тебя предупредить, волота в Башне нельзя убить.

– В смысле?

– Башня открывается каждую полную луну. Но до сих пор никто не смог выйти из лабиринта живым. Мне известно, что пробовал даже Алексей Вредитель. Плохо, что ему хватило ума не уходить далеко вглубь лабиринта, и крону удалось сбежать. Вот и подумай, если уж не получилось у него…

– Не может быть, чтобы не было лазейки.

– Может, она и есть, – пожал плечами Леопольд. – Но пока ее никто не отыскал. Известно лишь, что волота питает артефакт внутри. Как я понял, он заточен на контуре лабиринта. Таким образом, волот оказывается в роли домового. Только его дом – все пространство под башней.

– Короче говоря, пока он в лабиринте, убить его не вариант?

– Именно так, – согласился Лео.

– Значит, нужно как-то сделать так, чтобы он покинул лабиринт.

– Сделай, – только и сказал рубежник, однако я услышал в его голосе иронию.

Это означало, что многие уже пытались, но ни у кого не получилось. Хотя меня подобное не удивило. Князь поэтому и дал это поручение именно мне. Невольно вспомнилась притча о двух лягушках, которые попали в ведро со сливками. Одна сдалась и утонула. А другая барахталась изо всех сил и произвело ГОСТовское масло «Кобринского» молочного комбината. Так, кстати, американцы придумали миксер.

Шучу, конечно. Вообще, меня в данной ситуации больше устраивал вариант, когда глупой лягушке протягивают Осколок, и та с его помощью выбирается. Только куда не посмотришь, все ждут от меня первых шагов. Тогда как шагать вот вообще не хочется.

– И что думаешь сс… делать? – спросила Лихо, когда мы оказались в парадной.

– Возьму белый хлеб, поджарю, намажу маслом, а сверху положу слабосоленой форели. Алена вчера купила. А еще сделаю чай с лимоном и сахаром. Жрать охота.

– Я про ваш договор.

– Князь все равно не даст мне жить спокойно. Пока я жив и здоров, он будет меня дрючить.

– Ключевое сс… слово здоров. Надо просто сделать тебя непригодным для нессс… сения службы.

– А можно не надо?

– У тебя есть идеи сс… получше? – ехидно поинтересовалась Юния.

– Никаких.

– Ты сам виноват. Слишком многого достиг. В короткий срок сс… стал знаковой фигурой.

– Ага. Успех – как беременность. Все поздравляют, но никто не представляет, сколько раз тебя поимели.

На это замечание Лихо благоразумно промолчала.

Все мои мечты о бутере с рыбкой разбились о чудовищный быт. Он заключался в том, что Алена со своими подопечными приготовила борщ. Такой вот красный и густой, словно пыталась меня подкупить. А когда на второе мне подали ароматное пюре с тефтелями с какой-то сказочной подливой, я понял, что так и есть. Неправильно приспешница делает. Чтобы я поскорее ее отпустил к Анфалару, надо показывать как раз свою несостоятельность, а не работать над моим скорейшим набором килограммов.

У меня даже на мгновение возникла крамольная мысль – не махнуть ли стопку. Как-то вспомнились все эти русские обычаи и присказки навроде «пельмени без водки жрут только свиньи». Но нет, нельзя. Я знал, что Мотя Зорин существо странное. На меня и алкоголь действовал необычно – излишне расслабляюще, часто даже усыпляюще. А вот этого делать сейчас никак нельзя, надо думать, как выпутаться из сложившейся ситуации.

Хотя бутер я себе сделал. Зря. С желаниями – с ними просто. Если ты что-то очень хочешь, то нельзя его воплощение откладывать в долгий ящик. К примеру, товарищ Костяна с детства хотел черный «Бумер». Может, из-за одноименного фильма, может, еще из-за чего-то. Суть в том, что к своей мечте он шел долго. В двадцать женился, через пару лет появился сын, а еще через год наконец приобрел BMW 750 iL девяносто девятого года.

Ну, и ничего. Даже поездил неделю, пока что-то там не сломалось (будто, могло быть по-другому). А радости нет. Потому что если бы он сел за руль того «Бумера», когда желание еще не прогорело, не потухло под разными тяготами житейских трудностей, то все было бы по-другому.

Вот и мне никакого удовольствия бутер не принес, хотя он был сделан в точности по моим предпочтениям. Я откусил немного и отодвинул его. Зажрался.

– Чего, хозяин, не весел? – без всякой брезгливости принялся харчить мой бутерброд Гриша.

– У меня много вопросов, а ответов нет.

– Это потому, что ты не того, не просвещаешься, – важно заметил бес. – Я вот Митьку все время учу уму-разуму. Так, глядишь, и из него порядочная нечисть выйдет.

– Ты его тостам учишь, а еще как сделать так, чтобы любого перепить, – фыркнула Алена. – Тоже мне, магистр алкогольных наук. Будто до тебя никто эту фишку с растительным маслом не знал.

– А вот подслушивать, Алена Николаевна, некрасиво, – надулся бес.

– Кто вас подслушивает? Вы просто шумные.

Я уже не слушал перебранку моей домомучительницы с нечистью. Потому что сам того не зная, бес единственный, кто за весь день дал дельный совет.

Почему-то в последнее время я действительно стал пренебрегать информацией, которая была практически под рукой. Я достал со Слова тетрадь Спешницы и раскрыл ее. Так и есть, рубец не просто открыл новую информацию, он добавил множество приписок к уже существующей. А еще мне показалось, что дневник словно распух, стал толще и увесистее.

Однако ответов мне прямо сейчас получить было не суждено. Потому что в гостиной послышался звук крушения легкомоторного самолета.

– Хозяин! Любимый!

– Это она меня, что ли, зовет? – встрепенулся бес.

– Ага, держи карман шире, – ответил я, убрав дневник и направляясь на звук.

Сирин выглядела… испуганно, что ли? Я сначала подумал, что это из-за того происшествия на улице. Осознала, поняла, что больше так поступать не надо? Я сегодня был милостив и слишком затрахан жизнью. Поэтому оказался готов к быстрому отпущению грехов. Впрочем, Ерга прибыла не за этим.

– Там с тобой кое-кто хочет поговорить.

1. В 1609 г. в Выборге был подписан Выборгский трактат. По условиям договора Швеция предоставляла корпус наемников, которых оплачивала Россия, в обмен на крепость Корела с уездом. Позже вспомогательный шведский корпус под предводительством Я. П. Делагарди вместе с войсками Василия Шуйского участвовал против сторонников Лжедмитрия II и польских интервентов.

Договор 1609 г. сложно рассматривать однозначно. С одной стороны, без шведского корпуса у Василия Шуйского было бы намного меньше шансов в войне против самозванца. С другой, после пленения Шуйского, тот же Делагарди захватил Новгород, аргументируя это невыполнением договора оплаты с русской стороны. Так началась русско-шведская война, которая длилась семь лет (прим. автора) и закончилась возвратом части русских земель.