Боясь нас

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

ШЕЛДОН

Я прочитала письмо, кажется, в сотый раз.

Я сделала это.

После четырех лет попыток, я добилась того, что намеревалась сделать. Меня приглашали учится в медицинскую школу.

Беспокойство пыталось проникнуть в меня, но я не позволила стрессу последних нескольких недель или будущим препятствиям в качестве студента-медика и матери-одиночки испортить этот момент.

Мне нужно было кому-нибудь позвонить.

Неожиданно в моей голове возник Эрик, но после того, как Кинан избил его до полусмерти перед рестораном, полным людей, включая его родителей, он ясно дал понять, что мне не следует с ним связываться, особенно после того, как я рассказала ему о Кеннеди.

Видимо, у его родителей был заложен для него определенный имидж, который мы с моим багажом запятнаем. Так закончились годичные отношения, которые никогда бы не вышли за пределы того предела, который я установила для себя.

Я была еще более благодарна за то, что никогда не спала с ним.

У меня даже не было желания.

Пора было готовить обед для Кеннеди, поэтому я сначала проверила ее. Это была работа на полный рабочий день, уберегающая ее от неприятностей. Впервые она взяла на себя инициативу и начала рисовать на бумаге, а не на стенах или мебели. Ее голова была опущена, а лицо серьезное и сосредоточенное, пока она рисовала. Я начала верить, что рисование ‒ это то, чем она любила заниматься, как и ее отец.

Не думай о нем, Шелдон.

Не думай о том, что он не позвонил и не остался.

Не-а. Он вернулся в Калифорнию, в свой тату-салон и квартиру в высотном здании и… к Ди.

Мне было интересно, занимались ли они когда-нибудь сексом или их дружба была полностью платонической.

Было в ней что-то такое, что она не показывала людям. Я не знала, хорошо это или плохо, но знала, что она была больше, чем показывала миру. Возможно, именно поэтому я ей не доверяла.

Или, может быть, я просто завидовала.

В конце концов, она была в его жизни последние четыре года, а меня не было.

Понял ли он, что любит ее и поэтому так и не вернулся?

Чаще всего я задавалась вопросом, думал ли он когда-нибудь о нас.

Мне было трудно не думать о нем и о том, что он для меня сделал. Он рисковал своей жизнью ради меня самым безумным образом. Мало того, что я слышала об этом, но еще и какой-то панк-пацан имел наглость снять это на видео и загрузить на Ютуб.

Теперь его хотела каждая вагина по всему миру и женщина с девичьими мечтами. А все, что я хотела сделать ‒ это заявить о своих правах и забыть, как отвергла его после того, как пережила катастрофу.

Я наполовину ожидала и наполовину надеялась, что он будет угрожать и заявлять о своих правах, но вместо этого он тихо ушел от нас.

Неужели с моей стороны было неразумно ненавидеть его за это?

— Кеннеди, пора обедать, — крикнула я сквозь внезапно прорвавшийся в небе гром. Быстрый взгляд в окно показал, что на улице льет проливной дождь.

— Мама, сейчас идет дождь. Могу я пойти поиграть?

Я улыбнулась и, как всегда, покачала головой. Думаю, Кеннеди была единственным ребенком, который не понимал, что ливень ‒ это не для игр. Моя маленькая смелая девочка едва замечала солнечный день.

— Мы говорили об этом, Кен, — я поставила перед ней тарелку, полную квадратных сэндвичей с арахисовым маслом и желе, как раз в тот момент, когда в дверь сильно постучали.

Я думала что делать, потому что никого не ждала. После того, как Кеннеди похитили, и не было никаких зацепок о том, кто несет за это ответственность, я была особенно осторожна.

Когда по пути к двери я взяла большой кухонный нож, я поняла, что, возможно, стоило бы назвать себя «параноиком».

Кинан и Киран подозревали моего отца, но, едва не допросив его, положили конец этому. Единственным преступлением моего отца была его небрежность и то, что он ставил бизнес выше внучки.

Грег и Вик обратились к моему отцу с поддельными полномочиями частных детективов после того, как «услышали о ее похищении» в новостях. Это была рискованная попытка, но им повезло, поскольку его люди уже были направлены на другое задание, касающееся коммерческой сделки в Германии, которую мой отец готовил очень долгое время.

Единственный вопрос теперь заключался в том, кто нанял их выдавать себя за частных детективов. Мы уже знали почему. Кто-то настолько сильно хотел смерти Кирана, что похитил невинного ребенка, а без имени он все еще находился в опасности вместе с Кеннеди.

— Секунду, — крикнула я, когда стук продолжился, становясь громче с каждым ударом. Я открыла дверь и удивленно уставилась на человека напротив.

Я не ждала его.

— Чем могу вам помочь?

— Да, я здесь, чтобы установить вам новое кабельное телевидение и интернет, — мужчина средних лет в выцветших джинсах и еще более выцветшей футболке с логотипом кабельной компании стоял с улыбкой. Я быстро сунула нож за спину и натянуто улыбнулась.

— Я не планировала прокладку кабеля.

Мужчина нахмурился, а затем посмотрел на планшет, который держал в руках.

— Вы ‒ Сэнди Чаплин? Дом двести три?

— Нет, извините. Эта квартира за углом, через две двери отсюда.

— Мои извинения. Хорошего дня, — он ушел, а я закрыла дверь, чувствуя себя глупо. Я только вернулась на кухню, когда стук возобновился. На этот раз я оставила нож.

Я предположила, что техник снова заблудился, поэтому улыбаясь я снова открыла дверь. Человек, стоявший на этот раз по другую сторону двери, заставил мою улыбку испарится.

Мой мозг кричал мне, чтобы я закрыла дверь и сделала вид, что ничего не произошло, но я застыла как статуя.

Кинан стоял с другой стороны, опустив голову, мокрый от дождевой воды. Его белая футболка прилипла к мускулистой груди, делая видимыми татуировки, а джинсы свисали с бедер так, как мне это нравилось.

— Ты впустишь меня или продолжишь трахать глазами? — ухмыльнулся он. Вместо того, чтобы дождаться ответа, он взял меня за руку и вошел внутрь, закрыв за нами дверь. Все это время я стояла с разинутым ртом.

Он действительно здесь.

— Что… эм… что ты здесь делаешь?

Мне пришлось несколько раз откашляться, чтобы говорить вразумительно. Я нервно взглянула на кухню и задумалась, выгнать ли его. Я не хотела, чтобы Кеннеди видела его, если он не останется здесь…

О чем я только думала? Хотела ли я, чтобы он остался?

Кеннеди была подавлена исчезновением Кинана и только недавно перестала спрашивать о нем. Долгое время она плакала в одиночестве, пока не засыпала, а я не понимала почему мне хотелось плакать вместе с ней. Она знала его всего лишь несколько дней.

Любовь не вспыхивает так быстро, не так ли?

Я чувствовала себя лицемеркой, даже думая об этом. Мы с Кинаном быстро и сильно влюбились друг в друга. Разве не то же самое происходит с отцом и дочерью?

— Хороший друг напомнил мне, что я не выполняю свои обещания. Я понял, что каждое обещание, которое дал с тех пор, как ушел от тебя четыре года назад, касалось тебя. Даже обещание, которое я дал отцу перед его смертью.

— О чем ты говоришь?

— Я говорю о тебе и Кеннеди, и о том неизменном факте, что вы двое все еще владеете мной.

В моей голове кружились мысли о том, что он мог иметь в виду.

— Я не говорю загадками, Кинан. Почему ты здесь?

Он провел рукой по и без того колючим волосам и выдохнул.

— Я здесь, потому что хочу попросить… если ты мне позволишь.

Казалось, он не находил слов, поэтому я спросила:

— Чего ты хочешь?

— Тебя и моего ребенка.

Я сделала шаг назад, позволяя руке выскользнуть из его крепкой хватки. Удивительно, но он отпустил меня, хотя и вздрогнул от потери контакта.

— Ты действительно просишь еще один шанс?

— Нет.

— Ох…

— Я прошу тебя спасти мне жизнь, потому что каждый вздох я делаю, потому что люблю тебя. И буду любить тебя до последнего. Без тебя у меня больше нет смысла жить.

— Мне бы хотелось в это поверить, но я не могу. У тебя есть проблема, которую я больше не могу игнорировать. Я не могу провести остаток своей жизни, беспокоясь о том, что однажды ты найдешь женщину, которая не только достойна того, чтобы предать меня, но и стоит того, чтобы навсегда разбить мне сердце.

В его глазах появилось отчаяние, а на лице отразилось разочарование.

— Я заполнял пустоту, созданную моими родителями. Я был невидимкой. Был нежеланным и нелюбимым. Я так и жил, пока не нашел способ восполнить это, даже если это было лишь временно. Я был наркоманом, но не таким, как ты думаешь. Я жаждал внимания и близости, которых у меня никогда не было, и был слишком глуп, чтобы осознать, что подарок, который ты мне подарила, был гораздо более ценным. Я не был достоин тебя, но ты заполнила пустоту. А потом каким-то образом, образ моей матери, уходящей от меня, навсегда стал тобой. Мне было страшно, Шелли. Я боялся, что однажды ты поймешь, что я недостоин тебя, и уйдешь, поэтому я нашел способ бороться с неуверенностью, держась за тебя. Это заставило меня почувствовать, что я все контролирую, и что, несмотря ни на что, кто-то захочет меня.

— Так меня можно было заменить.

— Нет! — крикнул он, и я нервно взглянула в сторону кухни. Он понизил голос и сказал: — Ты незаменимая. Ты была недостижимой.

— Но я была твоей.

— Когда-то у меня была и мама, а потом я ее потерял.

— Так что заставляет тебя думать, что теперь будет лучше?

— Потому что я понимаю, что мои мать и отец сделали свой выбор, но я не обязан поступать также как они. Я больше не боюсь любить тебя.

— Ты даже не любил меня настолько, чтобы сражаться за меня. Вместо этого ты убежал, когда я впервые причинила тебе боль, а я ведь прощала тебя каждый раз, когда ты разбивал мне сердце. Я рисковала всем, чтобы быть с тобой ‒ своим самоуважением, своим здравомыслием и своим сердцем ‒ и теперь ты просишь меня снова рискнуть всем этим?

— Если риск означает, что мне нужно подчинится… — он встал на колени, и мое сердце бешено заколотилось в груди. — Значит, Шелли, я сдаюсь тебе.

— Я, э… что?

— Принцесса, — крикнул он. — Не могла бы ты подойти сюда, пожалуйста?

Раздались тихие шаги, но я все еще застыла на месте, чтобы как-то среагировать.

— Кинан! — Кеннеди показалась в поле зрения и бросилась в объятия Кинана.

— Я скучал по тебе, — прошептал он ей.

Она цеплялась за его шею, пока он не усадил ее к себе на колени.

— Девочка моя, я должен сделать признание, которого ты, возможно, не поймешь, но мне все равно нужно это сделать. Ты послушаешь?

Она кивнула, и он откашлялся.

— Четыре года назад я очень сильно обидел твою мать во многих отношениях.

Кеннеди, казалось, поняла, потому что ее лицо поникло, но она продолжала слушать.

— Я думал, что смогу защитить ее от действительно плохой женщины, сделав что-то, что, как я знал, разобьет ей сердце. Я воспользовался шансом, чтобы ее отец не забрал ее у меня, потому что плохая тетя знала, что мы непослушные дети.

Наконец он ухмыльнулся, и я прочистила горло.

— В любом случае, камера плохой тети записала нас, когда мы проказничали в школе и она угрожала показать это отцу и всему миру, если я не сделаю то, что она хочет. Она также угрожала завалить ее, если я откажусь, а неудача означала, что твоей матери придется уехать куда-то далеко от меня, чтобы закончить школу. Я заключил сделку с дьяволом, и хотя я спас твою мать от плохой тети, я потерял ее. Я был эгоистичен, принцесса, и воспринимал твою мать как нечто само собой разумеющееся, но если ты сможешь простить меня, я обещаю провести остаток своей жизни, никогда больше не принимая ее как должное.

Он оторвался от Кеннеди и встретился со мной взглядом.

— Ты сможешь простить меня, детка?

Не знаю, как долго мы смотрели друг другу в глаза, прежде чем Кеннеди поднялась с колен отца и встала передо мной.

— Мама, прости Кинана.

— Ты ‒ маленькая предательница, — прошептала я ей, прежде чем улыбка вырвалась на свободу. Я почувствовала слезы, но проигнорировала их, потому что мне нужно было что-то сказать. — Я прощу тебя при одном условии. — Он выглядел настороженным, но посоветовал мне сказать это без колебаний. — Ты скажешь Кеннеди, что ты ее отец, и тебе лучше иметь при себе кольцо, потому что мы не принимаем ничего, кроме твоей полной преданности.

Его мальчишеская улыбка, которую я так давно знала, вырвалась на свободу, когда он сунул руку в карман и достал не одно, а два кольца.

— Принцесса, иди сюда.

Она повернулась к нему, и он взял ее левую руку.

— Кеннеди София Чемберс, ты примешь меня своим папой?

Кеннеди кивнула, ее взгляд был прикован к кольцу, которое выглядело как настоящий бриллиант, хотя и было крошечным для ее пальца. Я подавила желание отругать его за то, что он купил трехлетнему ребёнку кольцо, которое, без сомнения, стоило огромных денег. Он надел кольцо на ее крошечный палец, и, к моему удивлению, оно подошло. Он проворчал что-то по поводу смены ее фамилии, прежде чем повернуться ко мне.

В этот момент я почувствовала, как сильно мое сердце бьется в груди.

— Шелдон Чемберс, окажешь ли ты мне честь, приняв мою капитуляцию перед тобой и стать моей женой?

ДВА МЕСЯЦА СПУСТЯ

— Дай мне посмотреть на кольцо! Дай посмотреть кольцо! — кричала Лэйк расталкивала всех на своем пути, чтобы добраться до меня. Серьезно, кто-то должен был бы сказать ей о том, что мы начали называть ее «Укротительницей Кирана». В настоящее время мы готовили барбекю на заднем дворе, чтобы отпраздновать их возвращение с Гавайев.

Она ликовала и ворковала над моим обручальным кольцом, прежде чем заплакать.

— Я знала, что он, скорее всего, перестанет быть трусом.

Все вокруг засмеялись, кроме Кинана, который надулся. Он все еще мог быть таким ребенком. Были дни, когда Кен была более взрослой.

— Так, когда свадьба?

— Двадцать четвертого ноября. За два дня до дня Благодарения.

— Я так рада за тебя, что готова расплакаться.

— Думаю, ты уже…? — я кивнула на Кирана, заработав удар локтем в живот. Он закатил глаза и начал покусывать ее шею, и вот так обо мне забыли. Мне пришлось откашляться, чтобы снова привлечь их внимание.

— Ребята, вы когда-нибудь пользовались спальней?

Я не раз заходила к ним во время весенних каникул. Это было сразу после рождения Кеннеди, и я впервые увидела, как они занимались этим на кухонной стойке. Конечно, это был его дом, но все же…

— Кинан, убери свою невесту из моей сексуальной жизни, — ответил Киран. — Кто-то может подумать, что ты не можешь угодить своей женщине.

Нас окружил смех, и хотя основной шуткой была я, я была в восторге, увидев, что они пытаются еще раз. Они все еще ходили вокруг друг друга на цыпочках, но часть напряжения рассеялась. Их связь начала восстанавливаться на похоронах Джона, вскоре после его смерти. Я была там, несмотря на свое решение держаться подальше от Кинана, потому что не могла заставить себя не присутствовать. Бывали дни, когда Кинан натыкался на какую-нибудь вещь Джона, и, пока я ждала его, нависала темная туча, но, как всегда, он возвращался ко мне.

— Шелли, могу я поговорить с тобой наедине? — не дожидаясь ответа, он взял меня за локоть и повел в дом своего детства, который теперь стал нашим.

— Если ты тащишь меня, чтобы заняться сексом, то я же просила тебя дать мне перерыв. Мы делали это на стиральной машине за час до начала барбекю.

— Я нашел письмо, — сказал он, закрыв дверь в нашу спальню.

— Хм?

— Письмо о зачислении в колледж в Стэнфорд. Я нашел его спрятанным в твоем ящике для трусов.

— Что ты делал в моем ящике для трусов?

— Не в этом дело. Почему ты мне об этом не рассказала?

— Потому что я решила не поступать.

— Чего-чего?

— Я решила не поступать. Стэнфорд находится в Калифорнии.

— Я прекрасно знаю, где он находится. Чего я не понимаю, так это почему ты упускаешь эту возможность?

— Потому что наша жизнь здесь, в Сикс Форкс.

— Нет, Шелли, наша жизнь там, где мы находимся, пока мы вместе, — он покачал головой, и я почувствовала себя отруганным ребенком. — Я разочаровался в тебе.

Теперь я была тем, кто надулся.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала, Кинан? Уже слишком поздно.

— Вот тут ты ошибаешься. Нужно будет поторопится. Но я уже собрал все, что тебе нужно. Сегодня вечером, прежде чем ты даже подумаешь о том, чтобы я оказался между твоих бедер, я хочу, чтобы ты начала и сделала все необходимые приготовления.

— Разве я не имею права голоса в этом вопросе?

— Ты уже сказала свое слово, теперь моя очередь.

— Но мне здесь нравится.

Честно говоря, я даже не знала, почему возражаю. Медицинская школа была тем, чего я хотела с тех пор, как у Кеннеди случился первый приступ. Для некоторых людей это, возможно, не было причиной выбора пути, по которому я пойду, но я никогда не хотела снова чувствовать себя такой беспомощной, и я могла помочь не только Кеннеди, но и другим больным детям. Я могла бы изменить ситуацию к лучшему, нежели стать манекенщицей.

— Мы можем вернуться через несколько лет, когда ты закончишь учебу, и Кеннеди будет иметь доступ к пляжу в любое время, когда захочет.

Кеннеди была ненасытна, когда дело доходило до пляжа. Каждый раз, когда она видела воду, то просила пойти на пляж. Время купания было настоящим удовольствием.

— Что мы будем делать с домом?

— За все заплачено, он наш. Он никуда не денется.

— Ты действительно готов сделать это для меня?

— Спроси об этом еще раз, и я надеру тебе задницу.

— Я просто…

— Шелдон.

— Шелдон? С каких пор ты называешь меня Шелдон?

— С тех пор, как ты начала просить, чтобы я встал перед тобой на колени.

Мое тело ответило на его заявление задолго до того, как я смогла это осознать.

— Вместо этого, может быть, ты мог бы снова привязать меня к кровати, — я сняла платье через голову, обнажая свое тело. — Помнишь, как мы сделали Кен?

— Да, черт возьми, я помню, — его голос стал хриплым, а глаза потемнели от желания трахаться. — Возьми пояс.