Братья по крови. Книга пятая. Особо опасен

Глава 22

Глава двадцать вторая.

Мы разошлись, как в море корабли…

21 сентября. 1974 год.

США. Штат Вашингтон. Пригород Сиэтла.

Прежде чем поджечь офис автодиллера, мы с Лёхой загрузили тело шерифа в багажник его же машины. А после отогнали, украшенную шерифской звездой тачку в самый дальний угол автостоянки. Там как раз кучковалась группа, явно побитых машин, которые были аккуратно укрыты от дождя и солнца чехлами. Эдакий полубрезентовый тент. Вот таким-то мы и скрыли от любопытных глаз служебную машину с трупом в багажнике.

— Кстати, Лёш… А неплохая идея появилась…

— Ты о чём? Мочить шерифов? — он заржал и пропел слова известной песни Боба Марли: — I Shot the Sheriff (англ. Я застрелил шерифа.)

— Да, нет. Достал ты уже… Тебе дай волю, ты тут в Штатах устроишь сафари с отстрелом всех копов, военных и мафиози.

— А ты, что, против? Сократим поголовье крупного безрогого скота! — продекламировал он.

— Ладно. Делай, что хочешь! Только не переходи границы разумного… Я о другом тебе хотел сказать. Вот такие чехлы для машины могут в дороге очень даже пригодится. По крайней мере, мне с моим красным мустангом. Оставил на стоянке и укрыл чехлом, чтобы не отсвечивал.

— А ты думаешь, что машина в чехле в глаза не бросается?

— Не так чтобы очень. Я видел, тут некоторые так и делают, если редко пользуются. Укрывают от дождя и солнца свои тачки.

— И что ты предлагаешь?

— Прихватизировать тут пару чехлов. Вдруг пригодятся.

— Я не знаю, Саня. Ты всегда чего-нибудь выдумаешь, а потом оказывается, что так и надо было. Кстати, ты дозвонился до Нью-Йорка?

— Угу… — ответил я, стаскивая приглянувшийся мне чехол с соседней машины.

— Ну и чего там?

— Тебе подробно или коротко?

— Желательно подробно.

— Увы… Я не успел прочитать свежие газеты, а твоя Маринка по-английски читать не умеет.

— Ну, тогда коротко…

— А если коротко, то пока мы тут стреляем шерифов, у нас там в стране произошёл полный пи**ец.

— В смысле?

— В коромысле… Я же говорю, что подробностей не знаю, а то, что я успел краем глаза прочитать в заголовках местных газет, выглядит примерно так: «Military coup in the USSR. The crisis of communism. New Russian revolution.» (англ. Военный переворот в СССР. Кризис коммунизма. Новая русская революция.)

— Да ну нах…

— А ещё… Мне сказали, что наш дядя сильно заболел башкой…

— Какой ещё в *опу дядя?

— Тот, который тебя с девчонками в Штаты привёз…

— Васин?

— Ну, да… Так вот. По непроверенной пока информации, он сам сдался в Лэнгли.

— Это в ЦРУ что ли?

— Я же говорю, что пока это не проверенная информация.

— И что?

— И всё… Больше я пока ничего не знаю.

— Слушай! А ты с чего так с утра подорвался?

— Леха! Я тебе расскажу, а ты не перебивай, ладно?

— Не вопрос.

— Мне Лолита приснилась…

— Это та, твоя колумбийка?

— Да. И у же не в первый раз. В прошлый раз она во сне предупредила меня об опасности, когда нас окружила военная полиция вместе с тем сержантом с авиабазы.

— Да, я помню, что ты рассказывал, но про неё ты не говорил тогда.

— А что? Надо было?

— Наверное, нет.

— Так вот. Сегодня под утро на мне снова приснилась. Сперва сказала, что это последний раз, когда она ко мне может придти вот так вот во сне. А потом посоветовала, что бы я срочно уходил отсюда. Но не на юг, как планировал, а в другую сторону.

— В какую не сказала?

— Нет.

— И это всё?

— Да. Но когда я разбудил Алёнку, то она подтвердила, что тоже чувствует приближающуюся опасность.

— И ты во всю эту мистику веришь?

— Лёха! Я головой понимаю, что это всё из области фантастики, но потом на почте вижу свежие газеты и понимаю, что что-то пошло не так, и мне сообщают, что Васин переметнулся к врагам.

— Ты думаешь, что он предатель?

— Я не знаю, Лёш. Но в Европе, по пути, которым он отправил меня сюда, было как минимум два прокола. Там оборвалась целая цепочка из правильных людей, что помогали нашим. И тогда я был вынужден сам добираться сюда своими силами. Что тогда там в Союзе про меня говорили?

— Ну, я же тебе рассказывал. Подозревали в предательстве. Меня с Маринкой на Лубянке в подвале мариновали.

— Хороший каламбур получается. — решил немного пошутить я. — Маринку мариновали на Лубянке в подвале.

— Тебе это кажется смешным?

— Нет. Я думаю, что всё это взаимосвязано. Ты сказал, что Авдеев тогда вас вытащил, и практически через пару недель забросил сюда.

— Как-то так…

— Следовательно, в Комитете есть своя группировка, с которой у нашей особой службы натянутые отношения?

— Похоже на то.

— Особая служба подчиняется непосредственно Шелепину.

— Но в КГБ же рулит Семичастный, а они с Шелепиным вась-вась…

— Но ты не можешь отрицать, что КГБ — это не один человек. И там в каждом отдельном подразделении есть свой начальник и свои интересы. Это как правая рука, которая не знает, что творит левая.

— Саня! Это ты у нас голова. А я в эти политические разборки всегда старался не лезть. Я человек простой…

— Я заметил это, когда ты шерифа грохнул. Я уже там такую многоходовку замыслил, чтобы направить полицию и мафию по ложному следу, а ты…

— Ну, извини!

— Да, чего уж там… Проехали. И, кстати, хватит болтать. Поехали уже.

— А куда?

— Вопрос, конечно, интересный…

— Ты сказал, что на юг, в Калифорнию нельзя…

— И возвращаться тоже плохая примета.

— Я тут в мотеле надыбал один рекламный буклетик. Думаю, что на пару недель можно затеряться. А тебе, Леш, надо только выбрать: Санрайс или Парадайс?

— В каком смысле?

— Я же тебе сказал, что в коромысле…

— Да ну тебя!

— Вот смотри! — я развернул перед ним карту из буклета, подрезанного в мотеле. — Это Санрайс, в буквальном переводе — восход или рассвет. А Парадайс…

— Без тебя знаю. Это — рай. Но в рай мне пока ещё рановато.

— Сам не хочу. Но придётся… Я предлагаю нам разделиться. Ты с Маринкой поедешь…

— На рассвет! В Сарнрайс то есть…

— Договорились. А мы с Алёнкой тогда двинем в Парадайс. В планах у меня пешие походы по горам. Там гора крутая есть, Маунт Рейнир называется. Типа бывшего вулкана со снежной шапкой. Четыре тыщи с лишним метров высотой. Красота неописуемая.

— Это неописуемо, сказал Бобик, глядя на баобаб… Саня! А на хрена нам она, эта твоя неописуемая красота?

— Там всегда полно туристов. Затеряться на пару недель будет не сложно. Отдыхаем, расслабляемся… Никого не убиваем примерно две недели.

— Ты на что намекаешь?

— Ни на что. А ты о чём подумал?

— Да, так… Это я так, о своём, о девичьем. У тебя есть ещё одна такая карта?

— А как же… Я тот ещё хомяк. Вот. Держи эту, а у меня в машине ещё есть.

— Спасибо!

— Не за что. И, кстати, старайся с Маринкой общаться в основном на английском. Надо поднатаскать её в языке… А то могут начать вопросы задавать, типа откуда такая красивая и по нашему не понимает… Ладно. Разберётесь как-нибудь. Вот… А встретимся мы ровно через две недели, пятого октября.

— А почему именно пятого.

— Мне нравится. Это мой праздник. День МУРа.

— Мент поганый! — пошутил брат.

— Но-но-но… — погрозил я ему пальцем.

— И где встретимся?

— Вот смотри! — я провёл пальцем по карте. Здесь сойдутся верхняя и нижняя дороги. Верхняя отмечена номером четыреста десять, а нижняя под номером двенадцать.

— Судя по номерам дорог, ты поедешь по хайвею, а я по просёлочной грунтовке.

— Но ты же сам не захотел в рай…

— Шучу.

— Там на перекрёстке большая автостоянка. Наверняка найдётся и мотель. Три дня на всякий случай.

— А если…

— Если кто-то опоздает по какой-нибудь причине… Поломка машины, тюремное заключение и т.д. и т.п.

— Типун тебе на язык!

— То тогда могу предложить на выбор Элленсберг или Мэрихилл.

— Ты, сука, издеваешься. Предлагаешь мне выбирать между Ленкой и Маринкой. Тогда Мэрихилл.

— О, кей! Тогда в этом Мэрихилле ровно через неделю. Начиная с двенадцатого октября и тоже три дня не больше…

— И как мы там друг друга найдём?

— Каждый день ровно в двенадцать у главного почтового отделения. Плюс-минус пятнадцать минут допустимо.

— А если?…

— Лёха! Ты пессимист. Какие если?

— Как говаривал поручик Ржевский: «Случаи разные бывают».

— Тогда, каждый из нас самостоятельно двигается по маршруту Калифорния, ищет там Стива Джобса.

— Хороший парень. Жалко его. Он и так ведь потом умрёт от рака…

— Лёха! Вот я тебя не узнаю. Жалостливый ты наш. Ты только что грохнул шерифа абсолютно ни за что.

— А Стива за что?

— Чтобы он не устроил прорыв в компьютерных технологиях.

— Ты веришь, что если грохнуть всех айтишников в США, наш Советский Союз вырвется вперёд и будет впереди планеты всей?

— Не верю, но в принципе, я был бы не против.

— Ладно. А в Калифорнии мы как друг друга найдём?

— Хороший вопрос. Я там не был никогда.

— Я тоже…

— Саня! А ты смотрел сериал «Твин Пикс»?

— Охренела твоя голова! Где я, и где сериалы? Я же работал, как папа Карло.

— А я как раз отлёживался дома после… Не важно. Так вот. Твин Пикс — это в Сан-франциско. И там рядом есть ещё парк с названием, которое ты не забудешь — Долорес парк.

— Да. Ты прав. Это имя я не забуду. И что там?

— Там полно вокруг всяких отелей. Но не факт, что можно будет заселиться в какой-то конкретный. Может мест не быть или ещё чего. Так вот. Гулять в парке у нас ведь не запрещено? И где-то с двух до трёх всегда можно будет прогуляться в парке. Лучше ближе к центру, чтобы особо не заблудится.

— О, кей! Долорес парк в Сан-Франциско… Давай, если там есть какой-нибудь заметный ориентир или памятник, то возле него какой-нибудь сигнал можно оставить…

— Рисовать на памятнике мелом стрелку, как в казаки-разбойники?

— Как думаешь? Там есть лавочки?

— Наверняка.

— Ну, вот. На ближайшей лавочке к заметному ориентиру, памятнику или ещё чего там, не знаю…

— И какой будет сигнал?

— А хрен его знает… Тридцать три утюга и шестнадцать пар валенок не подойдёт. Штирлиц уже занял этот пароль, судя по анекдотам.

— Цветочный горшок тоже отпадает…

— Пусть будет просто записка, прилепленная на жевачку, под лавкой справа.

— Это как. Ну, вот сел ты на лавочку. Справа у тебя что?

— Понял. Записка на русском и коротко. Чтобы понимали только мы. Допустим число, когда будет встреча на этом месте.

— И с двух до трёх в этот лень…

— Договорились.

Мы к тому времени уже почти дошли до офиса. Всё-таки парковка была большой, а машину шерифа мы отогнали в самый дальний угол.

— Ты иди к машине, а я тут пока…

— Поджигатель! — шутканул Лёха.

— Прихвати мой чехол. Брось в багажник, пожалуйста! Зря ты себе не взял такой.

— Обойдусь. У меня машина зелёная…

Зайдя в офис, я быстро запалил бумагу и подождав, когда всё схватится, оставил в дверях канистру с бензином неизвестного происхождения. Я положил её на бок, но подальше от бумажного костра. Через какое-то время пламя доберётся и до неё, но надеюсь, что мы к тому времени будем уже далеко.

Все стояли возле машин в ожидании меня.

— Чё стоим? Кого ждём?

— Тебя. Кого же ещё? — съязвила Маринка.

— Не фиг время тратить. Пора отсюда сваливать, пока дым не пошёл.

— Чего? — недоуменно переспросила Алёнка.

— Ходу, ходу, ходу! — я пожал руку Лёхе и почти силой запихнул её в нашу красную машину.

Вот так вот. Без лишних слов и слёзных прощаний. Мы — направо, а Лёшка с Маринкой поехали налево.

— Куда мы едем? — спросила Алёна.

— Там красиво! Тебе понравится. — начал я пространно отвечать.

— А почему не все вместе?

— Так надо.

Моя спутница замолчала. Ну, вот и поговорили. Молчание немного затянулось.

— Алёна!

— Чего? — грустно ответила девушка.

— На заднем сиденье газеты лежат. Почитай, что там пишут про СССР…

Какое-то время Алёнка читала местные газеты. Я следил за ней краем глаза и видел, как она то бледнеет, то краснеет от явного недопонимания происходящих в нашей стране событий.

— Имей в виду, что всё то, что там написано, надо слегка фильтровать. — пояснил я ей тактику и политику местных журналистов. — Они сами точно не знают, что у нас произошло на самом деле, и иногда выдают желаемое за действительное.

— Но в Союзе действительно произошёл переворот… — то ли спросила, то ли констатировала она.

— Ты всё прочитала?

— Нет. Ещё одна осталась.

— Читай! Потом мне кратко перескажешь. И не забывай добавлять свои мысли. Обсудим что и как. Может и поймём чего там на самом деле происходит, пока мы тут развлекаемся…

Алёна прервала чтение и посмотрела на меня:

— Сколько человек вы с Лёшей убили там на автостоянке?

— Лёшка сказал, что одного торговца…

— Это я и сама видела. Я чуть не опи…

— А в офисе были два агрессивных мексиканца. Они на Лёшку с кулаками полезли… Ну а потом шериф приехал неожиданно.

— Почему? — спросила Алёнка.

— Что, почему?

— Почему вы такие жестокие?

— А ответ, что «так было надо», тебя не устроит?

— Нет. Не устроит…

— Ты хоть понимаешь, что вокруг нас вражеская страна? И все, с кем ты встречаешься, враги.

— Я понимаю… Но…

— А какие могут быть «но», Алёна? Мы в тылу врага. И можем рассчитывать только на себя. Если ты к этому не была готова, то зачем согласилась лететь сюда?

— Из-за тебя…

— Тогда тебе придётся потерпеть. И запомни, если твоё поведение пойдёт во вред общему делу, то я…

— Что? Убьёшь меня?

— Очень не хочу, но я буду вынужден. А скорее всего, ты просто растеряешься в самый неподходящий момент, и либо подставишь кого-то из нас, либо сама подставишься под пули.

Алёна снова замолчала. Видимо задумалась… А я продолжил:

— Я тебя совсем не узнаю, Алёнушка. Что с тобой случилось? Ты же ведь не была такой раньше. Откуда такие резкие изменения?

— Из-за тебя…

— Ты уже так отвечала мне. А теперь постарайся объяснить поподробнее!

— Всё из-за тебя. Раньше, я была… Сама по себе… А теперь…

— А плакать-то зачем? — спросил я, заметив слёзы на её щеках.

— Не знаю… — шмыгнула носом девушка. — Это само собой как-то…

— Успокойся!

Я одной рукой попытался приобнять её. Но она почему-то отстранилась.

— Я уже успокоилась… Прости! Я, наверное, много лишнего наговорила. Если рассуждать логически, то вы с Лёшей всё правильно делаете. Только это, как-то не укладывается у меня в голове…

— А помнишь, как я бился с гопниками? Я бил их авоськой с вилком капусты, руками и ногами… Тогда ты мне не задавала таких вопросов почему-то…

— Тогда… Всё было не так. А теперь ножи, пистолеты…

— Ну… Тогда и враги были другие.

— А ещё… После того, как мы с тобой…

— Алёна! То, что я уступил тебе сегодня ночью, это совсем не то, о чём ты думаешь. Ты потом поймёшь, что это всего лишь часть нашей жизни, а не вся жизнь.

— Ты говоришь со мной, как старик.

«Мля… А я и есть старик. И мне сейчас раза в три четыре больше лет, чем тебе.» Но об этом я промолчу…

— Давай с тобой договоримся об одном…

— О чём?

— Ни я, ни ты, и никто другой не знает заранее, что будет с нами дальше. Мы можем погибнуть…

— Я не хочу! — перебила меня Алёнка.

— Я тоже буду очень стараться, чтобы никого из нас не убили. И именно поэтому я тебя очень прошу, подели весь этот мир на две части. В одной мы, и все те, кто нам дороги и близки, а на другой стороны все остальные. Остальные могут улыбаться тебе и даже делать что-то доброе для тебя. Но они всё равно твои враги. Подумай об этом! И не торопись с ответом. А если ты не сможешь принять такую картину мира, то я постараюсь отправить тебя обратно.

— Но там же…

— Да. Там что-то случилось. И как мне кажется, что нас там совсем не ждут.

— А как же Аня?

— Ну, если только Аня.

— И ещё её мама… — добавила Алёнка.

И, как мне кажется, прозвучало это довольно-таки двусмысленно.

— Ну а пока мы не разобрались в создавшейся ситуации, то давай жить сегодняшним днём. Я примерно так и живу. Так что постарайся особо не зацикливаться на всяких нюансах… Есть такая старая поговорка: «Делай, что должно, и будь, что будет!»

— Я слышала… Я постараюсь…

— Ну а теперь, дочитывай газету и попробуй мне вкратце всё пересказать…