Бог Ярости

Глава 17

Николай

Я понял, что что-то не так, когда проснулся в постели.

Я? В гребаной постели?

Привет, Сатана. Это Коля, который ведет прямой репортаж откуда-то из ада и просит тебя любезно отвалить. Мы еще не готовы к встрече.

Я несколько раз моргаю, и в поле зрения появляется комната, которая определенно не является какой-то жуткой адской дырой.

Пентхаус…?

Я резко сажусь, сна ни в одном глазу.

Нет, блять, нет. Я явно сидел возле ванной и ждал, пока Брэн закончит принимать душ, а потом… что? Не помню, чтобы я ложился спать.

Я бы не лег в постель и не накрылся бы одеялом с головой, даже если бы был пьян. Это просто кощунство.

Мое лицо расплывается в ухмылке. Значит ли это, что Брэн донес меня до кровати? Я осматриваю чистые простыни, которые я точно не менял, и да, это точно он. Он организованный до такой степени, что может быть немного невротиком. Или очень, в зависимости от того, как вы понимаете это слово.

Сейчас мне хочется дать себе пинка под зад за то, что я не почувствовал, как он несет меня на руках, обхватывает и укрывает. Блять. Я становлюсь твердым от этой мысли.

Мой прекрасный принц на самом деле сильнее, чем кажется. Даже Джереми и мои кузены не носят и не перекладывают меня, когда я засыпаю в необычных местах или ситуациях.

Образы, как он прикасается ко мне и укладывает в постель, затуманиваются другой затянувшейся мыслью. Я встаю и, не потрудившись одеться, направляюсь в гостиную.

— Цветок лотоса?

Я знаю, что его там нет, еще до того, как начинаю искать. Нет ни следа его одежды, ни его присутствия, ни чего-либо еще. Если бы не зуд, который он оставил под моей кожей прошлой ночью, я бы и не подумал, что он был здесь. Он даже постирал простыни с его запахом, как будто хотел стереть произошедшее из памяти.

Это, блять, невозможно.

Прошлая ночь была лучшим сексом в моей жизни, и дело не в сексе как таковом, хотя он был чертовски горячим. Дело в нем.

В том, как он выкрикивал мое имя, прижимался ко мне и целовал. Как он впустил меня в себя. Даже требовал этого.

Почему, блять, я думал, что он решит остаться на этот раз?

Он не решит. Это не его образ действий.

Да и я обычно этого не хочу. Я не люблю делить пространство с приятелями по сексу. Они могут остаться на ночь в особняке Язычников, но только если их нет в непосредственной близости от меня.

Так почему, блять, я отношусь к Брэну как-то иначе?

Может, дело в том, что ты называешь его так и еще несколькими прозвищами, не говоря уже о том, что ты купил это гребаное место только для того, чтобы он чувствовал себя в безопасности вдали от посторонних глаз?

Да, так я и сделал. У него всегда паранойя по поводу людей и их бессмысленных, блять, мнений, так что я подумал, что он будет чувствовать себя более комфортно в месте, предназначенном только для нас. Я имею в виду, чтобы он встречался со мной здесь.

Здесь нет никаких «мы».

Видимо, он не чувствовал себя достаточно безопасно, чтобы остаться.

Я погладил цепочку и мельком взглянул на часы. Десять утра.

Ублюдок.

Я пропускаю утреннюю пробежку уже второе утро подряд.

Правда, последние пару ночей я мало спал, но не стоило просыпать и пропускать главное событие своего дня.

Мои движения вялы, пока я ищу свой телефон. Я просматриваю сообщения вверху, но игнорирую их, когда не нахожу его имени.

Затем я открываю IG и обнаруживаю его обычную историю ровно в пять тридцать. Господи Иисусе. Этот человек — чертова беговая машина.

Первая история заканчивается, а вторая показывает холст с несколькими бессистемными красными линиями. Не знаю, что они означают, но красный — это хорошо. Верно? Ну, для меня он хорош, потому что символизирует кровь и насилие. Не уверен, что золотой мальчик Брэн считает так же.

Я открываю переписку с ним и печатаю:

Николай: Какого хрена ты опять сбежал?

Но потом удаляю сообщение.

Это прозвучало отчаянно и навязчиво даже для меня самого. К черту меня.

Остынь, Коля, чувак. Ты создаешь фамилии Соколовых плохую репутацию.

Хотя это, блять, невозможно, раз я претендую на Брэна. Это должен был быть просто секс. Я всегда просто трахался. А трах заканчивается в момент освобождения.

Но не с ним.

Прошлой ночью я пришел сюда с единственным намерением отыметь его по полной программе, взять то, что хотел, а потом выбросить, как он обычно делает со мной.

Я собирался трахнуть его, а потом заставить исчезнуть из моей жизни, как велел папа.

Но это было до того, как он поцеловал меня и попросил трахнуть.

Это было до того, как он посмотрел на меня этими мягкими глазами.

Он срывал на мне злость каждым прикосновением, каждым поцелуем, каждым стоном и тяжелым вздохом. Я не смог сдерживать себя, когда он прикоснулся ко мне.

Избитые клетки моего гипермозга не успокоились, но его присутствие обеспечило им туннельное зрение. Мишень для моей чудовищной энергии.

Другие подпитывают эту энергию.

Мой цветок лотоса укротил ее.

Я чувствую себя более похожим на себя, чем за последние двадцать четыре часа.

Поэтому вместо того, чтобы обвинять его в том, что он снова ушел, я отправляю другое сообщение.

Николай: Итак… У меня вопрос. Ты облапал меня, пока нес в постель?

Он сразу же читает это сообщение, и я думаю, что он проигнорирует его, если не навсегда, то хотя бы на несколько минут. Если бы игра в эмоциональные качели была бы реальной игрой, мой цветок лотоса был бы непобедимым чемпионом.

Представьте мое чертово удивление, когда он сразу же отвечает.

Брэн: Я ничего подобного не делал.

Господи. Он чертовски очарователен. Мудак, но все равно очаровательный. Представляю, как он стал серьезным, когда напечатал это.

Николай: Обожаю, когда ты так по-светски разговариваешь со мной, малыш. Еще один вопрос, ты скучал по мне сегодня утром?

Брэн: С чего бы? Ты и вчера не пришел.

Николай: О, ты отсчитываешь? Не думал, что тебя так задевает мое отсутствие.

Брэн: Успокойся. На самом деле, я счастлив, что наконец-то вернулся в свое пространство.

Николай: *обиженная GIF*

Брэн: Ты что, пятилетний ребенок?

Николай: Ты бы предпочел, чтобы я никогда не появлялся на пробежках?

Брэн: Делай, что хочешь. Все, что я сделаю или скажу, не заставит тебя изменить свое решение.

Николай: Ты прав, не заставит. Ты и так слишком замкнутый, так что я бы не стал доверять тебе свои решения.

Брэн: Потому что они тааакие гениальные?

Николай: Вполне себе.

Эй! Это был сарказм?

В любом случае, ты не ответил на мой вопрос. Приходить ли мне завтра на утреннюю пробежку или вообще больше не появляться?

Брэн: Почему ты спрашиваешь меня о том, что тебе делать?

Николай: Ответь мне. Ты хочешь, чтобы я пришел? Да или нет.

Брэн: Да.

Мои губы растянулись в самой идиотской ухмылке. Я знал, что мои усилия увенчаются успехом. Теперь мне нужно еще немного потрудиться, чтобы стать незаменимым в его жизни. Возможно, сегодня мой разум успокоился, но мрачная мысль о том, что я никогда не дам ему сбежать, осталась прежней.

Николай: Просто чтобы ты знал, я бы пришел, даже если бы ты отказался. Бвахаха.

Брэн: Я щас заблокирую тебя.

Николай: Ты же знаешь, что не можешь держаться от меня подальше, малыш.

На этот раз он определенно не собирается отвечать. Поэтому я отправляю еще одно сообщение.

Николай: Пойду в душ, хотя мне бы хотелось, чтобы на меня капала твоя сперма. М-м-м… Растирал бы ее по себе, думая о том, как твоя задница принимала мой член.

Брэн: Хватит болтать, Николай.

Николай: Почему? Ты перевозбудился?

Брэн: Я на занятиях.

Николай: И все равно мне пишешь? Вау, ничего себе. Должно быть, ты действительно скучаешь по мне.

Брэн: В твоих мечтах.

Николай: Я предпочитаю реальность. Знаешь, как тогда, когда ты умолял меня тебя трахнуть.

Брэн: Я не УМОЛЯЛ тебя. Господи.

Николай: Давай запомним это как *эмодзи баклажана* *эмодзи персика* *эмодзи брызг воды*.

Брэн: Просто уйди.

Николай: Блять. Я бы заплатил, чтобы увидеть твое лицо прямо сейчас. Я серьезно. Ты в порядке?

Брэн: А почему не должен быть?

Николай: Это был твой первый раз, и ты не позволил мне позаботиться о тебе после, так что я немного беспокоюсь.

Брэн: Я в порядке. Я могу о себе позаботиться.

Ты часто это делаешь?

Николай: Что делаю?

Брэн: Заботишься о своих приятелях по сексу.

И тогда меня осенило. Я никогда о них не заботился. Не вынужденно, я имею в виду. Большинство из них опытные, и мне не нравятся хлопоты с детками-бисексуалами, если они не подготовились заранее.

Николай: Не совсем. Ты особенный. И твой большой член и сексуальная попка тоже. Ты правда в порядке? Я знаю, что у меня огромный.

Брэн: Не слишком ли много высокомерия?

Николай: Ты знаешь, что это так. И ты не ответил на мой вопрос. Ты действительно в порядке? Скажи мне правду.

Брэн: Немного побаливает, но я в порядке.

Николай: Фото или я не поверю.

Брэн: Николай, нет.

Николай: Малыш, пожалуйста? Мне нужно увидеть тебя хоть мельком. Даже если это будет только твое лицо.

Брэн: Ты пропустил ту часть, где я сказал, что на учебе?

Николай: Отлично. Тогда я буду первым.

Я обхватываю пальцами свой увеличивающийся в размерах член и делаю несколько снимков, а затем отправляю их ему.

Брэн: Николай! Какого черта ты присылаешь мне фотографии своего члена, когда я сказал тебе, что нахожусь в общественном месте?

Николай: Чтобы составить тебе компанию. Тебе лучше думать о моем члене, потому что я не могу перестать думать о твоем. Мне нужно снова трахнуть тебя, малыш. Я возбуждаюсь при мысли о том, как буду трахать твою задницу.

Брэн: Я отключаю звук.

Я улыбаюсь, представляя его смущенное выражение лица, затем решаю, что достаточно помучил себя на некоторое время, и заканчиваю переписку. И я не соврал. Теперь я действительно возбужден.

Брэн: Кстати, я заметил, что у тебя дома нет еды, поэтому заказал тебе на завтрак итальянскую выпечку.

Я ухмыляюсь.

Он любит меня. Я просто знаю, что любит.

Ладно, не любит, но ему не все равно, а это уже неплохое начало.

Оказывается, все были обеспокоены моим исчезновением вчера вечером.

Джереми связался с полицией и все такое, потому что воспринял мои слова об убийстве невинных девушек всерьез.

Он умеет драматизировать.

Ладно, возможно, когда я был в таком настроении, я мог случайно причинить кому-то боль, если Брэн действительно использовал его в качестве замены.

Не осуждайте. Это не моя вина, что я мыслю только в черно-белых тонах.

Килл и Гарет проверяли все места, куда я обычно ходил — клубы, еще один бойцовский ринг. Змеи. Я серьезно, они действительно постучали в дверь к Змеям и сказали:

— Привет, я знаю, что мы ненавидим друг друга, но не видели ли вы этого массивного идиота-ублюдка, который весь в татуировках?

Это не я придумал. Гарет пересказал все слово в слово.

Мои сестры сходили с ума, звонили мне всю ночь. Майя оставила дюжину сообщений, крича, умоляя и плача.

Господи Иисусе.

— Где ты был на самом деле? — спрашивает она, когда мы сидим в ее любимой кофейне в центре города.

— Выкладывай, Нико, — отвечает ее близняшка, Мия, жестикулируя активнее, чем нужно.

— Да, выкладывай, кузен. Что заставило тебя исчезнуть на всю ночь? — спрашивает Киллиан с синяком под глазом, откидываясь на спинку стула.

— Я был занят, — отвечаю я, потягивая отвратительно несладкий кофе, а затем добавляю еще один кусочек сахара. Пусть будет три.

Майя возмущенно вздыхает и откидывает длинные волосы на плечо, а Мия озабоченно хмурится и смотрит на меня.

Мои сестры абсолютно разные. Если Майя — самопровозглашенная дива с дорогим вкусом и жаждой внимания, то Мия — маленькая сорвиголова, которой наплевать на мнение окружающих, и она не стесняется погрозить своим любимым средним пальцем.

Даже сейчас, когда они сидят по обе стороны от меня, они совершенно не похожи друг на друга, несмотря на то что являются однояйцевыми близнецами. На Майе топ без бретелек, облегающая юбка и туфли на шпильках. Мия — в черном платье в стиле готической Барби, отделанном кружевами и всякой дрянью, с чокером на шее, голубыми лентами в волосах и огромными сапогами на цепях, облегающими ее ноги.

Иногда я забываю, что они на самом деле одинаковые, потому что у них совершенно разные характеры. Видимо, по этой же причине я терпеть не могу Лэндона, но готов трахаться с его братом до бесконечности весь день и каждый день.

Мой член подергивается от возбуждения, и я ругаюсь про себя.

Серьезно, Коля. Какого черта? Здесь мои младшие сестры. Веди себя прилично, чувак.

— Что заставило тебя быть слишком занятым, чтобы отвечать на наши сообщения? — спрашивает Майя. — У меня был небольшой срыв.

Судя по тому, как она умоляла меня вернуться сквозь хлюпанье и слезы, я бы сказал, что это был серьезный срыв, но ей я об этом не скажу.

Я потягиваю свой теперь уже тошнотворно сладкий кофе и обдумываю ответ, который не будет звучать как: «Я был занят лучшим сексом в своей жизни».

Мало того, что это бесчувственно, когда они действительно были напуганы, так еще и тот раздражающий кусочек, где Брэн сказал, что никто не должен знать.

Тем не менее, я не обязан называть его имя…

Нет. Нет.

Лучше мне ничего не говорить, так как я дерьмово лажу с секретами. Если я что-то расскажу, то в итоге проболтаюсь обо всем, а это может привести к тому, что наши отношения закончатся, даже не начавшись.

— Я пошел кое-куда остудиться, — говорю я, и это не ложь. Хотя охлаждение было не первым пунктом в моем списке.

— Конечно, Нико. Набей мне морду, а потом иди, остудись, как будто ничего и не было.

— Эй, ты же сам захотел этого боя. Не обвиняй меня, наследник Сатаны.

— Я же просил тебя не бить меня по лицу, ты, мелкий засранец.

— Да, Нико, — Майя озорно ухмыляется. — Это единственное, что любит его девушка.

Он ухмыляется в ответ.

— По крайней мере, ей хоть что-то нравится. А вот тебе, похоже, не повезло с тем, кто тебе нравится.

Я сужаю глаза.

— Кто тебе нравится, Майя?

— Никто, — говорит она, ее голос немного высоковат. — Ты же знаешь, как Килл любит говорить всякие гадости.

Он осматривает свое окружение.

— Я?

Мия направляется в мою сторону, не обращая внимания на их препирательства, и внимательно наблюдает за мной, показывая:

— Ты действительно в порядке?

Я взъерошиваю ее волосы.

— Никогда не был лучше, сестренка.

Ее выражение лица смягчается, и она обнимает меня. Я знаю, что не стоит воспринимать ее привязанность как должное. Я близок с обеими сестрами — Майей, потому что я позволял ей практиковать на мне свои навыки макияжа, когда мы росли. Но Мия… Мия — особенная. Мы оба по-своему справляемся со своими демонами и знаем, что при первой же возможности расправимся с врагами друг друга.

Вот такая она крутая, моя сестра.

— Приближается твой любовничик, — говорит Киллиан с явным презрением.

На секунду я не понимаю, как Брэн мог здесь оказаться и откуда Киллиан знает о нем. Но потом я вспоминаю, что мой цветок лотоса — не любовничик, и мой кузен ни за что на свете не мог бы о нем узнать.

Конечно, Майя отстраняется от меня, и стройный симпатичный парень садится ко мне на колени, хлопая ресницами.

— Скучал по тебе, папочка.

— Фу. Какой же ты мерзкий, — говорит Килл.

— Не могу поверить, что соглашаюсь с Киллом, но да, ты мерзкий, — Майя засовывает палец в рот и издает рвотный звук.

Саймон, не глядя на них, протягивает ладонь.

— Поговорите с моей рукой, сучки⁸.

— Свали. И не называй мою сестру сучкой, а то я задушу тебя на хрен.

— Люблю, когда ты меня душишь, папочка.

Господи. Это навеивает мне вспоминания. Неужели в моем голосе звучит такое же отчаяние, когда я разговариваю с Брэном?

— Ты, кажется, на год младше его, — говорит Майя. — В какой вселенной он твой папочка?

— Папочка — это состояние души, грубиянка.

— Саймон, встань, пока я тебя не скинул, — говорю я.

— Но я скучал по тебе. Ты не отвечаешь на мои сообщения. Мне так одиноко без тебя, — он наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо: — Я не могу дождаться, когда твой чудовищный член будет возносить меня до самых небес, папочка.

Клянусь, раньше это могло на меня подействовать.

Теперь же он просто раздражает и выводит из себя.

В чьих-то глазах ты тоже раздражаешь и действуешь на нервы.

Я начинаю отталкивать его, но останавливаюсь, когда чувствую, как чьи-то глаза проделывают дыры в моем черепе.

У кого хватило наглости так пялиться на меня?

Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом ни с кем иным, как с Брэном.

Он стоит у кассы вместе со своим кузеном Крейтоном и другом Ремингтоном. Последний оживленно беседует. Крейтон, кажется, его не слушает, а вот Брэн…

Все внимание Брэна приковано ко мне.

На меня.

Он наблюдает за мной, открыто, его тело повернуто в мою сторону, когда он сужает глаза. И на секунду мне кажется, что он сейчас подойдет и скинет Саймона или что-то в этом роде.

Что он публично заявит на меня права.

Вместо этого вокруг него одна за другой воздвигаются стены. Глупая фальшивая улыбка кривит его губы, когда он поворачивается к своим друзьям, берет свой напиток и выходит из кофейни, как будто ничего не произошло.

Как будто он даже не видел меня.

Этот гребаный…

Ярость захлестывает меня, и я опрокидываю Саймона, отдирая его пальцы от моей одежды, прежде чем он наконец отпускает меня.

Я благодарен Майе и Мие, которые не дали ему пойти за мной, потому что я не могу отвечать за его безопасность, если он окажется в центре урагана, бушующего внутри меня.

Когда я выхожу на улицу, от Брэна не остается и следа.

Долбаный ублюдок.

Я достаю телефон, чтобы отправить ему сообщение, но останавливаюсь. Что, блять, я скажу? Буду оправдываться?

Какого хрена я должен это делать, если ему явно наплевать?

Иисус, блять, Христос.

Я чувствую, что скатываюсь по спирали в эту черную дыру.

К черту все.

Мне нужно найти Джереми и отправиться на чертову охоту. Либо это, либо я действительно выслежу своего прекрасного принца, который, блять, не является прекрасным.

А я еще не настолько отчаялся.