Боясь нас

ГЛАВА ДЕСЯТЬ

КИНАН

— Какого хрена ты здесь делаешь, сынок?

Я отмахнулся от рук отца — нет, от рук Джона и сделал шаг назад.

— Похоже, у тебя проблемы с памятью. Я не твой сын.

— Ты всегда был таким глупым или только сегодня?

— У меня нет времени на это. — Я повернулся к машине, но он схватил меня за рубашку и прижал к двери машины.

— Ты найдешь время, и для протокола, ты — засранец, меня не волнует, что говорит биология. Ты мой сын. Задай этот вопрос еще раз, и я убью тебя своими руками.

Я увидел правду в его глазах, а также гнев и боль, хотя и не хотел этого.

— Как ты меня нашел?

Он пропал на прошлой неделе и решил появиться именно сейчас.

— Я обнаружил у себя дома парня, который делал что-то, что выглядело совершенно незаконным. Знаешь ли ты что-нибудь об этом?

— Он помогает мне найти моего ребенка.

— С чего ты взял, что она здесь?

— Это единственное место, которое мы не осмотрели.

— Тебе не следует здесь находиться. Это небезопасно.

— Это не лучшее время, чтобы начинать включать заботливого отца. Если она там, то мне нужно ее найти.

— Как ты нашел это место?

— Так это правда? — спросил я, игнорируя его вопрос. Я знал, что он знает, о чем я спрашиваю. Я хотел знать, жили ли здесь все это время его родители, мои бабушка и дедушка. Я никогда не встречал их, и Джон никогда о них не говорил.

— Это не имеет значения. Тебе здесь нечего делать. Тебе здесь не место.

— Отчасти ты понял все правильно. Я сам по себе. — Я понял это четыре года назад, но время сильно изменилось, и со временем я научился не обращать внимания.

— Мы делаем это? — спросил Кью, обходя машину. Джон не сводил с меня глаз.

— Да, мы сделаем это. — Напряжение в его плечах возросло. — Но не сегодня.

Что мне нравилось в Кью, так это то, что он не задавал вопросов.

Обратная дорога до квартиры Шелдон отняла вдвое меньше времени. Если пришло письмо с требованием выкупа, это означает, что Кеннеди можно найти в целости и сохранности, а не стрелять вслепую в темноте.

Меня не особо волновало, что со мной произойдет, но Кеннеди не заслуживала смерти из-за меня и ее матери.

— Где она? — спросил я, как только вошел в дверь ее квартиры.

Лэйк обнимала дрожащую Шелдон, пока они сгрудились на диване. Я взял за правило не смотреть ей в глаза и не приближаться к ней, не имея возможности ее утешить.

Не то чтобы я не мог.

Я бы просто не стал.

Лэйк, казалось, уловила мое внутреннее смятение, потому что подняла записку с пола, где она лежала у ног Шелдон, и принесла ее мне. Она быстро повернулась к Шелдон, но не успела взглянуть на нее.

У меня было ощущение, что в эти дни она стала думать обо мне меньше — то есть, если она могла думать обо мне меньше. В старшей школе я взял за правило быть ее другом, когда мне стало очевидно, что она не имеет никакого отношения к обвинению моего брата, даже когда он отказывался это признавать.

Я стряхнул с себя мысли о другом времени, которому больше не позволял существовать, даже как воспоминание. Все это было ложью.

Листок бумаги сморщился у меня в руке, напоминая о настоящем…

«НА ЧТО ТЫ ГОТОВ ПОЙТИ РАДИ НЕЕ?»

— Это не почерк Митча, — бесстрастно заявила Лэйк, как только я закончил читать. Я перевернул записку, пытаясь найти что-нибудь еще, но больше ничего не было.

— Как, черт возьми, это возможно? — я не осознавал, что произнес эти слова вслух, пока не почувствовал, как рычание в груди усиливается с каждым словом. Митч был единственным человеком, который имел смысл. Если не Митч, то кто?

— Думаю, я знаю ответ на твой вопрос, — сказал Джон, выходя вперед.

У меня не было на это времени. Через четыре часа я стал более нетерпеливым, чем когда-либо. Я боролся со временем, и проигрыш означал жизнь моей дочери.

Джон повез нас с Шелдон на запад. Он настоял на том, чтобы мы ехали вместе, но я еще сильнее настаивал на том, чтобы мы ехали отдельно, и когда Шелдон попыталась вести машину сама, я положил этому конец. Если бы пребывание рядом со мной расстраивало ее так сильно, как я думал, то я бы поступил именно так.

Лэйк, Квентин и Джесси остались. Квентин и Лэйк предложили продолжить поиски, пока Джесси будет следить за домом в Камдене. Каждый из нас пытался убедить Лэйк остаться, зная, что Кирану не понравится, что она подвергает себя опасности, но ее гнев по отношению к нему делал ее упрямой.

Мой гнев на брата не позволял мне обращать на это внимание.

— Что это? — спросил я, когда мы подъехали к зданию, похожему на больницу. На табличке, мимо которой мы проехали, было написано «Реабилитация людей, переживших рак».

Джон не дал подробного объяснения причины этой поездки через штат.

«Просто поверь мне», — это все, что он удосужился сказать.

Я никому не доверял, тем более ему.

Порыв прохладного воздуха ударил, как только автоматические двери открылись, позволяя войти в помещение. Шелдон сумела промолчать, но я мог сказать, что она чувствовала такое же беспокойство, как и я. Мы подошли к большому столу администратора, где три женщины, похожие на медсестер, суетились вокруг друг друга в каком-то гармоничном безумии.

— Добрый вечер, мистер Мастерс, — поприветствовала медсестра примерно того же возраста, что и Джон. — Я уверена, вы знаете, что часы посещений почти подошли к концу.

— Приятно снова тебя видеть, Сьюзи. — Монотонное приветствие Джона было таким же пустым, как и выражение его лица, хотя его глаза, казалось, впились в нее. — Это не займет много времени, — вяло заверил он.

Медсестра не ответила, а вместо этого неодобрительно поджала губы. Я прочитал табличку на столе и понял, что часы посещения истекают через тридцать минут, так в чем же ее проблема? Когда Джон ушел, не сказав больше ни слова, я решил, что это не важно. Его тяжелые шаги вели нас по длинному коридору. Он быстро свернул направо и остановился у первой двери по коридору.

Шелдон еще ничего не сказала, но продолжала неоднократно проверять свой телефон.

Время истекало.

Шансы на то, что жертву похищения найдут живой, или вообще по прошествии первых двадцати четырех часов, были невелики. С того момента, как Кеннеди пропала без вести, прошло уже больше недели.

— Послушай, сынок, когда я открою эту дверь, то хочу, чтобы ты сохранял хладнокровие.

— Кто там, черт возьми, и какое отношение они имеют к моей дочери?

Джон не удосужился ответить. Одарив меня строгим взглядом, который я проигнорировал, он повернул ручку и медленно вошел. Я вошел следом и осторожно осмотрелся, прежде чем мой взгляд остановился на фигуре, которая, казалось, спала.

Мне хватило пяти секунд, чтобы понять, кого я вижу. Он был подключен к машине с множеством проводов, входящих и выходящих из его тела. Его фигура уже не была такой большой, как я помнил. Вместо этого он выглядел хрупким и слабым.

Сострадательный человек увидел бы человека, нуждающегося в исцелении.

Все, что я видел — это возможность.

Я не осознавал, что атакую, пока отец не остановил меня удушающим захватом. Шелдон стояла в углу, выглядя потрясенной и более чем напуганной. Случайный взгляд в зеркало рядом с кроватью показал, насколько диким и опасным я ей показался.

— Не теряй голову, сынок. Он не сможет причинить тебе вреда.

— Но я могу причинить ему вред.

Что это значит? Здесь лежал Митч, который выглядел едва способным ходить, а тем более похитить или организовать похищение.

— Ты все это время держал его здесь? — я взревел. — Ты защищаешь этого ублюдка?

Вздох Шелдон привлек мой взгляд к ней, но вид широко открытых глаз Митча, смотрящего на меня, остановил меня.

— О, Боже мой, — воскликнула Шелдон. Она согнулась пополам и схватилась руками за живот, когда ее начало тошнить.

Первобытное желание защитить ее подняло свою голову, но я проигнорировал инстинкты и сосредоточился на дерьме, разворачивающемся передо мной.

Эта ситуация только что превратилась из плохой в серьезно испорченную. Если у Митча не было нашей дочери, то это могло бы означать, что ответственность несет любой, кому нечего получить от сохранения ее жизни.

Воспоминание о записке с требованием выкупа, хотя она и не была такой уж большой, было единственным, что сохраняло меня в здравом уме в этот момент. Кеннеди должна была быть еще жива. Мне просто нужно было понять, что означает эта записка.

— Я не защищаю его, но он мой брат. У меня не было иного выбора.

— У тебя всегда есть выбор, Джон, или ты просто забыл, что мою мать убил его собственный сын?

— Поверь мне. Я не забыл. Я никогда этого не забуду. Это все, о чем я могу думать каждую минуту каждого дня.

— Так как ты его нашел?

— Я этого не делал. Он пришел ко мне сам.

— Когда? — я не стал скрывать отвращение в своем голосе. Весь гнев и ненависть, тихо копившиеся внутри, вырвались на поверхность.

— Примерно через год после того, как ты исчез, а Киран уехал в колледж.

— Это пиздец. — Я не осознавал, что хожу, пока не наткнулся на Шелдон. Я посмотрел на ее дрожащую фигуру, но мое сердце было таким же холодным, как и мое настроение. — Отойди, — рявкнул я на нее. Удивительно, но она двинулась, не сказав ни слова, но если бы взгляды могли убивать…

— Кинан, мне нужно, чтобы ты пообещал мне одну вещь.

— Ты серьезно? Зачем мне это делать?

— Потому что я прошу тебя об этом. Я знаю, что не имею права просить тебя ни о чем, но ты мне нужен в этом деле.

— Что? — я зарычал сквозь стиснутые зубы.

— Твой брат. Он, э-э… — Когда лицо Джона побледнело, я понял. Я, черт возьми, знал.

— Сукин сын… — мой взгляд вернулся к Митчу, который продолжал смотреть. — Киран не знает, что он здесь, не так ли?

— Нет, и если он когда-нибудь узнает…

— Он зарежет этого ублюдка.

Я обещал Джону, что не скажу Кирану, где Митч, но он не знал, что у меня на то были свои причины. Наконец-то я нашел способ получить то, что мне причитается от Кирана Мастерса. Я, как и любой другой, знал, что Митч был единственным демоном, которого Киран не смог изгнать, и пока он оставался ненайденным, Киран никогда не сможет упокоить этих демонов.

Митч в любом случае скоро умрет, а Киран ничего не узнает. Джон, скорее всего, никогда не расскажет Кирану о своей роли в сокрытии Митча в течение последних трех лет, потому что Киран не будет рассматривать это как нечто большее, чем предательство.

Если бы я не взял курс на месть, подогреваемую ненавистью, я бы буквально убежал из того учреждения.

Ведь Митча убивал рак.

Несмотря на то, что название учреждения указывало на то, что оно предназначено для людей, переживших рак, оно также обслуживало пациентов, которые, по сути, умирали после того, как все методы лечения и медицинские теории терпели неудачу.

Обратный путь был наполнен напряжением и тишиной. Мы с Шелдон погрузились в свои мысли. Она походила на фарфоровую куклу, потому что сидела неподвижно и молчаливо. Ее глаза были устремлены вперед, пока она бездумно смотрела в окно.

— Тебе нужно перестать дуться.

Какого черта? Даже для себя я звучал как бессердечный засранец, но было уже слишком поздно брать слова обратно. Я решил посмотреть, к чему это приведет.

— Прошу прощения?

— Ты чертовски надутая, — повторил я.

— Возможно, тебе трудно это понять, но моя трехлетняя дочь пропала без вести больше недели назад, и я только что узнала, что единственный человек, который мог быть подозреваемым, не имеет к этому никакого отношения. Митч был мечтой по сравнению с кошмаром, в котором я живу сейчас.

— Я не думаю, что что-то может быть хуже, чем беспринципная жадность человека, который однажды продал собственного ребенка, чтобы рассчитаться с долгами от азартных игр.

— Это не помогло.

— Этого не должно было случиться. — Я рискнул отвести взгляд от дороги и посмотреть на нее. Ее лицо было напряжено, а ногти впились в джинсы. Я уже забыл, насколько приятной была боль от ее ногтей, впивающихся в мою спину, но я пообещал себе, что скоро испытаю это чувство снова.

— Кирану не следовало возвращать тебя обратно, — она прошептала это так тихо, что, если бы я не уделил ей пристального внимания, я бы этого не услышал.

— Нет, он не должен был этого делать, но он это сделал, и я никуда не уйду, детка, так что привыкай ко мне. Теперь я другой, так что не шути со мной.

— Чего ты хочешь от меня? — ее голос стал таким высоким и неожиданным, что я свернул, прежде чем быстро выровнять машину.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне о ней.

— И это все? — я мог сказать, что она не ожидала моего ответа, и не упустил настороженности в ее голосе. У нее были все основания быть подозрительной.

— На данный момент.

Она помолчала несколько мгновений, прежде чем наконец спросила:

— Что ты хочешь знать?

Я выдохнул в отчаянии, потому что действительно не знал.

— Что-нибудь. Какого цвета ее глаза? Какую еду она любит? Какой у нее любимый цвет?

— Ну… у нее мои глаза и твои волосы. Ей нравится все, что покрыто мороженым… даже мясо. — Я пытался остановить это, но не смог побороть улыбку, похожую на ту, которая сейчас была и у Шелдон, пока она говорила о Кеннеди.

— Ее любимый цвет — синий. Она ненавидит все, что связано с розовым. Она одержима Черепашками Ниндзя. Микеланджело — ее любимец.

— Ты ее этому научила?

— Что?

— Майки?

— Я знаю, что он твой любимец, но нет, я не рассказывала ей ни об одном из них. Она сама по себе тянулась к нему. Я пыталась включать ей Дору, но она ее ненавидит.

— Это моя девочка.

Шелдон напряглась от моего заявления, но я отмахиваюсь от этого. Чем больше она говорила о Кеннеди, которую, как я заметил, она ласково называла Кен, тем больше я понимал, насколько мы с дочерью похожи.

Осознание этого еще больше укрепило будущее Шелдон. Я почти чувствовал боль, которую причиню ей. Мои пальцы схватили руль, кожа заскрипела под моими руками, когда я представил, что это ее горло.

Мой член тоже ожил, думая о том моменте, когда я смогу заставить ее заплатить. Я бы заставил ее заплатить еще несколько раз, прежде чем покончить со всем этим.

— Кинан? — позвала она, отрывая меня от моих фантазий.

— Да?

— Я должна найти ее как можно скорее. Состояние Кеннеди слишком деликатное. Я не знаю, что они сделают, если она… — Шелдон поперхнулась своими словами, и когда она начала плакать, мое напряжение резко возросло.

— Что ты имеешь в виду? Что за состояние?

Она глубоко вздохнула, что, казалось, успокоило ее, прежде чем продолжить:

— С двух лет она страдает от припадков. Врачи не смогли найти причину, поскольку у нее никогда не было черепно-мозговых травм.

— Эпилепсия? — когда она кивнула, я ударил кулаком по приборной панели, расколов поверхность, и нажал на газ, мчась обратно в Сикс Форкс.