Благословенный. Книга 4

Глава 15

— Паруса на горизонте! Паруса на горизонте!

Дон Хосе Дарио Аргуэльо, капитан-комендант Сан-Франциско, едва заслышав эту весть, схватил тотчас же подзорную трубу и немедленно бросился на крышу «пресидио», * возвышавшемуся над остальными постройками молодого города. Действительно, от наблюдательного поста на горе Давида поднимались клубы дыма — это был тревожный сигнал!

Комендант обернулся к океану, всматриваясь в лазурную даль.Там, на горизонте, где-то на границе видимости, белели паруса больших кораблей. И было их не один и не два… много парусов!

Капитан-комендант почувствовал, как у него упало сердце. Это явно не китобои и не торговцы — такими толпами им тут просто-напросто нечего делать! Там либо новая кругосветная экспедиция, вроде похода Лаперуза, или… армия вторжения! На одном-единственном корабле — сотни моряков. А у него в распоряжении — два старых орудия и тридцать семь солдат! И что с этим прикажете делать?

Впрочем, что предпринять, капитан продумал уже давно.

— Мария! Мария! — воскликнул он, сбегая вниз.

Жена, услышав его встревоженный голос, тут де выскочила из молельной.

— На горизонте паруса. Похоже, это военные корабли!

— Кто там может быть? Пираты? — всплеснула руками Мария Игнасиа.

— Не думаю. Я насчитал восемь кораблей. Ни один пират не собрал бы такой эскадры!

— Боже всемогущий! Спаси нас, Святой Франциск!

— Предупреди женщин. Найди детей, где бы они не были — пусть спешат к форту!

Мария Игнасиа, бледная, как только позволяла её смуглая кожа, тут же оставила причитания и опрометью бросилась собирать детей. Жизнь на фронтире давно научила её рассчитывать на собственные силы.

— Луис! Луис Антонио! — позвала она старшего сына, как раз упражнявшегося с лассо в компании вако**. — Скачи на в миссию падре Салораса, предупреди святых отцов, что началась война! И найди сестру — она ушла гулять возле океана. Сантьяго! Где Сантьяго⁈

Сам Аргуэльо тем временем готовился дать отпор непрошенным гостям.

— Хоакино! Скорее собери всех людей! И скажи привести орудия к бою, — воскликнул он, врываясь в казарму.

Адъютант бросился исполнять приказы. Через несколько минут со всех сторон к пресидио, поднимая пыль до небес, верхом скакали работавшие в поле солдаты; другие, бывшие в городе, бежали, на ходу натягивая форменные мундиры. Прибежали люди с полей, святые отцы привели индейцев из своих миссий. Комендант немедленно расставил их по стене:

— Берите палки, вилы, грабли, всё, что издали может напоминать ружьё. Держите их наподобие мушкетов, и встаньте на эспланаде*** пресидио! Падре, скажите своим подопечным, пусть сделают то же самое!

Они давно уже поступали таким образом каждый раз, когда приходили к ним иностранные суда. Едва на горизонте покажется парус, даже одиночный, как сигнальный пост, расположенный на высокой горе Давида, у залива Св. Франциска, подает сигнал, и всё население городка и окрестных земель тут же сбегается в пресидию. Все они, прискакав, прячутся за укреплением, изображая из себя солдат, дабы создать ложное представление о своей численности. Падре Теодоро, священник, возглавлявший францисканскую миссию в Сан-Франциско, тут же приказал своим ваку собрать людей с полевых работ и отправить их в пресидио.

Впрочем, на неизвестные корабли этот маневр не произвёл никакого впечатления. Неторопливо, преодолевая вызванное отливом течение, они вступили в пролив и один за другим встали на якорной стоянке.

Корабли выглядели крайне необычно. Нигде и никогда ещё Аргуэльо не видел столь стремительных очертаний корпуса, оканчивающегося изящным бушпритом, таких высоких мачт, наклонённых назад, вооружённых пятью ярусами парусов. Когда над мачтами одного из кораблей поднялся необычный штандарт из белого полотнища с перекрещенными синими чертами, капитан-комендант вообще встал в тупик.

— Чей это флаг? Кто-нибудь знает его?

Да, он очень походил на полотнище, под которым бороздила океаны Королевская Армада Испании. Но там перекрещивающиеся линии были красные, а тут — синие!

— По крайней мере, это не англичане, и не французы. Надеюсь, всё скоро разрешится — произнёс Аргуэльо, увидев, что от одного из кораблей отвалила шлюпка под тем же стягом.

Вскоре она, преодолевая отлив, уткнулась носом в песчаный берег у подножия города. Из шлюпки выскочили двое офицеров, побрёдшие через пенистый прибой по направлению к пресидии; матросы бросились вытаскивать шлюпку на берег.

Когда чужаки приблизились к форту, капитан-комендант решил выйти им навстречу. Очевидно, это парламентёры, хоть и не под белым флагом — значит надо встретиться и узнать, кто они и чего хотят найти на этом пустынном побережье.

Один, молодой, коренастый, одетый в иностранный белый мундир с зелёным камзолом, явно был иностранец. А вот второй… второй, даже если бы и не был облачён в форму Королевской Армады, всё равно по каким-то неуловимым признакам глаз коменданта признал бы в нём испанца.

— Капитан-комендант пресидио Сан-Франциско, я полагаю? — спросил незнакомый испанец, в голосе которого явственно прозвучал баскский выговор.

— Именно так. Хосе Дарио Аргуэльо, капитан-комендант, к вашим услугам! — растерянно произнёс Аргуэльо, недоумевая, кто бы это мог быть, этот гранд с такими властными манерами…

— Я капитан Космо Чуракка, — представился незнакомец, — а это — капитан Макарио Ратманов. Он русский, как и вся эскадра. Соглашением между его величеством королём Карлосом IV и императором Александром Калифорния передаётся в аренду Российской державе на срок тридцать лет. Вот текст посвященного этому эдикта. Вы все можете уехать — русская эскадра, разгрузившись, отправится затем в Акапулько, — или вольны остаться на правах частных лиц.

Хосе Дарио встал, как громом поражённый. Уехать? Теперь? Всего три года назад он получил тут огромное поместье, и теперь придётся покинуть всё это?

Но вскоре он овладел собой. В конце концов, служба прежде всего!

— Я должен доложить об этом губернатору Аррильяги! — произнёс он, неприязненно разглядывая курносого русского.

— Непременно. Давайте мы вместе проследуем к нему, дабы я подробно ознакомить с эдиктом и дальнейшим порядком действий его администрации. Также, прошу вас позаботится об организации временной резиденции русского наместника. Дон Теодоро Бэззил де Растопчин высадится, как только губернатор де Аррильяги будет готов его принять; полагаю, было бы очень любезно с нашей стороны подготовить ему жилище на берегу. Дон Теодоро сильно страдал всё путешествие и непременно оценит возможность остаться на твёрдой земле!

Хосе Хоакин де Аррильяги, губернатор Калифорнии, имел резиденцию в пресидио Монтеррей в глубине Калифорнии. Добираться туда пришлось верхом. Любимый подчиненными (те прямо в глаза называли его «отец родной»), губернатор воспринял новость крайне экспрессивно:

— Проклятье! В Мадриде держат нас за мешок шерсти, и, похоже, не знают, кому сбыть с рук! Это же надо — русские!

Дон Косме понимающе кивнул головой. Губернатор тоже был баском, и адмирал прекрасно понимал, каких трудов стоило тому пробиться сквозь плотные ряды кастильской знати, чтобы занять это место на краю земли.

— Поверьте, дон Аррильяги, мне это нравится не более, чем вам. Но таково решение князя де Ла-Пас. Русские обещали ему оказать помощь с переправкой мексиканского золота в Кадис, что в сложившейся ситуации критически важно — военные расходы буквально опустошают Испанию.Также, я слышал, есть какие-то договорённости по поводу Гибралтара… Но это всё не наше дело, мой благородный дон.Есть королевский эдикт — чего вам более надо?

Губернатор нахмурился.

— Дон Чуракка, я не ропщу на решение короля, а уж тем более мне неизвестны резоны князя де Ла-Пас. Но какая судьба ждёт францисканские миссии? Многие годы монахи смиренно несут свой крест, приобщая дикарей к основам цивилизации; и теперь в этот край входит жадная до земель империя, известная своим презрением к престолу Апостола Петра!

На эту тираду дон Косме лишь отрицательно покачал головой.

— На этот счёт, дон Аррильяги, можете быть совершенно спокойны. Соглашением сторон в Калифорнии гарантирована свобода вероисповедания, так что францисканцам не грозит решительно ничего. Все их миссии будут сохранены, имущество неприкосновенно.

— Сколько у нас времени на эвакуацию?

— Три месяца. Но, полагаю, русские будут столь любезны, что предоставят вам место на своих кораблях, в ближайшее время направляющихся в Акапулько!

— Превосходно! Незачем откладывать неизбежное — я соберусь так скоро, как этого требуют обстоятельства… и новые хозяева Калифорнии!

— Россия всего лишь арендует эту землю на тридцать лет! — напомнил ему Чуракка.

— И затем они безропотно и спокойно отсюда уберутся? Ах, мой дорогой дон! Неужели вы в серьёз в это верите? — горестно вздохнул де Аррильяги, и дон Чуракка, подумав, вынужден был ответить себе отрицательно.

Население крохотного Сан-Франциско с удивлением наблюдало за разгрузкой русских кораблей. Видно было, что пришельцы подготовились основательно! Русские вывезли на берег много полосового железа, чугунных ядер, огромные вязанки заступов, тачек и каких-то лоханок. Затем пришельцы с трудом вытащили на берег огромные тяжёлые ящики, для перевозки которых им пришлось сооружать огромные плоты из брёвен и пустых бочек. Когда ящики вскрыли, в них оказались диковинные механизмы

— Это паровая лесопилка! — на ломаном французском с гордостью пояснял капитан Ратманов. — А это — о, это совсем особенная вещь… Это двигатель для парового буксира!

Были и большие и, видимо очень тяжёлые запаянные баки, содержимое которых осталось неизвестным. Далее на берег поступили гигантские боевые орудия. Тут же русские начали устраивать батарею у входа в залив.

Выгрузив свою поклажу, русские шлюпки на обратную дорогу забирали вещи испанцев, отбывавших в Акапулько. В ожидании погрузки семьи Аргуэльо, Де Аррильяги, несколько монахов и дон Черукка прохаживались по берегу, наблюдая как могучие волны бесконечно перекатывают прибрежную гальку, также неумолимо и равнодушно, как сильные мира сего распоряжаются человеческими судьбами. Все были печальны; лишь беззаботные дети, заливаясь хохотом, играли с волнами, то подбегая вплотную к линии прибоя, то с визгом спасаясь от очередного накатывающего с брызгами пенистого водяного вала.

— Похоже, русский царь очень щепетильно относится к безопасности своих приобретений, — заметил капитан Черукка, наблюдая за суетой вокруг установки тяжелых орудий на траверзе пролива. — Пожалуй, нашему двору есть чему у них поучиться!

Хосе де Аррильяги лишь печально кивнул в ответ, провожая взглядом дочку Аргуэльо, Марию, с визгом убегавшую от выкатившейся на пляж сине-зелёной волны.

— А я ведь не сразу понял, кто вы — произнёс он, оторвавшись от созерцания берега, которому отдал двадцать пять лет своей жизни, а теперь покидал навсегда. — Ведь вы — знаменитый капитан Черукка, известный мореплаватель и исследователь Магелланова пролива?

— Да, дон Хосе, это я.

— Как я рад, что познакомился с вами! Таким, как вы, принадлежит будущее Испании!

— Увы, не могу согласиться. Оно узурпировано такими, как Годой.

— Не говорите так. Когда слышишь такое, пропадает всякое желание жить… Неужели вы полагаете, что наш закат необратим?

— Конечно, нет. Но что надо сделать, чтобы наша страна вновь воспаряла — я не знаю. Возможно, кто-то из иностранцев — англичане, французы, или эти русские — знают ответ; и наблюдая за ними, мы выйдем на собственный путь, с которого сбились многие годы назад… Но одно я знаю твёрдо — мы должны попытаться. Хотя бы ради вот этих детей!

— У вас есть дети, дон Черукка? — спросил почему-то бывший губернатор.

— Нет, дон Хосе, я не женат. Сначала составить партию мешало безденежье, теперь — безденежье и служба. Так, кажется, вещи наши уже перевезли; пришла наша очередь!

И дон Косме Черукка отправился к подплывающим шлюпкам, помогать детям взбираться на борт лодок, увозящих их к другой жизни.

Ветер свежел, и шлюпки мотало пенистым прибоем.

— Сеньорита, позвольте помочь вам. Вы замочите платье, а высушить его на корабле очень непросто! — произнёс дон Косме, протягивая руку юной Марии Аргуэльо.

Девочка доверчиво приняла его длань — аристократически-узкую, но крепкую руку морского офицера. Черукка легко подхватил её и, утопая сапогами в мокром, размываемом прибоем песке, поспешил к шлюпе.

А Мария Консепьсьон Аргуэльо, в семье именуемая «Кончита», дабы не путать с матерью, Марией Игнасио, неотрывно глядела через плечо Черукки на покрытый пеною берег, на который ей никогда уже не суждено будет вернуться.

Отчёт Губернатора заморского владения Калифорнии Фёдора Васильевича Ростопчина о высадке на побережье Северной Америки.

Ваше императорское Величество, Александр Павлович!

Настоящим верноподданейше довожу до Вашего сведения, что 25 августа сего года наша экспедиция, преодолев просторы Великого океана, встала на якорь в заливе Святого Франциска. После переговоров с предъявлением королевского эдикта и пояснений, данных адмиралом Черруккою, губернатор Арагуэлиос, хоть и с неохотою, передал мне все бразды правления и попросил с оказией отвезти его в Акапулько, что и было исполнено.

Калифорния есть одна из тех благословенных стран земного шара, на которые природа излила все дары свои, могущие споспешествовать народному богатству, величию и счастью. Благорастворенный климат, не подверженный ни чрезвычайным жарам, ни холоду и чуждый всяких опасных прилипчивых болезней, есть несомненное благо сей части света. Необыкновенное плодородие, свойство и положение земель, ее составляющих, способны обеспечить продовольствие самого многочисленного народа. Соседство океана и безопасные пристани дают средство к основанию и распространению морской торговли, а обширные при берегах растущие леса, наполненные лучшим разных родов строевым лесом, доставляют все способы завести кораблестроение. Словом, в Калифорнии все для человека нужное есть или быть может в чрезвычайном изобилии.

Однако же, под испанским правлением, страна это нельзя сказать чтобы процветала. Так, главное укрепление всей Калифорнии, пресидия Монтеррея, есть не что иное, как четырёхугольное строение вышиною не более 1 ½ сажени, построенное из местного очень мягкого камня и имеющее в длину около 150, а в ширину около 120 сажен. В средине его находится пространный двор с выходом посредством одних ворот и двух калиток. Снаружи окон нет, а внутри всего здания идет галерея, и в одной стороне построена небольшая церковь. В сей на тюрьму похожей казарме живут губернатор, комендант пресидии, все офицеры и солдаты. Тут же арсенал, магазины и мелочные лавочки. Укрепление порта состоит в земляной насыпи, между двумя рядами невысоких свай кое-как наваленной, с оставленными промежутками вместо амбразур, из коих высунуты 8 или 10 пушек. Сия крепость, подобная обыкновенному полевому редуту, стоит на высоком месте, откуда хорошие батареи могли бы совершенно защищать рейд и препятствовать высадке, ибо прибой морской или бурун в сем заливе только и позволяет безопасно приставать к берегу, находящемуся в расстоянии ближе пушечных выстрелов от сей возвышенности.

Новая Калифорния имеет четыре порта, безопасные для судов во всякое время года и находящиеся в удобном расстоянии один от другого по всему пространству берегов ее. Оные порты называются: Святого Франциска, Монтеррей, Святой Варвары и Святого Диего. Залив Св. Франциска есть один из превосходнейших портов в свете: вход в него безопасен, акватория обширна и не имеет рифов или мелей. Имея в ширину менее 2 верст и будучи подвержен сильному влиянию прилива и отлива, он позволяет малыми средствами укрепить его, так что неприятельские суда не смогут пройти оным; с нашей артиллерией можно сделать его положительно неприступным. Пространство порта и берега, покрытое во многих местах строевым лесом, дает способы к кораблестроению. Можно основать в разных местах верфи и строить все суда, потребные для области, ибо. Здесь бы надлежало быть главному областному городу, и место сие со всем основанием можно почитать ключом Калифорнии.

Кроме всего прочего, в Калифорнии много морских бобров, шкуры коих в Китае дорого ценятся. Прежде испанцы пытались основать в Калифорнии бобровые промыслы, но ничего не смогли — ведь для промысла бобров мало того, чтоб их много у берегов какой области водилось, их еще нужно уметь добывать. Для сего потребны смелость на воде, чрезвычайное проворство, ловкость, сноровка и охота к сему упражнению, то есть все именно те качества, каких ни испанцы, ни калифорнийские их индейцы вовсе не имеют.

Морские коты также водятся здесь во множестве. Главное их пристанище в каменистых островах, называемых Фаральонес, кои лежат пред входом в залив Св. Франциска. Известно, что шкуры сих животных продаются выгодно в Китае, куда и бобры должны быть также отправляемы. На тех же островах много и сивучей, кои доставляют пищу нашим промышленникам и кожи для обтяжки их лодок. Киты у здешних берегов также водятся, и Монтеррейский залив часто бывает наполнен ими. По местному положению в нем весьма удобно завести китовые промыслы.

Главный торг сим товаром должен быть производим с Китаем, и поелику корабля нельзя же доверху нагрузить бобрами и котами, то строевой и мачтовый лес, весьма дорогими ценами продающийся в Кантоне, мог бы отправляться вместо балласта.

Воловьи кожи и сало также могли бы составить важную часть торговли. Число рогатого окота так велико в Калифорнии, что товаров сих всякий год можно заготовлять превеликое количество без препятствия размножению животных. Бычьи кожи, сало, пшеницу и бобы отправляют и ныне отсюда в Перу.

Вообще продовольствия тут великое изобилие. Плоды, коими Калифорния изобилует, суть яблоки, груши, персики, виноград, арбузы, дыни; табак также родится, только здесь не умеют приготовлять его. Деревья лимонные и апельсинные здесь есть, но плоды их не созревают по причине частых туманов. По условиям местности полагаю возможным выращивать тут и хлопок, но не на побережье, а в долине реки Сакраменто.

Оливковых и лавровых дерев много, но за ними ходить старания не прилагают. Вино делают только в одной миссии Св. Михаила. Я отведывал его у губернатора: оно весьма невкусно, но могло бы доставлять хороший уксус.

В строевом лесе лучших родов Калифорния не имеет недостатка, и притом растет он не на неприступных горах, но в равнинах и близ морского берега, а особенно около залива Св. Франциска, который есть самый превосходный порт во всей Калифорнии и один из лучших в целом свете.

Домашнего или ручного скота при миссиях весьма много, но птиц дворовых мало, да и тех не во всех миссиях держат. Зато в лесах калифорнийских водятся в невероятном множестве перепёлки; подле самого селения они обитают стаями, состоящими иногда из трехсот птиц. Они весьма вкусны, и ловить их нетрудно: для меня в один день два мальчика поймали двадцать живых птиц.

Окрестные саванны полны диких лошадей, так, что их надобно только ловить, не тратя средств ни на разведение, ни на прокорм. Рогатого скота в диком состоянии также преизобильно. Они подходят иногда так близко к миссиям, что быков индейцы убивают для пищи, а жеребят испанцы ловят и приучают к езде. Мы сами видели стада их в лесу, когда ездили из Монтеррея в миссию Св. Карла. Больших дворовых собак испанской породы весьма много, и, кажется, без проводника страшно приблизиться к миссии, но они так смирны, что никогда не нападают на людей.

Пшеница вырастает тут превосходная, и даёт урожай сам-25, сам-30; також бобы и маис. Туземцы употребляют толокно и муку из желудей, кои не имеют здесь горького вкуса; из желудёвой муки делают пресные лепёшки.

Вообще туземцы чрезвычайно неразвиты. Все их изделия и собственные произведения показывают, что нет у них ни малейшей способности к изобретениям, а их копья, луки, стрелы у многих других диких народов могли бы служить только игрушками детям. Монахи-францисканцы в своих миссиях одержат индейцев точно на тех же правилах, какие нашел здесь двенадцать лет назад: в будни работают они в поле каждый день 7 часов; в церкви проводят 2 часа; в праздники работы нет, но по 4 и 5 часов в день употребляют на моление. Кормят их также три раза в день киселем из ячной муки, сваренным в воде с маисом, бобами и горохом; изредка дают мясо говяжье, а трудолюбивые из них ловят для себя рыбу. Пишу варят в общественных котлах и раздают по колоколу. За отступление от правил, католическою религией предписываемых, за леность и за преступления миссионеры наказывают их по своему произволу телесно или заключением, а чаще заковывают виновных в железо; плодами же полевых трудов своей паствы они сами пользуются. Живут они в жалких шалашах, о чистоте и опрятности коих и говорить нечего: у хорошего хозяина хлевы чище бывают.

Теперь мы приступаем к устройству в проливе двух батарей друг напротив друга — Форт-Румянцев и Форт-Суворов, дабы полностью перекрыть вход в залив. Первым делом мы устраиваем лесопилку, затем верфь и эллинг; полагаю, что паровые драги будут готовы к работе через самое короткое время.Также устраиваем кузницы и мастерские.

Согласно ваших указаний, один из кораблей, Св. Рафаил, под командою капитана Макара Ратманова направляется в Ново-Архангельск с грузом зерна и солонины. Памятуя разрешении Вашего Императорского величества ко всякой полезной инициативе, я взял на себя смелость приказать Ратманову привести сюда пятнадцать-двадцать семейств алеутов для устройства охоты на бобра. Алеуты — такой народ, которому ничто на свете не может принести большего удовольствия, как гоняться за бобрами. При виде сего животного на море алеут глаз с него не спускает и весь дрожит, как охотничья собака при виде зверя. С самой юности привыкают они к сему трудному и для неопытных охотников опасному промыслу. Полагаю возможным добывать тут по три-четыре тысячи шкур бобра и кота ежегодно, составя соперничество Русско-Американской компании.

Все протчие корабли, в количестве семи, под общим командованием капитан-командора Ивана Крузенштерна, загрузившись бычьими кожами и строевым лесом, отбывают в Акапулько с дальнейшим направлением в Шанхай, а затем и в Кантон. Состояние сиих кораблей превосходно и вселяет надежды на полный успех предприятия.

Засим разрешите уверить вас в совершеннейшем моём почтении.

г. Санкт-Франциск, Верхняя Калифорния, 2-е сентября 1798 года.

Губернатор Заморского Владения Калифорния, граф Ф. Ф. Р о с т о п ч и н

* пресидио — каменный форт

** вако — пастухи из индейцев.

*** эспланада — пространство перед фортом, очищенное от построек

Оказался в Древнем Риме? Не теряй время зря: становись диктатором. «Олег — диктатор Рима?» — https://author.today/reader/372082/3453262