Боясь нас

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТЬ

ШЕЛДОН

Я спряталась в старой комнате Кирана. Я не знаю, почему побежала именно сюда. Мне негде было спрятаться, но я подумала, что, возможно, если буду оставаться вне поля зрения достаточно долго, у него будет достаточно времени, чтобы успокоиться.

Я никогда не видела Кинана таким вспыльчивым, как сегодня.

Еще больше я удивилась своей реакции на него.

Я не могла поверить, что когда мое тело дрожало при его виде и звуке его голоса, это было не только от страха. Мое тело предавало меня каждый раз, когда он смотрел на меня. Его глаза, казалось, посылали мне сообщение, которое я еще не могла расшифровать, но я знала, что в нем содержалось обещание, и я не была уверена, что хочу, чтобы он сдержался.

— Шелли, открой дверь. — Ровный тон его голоса противоречил тому хищнику, которым он был.

— Я не могу этого сделать. — Я пожелала, чтобы мои руки прекратили трястись, а кончики моих пальцев перестали потеть.

— Я бы предпочел это, чем выломать эту дверь, и я знаю, что ты тоже, так что будь хорошей девочкой и впусти меня. Тебе не нужно прятаться.

— Я не прячусь. Я хотела уйти от тебя.

— Потому что ты виновата?

— Потому что то, чем я занимаюсь в свободное время, не твое дело. Слушай, последние несколько дней были напряженными. Я думаю, нам нужно некоторое время побыть порознь.

— Мы провели достаточно времени порознь, и я клянусь, что ты не проживешь без меня теперь и дня. — Я услышала очевидную угрозу и вздрогнула от холодного обещания. Я поймала себя на том, что плачу, несмотря на свое обещание не ослабевать.

— Ты такой же, как он. — Было ужасно, насколько похожим на Кирана стал Кинан.

— Я совсем не похож на него. Я гораздо хуже. А теперь открой чертову дверь. — Громкий стук в дверь заставил меня отпрыгнуть вдаль комнаты, прежде чем я успела ответить.

— Кинан, стой! — я была, словно в бреду, умоляя изо всех сил. Дверь раскололась и закачалась под силой его ударов. — Пожалуйста, просто отпусти меня.

— Ты всегда будешь той, кого я хочу, Шелли… — я не осознавала, что Кинан вошел, пока его рука не запуталась в моих волосах, а другая схватила меня за подбородок. — …так что, черт возьми, заставляет тебя думать, что я когда-нибудь снова тебя отпущу?

— Потому что мы не можем этого сделать.

— Мы можем делать все, что захотим, когда я этого требую, и прямо сейчас я хочу, чтобы ты меня поцеловала.

— Что?

— Докажи мне, что больше никого нет, что никого и никогда не было, иначе я обещаю, что ты не выйдешь отсюда живой.

Когда я продолжила колебаться, его руки обвили мою талию, прижимая меня к нему. Когда я попыталась отступить, он сжал руки так, что я вскрикнула от боли. Я почувствовала, как его член затвердел напротив моего живота, и недоверчиво уставилась на него.

— Тебе это нравится?

— Да, — подтвердил его хриплый голос. — Мне нравится.

— Кинан, что с тобой случилось?

— Ты разбила мне сердце, — ответил он как ни в чем не бывало. Несмотря на то, что его руки прижимали меня к себе, я почувствовала, как мои колени ослабли. Мне пришлось схватить его за плечи, чтобы остановить ощущение падения.

— И ты разбил мое.

Он издал грубый звук в глубине горла, прежде чем прорычать:

— Прекрати тянуть время, или я найду другой способ заставить тебя замолчать. Я не в настроении прощать, Шелли. Ты не сможешь справиться со мной.

Предупреждение в его глазах заставило меня наконец прикоснуться к его губам. Я была удивлена тем, как сильно мне хотелось его поцеловать, пусть даже и ради лжи.

То, как он смотрел на меня, даже после того, как мои губы коснулись его, нервировало, поэтому я закрыла глаза и погрузилась во грех. Я сохраняла поцелуй мягким и медленным, чтобы не отдавать ему больше себя, чем нужно, но он длился всего три секунды.

Его зубы впились в мою губу, заставив меня ахнуть. Он воспользовался возможностью, чтобы углубить поцелуй, втянув мой язык, и когда он начал его посасывать, мое тело охватил лихорадочный жар.

Я могла только надеяться, что он получил то, что ему было нужно, потому что я больше не контролировала ситуацию.

Когда он поднял меня на руки и обвил мои ноги вокруг своей талии, я не стала с ним бороться. Я чувствовала, как он уносит меня, но боялась посмотреть.

Без предупреждения он сдернул мои ноги со своей талии, и я отшатнулась назад, прежде чем выпрямиться. Я быстро осмотрелась и поняла, что мы сейчас в ванной.

— Душ. Я найду тебе что-нибудь для сна.

— Мне нужно идти, Кинан. Лэйк будет переживать за меня.

— Ты не уходишь. — Это было все, что он сказал перед тем, как исчезнуть.

Если он думал, что может отдавать приказы, а я буду подчиняться, то он жестоко ошибался. Я подождала достаточно долго, пока не убедилась, что он ушел, и сделала шаг к двери. Он оставил дверь открытой, и я подумала, что если буду достаточно быстрой, то смогу проскользнуть через дом и выйти из него до того, как он вернется.

Я бесшумно помчалась по коридору, уверенность в себе росла с каждым шагом. Мне просто нужно было спуститься по лестнице, и я была бы свободна.

Я только добралась до лестничной площадки, когда услышала это. Звук был таким слабым, но я знала, что он здесь.

— Кинан? — позвала я, не оборачиваясь.

— Ты плохо слышишь, да?

Прежде чем я успела ответить, его рука легла на мой локоть и осторожно потянула меня, пока он вел меня обратно в ванную. Я следила за его лицом в поисках знака — чего угодно, только не его бесшумных движений. Когда мы вошли в ванную, он отпустил мой локоть и кивнул головой, чтобы я села, и я поступила мудро.

Мне не нужно было его подтверждение того, что я облажалась. По иронии судьбы, его молчание сказало все за него. Но когда он снова вышел из ванной, я расслабилась.

Может быть, мне следовало просто принять душ, а потом убедить его отвезти меня домой. Всё было лучше, чем медленно терять рассудок. Мои нервы были на пределе, и моя уверенность давно угасла с его первым прикосновением.

Кинан наконец вернулся через несколько минут с синей футболкой в руке, в которой я сразу узнал его футболку. Я спала в ней каждую ночь, но, когда он ушел четыре года назад, я оставила ее. Она должна была все еще находиться в моей старой комнате, похороненная вместе со всеми остальными воспоминаниями о нем, которые я оставила, так как же он ее достал?

— Как ты это сделал?

— Легко. Твои родители часто уезжают.

— Ты вломился в их дом?

Нетерпеливый взгляд, который он бросил на меня, заставил меня откинуться назад, как трусиху.

— Избавь меня от мелодраматической чуши. Сейчас уже немного поздно беспокоиться, тебе не кажется?

— Почему мне не все равно? Это не правильно.

— Ты не думала, что это неправильно, когда мы были вместе. Я знаю, ты помнишь все те ночи, когда я поднимался по лестнице и до бессмысленности трахал киску папиной маленькой принцессы, пока он спал дальше по коридору и мечтал о империях, которые нужно сокрушить.

— Это было другое время.

— Ты права, так и было. — Он больше ничего не сказал, направляясь в душ. Я была настолько поглощена прошлым, что не заметила шестигранный ключ, который он держал в руке.

— Что ты собрался делать?

Он проигнорировал меня и возился с ручкой душа, а я в замешательстве наблюдала. Душ сломан? Если да, то почему он так настоял на том, чтобы я приняла его?

Ручка душа в конце концов соскользнула, когда он потянул ее, обнажив небольшой стержень. Он медленно повернул шток против часовой стрелки, при каждом повороте издавая щелкающий звук.

Закончив его поворачивать, он снова надел ручку и еще раз затянул винт шестигранным ключом.

Положив инструмент в карман, он повернулся ко мне с пустым выражением лица.

— Раздевайся.

На этот раз я медленно подчинилась. Его взгляд не дрогнул, когда моя одежда соскользнула с тела. Удивительно, но он не смотрел на мое тело, а пристально смотрел мне в глаза. Я не знала, быть ли мне благодарной или чувствовать себя неполноценной.

Когда последняя вещь была выброшена, он взял меня за руку и повел в душ. Я почти ожидала, что он разденется и присоединится ко мне, но он просто повернул ручку в сторону надписи «горячо».

— Ты не собираешься закрыть дверь?

— У тебя есть восемь минут.

— Ты действительно думаешь, что необходимо рассчитывать время для меня и стоять на страже? Думаю, с личной гигиеной я справлюсь сама… Кстати, вода очень горячая. Водонагреватель сломан?

— Кто он?

Моя голова уже была под брызгами воды, но из-за повышения температуры воды я высунула голову из-под воды как раз вовремя, чтобы услышать его.

— Я же говорила тебе, что никого нет. — Я рассеянно потянулась, чтобы уменьшить температуру воды, но его рука на моем запястье остановила меня. — Отпусти. Вода слишком горячая.

— Теперь у тебя есть около четырех минут, чтобы сказать мне правду. Кто он?

Если бы меня не так отвлекала вода, я бы, возможно, и ответила, но мне показалось, будто кто-то только что облил меня кастрюлей с кипятком.

— Мне нужно выйти. — Я попятилась от брызг, чувствуя, как покалывает кожу. Вода теперь казалась почти кипящей. Пар поднялся и покрыл каждый дюйм душа, так что я едва могла его видеть. Внезапно сквозь пар появилась его рука, не обращающая внимания на высокую температуру, и он потянул меня обратно под струи.

— Кинан! Слишком горячо.

— Это потому, что через две минуты вода достигнет температуры кипятка, вызывая ожоги первой степени на твоей коже. А через четыре ты получишь ожоги второй степени. Скажи мне, кто он. — Он говорил ровным тоном. Такой бесчувственный и холодный. Выражение его лица было совершенно бесстрастным, когда он смотрел, как я страдаю под струями воды.

Я опустилась на пол душа. Мое тело неудержимо дернулось, когда сработал инстинкт, умоляя о самосохранении.

— Пожалуйста, выпусти меня, — выдавила я. — Я не могу вдохнуть. Это так больно.

— Тридцать секунд.

Он продолжал казаться равнодушным, и именно тогда я наконец поняла, что он уничтожит меня, если я позволю ему.

— Кинан… — я нашла в себе силы поднять голову в последний раз и вглядеться в глаза, лишенные души, милосердия и любви. — Иди к черту.

Вода достигла невыносимой температуры, и я больше не могла сдерживать крик, вырывавшийся из моего горла.

СЕМЬ ЛЕТ НАЗАД

— Привет, красавица.

Я в замешательстве огляделась вокруг, пока мой взгляд не остановился на чрезвычайно горячем парне, прислонившемся к шкафчикам. Его темные волосы были уложены шипами, а кривая ухмылка предвещала неприятности из-за приглашения. Я узнала в нем одного из популярных парней. Девочки всегда говорили о нем и о его умении целоваться… среди прочего.

— Ты говоришь со мной? — казалось, он кого-то ждал, но это не могла быть я. Мальчики со мной не разговаривали. Это правило установил мой брат-близнец, который был старше меня на несколько минут.

— Я не вижу больше никого, кто мог бы заставить меня влюбиться с первого взгляда, а ты? — несмотря на то, что я знала, что это были лишь слова, я поймала себя на том, что медленно покачала головой. — Иди сюда.

— Ой, мне, эм… пора идти на занятия.

Он закатил глаза, как будто раздраженный.

— Ты заучка?

— Ни в коем случае, — ответила я быстро и слишком оборонительно.

— Значит подойди ко мне… сейчас же, — приказал он. Грубый тон его голоса скрывал непринужденную улыбку на лице. Я почувствовала, как мои ноги приближают меня к нему, хотя мой мозг кричал, что нужно бежать в другую сторону.

— Хорошая девочка.

— Э-э, привет, — сказала я напрасно, когда мой разум опустел. Я не знала, как разговаривать с мальчиками, потому что мой отец и брат не разрешали мне ни с кем встречаться.

— Ты сестра Дэша, верно?

— Да. Мы двойняшки, — неуверенно предложила я.

— Я не понимаю, как это может быть. Дэш чертовски уродлив.

Я рассмеялась и почувствовала, как напряжение покинуло мои плечи, а нервозность утихла.

— У тебя красивый смех, Шелли.

— Меня зовут не Шелли. — Я надулась от разочарования. Может быть, он думал, что я какая-то другая, хотя знал моего брата.

— Шелдон, да?

— Да, — пропищала я, когда он подтвердил, что знает мое имя.

— Ну, я хочу называть тебя для краткости Шелли.

— Почему?

— Потому что никто так не делает. — Он наклонился ближе и прошептал мне на ухо: — Я буду для тебя первым и единственным.

— Что дает тебе такую уверенность? — я была удивлена своим дерзким тоном, но хорошо это скрыла. Я не из тех, кто флиртовал, но обнаружила, что с ним это происходит естественно.

— Потому что я так и планирую. — Прежде чем я успела попросить его объяснить, он поцеловал меня в щеку и тихо сказал: — Увидимся, Шелли, детка.

Я не знала, сколько времени понадобится, чтобы чувство жжения исчезло, но когда я проснулась через некоторое время, то почувствовала, как будто мою кожу пронзили тысячи крошечных иголок. Я тихо плакала в подушку, желая, чтобы боль ушла. Мягкие одеяла подо мной терлись о мою чувствительную кожу. Я не хотела открывать глаза, потому что знала, что меня ждет — это реальность, а не кошмар.

Я не могла его видеть, но знала, что он здесь.

Когда я наконец открыла глаза, мой взгляд впервые остановился на старом плакате Меган Фокс, позирующей в костюме суперженщины. Я помню тот день, когда мы повесили его после спора о том, кому она достанется. Сначала он предположил, что она вдохновила меня на то, как я хочу выглядеть. Я рассказала, что влюбилась в нее еще сильнее, чего не могла и не хотела объяснять. Кроме того, это был первый раз, когда он сказал мне, что любит меня.

Сначала я посмеялась над этим, пока не стала свидетелем того, что должно было стать первым искренним моментом, который мы разделили за те короткие месяцы, что встречались.

Так случилось вскоре после того, как за блаженством влюбленности последовали два года горя из-за его измен.

До того летнего дня в его спальне он был человеком, которому я могла доверять, но что-то разрушило это. И только когда стало слишком поздно, я поняла, что мы были обречены с самого начала.

— Я думал о том, чтобы снять его.

Глубокий голос Кинана вытащил меня из прошлого. Это была постоянная борьба за то, чтобы не жить прошлым, но также и была тотальная война за то, чтобы не бояться настоящего.

— Так почему ты этого не сделал? — скрипучий звук моего голоса был свидетельством боли, которую я перенесла с тех пор, как потеряла сознание. Я все еще могла слышать свои крики, когда обжигающая вода лилась на мою кожу.

— Потому что не существует такого понятия, как уничтожение воспоминаний. Это невозможно.

— Это не невозможно. Мне удалось забыть тебя за все эти годы.

— И все же я здесь… Кроме того, мы оба знаем, что это ложь. — Резкость в его тоне была едва слышна, но негодование присутствовало.

— Что я могу сказать? Тебя легко забывают… или ты не научился этому от своих родителей?

Я была уверена, что я это сделала и что, возможно, он меня убьет.

— Как ты себя чувствуешь?

Как будто я только что совершила путешествие в ад и обратно.

— Какое тебе дело? Хочешь причинить мне еще больше вреда?

— Возможно, но это не повод не отвечать на вопрос. Если я захочу причинить тебе боль, Шелли, то сделаю это. Разве я не доказал это?

Я резко села, и мой взгляд мгновенно упал на Кинана, сидящего на полу у комода, подтянув колени и положив на них руки. Я задавалась вопросом, как он мог определить, что я проснулась, с его позиции. Даже сейчас он наблюдал за мной. Его взгляд ни разу не дрогнул.

Я глубоко вздохнула и поймала его взгляд. Даже если я не чувствовала никакой бравады, которую демонстрировала, мне пришлось заставить его поверить в это.

— Единственное, что ты доказал — это то, что ты нестабилен.

— Я многое узнал о себе, пока был в отъезде. Я могу обещать тебе, что мой разум работает лучше, чем когда-либо.

— Так это то, ради чего ты сбежал? Найти себя?

— Нет. — Он поднялся на ноги и бесшумными шагами вышел из комнаты. Несмотря на мое отвращение, я не могла не восхищаться им. Теперь все в нем было другим. Он двигался и говорил, как хищник. Он как будто что-то искал.

Как будто он хотел жертву.

Я воспользовалась возможностью осмотреть свое болезненное тело, покрытое красными пятнами. Ни одно из них не оказалось слишком серьезным. Единственные шрамы, которые у меня были, находились слишком глубоко под поверхностью.

— Ты меня игнорируешь? — я резко подняла голову и посмотрела на дверь спальни, где Кинан стоял и смотрел на меня.

— Что?

Он отошел от двери и остановился у изножья кровати. Когда он наклонился и положил руки по обе стороны от моих ног, я поборола желание отпрянуть.

— Я звал тебя по имени.

— Очевидно, я тебя не услышала.

— Хочешь больше того, что было раньше? — выражение его лица не изменилось, но глаза были почти черными от гнева.

— Пожалуйста, не надо.

Он ничего не сказал, просто встал прямо и протянул руку. Я ошеломленно посмотрела на нее.

— Я могу взять тебя или заставить, — тихо сказал он, когда я колебалась слишком долго.

Моя рука медленно скользнула в его, и я могу поклясться, что он потер мои костяшки большим пальцем, прежде чем поднять меня на ноги.

— Медленно, — попросила я. Мое тело болело, а движения были скованными.

Он не ответил, но его шаги были медленными, когда он вывел меня из комнаты. Когда вскоре после этого мы вошли в ванную, я потеряла возможность дышать и контролировать конечности.

Я упала на пол, но его рука крепко сжала мою.

— Кинан, нет.

Все время, пока я умоляла, мои глаза оставались прикованными к ванне, полной воды. Зловещие мысли пронеслись в моей голове. Я не осознавала, что ползу назад, пока не ударилась спиной о стену.

— Что ты делаешь? — в его тоне не хватало терпения, когда он сделал тяжелые шаги ко мне.

— Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться туда. Вода слишком горячая.

— Уже нет. Я поменял все обратно.

— Поменял? — замешательство сменило панику, когда я смотрела на него сквозь тусклый свет коридора. Что он имел в виду, говоря об обратном изменении? Как только в моей голове сформировался вопрос, последовал ответ.

Кинан не только хотел наказать меня, но и намеренно нагрел воду, чтобы причинить мне еще боли, которая могла бы нанести непоправимый ущерб. Должно быть, именно это он и сделал, когда возился с ручкой.

— Да, Шелли. Я сделал это. Теперь иди.

— Нет. — Я прижалась к стене, как будто это действительно могло спасти меня от него. Кинан был сильнее и контролировал ситуацию. Как я могла с этим конкурировать?

— Вода не горячая.

— Почему я должна тебе доверять? То, что ты сделал, было отвратительно. — Небрежно пожав плечами, он заставил меня подняться с пола.

— Это было необходимо.

— Ты не имеешь права ревновать к тому, кого не существует, — огрызнулась я и помолилась, чтобы он не услышал лжи в моем голосе.

— Ревновать? Я просто забираю назад то, что принадлежит мне. Как я могу ревновать?

В ванной он толкнул меня немного сильнее, чем нужно. Мое внимание было настолько сосредоточено на ванне, что я не заметила его молчания позади себя, пока его следующие слова не заставили мою кровь похолодеть:

— Ты удалила мое имя, — прорычал он.

Я обернулась к нему лицом. Ненависть в его голосе не только заставила меня почувствовать спиной, как будто он подступил к моему телу, но он также и заблокировал выход.

Огонь, танцующий в его темных радужках, должен был заставить меня отступить, но Кинан понял бы это в тот момент, когда я это сделала, и тогда он набросился бы на меня.

Улыбку, которая украсила мое лицо, невозможно было сдержать, даже если бы я захотела. Не говоря уже о том, что я стояла перед разгневанным Кинаном в своем праздничном костюме. Нет, этого было недостаточно. Мне пришлось его приманить.

— Ага. И что?

— Почему?

— Может быть, я застряла с тобой в этой адской дыре, но это не значит, что я должна перед тобой отвечать.

— Неправильно, Шелли. Ты никогда не переставала мне отвечать. Вот почему ты никогда не могла заключить сделку со своим золотым мальчиком, не так ли?

— Ты понятия не имеешь, о чем, черт возьми, говоришь. — Он говорил так, как будто знал об Эрике, но я знала, что этого не может быть, если только Лэйк не расскажет ему, а я взяла с нее обещание никогда не рассказывать.

— О, я знаю много. Я знаю, когда ты разгоряченная и готова трахаться, и, детка, ты всегда была готова трахаться. Но когда ты смотришь на него, я уверен, что он не вызывает ни страсти, ни похоти. Могу поспорить, он даже никогда не пробовал твою хорошенькую киску, не так ли? — Его рука медленно и мягко скользнула вверх по моей ноге. Так нежно, что, если бы я не была так настроена на его прикосновения даже четыре года спустя, я бы, возможно, и не заметила. — Я помню, как тебе это нравилось.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне.

— Тогда почему твои бедра дрожат?

Я пыталась унять дрожь в ногах и бороться с воспоминаниями о том, как он обвивал их вокруг своей шеи и проводил, казалось, часы, пробуя меня… но все это было омрачено напоминанием о жестоком, садистском человеке, которым он стал.

— Если ты попросишь меня, я сделаю это для тебя, прямо здесь и сейчас. Но если ты этого не сделаешь…

Он замолчал и повел меня к ванне, крепко сжав мое запястье.

— Что, если нет? — я ненавидела то, что мой голос звучал задыхаясь, а мое тело откликалось на чистое, неподдельное обещание секса. Знание того, что он не будет со мной снисходителен, не заставило меня хотеть его меньше. Знание того, что он может и сделает, заставило меня хотеть его еще больше.

— Я все равно это сделаю. По крайней мере, если ты попросишь, то почувствуешь, что у тебя есть выбор.

Поскольку у меня не было выбора, я подняла и опустила ногу в воду, которая была потрясающе прохладной и служила бальзамом для моей кожи. Я была более чем рада, что вода скрыла мою истинную реакцию на его обещание.

— Ты можешь делать со мной все, что хочешь, но я не буду умолять.

Он опустился на колени, пока не оказался на уровне моих глаз. Жар в его темных глазах был безошибочным.

— Проси сейчас или попросишь позже, но ты будешь это делать. — Без предупреждения он захватил мои губы, но не для того, чтобы поцеловать. Он зажимал мою верхнюю губу, пока я не вскрикнула. Когда он отступил, я осторожно поднесла руку к губе как раз перед тем, как почувствовала вкус крови.

— Думаю, мне нравится вкус твоей крови так же, как и твоей киски, — усмехнулся он, прежде чем подняться на ноги и возвыситься надо мной.

В то же время я вздрогнула от отвращения, мой язык неосознанно провел по губам, любопытствуя о вкусе. Когда я узнала знакомый медный привкус, я посмотрела на него.

— Чего ты хочешь от меня?

— Прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты искупалась, а потом, чтобы поспала.

— Я могу спать дома.

— Почему? Что тебя там ждет, кроме пустой квартиры?

— Там не пусто. — Температура в комнате, казалось, упала на сто градусов, когда он замер, поднимая мою одежду. — Моя дочь повсюду в той квартире, — уточнила я. — Там она сделала свои первые шаги и научилась говорить. Каждый запах и поверхность принадлежали ей. У нас там так много воспоминаний, и я просто хочу быть там с ней.

Я умоляла, и мне было все равно. Ради нее я бы умоляла. Ради нее я бы отдала все. Но я умоляла не Кинана, который вернулся ко мне, — я умоляла Кинана, который все еще убегал. Я знала, что он меня слышит. Доказательством тому были эмоции, скрытые за гневом. Это было прямо в его глазах, и весь мир мог это увидеть. Просто нужно было знать, что искать.

Его взгляд был прикован к моему долгое время, и на минуту мне показалось, что я до него достучалась. Он быстро развернулся на каблуках и бросил через плечо:

— У тебя осталось десять минут.

Кинан ушел, но не раньше, чем сковал мне руки наручниками и запер в своей спальне, сказав только, что вернется. Это было скорее предупреждение, чем должное заверение.

Я задавалась вопросом, когда он поменял замки на двери, потому что раньше ему никогда не удавалось запереть дверь ключом.

Он планировал это.

Я заснула, прежде чем смогла понять, почему он взял на себя обязанность удерживать меня против моей воли.

Некоторое время спустя я проснулась от ощущения его длинных пальцев, обхватывающих мое запястье. Он расстегнул один наручник, затем другой, прежде чем молча отвернуться. Не обращая внимания на тупую боль в запястьях, я села и отогнала остатки сна.

— Что случилось?

Пока он говорил, его лицо оставалось бесстрастным.

— Мы вернулись в дом в Камдене, но там никого не было. Я не думаю, что кто-то жил там на протяжении многих лет.

— Как ты туда попал? — вместо ответа он послал мне взгляд, говорящий, что мне нужно поработать головой. — Ты туда вломился.

— Да.

Я молча откинулась назад и постаралась не показать, как опустились мои плечи. Наши зацепки падали, как дохлые мухи, и с каждым днем казалось все менее вероятным, что я когда-нибудь снова увижу лицо Кеннеди или услышу ее голос.

— Ты готова рассказать мне, с кем встречалась?

— Ты невероятен. Как моя жизнь и свидания могут помочь нам найти ее?

— Используй свою чертову голову, Шелли. Это мог быть кто угодно. Нам нужно изучить каждый вариант.

— Разве не для этого существует ФБР?

— Мы ничего от них не слышали уже несколько дней. Они знают меньше, чем мы. Как скоро это дело для них закроется?

Я не хотела об этом думать.

— Нет никого. Я тебе это уже говорила.

Его глаза сузились, а челюсть напряглась.

— Если я узнаю, что ты мне лжешь, то заставлю тебя заплатить, и ты никогда больше ее не увидишь.

— Ты не можешь забрать у меня мою дочь.

Его рука метнулась вперед, чтобы схватить мой хвост, оттягивая мою голову назад, пока мне не показалось, что моя шея вот-вот сломается.

— Смогу, если ты будешь мертва, так что хорошенько подумай о том, кого тебе действительно нужно защитить.

С этими словами он отпустил мои волосы и вылетел из комнаты.

Не было никаких причин подвергать Эрика такой опасности. Последствия раскрытия его имени были слишком смертельными. Эрик даже никогда не встречался с Кеннеди. Я никогда не говорила с ним о ней. Я всегда была осторожна. Часть меня никогда не хотела, чтобы она кого-то приняла за своего отца, а самой большой частью был материнский инстинкт защищать ее. Какой матерью я была бы, если бы привела в ее жизнь кого-то в таком нежном возрасте? Я не была влюблена в Эрика и в глубине души знала, что никогда не буду.

У меня не было причин чувствовать себя виноватой.

Я хотела найти ее больше, чем дышать, но ее поиск не должен портить жизнь другого человека, не так ли?

Я плакала перед сном, думая обо всем, что я потеряла и обо всем, чем мне еще придется пожертвовать.

Где-то ночью мой беспокойный сон превратился в эротический. Все началось с моих губ, за которыми последовало легкое прикосновение к моей шее. Моя грудь умоляла о внимании, когда каждый дюйм моей шеи был благословлен чувственными поцелуями.

— Я хочу, чтобы ты раздвинула ноги. — Во сне я повиновалась с радостью. Мои ноги раздвинулись по команде. — А теперь открой глаза. — Знакомый голос влетел в мой сон, искажая блаженство и превращая его во что-то реальное.

Ох, блин.

Моя мечта не была сном, и сейчас я была распластана, как распутная шлюха.

Кинан стоял рядом со мной, без рубашки, словно сексуальная тень в темноте. Намерение в его темных глазах было очень ясным, хотя мое зрение пыталось приспособиться.

Лунный свет осветил его грудь, и я задержала дыхание, когда его грудь стала яснее. Это были кольца на сосках? Из каждого его соска торчали серебряные штанги, придавая груди экзотическую привлекательность. Замысловатые татуировки украшали почти каждый сантиметр кожи.

Меня беспокоило то, как сильно мое тело реагировало на его. Даже сейчас я чувствовала, как моя киска сжимается и расслабляется от предвкушения. Я в панике села и отчаянно натянула одеяло на свое тело. Его футболка, которую я превратила в ночную рубашку, была разрезана посередине, обнажая мое голое тело. Я подавила печаль об испорченной вещи, в которой больше никогда не смогу найти утешения.

— Что ты делаешь?

— Ты собираешься притвориться, что не знала, что это произойдет?

— Мне хотелось бы думать, что у меня есть выбор в этом вопросе.

— Ты можешь решить, как ты этого хочешь. — Он забрал одеяло из моих рук и откинул его, снова обнажая мое тело. — Но решай быстро, потому что, трахну я тебя или сделаю больно, я собираюсь сделать все это, и когда это произойдет, ты почувствуешь меня. Я могу растягивать и наполнять тебя снова и снова, пока ты не кончишь, или я могу заставить тебя кричать по-другому.

— Кинан… — я едва могла вспомнить его имя. В любом случае, это не имело значения, когда он без предупреждения перевернул меня на живот и снял с моего тела остатки своей футболки.

— Подними бедра.

Я по глупости подчинилась.

Он осторожно провел пальцами по моей уже истекающей киске, хотя его намерения были совсем иными. Он продолжал потирать взад и вперед, создавая восхитительное трение, отчего я боролась с ненавистью, но которое жаждала. Мои бедра напряглись от потребности прижаться к нему. Моя киска плакала от потребности в нем, а я все это время молча плакала в подушку. Я была благодарна за свое положение, что он не увидел моих слез. Он, вероятно, был бы рад, если бы заставил меня сломаться.

Я хотела его.

Это был факт, настолько же болезненный.

— Мы не можем этого сделать. — Это было неправильно по многим причинам, и если бы я уступила ему, что бы это со мной сделало?

— Твоя киска говорит мне, что ты хочешь этого, даже если говоришь мне другое. Я знаю твое тело лучше, чем ты знаешь себя. Ты все еще принадлежишь мне, и я не позволю тебе забыть об этом снова.

Он был не прав. Я никогда не забывала этого за те четыре года, что мы были в разлуке, но каждый день я боролась с этим.

— Я не… — хорошо, что его язык выбрал именно этот момент, чтобы прикоснуться к моей киске, иначе я бы во всем призналась.

В мгновение ока я превратилась в стонущую, задыхающуюся и извивающуюся массу.

— Я беру назад то, что сказал ранее. Твоя киска по-прежнему лучшее, что я когда-либо пробовал.