Братья по крови. Книга пятая. Особо опасен

Глава 16

Глава шестнадцатая.

Кто такие амиши?

Утро 18 сентября. 1974 год.

США. Штат Монтана. Индейская резервация Блэкфит.

Возле нашего дома и так была большая тусовка, вызванная ночным переполохом, но теперь общую картину разбавлял ещё и конный экипаж… На карету принцессы эта повозка явно не тянула. Большой фургон, запряжённый парой лошадок, как будто выехал прямо со съёмочной площадки фильма про первых переселенцев. Лошадки были не то чтобы совсем клячи, но явно не орловские рысаки. Обычные деревенские савраски.

На ко́злах сидело сразу трое. Молодой мужчина и две девушки. И несмотря на их странную одежду, я узнал их всех…

Вчерашней эйфории от возможной предстоящей встречи с братом у меня сегодня не было. Перегорел я. Вчера, когда сказали, что меня ищет неизвестный белый парень, я был готов выскочить из кожи и бежать ему навстречу. Потом был облом, когда брат оказался не моим братом. Но потом, ночью, когда я обнаружил, что его убили… Убили только потому, что он лёг спать ближе ко входу, чем я.

Я осознавал, что там, всего лишь в нескольких метрах от меня стоит Лёха. Одетый настолько странно, что я даже и описать словами не могу. Смешная соломенная шляпа с широкими плоскими полями. Светло-голубая рубаха и чёрные штаны с подтяжками. Даже не с подтяжками. Это просто лямки их того же материала. А девчонки рядом с ним, Маринка и Алёнка вообще одеты, как скромные барышни из прошлого, а может и из позапрошлого века. Строгие прямые платья и какой-то тёмно-синей ткани, с фартуками, как у горничных, а в придачу ещё и смешные чепцы на головах. Охренеть и не встать.

Хотя о чём это я? Сам-то тоже хорош. Если бы не крепкие армейские ботинки, то в остальном я — вылитый индеец. Штаны и куртка из тонкой кожи. На голове повязка из красной ткани. Не хватает только трёх перьев, которые я снял после вчерашнего сборища вождей и шаманов. Вчера Койот настоял, чтобы я вставил за повязку все свои три заслуженных пера. Но после, уже дома, я их снял и убрал куда подальше. Изображать индейца мне не понравилось.

Лёшка был настроен более радушно. Он соскочил на землю и в момент сграбастал меня в объятьях, да так сильно, что у меня аж кости захрустели. Правда и я не отставал. Я прижал к себе самого родного в этом мире человека, а на глазах у меня сами собой появились скупые слёзы радости.

Маринка и Алёнка уже были рядом, норовя чмокнуть меня в щёку, то с одной, то с другой стороны. Та ещё куча мала получилась. Койот, Ани, Туся и остальные присутствующие смотрели на нас с удивлением. А кое-кто даже показывал на нас с Лёхой пальцами. Наверное, не ожидали, что у «белого брата», представленного им Старым Вороном, есть ещё один брат. Ведь мы с ним, несмотря на разную одежду, как в той сказке: «Двое из ларца, одинаковы с лица.»

— Вы во что это вырядились? — поинтересовался я после того, как первые объятия и похлопывания на спине прекратились.

— Ты на себя-то погляди. Настоящий индеец.

— Мне тут три пера ещё вручили, за заслуги. Но я их дома оставил. Так что имею право. А вот ты, одет, как деревенское пугало. Зато девочки, просто барышни из института благородных девиц прошлого века.

— Ну, вот. Наряды наши ему не нравятся… — поджала губы Маринка.

— Наоборот, нравятся. Только не тот век на дворе вроде бы. Вы не перепутали?

— Не перепутали, Саша. Не перепутали. — вступила в разговор Алёна. — Ты теперь вот почти индеец, а мы почти что немцы.

— Какие немцы?

— Оренбургские. — добавил Лёшка.

— Чё за хрень? — я реально не понимал ничего.

— У тебя тут есть дом или ещё какое место, где можно посидеть да поговорить… — спросил Лёха, и добавил: — Без свидетелей, желательно.

— Место найдётся, но сейчас не слишком-то удобно…

— Да я вижу, что тут у тебя какой-то шухер местного значения. Что-то случилось?

— Да, уж, случилось… Меня тут один хрен ночью убить хотел.

— Ты в своём репертуаре. — фыркнула Маринка.

— А я тут при чём?

— Да вечно вокруг тебя всякие неприятности вертятся.

— Ага. А ещё я магнит для идиотов.

— И идиоток тоже. — вставила свои пять копеек Алёна.

— Ты на кого это намекаешь? — насупилась Маринка.

— А ты не помнишь про ту дуру, которая в Крыму…

— Да, помню, я… Помню…

— Вот и я про это.

Похоже, что между девочками где-то пробежала чёрная кошка. «Ой, вей…» Как говорят в Одессе. Девочки — они такие девочки.

К нам подошёл Койот.

— Это твой брат? — спросил он меня.

— Да, Койот!

— Тело убитого уже унесли. Его похоронят, как положено.

— А что с этим будет?

— С тем, кому ты дал имя Куриная Жопа? — усмехнулся Койот.

— Да.

— Его будут судить. А ты можешь пригласить своего брата и этих женщин в дом. Это же теперь твой дом.

— А настоящие хозяйки этого дома не будут против.

— Они будут только рады принять дорогих гостей. И накормят, и с лошадьми помогут.

— Спасибо!

Койот развернулся, и молча ушёл

— Это кто был? — спросил Лёха. — Местный вождь?

— Нет. Вождём тут трудится его отец. А Джон — лесной рейнджер. Но по настоящему его зовут Койот Без Следа. Видел бы ты, как он по зелёнке ходит. Ни следа за ним не остаётся…

— А тебя теперь, как зовут?

— У меня много имён. Индейцы дали мне имя: Белый Человек Говорящий с Медведем. Ну, если покороче, то просто Белый Медведь.

— Умка! — вставила свою шутку Маринка.

— А ещё меня тут называют Айвен.

— Это английское прочтение имени Иван? — поинтересовалась Алёна.

— Что-то типа того. Я всё-всё расскажу, только давайте сперва в дом зайдём.

Но поговорить сразу всё равно толком не удалось. Ани и Туся уже накрыли стол. Мой живот чуть не урчал от голода. Ночь ведь получилась бурной, а с вечера во рту маковой росинки не было. И хотя мы вчера с братом покойного Джека Прайора не хило так поужинали, но… Чёрт возьми. Брат покойного сам уже стал покойным. Да, еж твою медь!

Ладно… Всё потом. И разговоры потом, и мысли потом… А сейчас жрать…

18 сентября. 1974 год.

США. Штат Монтана. Индейская резервация Блэкфит.

Голодный человек и сытый человек, это как бы два совсем разных человека. После сытного, то ли позднего завтрака, то ли раннего обеда, всех слегка разморило. Да и напряжение всех предыдущих событий покидало сытое тело.

Девчонки спросили, где можно помыться с дороги, и сёстры тут же их утащили куда-то. Помня то, как тут происходит мытьё, я даже улыбнулся, представив эту картинку. Эротика, да и только. Ну, да ладно. Теперь-то, оставшись вдвоём. Мы сможем обо всём поговорить с Лёхой.

Но зная, что девчонки ужас какие любопытные, и обязательно заставят меня по новой потом рассказывать о своих приключениях, я предложил пока Лёшке поведать мне об их приключениях там, в Союзе.

— Да особо пока и нечего мне рассказывать. — начал Лёха. — На спортивных сборах реально отрывались-по полной. А потом когда отборочные соревнования пошли, мы с Маринкой рвали всех подряд. Но после… Ты не поверишь. Я почувствовал, что с тобой что-то не так произошло. Прям кушать не могу, свербит внутри, как муха между рамами.

— То есть, ты хочешь сказать, что у нас с тобой ментальная связь присутствует?

— Типа того, Сань. Не знаю, что это за хрень, но, буквально пару недель назад, я почувствовал, что ты в беде. В реальной беде…

— Да. Меня тогда один хрен в военной форме, чуть на лоскуты не порезал. Во-от таким здоровенным ножом. — я развёл руки, в стиле рыбака, демонстрирующего размеры той рыбы, что сорвалась у него с крючка.

— Саня! Ты бы убавил размеры ножа хотя бы вдвое, чтобы я тебе поверил. Мы же не в средние века с тобой попали, и с мечами тут не ходят.

— А как же мачете?

— Это было мачете?

— Нет.

— Тогда убавь размер, и продолжим.

— Ну и ладно. Не хочешь, не верь.

В это время с той стороны, где мылись девочки, послышался заливистый смех.

— А они неплохо поладили с местными. — заметил Лёха. — Ты с этими сестричками тоже поладил?

— Так получилось.

— Маринка тебе яйца оторвёт.

— А она-то тут при чём?

— Не за себя. За Анечку.

— Кстати, как они там?

— Не знаю даже. Уехали отдыхать куда-то в Прибалтику, кажется. Больше ничего про них не знаю.

— Ясно. А к сестричкам меня вождь на постой определил. Ну а дальше… Так сложилось.

— Ясно. У эскимосов тоже принято вроде бы гостю подкладывать местную женщину. Во-первых, теплее, а во-вторых, для улучшения генофонда.

— Ну… Тут вроде бы не так холодно.

— Да. — заржал Лёха, — Поэтому и спите вы голыми.

— Тебе, что, завидно?

— Да, нет.

— А чего вы с собой Алёнку притащили?

— Генерал так решил.

— Какой генерал?

— Полковника Авдеева помнишь?

— А как же…

— Забудь!

— Почему?

— Потому что он теперь — генерал-майор.

— А-а… Понятно.

— Васину тоже, небось, майора уже дали.

— Дали. Кстати, он с нами прилетел.

— Чего-то я его не вижу рядом.

— У него возникли небольшие проблемы и он не смог нас сопровождать.

— А… Вот мы и подошли к самому главному. Вы в кого переоделись-то? Что за легенда?

— Слышал про амишей?

— Чё-то, где-то, как-то… Но точно не помню.

— А я тебе расскажу. Мы их историю специально изучали.

Всё что он мне рассказал про историю гонений на религиозные секты германских меннонитов, было интересно. Ну а амиши, как одна из разновидностей этого верования, это нечто вроде наших староверов или молокан. Не разбираюсь я во всём этом. И судя по всему, Лёха с девчонками тоже не особо вникали во все эти тонкости. Они просто зазубрили основные понятия и всё. Так что, если не встречаться с настоящими представителями этого культа, то очень даже похоже. Вот так их и внедрили на территорию США. Не знаю уж, как там сработали или не сработали всякие спецслужбы, но попав в Штаты, Лешка с девчонками просто сели на фургон и поехали в мою сторону. У Васина, который прибыл вместе с ними, это не получилось. Может, засветился где-то. Но за ним сразу началась слежка, и он решил остаться в посольстве, чтобы не спалить остальную группу. Ну а группа, отъехав немного, переоделась в нормальную одежду, и на купленной по дешёвке машине двинулась в сторону Монтаны. Не доезжая, снова перевоплотились в амишей и уже так прибыли в резервацию.

— Лихо… Ну и как тебе в Штатах? — спросил я у брата.

— Да, так… Я и в прошлой жизни здесь бывал. Но это было в другое время.

— «Времена не выбирают. В них живут и умирают.» — процитировал я строчки из стихотворения Кушнера.

— Не умничай!

— И в мыслях не было. Проблемы были в дороге?

— Ты не поверишь? Были. Причём тоже с индейцами.

— Да ну на фиг. Рассказывай!

— Не так далеко отсюда. Едем на фургоне, никого не трогаем, а навстречу тоже пара таких же… Я даже напрягся. Вдруг это местные амиши, а мы тут такие красивые, тоже под них косим. Но, нет. Оказалось, что индейцы. Два фургона и человек пять на них. Один из них, такой весь в перьях… Как увидел меня, глаза вытаращил и стал за ружьё хвататься.

— Ну а ты чего?

— А я чего… Я ничего. Мы заранее уже озадачились вооружением.

— Вам же по религии нельзя. Я слышал, что это в шляпах и с подтяжками пацифисты до мозга костей. Типа Христос не велит.

— Саня! Какой из меня к хренам собачьим пацифист? У нас в фургоне под шмотками много всего интересного заныкано. Наши, местные помогли. Ну, я же пистолет заранее приготовил. Ещё, когда думал, что это амиши.

— Ты что, и этих убогих замочил бы.

— Не раздумывая, брат. Я ехал тебя спасать. И мне по фигу, кто встанет у меня на пути.

— Какой ты кровожадный…

— Сам дурак. Ты будешь слушать дальше?

— Ага…

— Ну, так вот. Индеец за ружьё, я за пистолет. Ты же знаешь, как я стреляю… В общем, все умерли.

— И куда ты их всех дел?

— Отогнал фургоны подальше от дороги. Трупы закопали. Фургоны и все вещи, какие там были, сожгли. А лошадок распрягли да и отпустили…

— А ты в курсе, что индейцы следы читают, как мы книгу. Вон Койот Без Следа, он не видя, как я с военными копами бился. Всё рассказал, как будто подглядывал за этим.

— Буду надеяться, что не он будет искать этих с перьями. А что у тебя тут за шухер ночью был?

— Шестой индеец из той же команды, которых ты положил, решил меня ночью зарезать. Но у него не получилось.

— А почему ты думаешь, что он тоже из тех был?

— Ты сказал, что то индеец, увидев тебя, возбудился сильно?

— Ну, да…

— Понимаешь… Я тут намедни набил рожу сперва сыну, а потом и его отцу.

— Осталось набить морду ещё и святому духу…

— Не богохульствуй!

— Ладно, не буду…

— Ну, так вот. Они всем табором свалили, а сынок решил вернуться, чтобы отомстить. У него, как ты понял, ни хрена не вышло. А батя его, увидев тебя, принял за меня, и слегка при*уел от радости. Вот тут ты и решил поиграть в ганфайтера.

— Я что, сделал что-то не так?

— Да, нет. Ты всё правильно сделал. Эти инуксики тот ещё геморрой. Только никому про это не рассказывай больше.

— Я что, похож на дурака?

— Ну-ка повернись?

— Да пошёл ты!… — усмехнулся Лешка.

— Сам туда иди!

В это время появились чисто вымытые девчонки, и мы прервали разговор.

Маринка утащила Лёху мыться, а мы с Алёной остались одни…

— Кобель ты, Сашенька! — безапелляционно заявила мне Алёнка.

— Какой есть. — огрызнулся я.

— А как же твоя невеста Анечка?

— Ей, между прочим, чтобы стать моей реальной невестой, надо бы реально подрасти.

— Не ожидала от тебя такого. Мне ты там, в Москве, отказал, а здесь у тебя две индейки…

— Индианки. — машинально поправил её я.

— Какая разница… — фыркнула Алёна. — А ещё они рассказали, что у тебя и до них была какая-то потаскуха, но её грохнули…

Обычно, я не бью девочек, но сейчас меня, как прорвало. Пощёчина, которую я отвесил зарвавшейся девчонке, получилась полновесной и хлёсткой. Голова Алёны дёрнулась от моего удара, а из глаз тут же брызнули слёзы.

— Ты понятия не имеешь, как несправедливо и гадко ты сейчас оскорбила память той, кто не раз спасал мне жизнь.

Но девушка меня уже не слышала. Закрыв лицо руками, она убежала туда, откуда были слышны весёлые голоса Маринки и Лёхи. Похоже, что своим появлением она им там обломала всю малину.

Разгневанная Маринка выскочившая ко мне на «разбоки» заорала:

— Ты чё творишь-то?

— Успокойся! Я просто посоветовал ей не оскорблять память моих погибших друзей.

— Ты ударил её…

— Я не хотел. Но она меня вывела из себя. А ты, Марин, хотя бы оделась, что ли…

— Ой! — она наконец-то осознала, что из одежды на ней только какие-то тапочки, и исчезла за занавеской.

Появившийся Лёшка был хотя бы опоясан полотенцем вокруг пояса.

— Ты за что Алёнку ударил?

— За дело. Если вы закончили мыться. То собирайтесь здесь, и я вам всё расскажу. А потом мы сможем спокойно обсудить мой поступок, как реакцию на слова, которые Алёна необоснованно бросила в адрес той, кому я готов до конца жизни в церкви свечки ставить, как своей спасительнице. Да. И Алёну верните. Пусть тоже послушает. Заодно и кофе попьём. Мои индейские подруги сейчас стол накроют по новой. Кстати, при них можно смело по-русски говорить. Они по нашему не понимают ни хрена.

— Ладно. Сейчас я всех позову. Только не удивляйся, если женская часть нашей команды на захочет сидеть с тобой рядом.

— Я повторяться не буду. Один раз всё расскажу. А если у кого-то на первом месте рулят гормоны, то пусть катятся куда хотят. Я никого не держу здесь.

— А ты не очень много на себя берёшь?

— Беру, сколько унесу. Пока что я справлялся тут и один. Приехали на помощь, помогайте… А трепать мне нервы не надо.

— Не заводись, Саня! Мне кажется, что ты прав. Надо было сперва выслушать тебя, а потом уже делать какие-то выводы. — высказалась Маринка, уже слегка одетая. — Давай! Рассказывай!

— Алёнку не забудьте вернуть.

— Я её сейчас приведу. — сообщила Маринка и снова упорхнула.

— А ты суров, братуха. Не ожидал от тебя такого.

— Скажи, Лёш, вот как бы ты отреагировал, если бы Маринку враги убили, а кто-то про неё сказал: «Это та потаскуха, которую потом грохнули».

— Алёна про кого так сказала?

— Всё расскажу. Всё по порядку.