Битва за Средиземное море. Взгляд победителей

ГЛАВА 13

НОЧНОЙ БОЙ

Сообщение Придхэм-Уиппела о потерявшем ход корабле заставило главнокомандующего и его штаб на «Уорспайте» поверить, что нашим линкорам придется иметь дело с «Витторио Венето». Барнард гак описывает происходящее:

«АБК решил, что из адмиральской рубки обзор слишком плох для ночного боя, и перебрался на обезьяний мостик «Уорспайта» к командиру линкора. В результате на верхнем мостике «Уорспайта» началась давка, чрезмерная даже для ночного боя. Втиснуть туда главнокомандующего, его начальника штаба, начальника оперативного отдела штаба, флагманского связиста, флагманского артиллериста было нелегко. Трое последних привыкли к подобным импровизациям и приняли меры заранее. Были установлены дополнительные телефоны и переговорные трубы, чтобы они могли работать, как обычно. Однако при самом буйном воображении нельзя назвать сложившуюся обстановку нормальной, по крайней мере для офицеров «Уорспайта».

У нас на «Формидебле» многие после 21.00 отправились спать.

Ночью от авианосца было мало проку. Рестолл вызвал меня наверх примерно 17 часов назад. Прежде чем улечься полуодетым на диване в метеорологической рубке, я составил вечернюю карту погоды, и с помощью Рестолла определил направление высотных ветров. Погода была все еще хорошей, однако поднималась дымка, которая сократила видимость до 4 или 5 миль. Она затянула звезды и ускорила наступление темноты. Ветер на поверхности был слабым.

На компасной платформе капитан 1 ранга Биссет уселся в свое кресло. У вахтенного офицера не было других хлопот, кроме сохранения места корабля в строю. На борту авианосца общим настроением было разочарование. Несмотря на отважные усилия летчиков, мы считали, что итальянский флот оторвался и удирает домой. Мы не знали, что в 20.29 «Аякс» сообщил о потерявшем ход корабле. Флот следовал кильватерной колонной курсом 300° со скоростью 20 узлов, держа дистанцию между кораблями 3 кабельтова. Порядок кораблей был следующим: «Уорспайт», «Вэлиант», «Формидебл», «Барэм». В миле справа шли эсминцы «Стюарт» и «Хэйвок», слева — «Грейхаунд» и «Гриффин».

Я отправился спать, не подозревая, как и остальные, о предстоящем бое.

Я никогда точно не сумею восстановить последовательность событий в тот знаменательный вечер. Не скажу, что я услышал раньше — грохот орудий линкоров или звонки боевой тревоги на «Формидебле». Помню только стремительный бег по трапам на свой боевой пост и судорожные попытки одновременно надеть спасательный жилет, каску, наушники и огнеупорный комбинезон. Грохотали ужасные взрывы, вздрагивал буквально весь авианосец. Примчавшись на компасную платформу, я увидел неописуемую картину. Мелькали ослепительные вспышки орудийных залпов, метались яркие лучи прожекторов, на обстреливаемых кораблях бушевали чудовищные пожары. Наш линейный флот совершенно точно «во что-то вляпался».

Вскоре мы вывалились из строя и круто повернули вправо. Отчаянные попытки итальянских кораблей спастись бегством я не увидел — все скрыла надстройка, когда мы повернули. На полной скорости «Формидебл» уходил от ужасного спектакля, так как пользы от авианосца в артиллерийской дуэли было немного, зато риска было многовато. Вскоре мы увидели, что линкоры тоже поворачивают, так как они уклонялись от торпед вражеских эсминцев.

Часы показывали 22.30, всего полтора часа назад мы отправились спать, и за это время успело произойти столько значительных и потрясающих событий… Вражеские корабли были уничтожены буквально за считанные мгновения. Значительная часть итальянского флота, за которым мы гонялись целый день, встретила свою печальную судьбу».

Как только в 2.1.11 было получено донесение «Аякса» о стоящем без хода корабле в 5 милях к западу от него, Каннингхэм приказал повернуть последовательно на курс 280°, сохраняя строй кильватерной колонны. Неизвестный корабль был всего в 20 милях от него. Менее чем через час, в 22.03 оператор радара «Вэлианта» заметил на экране отметку, которая означала неподвижный корабль в 8–9 милях на левом крамболе по пеленгу 224°. В 22.10 главнокомандующий, который не имел радара на «Уорспайте», получил донесение «Вэлианта» о большом корабле, не менее 600 футов длиной, теперь уже всего в 5 милях слева по носу. Каннингхэм в своих мемуарах пишет:

«Наши надежды окрепли, это мог быть «Витторио Венето». Линкоры повернули влево на 40° все вдруг. Мы уже находились на боевых постах, и орудия главного калибра были готовы к бою. Теперь мы развернули башни по нужному пеленгу»

Барнард так описывает все это:

«АБК повернул линкоры па цель все вдруг. С этого момента и до полуночи он вертел эскадрой линкоров, словно дивизионом эсминцев».

Поворот все вдруг привел «Уорспайт», «Вэлиант», «Формидебл» и «Барэм» в строй фронта по пеленгу 280°. Корабли шли курсом 240°. Такие маневры были совершенно необычны для ночных действий, так как линкоры всегда отворачивали ОТ противника, если существовала опасность атаки эсминцев.

Флагманский штурман пишет:

«Почти все на мостике полагали, что вражеские эсминцы сопровождают крупный корабль, и главнокомандующему советовали отвернуть прочь: СИНИЙ ЧЕТЫРЕ. Однако он сказал: «Если там неприятель, мы повернем на него и разберемся, кто там есть и как быстро мы его утопим. ЧЕТЫРЕ СИНИЙ». Впервые в ночном бою, в мирное время или военное, линкоры повернули на неизвестное вражеское соединение».

Линкоры шли строем пеленга в полной готовности. Авианосец, совершенно бесполезный в данных обстоятельствах, был готов немедленно покинуть строй, как только это потребуется. В 22.20 «Вэлиант» сообщил о корабле по пеленгу 19 Г на расстоянии 4,5 мили. Эта цель была слева по носу. Поэтому «Грейхаунду» и «Гриффину», находившимся слева, было приказано перейти на правый борт линкоров. Едва был отдан этот приказ, как в 22.23 «Стюарт», находившийся справа, передал сигнал тревоги. Почти прямо по носу с левого борта, по пеленгу 250° в совершенно противоположном направлении от стоящего корабля появились массивные силуэты затемненных кораблей, пересекающих курс нашего флота справа налево на расстоянии примерно 2 мили. Это были 2 крупных корабля, впереди шел небольшой корабль, и еще 3 малых корабля замыкали строй. Это были 1-я дивизия крейсеров адмирала Каттанео и 9-я флотилия эсминцев, шедшие на помощь поврежденному крейсеру «Пола». Возглавлял колонну эсминец «Альфиери», за ним шли крейсера «Зара» и «Фиуме», за ними эсминцы «Джиоберти», «Кардуччи», «Ориани». Считая «Полу», здесь были 7 кораблей, не подозревавших о присутствии британских линкоров, пока не открыли огонь их тяжелые орудия. Почти всех итальянцев постигла печальная участь.

Еще до того, как главнокомандующий получил предупреждение «Стюарта», его начальник штаба тоже заметил приближающиеся корабли. Наступил самый волнующий, хотя и самый ужасный момент дня. Лучше всего снова обратиться к словам самою Каннингхэма.

«В 22.15 мой новый начальник штаба коммодор Эдельстен осматривал в бинокль горизонт справа по носу. Он спокойно сообщил, что видит 2 больших крейсера и один малый впереди них, которые режут нос нашему флоту справа налево. Я тоже посмотрел туда в бинокль. Они там были. Капитан 2 ранга Пауэр, бывший подводник и несравненный специалист по опознанию силуэтов, сказал, что это 2 тяжелых крейсера типа «Зара», впереди которых идет легкий крейсер.

Используя передатчики ближнего действия, линкоры были развернуты в кильватерную колонну. Я вместе с Эдельстеном и офицерами штаба поднялся на верхний мостик, откуда открывался великолепный круговой обзор. Я никогда не забуду следующие несколько минут. Стояла мертвая тишина, почти физически ощутимая, были слышны только голоса артиллеристов, переводящих орудия на новые цели. Можно было слышать приказы с КДП, возвышавшегося над мостиком позади нас. Взглянув вперед, можно было увидеть поворачивающиеся башни и стволы 15" орудий, нащупывающие вражеские крейсера. Никогда за всю свою жизнь я не испытывал такого волнения, как в ту минуту, когда услышал спокойный голос с КДП: «Наводчик КДП видит цель». Это указывало, что орудия готовы, и его палец уже лежит на гашетке. Неприятель находился не далее 3800 ярдов — совсем рядом».

Перестроение в кильватерную колонну вернуло линкоры на первоначальный курс 280°. Теперь они шли почти параллельно вражеским крейсерам, но на контркурсе. Вражеские крейсера были совершенно не готовы к бою, они шли курсом 130°. Теперь нельзя было терять ни секунды. Множество орудий ждали только приказа. 24–15", 20 — 6" и 20 — 4,5" орудий были готовы оказать сокрушительный прием. Барнард так описывает все это:

«Все корабли (линкоры) получили сообщение «Вэлианта» о радарном контакте со стоящим кораблем противника справа по носу, и башни были развернуты туда. Около 22.20 противник сдрейфовал через траверз за корму на расстоянии 3 миль от нас. Штабным офицерам показалось, что адмирал намеревается его пропустить, что оказалось очень удачной мыслью. Начальник оперативного отдела и флагманский артиллерист увидели, как башни разворачиваются и уже переходят левый траверз. Оба чувствовали себя весьма неуютно, так как «впереди еще могла оказаться добыча», особенно учитывая сообщения командующего легкими силами, которые указывали, что могут отстать и другие вражеские корабли. Поэтому, используя право отдавать приказы артиллерии, флагманский артиллерист распорядился повернуть башни на ноль. И как раз вовремя! Справа почти прямо по носу показались 2 больших вражеских крейсера. В результате интервал между отдачей приказа с мостика к орудиям и их готовностью оказался ничтожным.

Заметив противника, флот повернул одновременно на курс 280° и выстроился в кильватерную колонну, приводя противника на носовые курсовые углы. Во время поворота стрельбу не открывали. Левофланговым эсминцам прикрытия было приказано освободить линию огня. Их поторопили резким: «Проваливайте к дьяволу!»

Как только поворот был завершен, практически все орудия могли действовать по врагу.

Внезапно «Грейхаунд», оказавшийся теперь впереди, открыл прожектор. Широкий луч света упал прямо на «Фиуме», третий корабль в неприятельской колонне. Однако он осветил не только «Фиуме», но и корабли левее него — «Зару» и возглавлявший колонну «Альфиери». Часы показывали 22.27.

«Уорспайт» и «Вэлиант» одновременно открыли огонь по «Фиуме» из 15" орудий. Дистанция до цели была 2900 ярдов для «Уорспайта» и 4000 ярдов для «Вэлианта». Одновременно «Вэлиант» пустил в ход свои 4,5" орудия. «Фиуме» быстро охватили пожары — от мостика до кормовой башни. Эта башня получила прямое попадание и слетела за борт. Через 10 секунд после первого залпа «Уорспайт» открыл беглый огонь из 6" орудий. Ярко пылая от носа до кормы, «Фиуме» сильно накренился на правый борт.

Каннингхэм писал:

«Приказ открыть огонь отдал флагманский артиллерист флота капитан 2 ранга Джеффри Барнард. Можно было слышать «динь-динь-динь» артиллерийских гонгов. Затем последовали огромная оранжевая вспышка и ужасный грохот, когда 6 тяжелых орудий выстрелили одновременно (башня Y не стреляла). В тот же самый момент эсминец «Грейхаунд», входивший в состав прикрытия, осветил прожектором один из вражеских крейсеров, возникший из темноты серебристо-голубым силуэтом. Наши прожектора тоже открылись после первого залпа и дали полный свет на страшную картину.

В луче прожектора я увидел наши 6 снарядов, летящих в воздухе. 5 из 6 попали чуть ниже верхней палубы крейсера и взорвались, выбросив ослепительное пламя. Итальянцы были захвачены врасплох. Их орудия стояли на нуле. Они были разбиты, прежде чем смогли оказать хоть какое-то сопротивление. Капитан 1 ранга Дуглас Фишер, командир «Уорспайта», сам был артиллеристом. Когда он увидел результаты первого залпа, голосом, полным удивления, он невольно произнес: «Великий боже! А ведь мы попали!»

Барнард, описывая все это, говорит так:

«События следующих нескольких секунд не забудет никто из видевших это. Прожектор «Грейхаунда» показал нам неприятеля, застигнутого полностью врасплох. Башни стояли на нуле, по верхней палубе бегали люди. Первый залп «Уорспайта», возможно, оказался самым эффективным за всю войну. 5 из 6 15" снарядов легли под верхнюю палубу вражеского корабля через небольшие промежутки. Самый правый из них сбросил за борт вращающуюся часть башни Y. АБК особенно восхитило замечание командира линкора, бывшего артиллериста: «Великий Боже! А ведь мы попали!» Сразу после боя он приказал записать это выражение на случай, если ему потребуется утереть нос артиллерийской школе флота».

Через 30 секунд после первого 15" залпа «Уорспайт» дал второй залп по «Фиуме». «Вэлиант», дав первый залп по «Фиуме» обнаружил, что башни X и Y не могут быть наведены на эту цель. Он немедленно перенес огонь влево на «Зару», стреляя теперь из всех орудий. Своим вторым залпом он тоже добился нескольких попаданий. Ему понадобилось чуть более 3 минут, чтобы всадить 5 залпов в несчастный крейсер. Эта скорострельность восхитила даже главнокомандующего.

Выпустив второй залп в «Фиуме», «Уорспайт» тоже перенес огонь влево на «Зару», второй корабль в итальянской колонне. Дистанция была 3000 ярдов. «Фиуме», сильно накренившись на правый борт, представлял собой море бушующего пламени. Совершенно разбитый, крейсер вывалился из линии и затонул 45 минут спустя, в 11.15.

Как только началась стрельба, «Формидебл» незамедлительно вышел из линии вправо. В колонне образовался разрыв, так как «Барэм» тащился чуть позади. Двигаясь в строю левого пеленга курсом 240°, как раз перед перестроением в кильватерную колонну на курсе 280°, «Барэм» заметил стоящий «Пола», который выпустил 2 красные ракеты. Очевидно, это был опознавательный для подходящих товарищей. «Барэм» сразу навел орудия на «Полу» и был готов осветить его прожектором, чтобы после этого обстрелять, когда увидел силуэт головного корабля противника в луче прожектора «Грейхаунда». Это был эсминец «Альфиери». «Барэм» немедленно перенацелил орудия и дал залп с дистанции 3100 ярдов. Мелькнули яркие оранжевые вспышки, попадания легли по всей длине корабля. Дым немедленно затянул пылающий «Альфиери», который сразу вышел из линии вправо.

«Барэм» перенес огонь на второй корабль в колонне — крейсер «Зара», по которому уже стреляли «Уорспайт» и «Вэлиант». Линкор дал 6 — 15" и 7–6" залпов.

«Зара» был окончательно выведен из строя и горел, как факел. Его носовая 8" башня получила прямое попадание, были попадания в мостик и машинное отделение. Ужасные пожары бушевали повсюду. Крейсер начал крениться на левый борт, одновременно его разворачивало в эту же сторону. Он катился носом в сторону британских линкоров и уже показывал им свой правый борт. Позади него, еле различимый в дыму и пламени, стоял «Альфиери».

Прожектора продолжали освещать итальянские корабли. «Гриффин» внезапно обнаружил себя в самом горячем месте, прямо на линии огня. «Грейхаунд», освещавший «Фиуме», немедленно попытался выскочить с линии огня вперед. Зато «Гриффин» был накрыт 6" залпом «Уорспайта».

Его капитан, ныне контр-адмирал Джон Ли-Барбер, вспоминает:

«Я помню только, что внезапно «Гриффин» оказался в очень опасной позиции, перекрыв директрису, когда наши «сундуки» открыли огонь. Я получил очень резкий приказ АБК: «Прочь с дороги, ты, долбанный козел».

«Гриффин» повреждений не получил. Залп за залпом обрушивался на «Зару», который теперь пылал от носа до кормы. Взорвался один из его котлов, а носовая башня была сброшена за борт. Уцелевшие орудия молчали, так как итальянская тяжелая артиллерия не была готова к ночным боям.

В 22.31 было замечено, что 3 итальянских эсминца, шедшие позади крейсеров, разворачиваются влево, чтобы сблизиться с линкорами. Один из эсминцев даже выпустил торпеды. Каннингхэм сразу приказал линкорам немедленно повернуть на 90° вправо, и огонь был перенесен с «Зары» на эсминцы. В этот момент «Хэйвок», который не сумел включить сигнальные огни, был обстрелян. 6" орудия «Уорспайта» сразу накрыли его. Главнокомандующий видел это и для себя уже списал «Хэйвок» как потопленный. На самом деле эсминец даже не был поврежден. Барнард пишет:

«Два вражеских тяжелых крейсера были полностью выведены из строя огнем линкоров за считанные минуты и дрейфовали у нас на левой раковине, потеряв ход и пылая. Затем около 22.30 возникло некоторое напряжение, так как несколько вражеских эсминцев, выскочив из-за кормы крейсеров, вознамерились атаковать нас торпедами.

В этот момент «Формидебл», который вышел из линии вправо, когда линкоры открыли огонь, проходил у нас справа по борту и оказался в опасной близости после срочного поворота линкоров. Вертя флотом, словно это был дивизион эсминцев, АБК повернул линкоры все вдруг вправо па 90° обычным прожекторным сигналом. Вскоре после этого он предоставил эсминцам свободу действий, чтобы врезать неприятелю. Теперь наши линкоры шли, «прикрываемые» только «Формидеблом», оказавшимся в 1 миле по носу. Некоторые из младших офицеров чувствовали себя просто голыми. Но я думаю, что так же ощущал себя и «Формидебл».

Через несколько секунд линкоры на полной скорости отходили на север. Теперь «Формидебл» находился в 3 или 4 милях севернее места действия и мог видеть только оранжевое зарево в небе на юге. Внезапно на нас упал ослепительно яркий луч прожектора одного из линкоров. К нашему ужасу, луч удерживал нас. Мы почувствовали себя просто обнаженными, на нас были готовы обрушиться все мыслимые опасности. Мы знали, что флот все еще разыскивает «Витторио Венето». Ночью на размер корабля обращают больше внимания, чем на силуэт, особенно когда корабль появляется в луче прожектора. Каждую секунду мы ожидали вспышки орудийного залпа.

Каннингхэм пишет:

«Когда начался бой, «Формидебл» вышел из линии вправо на полной скорости, так как артиллерийский ночной бой — не лучшее место для авианосца. Когда он уже находился в 5 милях от нас, его нащупал прожектор «Уорспайта», шаривший в поисках вражеских кораблей с подбойного борта. Мы услышали, как командир 6" батареи правого борта приказывает навести орудия, и едва успели остановить его».

У нас просто отлегло на сердце, когда прожекторный луч побежал дальше. Мы лишь моргали полуослепшими глазами, пытаясь снова приспособиться к ночной темноте.

Эсминцам «Стюарт», «Хэйвок», «Грейхаунд» и «Гриффин» было приказано добить вражеские корабли. Это произошло в 22.30. Через несколько минут Каннингхэм получил срочный сигнал тревоги от Мака и Придхэм-Уиппела, которые находились в нескольких милях северо-западнее. У него создалось впечатление, что они поддерживают контакт с остатками итальянского флота. Главнокомандующий хотел предоставить эсминцам свободу действий и не мешать любым атакам против больших и малых кораблей. Поэтому в 23.11 он передал приказ всем кораблям, не занятым уничтожением неприятеля, двигаться на северо-восток, что привело бы их на курс, параллельный курсу линейного флота. Целью адмирала было избежать неразберихи, которая легко могла возникнуть.

Сигнал имел очень несчастливые последствия, что лучше всего описывает сам Каннингхэм.

«Как мне видится сейчас, этот сигнал был плохо продуман. Я намеревался дать нашим эсминцам полную свободу атаковать любой корабль, который они заметят, и в то же время облегчить сбор флота утром. Так же предполагалось, что капитан 1 ранга Мак и его 8 эсминцев, находящиеся в 20 милях впереди нас, воспримут этот сигнал, как прямой приказ не отходить, пока не выполнят атаку. Однако этот же приказ, к несчастью, заставил вице-адмирала Придхэм-Уиппела прекратить попытки установить контакт с «Витторио Венето».

Флагманский штурман Броунригг также касается этого сигнала, считая его самым неудачным. Он пишет:

«В общей свалке, которая последовала, стало ясно, что наши линкоры могут быть торпедированы как вражескими эсминцами, так и нашими собственными. По этой причине я подготовил приказ «всем кораблям, не занятым уничтожением противника, отходить на северо-восток». Главнокомандующий согласился, и мы повели линкоры на северо-восток. Однако этот сигнал оказался крайне неудачным, так как он вынудил адмирала Придхэм-Уиппела, чьи крейсера висели на хвосте вражеского линкора, тоже повернуть на северо-восток, прекратив слежение. Этого не предусмотрели ни я, ни главнокомандующий, так как на всех учениях мирного времени подчеркивалось, что ни при каких обстоятельствах крейсера не должны прерывать такой контакт».

Барнард в свою очередь пишет:

«Формидебл» пристроился к колонне в 23.20. Линкоры продолжали движение без прикрытия. В это время на юго-западе вспыхнула ожесточенная перестрелка с использованием осветительных снарядов. Нам стало ясно, что итальянцы дерутся друг с другом, и нашим эсминцам выпадает редкая возможность собрать богатый урожай поврежденных кораблей. Адмирал решил выйти из боя на северо-восток, чтобы не возникло опасности боя между нашими соединениями».

Для линкоров бой завершился, однако ночь только начиналась.