Боярышня Воеводина

Глава 16

Бывший воевода на миг замер, а потом вздохнул и сказал:

— Церковь у нас походная, да только священника нет.

— Почему?

— Предателем батюшка оказался, записки врагам — казакам слал. Пришлось в подвал отправить.

— Допрашивали?

— Нет еще, руки не дошли!

— Давайте допросим!

— Да что вам, княжич руки пачкать! Грязное это дело, допрос. И кровавое.

— А я всегда у отца, когда он холопов наказывал, бегал, смотрел. Зело люблю, когда палач кнутом по голому заду охаживает! Особливо баб! А еще лучше, девок. Они еще и смущаются так славно, когда зад заголяют и на скамью позорную ложатся! Так и хочется после утешить! — протянул так задумчиво и с выражением.

Молодые переглянулись с удивлением. Николай усмехнулся в бороду. Славно княжич игру ведет. Только бы не переиграл, не перестарался.

— Так ежели у вас священник вор, то где нормального можно сыскать?

— Да на посаде. Там и церковь городская. И в кузнечной слободе есть. Так что, если Дон переезжать опасаетесь, то можно туда. Только там маленькая, почти часовня. И батюшка старый, в службе путается.

— Хорошо, мы съездим к кузнецам, если не понравится, тогда уж за Дон. Вчера зело страшно было, река глубокая, быстрая, дождь хлещет, жуть.

— Паром у нас надежный, крепкий.

— А чего мост разобрали? Остатки под стеной видел.

— Так неладно у нас на посаде. Много ненадежных людей, и сам голова первый. Ходили сюда, вынюхивали. Тебя, княжич только над острогом воеводой прислали, али над всем городищем?

— Над всем. Но не городищем, а уже городом. Так что вместе найдем управу на предателей. На вас надеюсь!

— Помогу, посоветую! Не брошу.

— На то уповаю! — Миша протянул бывшему воевод руку, пожал с уважением, и приказал сварливо — Петька, Васька, седлайте коней, мне Беса, Орлик пусть отдыхает. Умаялся вчера. И, Петька там у тебя прореха в доспехе нашлась, бери с собой, покажем кузнецам, может починят.

Молодежь вышла из трапезной.

— Распустились, Петька кольчугу до ржи довел. Пусть теперь за свои чинит. А не починит, выпороть велю. — и улыбнулся.

— Строг ты, княжич, как я посмотрю!

— С чернью иначе нельзя. Распустятся, обленятся. Батюшка у меня строг, с него пример беру. Поеду я, старче. Хорошо бы не пришлось на посад ехать. Хотя, позже все равно придется, раз там воровство! И попросить хочу — спрячь пороховые заряды куда подальше. Я их как увидел на стене, так чуть не умер со страху. Не дай Бог рванут!

— Так я хотел в подвал спустить, а пушкари не позволили. Говорят, припас у орудий должон быть, под рукой.

— Тогда прикажи им на стене укрытие выкопать, солдат дай, что бы побыстрее. Боюсь я их.

— Сделаем, быстро выкопаем!

Вышли из трапезной, Михаил шепнул старику Николаю.

— Старче, мы с молодыми поедем, к кузнецам сначала, потом мне не понравится, переедем на посад. А ты тут побудь, посмотри, как погреб для огневого припаса копать будут. И послушай, что этот бывший воевода своему патеру, или, скорее ксендзу докладывать будет. Я, когда руку ему жал прилепил на запястье кое-что, для него незаметное. Вот, пуговица от моей однорядки, оторвал, якобы потерял, а ты поднял. Сожми ее в кулаке, и все, о чем старик говорить будет, услышишь. Я не смогу, чары только на треть версты действуют, а посад дальше, да и кузнечная слобода тоже. Ежели что — разожми кулак, и звук исчезнет. Пуговица, как пуговица и все. Осторожнее будь. А я поехал. Надо с главой посада словом перекинуться.

В кузнечной слободе отдали кольчугу Петькину в ремонт, кузнецкий старшина головой покачал, почти всю перебирать придется, но взялся. Церковка в слободе была маленькая, темная, священник старенький, отец Иоанн, трясущийся от болезни. Дрожжательный паралич у него. Но мыслил ясно. Всю историю обсказал. Воевода бывший старым хозяевам служил, полякам продавшимся. Сам патера латинского пригрел, и, вроде даже латинскую католическую веру принял. Слухи ходили, что переделал храм православный в католическую капеллу. Ждет Марину, царицей себя провозгласившую с выродком ее. Гарнизон на распутье, часть малая поляков поддерживает, часть колеблется, часть за Русь, но боятся, скрываются. Посад весь против поляков и Маринки. Готов Михаилу присягнуть. Но крепости боится, поэтому они и мост порушили, и паром на своей стороне держат. Но голова вытребовал у крепости четыре пушки. Воевода отдал, но без припаса. Сейчас они ищут, где припас взять. Ядра кузнецы нальют, а зелья взять негде. Посоветовал поговорить с настоятелем собора на посаде, отцом Варфоломеем. Он подскажет, как народ тихо к присяге Михаилу привести. А крепостной церкви, разоренной, батюшка, отец Серафим, отказался народ к присяге Ивану Воренку приводить, так его в подвал посадили. Жена его в доме у него, здесь, в слободе прячется. С детьми малыми. Он княжича проводит, переговорите. Пошли.

Старый дружинник Николай сидел на бревнышке, привалившись к стене строения, подперев щеку рукой, и как бы дремал. За стеной, в помещении, куда только что вошел старый воевода беседовали двое. Удалось княжичу чародейство его. Слышал все, как будто рядом стоял. Сильный чародей княжич. Не думал старый воин, что чародейство может таким сильным быть. Зря. А беседа интересная!

— Ну что, Иван, выяснил насчет княжонка?

— Выяснил, святой отец, все выяснил. Никчемный воевода. Одно только, что не пьет. По какой причине, не знаю, но ходок по девкам знатный. Ни одной юбки не пропускает. За то и послан, вернее, сослан сюда был. Соблазнил деву знатную за день до свадьбы. Его и услали от гнева родичей пораньше. Военной науке не учился, у матушкиной юбки всю жизнь просидел. Евграф, что голубей содержит записку от него прочел. Безграмотную. Просит мать заступиться за него и вернуть домой. И жесток. Людские мучительства любит. Попа, когда я ему его предателем выставил, пытать предложил. Дружинника своего выпороть собрался за кольчугу испорченную. А так, набожен. Сейчас в церковь поехал, если малая церковь в слободе не по нраву будет, поедет на посад, в собор.

— А вот это зря ты допустил. Порасскажут ему там много лишнего.

— Не будет он с чернью общаться. Горд и чванен. Я ему много лжи на уши повесил, поверил, что в посаде предатели.

— Смотри, не ошибись. Слушай, он крепок в вере, или просто обряды соблюдает?

— Пока не понял.

— Присмотрись. Может, соблазнить его пышностью католической? Вот подарок был бы царице. Знатный отрок княжеского рода! Устрой ему гулянку с бабами, подбери по краше. Ключницу вот, баба в самом соку, из себя видная, опытная. Знаю, ты на нее глаз положил, но для дела потерпишь. Может, выведает, что у него в голове. Ясно? Если он до женского пола охочь, а в дороге вряд ли у него возможность была, тогда клюнет.

— Сделаю! Хорошая мысль! Мирослава баба проверенная, мне верна. Все ключи у нее на поясе.

— И от подвала?

— От него тоже. Она не предаст, надеется под венец со мной пойти, да только на черта мне она, если я вельможей при царице Марине стану? Но, пока пусть верит!

Николай усмехнулся про себя.

Михаил поговорил с женой отца Серафима, она все подтвердила насчет отступничества старого воеводы от православия, пребывания польского ксендза в крепости и переписке с бунтовщиком Заруцким. Поехали к парому. Старый паромщик подогнал платформу, лежащую на лодках, и перевез их на левый берег Дона. Поднялись к церкви. Отец Варфоломей служил обедню. Постояли, помолились. Закончив службу, отец Варфоломей обратился к новым лицам.

— Кто такие будете, отроки?

— Мы, батюшка, воеводой Одоевским и боярином Шереметьевым присланы, что бы крепость и посад, сиречь город Лебедянь под руку взять и присягу Михаилу принести.

— Посад хоть сейчас присягу принесет, а вот крепость…

— Знаем мы проблему в крепости. Уже донесли известия до нужных людей. Ждем подкрепления, если птица долетела. Нас пока только четверо. Есть пару мыслей, как ситуацию разрешить, но нам поддержка нужна. Хорошо бы с главой посада переговорить тайно.

— Это просто. Андрей! — К батюшке подбежал служка, поправляющий поставленные народом свечи. — Сбегай до Данилыча, скажи, боярин с ним срочно переговорить хочет.

Мальчишка умчался. Михаил подошел к списку Тихвинской Божьей матери, помолился за Анну, за их скорейшую встречу. Варфоломей внимательно следил за ним. Интересный юноша. Молод, знатен, красив, по-видимому, смел. И да, имеет дар и не слабый. Только за что его на такое опасное место определили? Кому не угодил? Или и впрямь, как его дружинники рассказывают, девицу не ту соблазнил? Непохоже. Дураком балованным не выглядит. Ладно, расспросим вместе с Иваном Данилычем.

Голова пришел минут через пять. Посмотрел на Варфоломея, тот кивнул на замершего у иконы молодого человека. Точно, тот самый, что позавчера явился с грамотой на воеводство, только выглядит сейчас приличнее. Одет по-боярски, дорого, на поясе то ли сабля, то ли меч изогнутый. Громко спросил: — Звали, отец Варфоломей?

— Да, вон, боярин, воевода наш, присланный из Москвы хочет с тобой поговорить.

Михаил обернулся, сдержанно, но уважительно поклонился, протянул руку.

— Михаил Муромский, младший сын князя. Не боярин, просто княжич. Прислан Федором Шереметьевым воеводой в Лебедянь, которую государство под свою руку взяло. У меня два вопроса к вам. Зачем вы забрали у бывшего воеводы две кулеврины и две пищали? Без припаса огненного. Что с ними делать собрались?

— Погост оборонять, что еще. Ядра кузнецы нальют, припас ищем у кого купить.

— И кто стрелять будет?

— Найдем, кто много народу воевать за Русь хотят, не то, что предатели в крепости.

— А если знали, что в крепости предательство, почему не сообщили куда следует? Тогда бы меня не с тремя дружинниками отправили, а с десятком, и со старым воеводой, предателем другой разговор был бы. Или вы тоже, как он за поляков стоите?

— Ты чего меня допрашиваешь? Если тебе грамоту дали на воеводство, так уже себя в праве считаешь? Мне народ защитить надобно! Тот, что за Русь и избранного народом государя стоит. А ты за кого? Мы присягу готовы принести Михаилу. А ты принес?

— Я больше, чем присягу принес Михаилу. Побратались мы ним. Кровные братья теперь. За близость к нему и ополчились на меня Салтыковы. Поклеп возвели. Вот меня с трудным заданием и отправили сюда, что бы, пока Михаил не коронуется, пересидеть. А у вас такое творится! Ксендзы ляхские в крепости открыто живут, службы католические справляют. Православных соблазняют. Так я прямо спрашиваю, если я с ними схлестнусь на вас надеяться можно, или отсиживаться собираетесь в стороне? Скажу, как есть. Плохо укреплен ваш посад. Этот хлипкий частокол казачки в один мах перепрыгнут. И пушки ваши не помогут. Тем более стрелять никто не умет. И пушки уничтожите, и помощи от них без умения ноль! Поможете мне, возьмем власть над крепостью, народ в ней укроем, припасов навезем. Выстоит Лебдянь. Посад, конечно, пожгут, но, главное, люди уцелеют. А если мы основную задачку выполним, не пустим окаянного Заруцкого в низовья Дона, в ногайские степи, новое войско набирать, то Москва нам чем может, поможет. Сейчас с Заруцким князь Одоевский бьется, не пропускает на Москву, не дает сорвать венчание на царство Михаила. Выдохнется Заруцкий, и единственный у него путь будет, через Лебедянь по Дону. Мы тут и встанем стеною, придется ему с женкой окаянной Маринкой и ее сынком на Волгу и Яик подаваться. А там казаки верные, присягу принявшие, изловят и выдадут Москве с головой. Конечно, хотелось бы самим Маринку с сыном захватить, но это вряд ли получится. Тем более, убивать их нельзя. Снова самозванцев наделают, еще полвека отбиваться будем! Понятна вам моя задача? Поможете?

— А чем докажешь, что ты Романовым верный? Побратимство оно меж двумя только, свидетелей нет.

— О келейнике Симеоне слыхали, что вместе с Филаретом в Польше, в плену мается?

— Как не слыхать, слыхали. Он Филарета выходил после болезни и до сих пор с ним, — ответил Варфоломей, — все письма Филарета клиру его рукой писаны.

— Так вот, это брат мой родной. Сергей Муромский в миру звался. Так что вся наша семья, весь клан, за Романовых. И более того, письма Филарета к сыну я передавал. Теперь мой двоюродный брат при нем. А к полякам у меня свой счет имеется. Брата моего, Якова, что у Пожарского служил, они подло, из засады убили. Хотели самого князя, но защитили его, а брат мой пал в сече. Так вот. Решайте, поможете мне, я не буду подкрепления ждать, что прислать должны, если голубь до дома долетел, а прямо завтра действовать начну. У поляков немного сторонников. Остальные просто боятся против бывшего воеводы выступить, что бы в бунте не обвинили. Так что шансы хорошие есть. Ваше решение жду.

Голова задумался.