Битва за Изнанку

Эпилог

Названный при рождении Юлианом, а ныне откликающийся на имя Леопольд, редко жалел о своих решениях. Истинный воин не живет сожалением о прошлом. Как не внемлет надеждами, которые обитают в будущем. Он конструирует настоящее так, как нужно именно ему.

Подобное говорил отец. Конечно, не такими словами. Да, может, и не это вовсе. Столько могло забыться за четыре века. Однако Леопольд считал, что это именно наставления отца в том виде, в котором он их запомнил.

Теперь Дракон искренне сожалел о содеянном. И вместе с тем с большой тревогой смотрел в будущее. В общем, отошел от тех максим, которыми руководствовался так долго. А все дело в новом союзнике.

Когда живешь столько лет в ожидании постоянной опасности, предательства и страха смерти, то доверие становится непозволительной роскошью. Каждый рубежник на определенном этапе жизни запирает сердце на замок, не допуская туда больше никого. Но этот проклятый Матвей, который, казалось, жил как хотел и делал только то, что желал, растопил вечный лед. Леопольду на краткий миг показалось, что этот парень способен все перевернуть. Более того, именно Бедовый может стать настоящим другом. И Лео доверился. Раскрыл свою тайну мальчишке и теперь ужасно об этом жалел.

Дракон даже понимал почему. Когда ты дружишь с человеком, то очень много зависит от схождения характеров. Лео отличался спокойствием в обычное время, и вместе с тем его захватывала лихорадочная жажда действий в критические моменты. И сейчас был именно такой. Необходимо предпринять нечто, пока есть возможность. Ворваться, если надо, во дворец, где укрывается Князь, и…

Что именно и… – Леопольд сам пока не понимал. Он помнил, что связан клятвой со Святославом, потому не может причинить вред напрямую. Но вместе с тем у Дракона было четкое осознание, что надо непременно что-то делать. Время, которое никогда не являлось его другом, утекало как песок сквозь пальцы, хищно скаля свой оскал утраченных надежд.

А Матвей будто и не собирался ничего делать. Словно не понимал количество бед и несчастий, которые может натворить Князь. Как можно оставаться спокойным и равнодушными именно сейчас?

Еще Леопольд сокрушался о том, что к самой тревожной минуте он подошел в состоянии не полной силы. За годы скитаний в некоторых делах Дракон практически проникся истинной сутью вещей. Например, он понимал, что рубцы – палка о двух концах. Чем сильнее ты становишься, тем ощутимее проявляются требования хиста к тебе. Леопольд слышал в кулуарных беседах, что многие кощеи не принадлежат себе. И понимал, что это не просто пустопорожние рассуждения.

Потому не торопился стать сильнее, а следом угодить в зависимость. Потому не старался быстрее попасть под власть огня. Хватало и того, что порой против воли он с невероятным удовольствием подносил руку к горящей конфорке или касался раскаленного чайника. Будто даже невзначай. И лишь запоздало ловил себя на мысли, что это были не его желания. Первые звоночки о том, что будет с ним, когда он перешагнет порог ведунства.

Однако сейчас Дракон сомневался в том, хватит ли его сил, если завтра произойдет конец света. Если начнется война, в которой придется действовать одному, как диверсанту. А ведь у него было все подготовлено для того, чтобы стать не только кощеем, но и, возможно, приблизиться к крону.

Он давно купил расположение многих ученых и технического персонала из Брукхейвенской Национальной лаборатории в городе Новый Йорк. Там чужане создали диковинную штуковину. Как же… релятивистский коллайдер тяжелых ионов.

Леопольд не только выучил название, но и постарался вникнуть в суть того, как все работает. Путем множества столкновений ионов золота можно было достичь высокой температуры. Такой, при которой бы обычная материя распадалась, и образовывалась кварк-глюонная плазма.

Что такое кварк-глюонная плазма Леопольд лишь представлял в общих чернах. Но Дракон смог понять, что этого хватило бы на много рубцов. Пусть действовать пришлось бы не сразу, махом, а в несколько заходов. Но вот он – его путь становления кощеем или кем посерьезнее. Понятно, что отцу подобное и не снилось.

У него даже не было ощутимых препятствий – путешествие по Изнанке до Нового Йорка займет всего несколько часов, На Изнанке нет океана, лишь множество мелких речушек, да крупных озер. Однако сколько дней уйдет на возвышение – неизвестно.

Суть была в том, что сейчас Леопольд находился в подвешенном состоянии. Наверное, потому и отправился за Матвеем. Не чтобы обезопасить рубежника, тому едва ли угрожала опасность. Потому что сейчас он уж очень был нужен Великому Князю. И вряд ли найдется кто-то, кто рискнет пойти против Святослава.

Еще можно сказать, что Дракон шагнул на Изнанку, а затем пошел по следу хиста, чтобы хоть что-то делать. Сидение в четырех стенах квартиры, которая была усеяна «жучками» от людей Князя, угнетало Дракона. А тут какая-никакая, деятельность. К тому же в Выборге он не был лет пятьдесят, а то и больше.

Однако напор, с которым встретил его Матвей, легко убежавший от Скугги, а после сам нашедший Дракона, обескуражил Леопольда. Даже не обрадовал, в просто сбил с ног.

Вот как понимать этого рубежника? То он чуть ли не змеей шипит, чтобы его не трогали, а в следующее мгновение уверяет, что все устроилось. Ну или почти все. Осталось сущая мелочь – переговорить с чурами.

Этого Леопольд тоже не понимал. Всем известно, что эта нечисть (если вообще позволительно их так называть) себе на уме. И в дела людские не лезут, как бы их ни упрашивали. Кто учился в рубежных школах, знают о попытке подкупа норвежским королем Рагнаром (не чужанским, а настоящим), когда он сулил чурам полцарства.

И это не дурацкая присказка. Он действительно свез столько сундуков лунного серебра, что можно было выплавить из него собственную статую. И все для того, чтобы чуры открыли проходы в крепости его врагов. Иными словами, поспособствовали выигрышу в войне.

И что же? Чуры не только не согласились, они жестко наказали всех норвежских рубежников, закрыв проходы в их земли. А следом (связано это было или нет) северное королевство и попросту перестало существовать, уйдя под власть Швеции.

Поэтому к тому, что Матвей пытался «пообщаться» с чурами, Леопольд отнесся не просто с огромным сомнением, а даже с опаской. Как бы после подобных аудиенций не усугубить собственное положение. Да и кто такой Матвей, чтобы выдвигать такие предложения?

Однако еще больше Леопольд удивился, когда чур не просто выслушал слова рубежника, а кивнул и исчез. А вскоре появился. И не один.

Судя по огромным лбам и остаткам седых волос на могучих головах, прибыли не самые последние существа. Многие были так стары, что еле передвигались: кто опираясь на трости, кто на на плечи товарищей. Можно подумать, что прямиком из дома престарелых прибыл автобус с чурами.

Так казалось только на первый взгляд. В чем нельзя было ошибаться, так это в силе, исходящей от существ. И тогда Леопольда охватило нечто, что можно было сравнить с благоговением. Перед ним оказалась вся верхушка тех, на чьих плечах лежала ответственность за проходы между мирами.

Чуры по-хозяйски прошли в ближайший номер сауны, где тяжело и медленно расселись за большим столом. Кряхтя и помогая друг другу устроиться поудобнее.

– Давайте только без выпивки, и девочек вызывать не будем, хорошо? – улыбнулся Матвей.

Леопольд, прежде и так находившийся в состоянии натянутой струны, покраснел. Как там чужане называют это: «Иберийский стыд»? Когда говорит какой-то другой человек, а некомфортно чувствуешь себя именно ты. Вот что-то подобное сейчас происходило и с Драконом.

Чуры, понятно дело, никак не отреагировали на неуместную шутку. Они прибыли сюда не для того, чтобы оценивать остроты рубежника. Поэтому в затянувшейся тишине стало ощущаться неприкрытое напряжение.

Дракон тем временем все смотрел на чуров. Он удивился тому, что ему позволили сейчас присутствовать здесь. То ли забыли, то ли думали, что Леопольд – человек Матвея. Собственно, в какой-то мере так оно и было.

Сейчас рослый рубежник внимательно и цепко разглядывал собравшихся. С одной единственной целью – он тщетно пытался выявить самого главного из всех. Ведь известно, что у каждой группы людей, облеченных властью и силой, должен быть кто-то, возвышавшийся среди остальных. И это будто бы получилось. Точнее, главный выдал себе сам.

– Мы много наслышаны о тебе, рубежник. И только потому пришли. Но не стоит злоупотреблять нашим любопытством.

Говоривший чур был старым, с пигментными пятнами на лице, но вместе с тем голос его звучал удивительно бодро. Да и трости у него не оказалось. Единственное, его голова заметно покачивалась, как пустая тыква, насаженная на штакетину.

– Да, простите. Если вы хотите, можем сразу перейти к делу.

Леопольд ожидал снова каких-то шуток и кривляний. Он вообще не понимал, как в Матвее уживается эта серьезность и дурашливость. К месту и не к месту. Однако именно сейчас рассудительность рубежника взяла верх. Потому что он стал говорить. Да не просто говорить, а спокойно и связно развивать свои мысли относительно дел в Княжестве, планов Святослава и глобальной катастрофы, которая за этим последует.

Матвей напоминал сейчас какого-то чужанского политика, который медленно и четко рассказывает о своей программе на выборах. Разве что Лео был более чем уверен – его союзник придумал все это не так давно. Может, даже меньше получаса назад.

Чуры слушали без всяких попыток перебить, пусть многие и морщились. То ли у них не вызывали большого восторга слова Матвея, то ли они были не согласны с тем, что тот говорил. Однако в номере сауны, меньше всего подходящей для серьезных встреч, звучал лишь голос одного рубежника.

И даже после, когда Бедовый замолчал, никто не торопился сразу ответить ему. Разве что дряхлый, почти лысый старик, с двумя небольшими пучками седых волос на висках, подал голос:

– Чуры не вмешиваются в дела людей.

– Вам в любом случае придется вмешаться, – ответил рубежник. И Леопольд с удивлением для себя отметил, как тверд голос Матвея. – Если не сейчас, то после, когда Великий Князь все же доберется до… того, чего я не могу назвать, благодаря данной клятве. Что будет, если еще и этот мир разлетится на части?

Судя по взглядам чуров, которые те стали бросать друг на друга, это явно не входило в их планы.

– Правила хороши, – продолжал Матвей. – Правила и законы – это то, что удерживает нас от хаоса. Но наступает время, когда их нужно изменить. Иначе существующий порядок рухнет. Что вы будете тогда делать на руинах этого мира со своими правилами и законами?

Леопольд покачал головой. Ему казалось, что за четыре сотни лет он научился видеть людей насквозь и разбираться в них. Что-то вымывалось за это время из его жизни, чем-то он обрастал заново. Казалось, он прожил несколько жизней. Но таких, как этот рубежник, прежде встречать не доводилась. Как в нем сочетался острый ум с перманентной, часто излишней веселостью, а умение проникнуть внезапно в суть вещей с беззаботной поверхностностью?

– Ты не понимаешь, рубежник, – сказал теперь другой чур. Хромой, с кривым носом. Леопольд опять задал себе вопрос: «Кто же из них главный?а». – Мы физически не можем изъять то, о чем ты просишь.

– А, вот оно что, – улыбнулся Матвей. – Вопрос формулировок. Обожаю эти рубежные штучки. Просто пир для филологов. Ладно, давайте тогда разбираться по пунктам. Возможно ли это осуществить, если, скажем, всю основную задачу выполнят мои люди. А вы просто предоставите нам проход?

Чуры и рубежник разговаривали долго. У Леопольда давно затекли ноги и спина, потому что он стоял, вытянувшись по струнке. Но это была не та беседа, где можно пошевелиться и тем самым обратить на себя внимание. Само понимание того, что чуры шли навстречу рубежнику, – уже не укладывалось в голове. Вместе с тем Матвей вел диалог так, словно ничего особенного не происходило. Он развязно оперся на стол, с интересом переводя взгляд с одного говорившего на другого.

Лео даже задумался, может, так и надо было жить? Не слишком серьезно задумываться над невозможностью чего-то, а просто делать. И добиваться успеха? Он всегда скрупулезно подходил к планированию чего-бы то ни было. А вот Матвей просто делал.

Наконец чуры и рубежник пришли к единому знаменателю. Условия были понятны и просты. По крайней мере, для Лео. Но вот что произошло после, удивило Дракона. Каждый из чуров медленно поднялся на ноги, подошел к Матвею и пожал ему руку. А после вся делегация неторопливо отправилась обратно в коридор, оставив их наедине.

– Жесть, – сел на лавку Бедовый. – Словно со своей училкой литературы из школы разговаривал. Вроде все понятно, а договориться не можем. Реально образ русского человека в творчестве Шолохова, Зорин к доске, блин.

– Ты понимаешь, что сейчас сделал?

– Чего? – встрепенулся Матвей.

– Ты заключил договор с чурами.

– А, это. Ну да, знаешь, мне подсказали тут недавно, что договориться можно хоть с чертом лысым. Главное знать, что нужно противоположной стороне. А что необходимо чурам, знают все. Просто я приправил все щепоткой той информации, о которой знал. Ведь Великий Князь и правда пытается добраться до… до… блин, не могу сказать.

– Добраться до Оси.

Бедовый заговорщицки подмигнул.

– Я этого не говорил, – даже поднял руки Матвей, словно сдаваясь.

– Я не только об этом. Ты заключил договор с чурами.

– Лео, ты меня пугаешь. Сейчас, конечно, не сезон для энцефалитных клещей, но давай на всякий случай тебя проверим.

– За руку. Как с рубежниками.

– А… – только теперь дошло до Бедового. – А… Точно. Причем, со всеми скопом и сразу. Впрочем, сомневаюсь, что они люди. В смысле, рубежники. Но и то, что обладают правами большими, чем нечисть, это точно. Забавно.

– Забавно, – повторил Лео, хотя на ум ему приходило совсем иное слово.

– Мой драконорожденный друг, это все лирика и к делу не имеет большого отношения. Потому что похитить то, что собирает Князь – не так уж и сложно. Гораздо важнее сделать так, чтобы он вообще оставил свои сумасшедшие планы по развалу этого мира.

– Ты об этом не говорил с чурами, – нахмурился Дракон.

– Все правильно. Дело в том, что это совершенно не их забота. Да и что они могут? Сам же слышал, даже помогая нам, они будут играть в нейтральную Швейцарию. Кстати, погоди.

Матвей вытащил телефон, набрал номер и после второго гудка ему ответили.

– Я все придумал и даже кое с кем договорился. Надо встретиться и обсудить детали… Да… И я буду не один.

Лео напрягся так, что даже голова заболела. Он помнил слова Матвея о том, что на него вышли люди со стороны Великого Князя, которые также хотели остановить Святослава. Однако прежде надеялся, что Дракону удастся сохранить инкогнито. Выходило, что нет.

А еще Леопольду не понравилось, с какой легкостью обо всем этом сказал Матвей. Словно речь шла о чем-то несущественном.

– Лео, ну чего ты на меня волком смотришь? Тебе все равно придется с ними встретиться, пока я буду в Башне Грифона. Это все тоже часть плана. Знаешь, я сегодня даже пугаюсь своей гениальности.

– Так, может, ты просто расскажешь все о своем плане?

– Расскажу, обязательно расскажу, как только мы встретимся с нашими друзьями в Питере. Чтобы два раза попусту языком не молоть. Ты не поверишь, но меня все эти переговоры ужасно утомляют.

Он поднялся на ноги и подхватил свой неизменный рюкзак, с которым никогда и не расставался.

– У нас только одна забота, – сказал будто мимоходом Матвей. – Достать кровь Алексея Вредителя.

Лео застыл на месте, словно услышал нечто невообразимое. Хотя, так оно и было. Достать кровь крона – самого сильного существа в Княжестве. Попахивало не просто сумасбродством, а искренним сумасшествием.

Бедовый обернулся, махнув Дракону рукой.

– Да не переживай, я уже кое-что придумал. Главное – сделать это четко и незаметно. Даже не знаю, что бы вы без меня все делали.