Боясь нас

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ОДИН

ШЕЛДОН

Щелчок замка и звук открывающейся двери предупредил меня о присутствии Кинана. Я отказалась от попыток сбежать и неохотно улеглась на его кровати, где и оставалась, пока он не вернулся.

Я оплакивала потерю Кеннеди. Я только что вернула ее, но взамен меня забрали от нее.

— Мне нужно вернуться к ней, — сказала я после того, как молчание затянулось слишком надолго.

— Она в надежных руках.

— В моих ей будет лучше.

— Ты получишь ее обратно, когда я посчитаю, что ты ее заслуживаешь.

— Прошу прощения? — я вылезла из его постели и оказалась перед его лицом быстрее, чем он смог сделать следующий вздох. — Я ее мать. Я ей нужна.

— Факт, который ты забыла, когда решила защитить своего парня, а не нашего ребенка.

— Эрик не имел никакого отношения к ее похищению.

Вокруг нас витало облако ненависти. Его глаза изменились с бесстрастных на яростные так быстро, как будто кто-то нажал кнопку. Его руки зарылись в мои волосы, потянув меня вниз, пока я не опустилась на колени у его ног, но отказалась съежиться перед ним. Я посмотрела на него с такой же ненавистью.

Ножа я не видела, но чувствовал его у горла.

— Если еще раз произнесешь его имя в моем чертовом присутствии, я прикончу тебя.

— Тогда сделай это, — бросила я вызов. — Я никогда не дам тебе того, чего ты хочешь. Я никогда не буду твоей.

Пока я ждала удара ножа, между нами царило молчание, но его так и не последовало.

— Может быть, не здесь, — прошептал он, проведя ножом от горла к моей груди, где под кожей билось мое сердце. — Но будешь во всем остальном.

Он взял меня на руки и вынес из спальни. Я огляделась вокруг, насколько могла. Нервное ожидание нарастало до тех пор, пока меня не начало трясти от него. Он отнес меня на кухню и осторожно усадил на стол. Холод в его глазах остался, поэтому я отшатнулась, но его рука на моем бедре остановила меня.

— Не двигайся.

Моя одежда была сброшена его руками, и хотя я хотела бороться с ним, предупреждение в его глазах заставило колебаться.

Когда я оказалась полностью обнаженной, он кивнул на стул, и я быстро села на него. Я двинулась вперед и использовал столешницу, чтобы защитить как можно большую часть своего тела. Его ухмылка сказала мне, что он это заметил.

Он повернулся спиной и быстро принялся готовить завтрак. Я наблюдала за ним краем глаза, но он так и не обернулся, чтобы проверить меня. Закончив, он поставил передо мной тарелку с приказом поесть, а затем вернулся, чтобы помыть посуду.

— Кто сказал, что я голодна?

— Неважно, так это или нет. Ты делаешь то, что я говорю, а это значит, что ты ешь, когда я велю.

— Или что?

— Или я тебя накажу.

— Это ли не наказание?

— Ты не страдаешь… пока. Так что не испытывайте мое терпение.

Опасная резкость в его голосе сделала угрозу еще более реальной, поэтому я молча взяла вилку и начала есть. Я была удивлена тем, насколько это вкусно.

Когда он научился готовить?

Как и я, он едва мог разморозить курицу, не испортив ее каким-нибудь образом. Возникла нехорошая мысль, и меня пронзила ревность.

— Это вкусно. Твоя девушка научила тебя готовить?

Его смех удивил меня.

— У меня нет девушки. Уже четыре года.

— Отлично. Тогда твои шлюхи. Уверена, у тебя их бесчисленное количество.

Он повернулся ко мне лицом, сжимая в руке тарелку.

— У меня нет бесчислен… только одна, — он сел и посмотрел на меня с похотью в глазах. — Иди сюда, — приказал он. Отодвинул нетронутую еду и похлопал по пространству на столе перед собой. Осознав, что я обнажена, я забралась на стол в указанное им место. — Раздвинь для меня ноги. Дай посмотреть на то, что принадлежит мне.

Мои дрожащие ноги, будто сами раздвигались под его горячим взглядом, воспламеняющим мое тело. Его руки прошлись по моим бедрам, но это прикосновение оставалось легким.

— Мне всегда нравилось ощущение твоей кожи. Такой мягкой и податливой. Коснись себя. Почувствуй то, что чувствую я.

Мои пальцы нерешительно протолкнулись сквозь влажные губы моей киски. Мое тело задрожало в ответ, и я почти почувствовала все, что он собирался сделать со мной. Все, что он сделал бы со мной.

— Мне не нужно спрашивать, готова ли ты принять меня. Я вижу, как доказательства стекают с твоих пальцев.

Я хотела попросить его прикоснуться ко мне, но это было бы капитуляцией, и я не могла этого сделать.

— Я знаю, чего ты хочешь, но ведь не попросишь об этом, не так ли?

Я продолжила легкое прикосновение пальцев и даже погрузила один во влагалище. Если он мог дразнить, то и я тоже. Его затаенное дыхание было едва слышно, но мои чувства были слишком совмещены с его, чтобы не слышать.

— Ты меня убиваешь, — сказал он и застонал. Его рот опустился на мою киску, и в тот момент, когда его губы коснулись меня, я кончила и наполнила кухню своими криками.

Я чувствовала, как моя сила воли слабеет вместе с моим телом. Я даже не осознавала, что падаю. В более чем один способ. Моя спина теперь покоилась на столешнице, а ноги раскрылись шире для лучшего доступа.

— Возьми все это, — прошептала я перед тем, как сила моего освобождения высосала воздух из моих легких вместе с моей волей.

— Я планирую, — прошептал он в ответ. Сожаление о том, что он услышал меня, быстро сменилось внезапным и беспощадным вторжением его члена. Стол закачался, а стулья рухнули под силой его бедер. Я проглотила свои крики, пока они не превратились в хныканье. Я бы ему этого не дала.

— Нет, детка, не сдерживай себя, — он скользнул рукой между нашими телами и стал мучить мой клитор. — Кричи для меня.

Кинан провел все утро, трахая меня, и я ни разу не сопротивлялась. Он делал со мной вещи, которые до сих пор заставляют меня краснеть. Не было ни одной части моего тела, которую он не оставил бы нетронутой.

— Что мы здесь делаем? — спросила я гораздо позже, с раздражением оглядывая пустой тату-салон.

— Исправляем ошибку, — он начал настраиваться, как будто готовился к приему клиента.

— Это твой салон? — когда спросила, я старалась не показаться впечатленной, но не удалось. Мне всегда было интересно, чем занимался Кинан и нашел ли он кого-то еще. Он ушел, не успев закончить учебу, из-за долгого пребывания в больнице, и, учитывая его тихую, но отчаянную потребность во внимании и ласке, невозможно было представить его без кого-то.

— Мой, — он похлопал по кожаному креслу. — Запрыгивай и ляг на живот.

— Но я не хочу татуировку.

— Я не спрашивал, Шелли, — пригрозил он, не поднимая глаз.

— Ты ведешь себя смешно.

— Ты можешь сделать это добровольно, или я могу привязать тебя к стулу и в любом случае делать то, что захочу.

Я боролась со своим выбором и поняла, что мне не хватает преимущества или слов, чтобы убедить его в том, что то, что он делает, пересекает слишком много границ.

Глупая девочка-подросток во мне все еще надеялась…

Я быстро выполнила его приказ, прежде чем он увидел мои слезы. Я положила голову на мягкую кожу, признавая поражение, и приказала своему телу оставаться неподвижным.

Я все это заглушила.

Гул машины.

Ощущение его руки.

Пронзительную вибрацию иглы по моей коже.

Я оставила все это в прошлом.

ШЕСТЬ ЛЕТ НАЗАД

— Ты боишься?

Мне потребовалось время, чтобы собраться с силами после того, как он только что закончил бессмысленный поцелуй. Мы были в его спальне, и на заднем плане тихо играла романтическая музыка. Я должна была признать, что он делал все возможное. Укол печали и гнева пронзил меня, когда я вспомнила наш недавний, но короткий разрыв и его причину. Я простила его, но желание придушить Джессику Стэнтон все еще было сильным. Она была подругой, и они вдвоем совершили немыслимое, когда целовались на вечеринке.

— Немного. Я никогда не делала этого раньше.

Милейшая улыбка расползлась по его губам и немного облегчила мою нервозность.

— Ты не представляешь, как меня это радует.

— Почему? Потому что испорченный товар?

— Ой. Это больно. —

Он схватился за грудь, как будто серьезно ранен.

— Может быть, это поможет, — прошептала я и быстро сбросила платье, прежде чем потеряла смелость. Я была удивлена тем, насколько была смелой, хотя все это было притворством. Его глаза смело обследовали каждый дюйм моего тела, и я вздрогнула от одного только этого контакта.

— Ты уверена, что хочешь сделать это сейчас? Мы можем подождать, если хочешь.

Я кивнула головой, даже скрестив руки на груди. Месяцем ранее мне исполнилось шестнадцать, и я чувствовала, что готова как никогда.

— Какой день может быть лучше, чем День святого Валентина? — пошутила я.

— День твоей свадьбы, — ответил он. Его лицо изменилось от вины, и он попятился, но моя рука протянулась, чтобы остановить его.

— Знаю. Я пошутила, но я хочу тебя сейчас. Я выбираю тебя. Я выбираю этот момент.

— Я не заслуживаю тебя.

— Значит, я просто потрясающая.

— Мне очень жаль, ладно? Это никогда не произойдет снова. Я не хочу снова причинять тебе такую боль.

Как бы мне не хотелось рисковать этой ночью, я не могла сдержать своих чувств.

— Зачем ты это сделал?

Его голова упала вперед, а плечи затряслись, когда он схватился за простыни. Я видела, как вены на его руках вздулись и растянулись.

— Если бы я знал.

НАШИ ДНИ

Он солгал. После первого раза с каждым последующим он причинял мне боль гораздо сильнее. Вчерашняя боль не прошла со временем. Все только нагноилось.

— Куда ты ушла? — я почувствовала, как меня поднимают, и теперь я сидела прямо. Я почувствовала боль на заднице и посмотрела вниз, чтобы увидеть его работу, но обнаружила лишь повязку.

— Что?

— Где ты только что была? Ты была твердой, как доска.

— В моих воспоминаниях, Кинан. Это мое единственное утешение. Так, что за татуировку ты сделал?

— Я же сказал… мне нужно исправить ошибку.

Осознание пришло, и меня трясло от гнева.

— Ты снова сделал татуировку со своим именем?

— Не совсем.

— Что. Ты. Сделал?

— Я оставил напоминание о том, кому ты принадлежишь. На самом деле это больше для меня.

— Твое высокомерие отвратительно.

Возможно, это прозвучало мелочно, но это было все, что я могла сделать на данный момент — если не считать убийства.

— Хочешь сказать, что не хочешь меня?

— Более или менее.

— Давайте проверим эту теорию.

Одним плавным движением он перевернул меня и опустил шорты вокруг моих лодыжек.

— Вот как это будет? Я не твоя игрушка, Кинан.

— Нет, детка. Это не так. Ты слишком хорошо трахаешься, чтобы быть игрушкой. — Я чувствовала, как он снимает повязку с моей задницы. — Моя, — прорычал он и схватил меня за руку.

— Ты продолжаешь это говорить.

— Я имею в виду, что это и есть татуировка. Там написано «Моя».

— Пожалуйста, скажи, что ты этого не сделал.

Я попыталась встать, но его рука на моей спине удержала на месте.

— Я сделал, и мне понравилось, — большим пальцем он снял с меня трусики и поцеловал в спину.

Каким-то образом я обрела силу, о которой даже не подозревала.

— Кинан, отпусти меня, — я повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза и показать, насколько серьезна. — Я не хочу этого.

Он так долго смотрел в ответ, застыв, что на мгновение я подумала, что он меня не отпустит. Он оттолкнулся от меня и откинул свой стул, пока тот с силой не врезался в стену. В следующую секунду его кулак влетел в стеклянную раму неподалеку, и я с ужасом наблюдала, как она разбилась и упала на пол. Не говоря ни слова, он направился в заднюю часть магазина и исчез за дверью.

Следующие несколько часов я провела в углу его магазина, пока он обслуживал бесчисленное количество клиентов. Все они были женщинами. Я наблюдала, как они флиртовали, прикасались и бесстыдно бросались на него. У некоторых даже хватило наглости хватать его за член, а он просто улыбался.

Всегда улыбчивый и гостеприимный.

Я ненавидела его.

Он пообещал, что я это сделаю, и ему удалось.

— Итак, Кинан, интересно, пригласишь ли ты наконец меня на свидание, — спросила платиновая блондинка с телом, полным татуировок. Серьезно, где у нее могло быть место для еще одной татуировки?

— Я не знаю, Мисси. Немного занят. Может быть, в следующий раз, — он подмигнул, и меня чуть не вырвало от того, как она растеклась.

— Как я смогу украсть твое сердце, если ты не позволяешь мне добраться до тебя?

— Это потому, что мое сердце уже украдено.

Платиновая подняла на меня нос и прорычала:

— Ею?

Он посмеялся.

— Не глупи.

Мое сердце упало от его вопиющего пренебрежения ко мне.

— Я говорю о своей дочери.

— О, уверена, у тебя родятся красивые дети, — она нагло села к нему на колени и провела пальцем по его груди. — Держу пари, что у нас могли бы родиться красивые дети. Так сколько ей лет?

— Ей три года, и она такая смышленая и милая, как пуговка, в отличие от ее матери, которая является злобной сукой.

— Это она? — она посмотрела на меня с отвращением, и я не могла не отвернуться от нее.

— Нет, она для меня никто.

— Тогда почему она здесь и просто сидит там?

Челюсти Кинана сжались, но эта сука была слишком занята, насмехаясь надо мной, чтобы это заметить.

— Мисси, если ты не возражаешь, через пять минут у меня будет еще один клиент, но как насчет того, чтобы я воспользовался твоим предложением на этих выходных?

— Это было бы прекрасно.

— Круто. Я тебе позвоню, — сказала он, не глядя на нее. Я закатила глаза, увидев, как она выбегает из салона.

— Ты свинья. Удивительно, что ты ничем не заразился.

— Я всегда осторожен, Шелдон.

— Не могу сказать того же. Ты никогда не используешь презерватив, когда я тебя об этом прошу.

— Это потому, что ты другая.

— Минуту назад я была никем.

— Что могу сказать? Я должен делать своих клиентов счастливыми.

— Каким это образом? Своим членом? Мне все равно, что они говорят. Шлюха есть шлюха, будь то мужчина или женщина.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — процедил он.

— Я знаю, что ты не изменился. Когда тебе этого станет достаточно?

— Заткнись, Шелли.

— Скажи мне… со сколькими женщинами ты переспал с тех пор, как мы расстались? Одна за ночь? Две? Шесть?

— Ноль.

Возможно, это был стук моего сердца, звучавший у меня в ушах, который заставил меня неправильно расслышать. Мне удалось оправиться от шока от его ответа и сказать:

— Ты не только неверная шлюха, но еще и лжец.

— Разве я когда-либо лгал тебе? Возможно, я и скрывал от тебя свое дерьмо, но когда ты узнавала, я никогда не лгал, так зачем мне лгать сейчас? Я не ищу будущего с тобой. Я не прикасался ни к одной чертовой женщине за эти четыре года.

Столько эмоций нахлынуло на меня одновременно. Я проглотила их тяжесть, но они продолжали подниматься на поверхность, пока меня не выблевало по всему полу. Мои сухие рыдания заставили меня потерять концентрацию, и из-за моего нечеткого зрения я не видела, чтобы он двигался, но чувствовала, как его руки поднимают меня.

— Ради бога, Шелли. Дыши!