Бросок костей

ГЛАВА 13 ДХАРМАВИРА

Воздух был горячим и влажным, но это обстоятельство не умаляло чарующей красоты местности. На востоке величественные голубые горы ласкали небо, а зеленые долины спали в их туманной тени. На узкой полоске земли цвели мириады цветов, будто природа отмечала праздник плодородия. Высокие кокосовые пальмы стояли наподобие стражей вдоль извилистых рек и чарующих заводей. Глубокое море ласкало залитые солнечным светом песчаные берега, а легкий ветерок играл среди ветвей огромных деревьев.

В древнем, широко разросшемся, портовом городе Музарисе стояла праздничная атмосфера. Все великие цари асуров, правящие землями к югу от хребтов Виндхья, собрались в этом славном, но теперь медленно умирающем, городе по знаменательному поводу. Сегодня должно решиться, кто из них получит желанный титул Дхармавиры. Это звание завоевывалось на турнирах и состязаниях, где соискатели демонстрировали воинское искусство во всех его проявлениях. Каждые шесть лет лучшие воины из брахманов и кшатриев приходили на берег реки Пурны и на грандиозной арене определяли величайшего из них. Не смотря на то, что сюда стекались люди со всех концов Бхараты, особой интриги давно уже не было. Каждый раз верх одерживал один из учеников Парашурамы.

Парашурама повелевал землями и царствами, лежащими к югу от гор Виндхья. Он не был царем, он создавал царей. Все правители асуров подчинялись ему и следовали его указаниям, как в вопросах политики, так и в делах веры. Не будет ошибкой сказать, что клан Парашурам несет ответственность за происходящие вокруг несчастья и бедствия. Тысячи лет назад члены этого семейства поставили на колени могущественную империю асуров. Когда пали Махабали и Равана дух некогда гордых асуров был окончательно сломлен. До сего дня правители асуров пресмыкались перед Бхаргавой Парашурамой и его приближенными. Шестьдесят четыре набега на царства всей Бхараты совершил этот жестокий владыка. Многие, не подчинившиеся ему цари, поплатились жизнями за упрямство. Что цари? Целые народы практически исчезли с лица земли. Девы, асуры, наги, гандхарвы и другие племена столкнулись с тиранией Парашурамы. Он, призвав асуров, сверг царя девов Индру, правящего царством в верховьях Ганги. Это был не самый могущественный из царей, но победа над ним явилась символом победы брахманов над кшатриями. Отныне всех бросало в дрожь при упоминании Парашурамы. Не менее важно для Бхаргавы было признание того, что он является лучшим воином и полководцем Бхараты.

Судьбой Бхаргаве суждено было стать первым из клана, кто столкнулся с ослаблением позиций брахманов и с масштабными переменами в обществе. Он гордился своими предками, принесшими на погрязший в грехах юг веру и культуру, давшими местным народам понятие о четырех варнах, даровавшими свет священных писаний. Однако укрепившись на юге, Парашурамы стали утрачивать свое влияние на севере. Происходящее на севере раздражало Бхаргаву. Он ненавидел Бхишму, с которым когда-то вместе проходил обучение и был дружен. Возмутительно, но Бхишма отверг все, чему учил его отец нынешнего Бхаргавы. Он даже осмелился на пост Первого советника Хастинапура назначить Видуру. Шудру!

Регулярно приходящие вести из Хастинапура стоили Парашураме бессонных ночей. Он послал в страну Куру своего лучшего ученика восстановить влияние брахманов. Но Крипа предал его. Парашурама питал надежду, что Дроне удастся воспитать царей, следующих советам брахманов и уважающих веру. Но и Дроне он не доверял всецело. Дхаумья, шпионящий для владыки юга, слал Парашураме письма, все более и более тревожные.

Помимо Хастинапура еще одна северная земля ускользала из рук Парашурамы. Молодой вождь ядавов Баларама оказался нешуточной головной болью для Бхаргавы. Мало того, что Баларама бросил вызов авторитету брахманов, так он еще и возобновил морскую торговлю. Дварака быстрыми темпами становилась основным морским портом Бхараты, вытесняя Музарис и ослабляя тем самым могущество юга.

Связываться с Такшакой и его мятежной армией Парашурама не желал. Более того, он призирал это сборище неприкасаемых, низкорожденных и нищих, которым нечего было терять. Они, конечно, раздражают власти Хастинапура, но лишь до тех пор, пока Бхишма не обрушит на них всю свою мощь.

Братья Пандавы оказались восприимчивыми к словам брахманов, но их права на престол весьма зыбки. Наследник же, царевич Суйодхана, скорее всего, станет вторым Бхишмой, но более безрассудным и непредсказуемым, а, следовательно, опасным. Находясь в одиночестве, Парашурама взывал к богам, вопрошая, отчего они покинули его. Ему вовсе не хотелось прославиться как правитель, растерявший все наследие своих предков, так тяжело ими обретенное. Трагедий было бы отдать свои земли в руки Бхишмы или Баларамы. Плохо и то, что детей у Парашурамы не было. Некому будет продолжить его род. В таких условиях решить все проблемы может захват Хастинапура, силой либо хитростью. Необходим переломный момент в ведомой Парашурамой игре.

Очередной ход Парашурама рассчитывал сделать при помощи красивого молодого человека, стоящего перед ним. Сияющее лицо юноши напоминало восходящее солнце. Парашурама еще раз окинул взглядом статную фигуру, широкие плечи, сверкающие серьги и нагрудный доспех юноши. Воин! Он выглядит настоящим воином! Как такое удалось бедному мальчику-брахману из Хастинапура.

«Возможно, я в молодости выглядел также», — подумалось Парашураме.

Ему довелось обучать Дрону, Крипу, множество других выдающихся воинов, но такого талантливого, страстного, целеустремлённого ученика, как этот молодой человек, у него еще не было. Грудь Парашурамы раздулась от гордости при мысли о том, что только брахманы способны порождать таких выдающихся людей.

«Всем этим безумцам, желающим перемен, неплохо бы посмотреть на это воплощение силы и мужественности! Никто тогда не заявит, будто разделение на варны не имеет смысла».

Да, он мог гордиться результатом восьми лет непрерывных занятий! Парашурама помнил тот день, когда городские стражники привели во дворец никому не известного мальчика, бесцельно бродившего в порту. Узнав, что он брахман, стража сочла за лучшее доставить его владыке. По говору подростка Парашурама сразу понял, что тот прибыл с севера. Мальчик и не скрывал этого, сказав, что ищет учителя и в доказательство протянул письмо от Крипы. Имя Крипы заставило Парашураму нахмуриться, но не в его правилах было отвергать просящего брахмана без испытания. Он лично расспросил мальчика на предмет знания Вед, других священных писаний, мантр, и, к собственному удивлению, был впечатлён глубиной его познаний. Правда, оружием подросток владеть не умел, но храбрости ему было не занимать. Подумав, Парашурама решил дать мальчику шанс и позволил ему посещать занятия, где обучали всем премудростям воинского искусства, от древней борьбы асуров до самых современных способов вести бой с использованием всех видов оружия. Такая подготовка делала воинов юга самыми умелыми и грозными во всей Бхарате.

Новый ученик радовал Парашураму, и не переставал удивлять. Мальчик-брахман из Хастинапура, возможно, и есть тот человек, которого он искал. Он изменит игру в пользу южных земель. Парашурама внушит ему почтение к царевичам Пандавам, которых обучает Дрона. Бхимша стареет, и если Юдхиштхире удастся взойти на трон Хастинапура, этот мальчик станет его опорой. А затем он вернет все, чего Бхаргава лишился стараниями Великого регента. Люди вновь вернутся к своим корням, к исконной вере, вернется уважение к системе варн. Даже на севере!

— Вот ты и готов, Васушена, сын мой! — Парашурама лучезарно улыбнулся Карне, а тот в ответ низко склонился перед учителем.

— Пора идти, — положив руки на широкие плечи Карны, Парашурама прижал его к сердцу.

Затем они прошли мимо кланяющихся стражников навстречу крикам обезумевшей толпы.

От яркого света Карне пришлось зажмуриться. Когда глаза привыкли, он поклонился Сурье, Богу-Солнце, коснулся пальцами земли, поднес их ко лбу. Следующим поклоном Карна почтил собравшихся здесь и ревущих на все голоса людей. Величественная арена в несколько ярусов рукоплескала ему. Барабаны ритмичной дробью только усиливали царившее здесь волнение. Повсюду развевались флаги разных стран. День, когда ученики Парашурамы заканчивали обучение был праздником не только для молодых воинов, но и для всего населения Музариса. Гости из соседних и отдаленных царств стекались сюда ради величественного зрелища.

Возбужденный глашатай изо всех сил пытался перекричать толпу. Он выкрикивал имена царевичей и брахманов, готовившихся явить на арене свое воинское искусство. Карна разволновался, когда при его имени шум, и до того невероятно громкий, усилился еще. Он сел так, что ему хороша была видна вся обширная площадка для состязаний. Вокруг нее скакали воины на чудесных конях из далекой западной страны и поражали народ своим мастерством. Кони скакали по кругу, пересекали площадку, преодолевали препятствия. Наездники успевали на полном скаку обменяться ударами булав или мечей.

Один за другим появлялись правители южных стран в сопровождении целых армий музыкантов. Гордые родители приветствовали своих отпрысков.

Царь Чера, правивший Музарисом и западным побережьем, припал к ногам Парашурамы, прося благословления. За ним по очереди преклонились Пандья из Мадураи, Паллава из Канчипурамы и прочие цари юга. Выказав свое почтение, правители асуров разошлись по местам и приготовились наблюдать за демонстрацией умений своих сыновей. Царицы, блиставшие украшениями из бриллиантов и жемчуга, холодно приветствовали друг друга, мысленно вознося молитвы за успех своих детей.

В конце праздника Парашурама объявит лучшего воина Дхармавирой, Поборником дхармы, Защитником веры, брахманов и коров. Это великая честь, получивший титул Дхармавиры становится весьма влиятельным и уважаемым человеком в южных землях.

Призвав всех к тишине, Парашурама произнес речь о том, как важно и необходимо следовать положениям веры и вековым традициям. Затем он поднес к губам раковину и протяжным звуком возвестил начало состязаний.

Карна приблизился к учителю и поклонился. Получив благословение, молодой воин проверил остроту стрел в колчане, осмотрел тетиву у лука, повесил на пояс меч и кинжал. Довольный вооружением, Карна с легкой изящностью вскочил на своего любимого коня, под рев публики поднял вверх руку с мечом, и направил скакуна к группе таких же учеников, как он. Там уже стоял его самый сильный и опасный соперник, Утхаяна, сын царя Черы. Рядом с ним находился царевич из Калахастхи, непревзойденный боец на булавах. Желудок Карны предательски сжался. Первым из состязаний должны состояться скачки. Карна знал, царевича из Ватапи крайне сложно победить в этой гонке. Опасения вызывал также воин-брахман из Калинги, путь которого к знаниям, как и у сына суты, был очень трудным.

На сигнал Карна среагировал позже всех. И слева, и справа от него уже мчались всадники, когда его конь только начал движение вперед. Воин из Калинги оказался впереди всех, вторым скакал царевич из Ватапи. Кровь стучала в висках Карны от напряжения, мышцы сводило судорогой, но он уверенно обгонял своих соперников. Утхаяна всеми силами пытался помешать ему вырваться вперед, слева отчетливо доносился запах пота лошади царевича из Гокарны. Всего за один круг Карне удалось стать пятым в заезде, четвертым шел Утхаяна.

К последнему кругу воин-брахман из Калинги оторвался далеко от остальных. Четверо всадников, в том числе и Карна, боролись за второе место. Царевича Утхаяну больше интересовало не победить самому, а не допустить, чтобы скачки выиграл Карна. Толпа зрителей походила на будущее море, люди то подскакивали с мест, то опускались обратно. На последнем повороте Карна резко натянул поводья, позволил царевичу из Ватапи опередить себя. Утхаяна думая, что преграждает путь Карне, столкнулся с царевичем из Ватапи. Оба не удержались в седлах. Карна же, перепрыгнув через образовавшийся клубок из людей и лошадей, завершил скачки, придя сразу же за царевичем из Гокарны, чем заслужил сердитый взгляд Утхаяны.

Далее прошел еще ряд состязаний и испытаний, таких как гонки на колесницах, управление слонами, борьба, стрельба из лука, кулачный бой, поединки на кинжалах, булавах, палках и шестах. Зрители пребывали в неописуемом восторге. В каждой дисциплине определились победители, но в целом стало ясно, титул Поборника дхармы достанется либо Утхаяне, сыну царя Черы, либо молодому брахману из Хастинапура. Карна великолепно стрелял из лука, но из рук вон плохо управлял колесницей. Он с сожалением думал, что, будучи сутой, мог явить публике менее жалкое зрелище. Царевич же показал прекрасное владение мечом, его движения рук и ног были безупречны. Зрители разделились на два лагеря, между сторонниками Карны и Утхаяны то здесь, то там вспыхивали ссоры и даже потасовки.

Стражники остановили брахмана, желавшего попасть на праздник и увидеться с самим Парашурамой. Человек выглядел крайне уставшим. Его потрепанные одежды и голые сбитые в кровь ноги не внушили воинам стражи никакого почтения. Решив, что особа перед ними не слишком важная, они велели брахману ждать снаружи.

Человек проделал долгий путь. Если бы не важные новости из Хастинапура, он с радостью пару дней провел бы на постоялом дворе, отдыхая и отсыпаясь. Брахман нес весть, сравнительную по разрушительной силе с ударом молнии. Дхаумья выяснил, кем является на самом деле любимый ученик Парашурамы.

Не поставив Парашураму в известность, царь Чера написал Дхаумье письмо, в котором просил разузнать, кто такой, этот брахман Васушена. Правителю Музариса задолго до сегодняшних состязаний донесли, единственный соперник, достойный его сына, это явившийся из Хастинапура брахман. Царя Черу терзали сомнения. Мальчик скорее принадлежал к варне кшатриев. Он прирожденный воин, а не брахман! Если удастся раскрыть обман, у Парашурамы не будет иного выхода, как изгнать самозванца. А еще мальчика можно объявить шпионом Бхишмы, тогда жизнь его повиснет на волоске. При удаче, титул Дхармавиры его сыну обеспечен. Но ответ на письмо так и не пришел до начала праздника.

Все сложилось бы иначе, пропусти стражники брахмана на арену. Но им очень хотелось посмотреть на поединок двух претендентов на высокий титул. Заниматься скитальцем им было не с руки, и они отправили его туда, где по царскому указу кормили нуждающихся брахманов. Сами же стражники поспешили к арене. К их радости, последним испытанием выбрали не скучную стрельбу из лука, а бой на мечах. Они знали, Карна — прекрасный лучник, но царевич, их земляк, мастерски владеет мечом. Стражники встали в толпе людей, неистово нахваливающих своего царевича и ругающих Карну. Царя Черу раздражали крики присутствующих брахманов, для которых, само собой, героем был Карна. Но он мудро помалкивал и возносил безмолвные молитвы, моля богов скорее прислать гонца. Тогда он разоблачит Карну и как самозванца, и как шпиона Бхишмы.

Главный распорядитель турнира вывел обоих претендентов в центр арены. Карна сожалел о своем порыве принять вызов царевича помериться силами на мечах. Сын суты и сам незаурядно владел мечом, но не так хорошо, как его соперник. Положение его незавидно, да к тому же он здесь чужак. Его поддерживают только брахманы. Почти все зрители — местные жители, и им больше по нраву сын их царя.

Меч в руке Карны тяжелел с каждым мгновением. Он будто высечен из камня! Утхаяна, напротив, размахивал своим мечом как побегом бамбука. В центре арены противники остановились и поклонились друг другу, опустившись на одно колено. Раздался звон гонга, тут же потонувший в криках, свисте и рукоплесканиях. Оба воина отскочили, приняли боевые стойки и, долго не раздумывая, перешли в атаку.

Зрители получили поистине захватывающее зрелище. Оба бойца сражались великолепно. Мечи ударяли в щиты, щит бил в щит, ноги исполняли неистовый танец, руки ловко искали брешь в обороне противника, порезы сочились кровью.

Бешеный бой барабанов сводил толпу с ума, а бойцов заставлял совершать невероятные прыжки и падения.

Посланник от Дхаумьи сидел в приюте и наслаждался первой за много дней нормальной пищей. Он слушал безумный рев, доносившийся с арены, и раздумывал, чем он может быть вызван.

В поединке на обычных мечах победителя определить не удалось, противники оказались равны по силам. Было принято решение испытать бойцов, как они владеют древним оружием асуров уруми. Этот страшный меч Карна так и не освоил должным образом. На лице же Утхаяны играла торжествующая улыбка.

Уруми представлял собой узкую полосу гибкого металла длиной четыре-пять локтей. Носили такой меч как пояс, обернув его вокруг тела. В руках опытного воина уруми становился смертоносным оружием. Казалось, что меч извивается в воздухе по собственной воле, после чего неожиданно обвивает шею или руку противника, как питон обвивает свою жертву. Резкий рывок — и враг оказывался обезглавленным, или лишенным конечности. Научиться приемам ведения боя с таким оружием невероятно трудно, но еще труднее было защищаться от него.

Карна глубоко вздохнул, когда распорядитель вручил ему гибкий клинок. Соперники не стали тянуть время с ритуалами и поклонами, толпа от нетерпения уже выла. Два воина вновь сошлись друг с другом, на этот раз, устроив действительно устрашающе зрелище.

Извивающиеся подобно серебристым змеям мечи со свистом рассекали воздух, ища тело противника. Уруми выглядели как живые, могло показаться, что на арене сражаются не два, а четыре бойца. Дважды Карна чуть не лишился руки. Утхаяна один раз был в шаге от того, чтобы остаться без головы. Состязанием происходящее уже никто не мог назвать. Шел смертельный бой под крики жаждавшей крови толпы.

Царевич нанес ловкий и сильный удар и, если бы не панцирь на теле Карны, поединок закончился бы. Но, по невероятной прихоти судьбы, тонкое лезвие увязло в доспехе. Тех мгновений, пока Утхаяна освобождал свое оружие, хватило Карне. В глазах царевича появился страх, но быстро сменился полным принятием судьбы. В подобной ситуации он без колебаний бы отрубил Карне голову. Сейчас Утхаяна ожидал холодного прикосновения уруми к своей шее. Полнейшая тишина воцарилась на арене. Царь Чера с ужасом взирал на сына. В воздухе со свистом пронеслось уруми Карны, но не коснулось тела царевича, а обвилось вокруг его меча. Сильный рывок обезоружил Утхаяну.

Состязание подошло к концу. Карна стал новым Дхармавирой. Вокруг кричали люди, безумно завывали раковины, ритмично звучали барабаны. Царевич Утхаяна, чья душа горела от стыда, с ненавистью смотрел на хастинапурского воина. Он прошёл долгий путь и в конце проиграл. Теперь о нем все забудут. Забвенье — участь побежденных. Сын хотел встретиться взглядом с отцом, но царь Чера отвернулся. Сын подвел его. Лучше бы Карна сразил Утхаяну в бою. По крайней мере, он умер бы как воин, с высоко поднятой головой, а не был бы обязан жизнью снисходительному брахману. Один из предков царя, после победы в войне, пронзил себя мечом из-за раненой спины. Могли ведь подумать, что он обернулся спиной к врагам. Теперь Утхаяне даровал жизнь какой-то пришелец с севера. Царь усилием отогнал от себя подобные мысли. Хотя ему было обидно за сына, его ждали другие обязанности. Он принимал в своем городе огромное количество гостей, и никто из них не должен усомниться в его радушии. Любое недоразумение может привести к кровопролитию. Асуры очень чувствительны к вопросам чести, реальное или мнимое оскорбление имеет непредсказуемые последствия. Война могла начаться из-за сущего пустяка.

Парашурама обнял своего ученика и объявил его новым Дхармавирой. Тысячи голосов издавали ликующие крики. Радостные брахманы танцевали — высокомерные цари асуров посрамлены! После Крипы и Дроны, много лет назад заслужившие этот почетный титул, никто из брахманов не побеждал в состязании. Сегодня брахманы доказали, что способны не только исполнять обряды и возносить молитвы богам, но и с успехом пользоваться оружием.

Посланник из Хастинапура сделал еще попытку проникнуть внутрь арены, но стража не пустила его. Он решил снаружи дождаться Парашураму или царя Черу, не зная, что знатные люди покидают арену через особые ворота. Брахман же стоял у входа для простых людей. Прождав очень долго, он снова обратился к стражникам. Те, совершенно про него забывшие, предложили ему искать царя или Парашураму во дворце. И там брахман встретился с отказом. Мол, высокие господа пируют по случаю праздника, и им не какого-то скитающегося брахмана. Чуть ли не силой брахмана отвели в приют для странников, не слушая его протестующие крики. Только на следующее утро царевич Утхаяна узнает о сути судьбоносного послания.

Цари и благороднейшие люди южных царств осыпали дарами Дхармавиру. Арена стала медленно пустеть. Ликующие брахманы на руках доставили Парашураму и его прославившегося ученика во дворец, где царь давал пир в честь победителя состязаний. Всю ночь Карна провел во дворце, в окружении высшей местной знати. Царь Чера оказался достаточно милостив, и не показывал своего разочарования итогами турнира. Он также поднес Карне драгоценные дары.

Пребывавший в глубокой печали царевич Утхаяна извинился и покинул гостей еще до полуночи. Пир, однако, длился до самого утра. Когда Карна добрался до жилища учителя, он едва держался на ногах от усталости. Но когда Парашурама выразил желание поспать в саду, под открытым небом, он с радостью согласился ему помочь.

Положив голову на бедро сына суты, Парашурама уснул, весьма довольный тем, что его ученик лучший воин-брахман на свете.

К тому времени, когда солнце окрасило верхушки пальм, ноги Карны затекли и онемели. Но он и думать не смел, нарушить сон своего учителя. У него такое безмятежное лицо! Отчего гуру так ненавидит всех, кто не является брахманом? За проведенные в ученичестве восемь лет Карна научился уважать Парашураму, даже полюбил его. Любовь, проявленная к нему пожилым учителем, поражала. Он показал себя мальчику-чужестранцу добросердечным и щедрым человеком. Парашурама не имел личного богатства, его жизнь больше напоминала бытие аскета. Ему принадлежал по праву наследства дворец, но жил он в небольшой комнате с узкой койкой. В роскошные покои же он приглашал жить любого повстречавшегося на пути бедного брахмана. Не мудрено, что дворец населяли брахманы со всей Бхараты, желавшие учиться у знаменитого наставника.

По сравнению с Хастинапуром, люди в южных странах вели более законопослушную жизнь. Городские служащие и советники работали здесь гораздо лучше, а мздоимство у них практически отсутствовало. В то же время с людьми низкого рождения на юге обращались хуже, чем с животными, им давали пищи ровно столько, сколько надо, чтобы не умереть с голоду. Все важные государственные посты занимались исключительно брахманами, но Парашурама пресек поборы, взятки и кумовство. Женщины были на положении рабов, но даже ночью на улицах никто не опасался преступников. Городская стража должным образом следила за порядком. И так, во всех сферах жизни наблюдалась причудливая смесь дурных и привлекательных проявлений. Первоначальное отвращение ко всему здесь Карны-подростка, только что прибывшего в Музарис, сменилось уважением к одним установленным здесь порядкам и чувством глубокого отчаяния к другим. Сам Парашурама по-прежнему оставался загадкой. Был он и злым, и неистовым верующим, и консервативным, и кровожадным, категоричным, щедрым, образованным, отважным, умелым, добросердечным, принципиальным, преданным и решительным. Все эти качества слились в одном человеке. Даже после восьми лет тесного общения с Парашурамой, Карна был уверен только в одном — гуру любит его, как собственного сына.

Посмотрев на умиротворенное лицо гуру, Карна вздохнул. Ему очень хотелось спать. Подготовка, состязание, пиршество — все это лишило его последних сил. Радостное возбуждение от победы начало покидать Карну, уступая месту страху за свой обман, длившийся восемь лет. Теперь, когда он так прославился, увеличилась вероятность раскрытия его истинного происхождения. Карна подумал, что пришла пора покидать Музарис, да и весь юг в целом. Он не представлял, как отреагирует Парашурама, узнав всю правду о нем.

На деревьях зачирикали первые утренние птицы. Карна искренне желал скорейшего пробуждения учителя. Его раздирало неодолимое желание сразу выпалить гуру всю правду. Сколько можно обманывать человека, относящегося к нему как к сыну. Кроме родителей, никто его так не любил.

«Что произойдет, когда гуру узнает правду?» — думал Карна.

Конечно, он разгневается, но наверняка вскоре успокоится. Так утешал себя сын суты.

«В конце концов, Парашурама любит меня, как человека, а не как брахмана. Изменит ли мое происхождение его отношение ко мне? Тем более, я собираюсь уйти. Нельзя оставлять учителя обманутым!»

Пребывая в смятении разума, Карна не заметил, как в складках его дхоти запуталась оса. Почувствовав легкое щекотание, он продолжил свои раздумья. Когда-же Карна понял, что это оса, он попытался схватить ее и был моментально укушен. Острая боль пронзила бедро, заставив Карну стиснуть зубы. Жжение от укуса распространялось по телу, становясь невыносимым. Низкий стон готов был сорваться с губ Карны, но он зажал ладонью рот и прикусил палец. Потом пришлось прикусывать язык — так было больно! Мышцы ноги непроизвольно дернусь, Карна изо всех старался остаться неподвижным. Он не смел нарушить сон наставника.

Карна смотрел на медленно встающее из-за далеких голубых гор солнце и молил о даровании ему силы. Всей своей силой воли и решимостью он не давал телу пошевелиться. Но остановить слезы оказалось ему неподвластным.

Видимо горячая слеза капнула на лицо Парашурамы. Гуру проснулся. Он сел и приложил руку ко лбу ученика, проверить, не жар ли у того.

— Что с тобой случилось, сын мой?

Карна пошарил рукой в дхоти, достал из складок осу и раздавил ее пальцами. Глазами полными слез он посмотрел на учителя. Где-то в глубине души он чаял надежду, что гуру высоко оценит его жертву, но был крайне потрясен, увидев выражение лица Парашурамы.

— Кто же ты такой? — в голосе учителя сквозила угроза.

В этот момент Карне стало ясно, его же ложь ударила его в лицо.

— Я…, я…, - заикался юноша, не смея вымолвить слова правды.

Тяжесть обмана душила его горло.

— Ты не брахман! Я уверен в этом. Такой боли не выдержит ни одни брахман. Ты, должно быть, кшатрий…, негодяй…, негодяй! Ты обманул меня! Ты наврал насчет своей варны! И украл мои знания! Твоя варна — это мои заклятые враги! Шестьдесят четыре раза моя семья воевала с кшатриями, а теперь какой-то кшатрий обманом получил мои знания!

Голос Парашурамы был подобен раскатам грома в грозу.

Карна упал ниц перед учителем.

— О свами, о гуру! Прости меня, прости! Я не кшатрий, — плакал юноша, хватаясь за ноги Парашурамы.

— Лжец! Ты — не кшатрий? Да кто еще, по-твоему, способен терпеть так долго адскую боль, даже не пошевелившись? Брахман? Хочешь, чтобы я поверил в это? Считаешь меня глупцом? Я проклинаю тебя! — Парашурама оттолкнул тянущиеся к нему руки Карны.

Не смея встать с коленей, Карна умолял:

— О свами! Отец мой! Поверь, я не кшатрий, не проклинай меня!

— Мерзавец! Пытаешься обмануть меня в очередной раз? Я проклинаю тебя — однажды, в тот момент, когда мои знания понадобятся тебе как никогда, ты ничего не сможешь вспомнить из них! Знание, полученное путем обмана, никогда не принесет пользы. Уходи с глаз моих!

— О свами…, я не кшатрий. Я уйду. Но знай, я считал себя твоим сыном. Не проклинай меня, учитель!

— Он говорит правду! Перед тобой не кшатрий!

Парашурама и Карна удивленно обернулись. Царь Чера, его сын Утхаяна и какой-то брахман стояли неподалеку и наблюдали за ними. На губах царевича играла насмешливая улыбка.

Сын возницы зажмурился от отчаяния. Он узнал брахмана. Служитель храма в Хастинапуре, пытавшийся помешать Крипе обучать его священным писаниям. Карна ясно увидел свое ближайшее будущее. Смерть. Он находился в самом сердце южных царств, где правила высшая варна, где людей убивали из-за веры. Он одурачил гордых правителей асуров, завоевав титул Дхармавиры. Сута стал Дхармавирой! Да вся Бхарата будет смеяться над южными царями и Парашурамой!

— Кто же он, если не кшатрий? — упрямо спросил гуру.

Царь Чера самодовольно усмехнулся и жестом руки велел посланнику из Хастинапура говорить. Брахман вышел вперед и поклонился.

— О, мой господин! Я служитель храма в столице Куру, и я знаю этого молодого человека. Меня и послали сюда сообщить тебе, что твой ученик — Васушена Карна, сын Адиратхи и Радхи из Хастинапура.

Брахман сделал паузу для пущего эффекта. Карна опустил от стыда голову, зная, какие слова будут произнесены далее.

Лицо Парашурамы вспыхнуло от негодования.

— И его варна…

— Он сута, мой господин! Его отец — простой колесничий, — брахман увидел нетерпеливый кивок царя Черы. — О свами, он — шудра!

Парашурама какое-то время молчал и не двигался. Внезапно, глаза его закатились, и он упал на землю. Все бросились на помощь гуру.

«На меня объявят охоту. Будут гоняться, как за бешеной собакой!» — уверенно подумал Карна.

Здесь, в Музарисе, сейчас полным-полно воинов. Можно, конечно, героически пасть в бою, но Карна еще молод, да и слова Крипы о здравом смысле не стерлись из памяти.

Карна побежал, спасая свою жизнь.

Никто не заметил убегающего суту. Упавший Парашурама притянул к себе внимание всех присутствующих. Первым спохватился царевич Утхаяна, но Карна к этому времени уже достиг порта. Сын царя кричал на стражников, пугая их карами, если они не вернут беглеца живым или мертвым.

Топот и крики бегущих из дворца воинов заставили Карну поторопиться. Какой-то корабль в гавани разворачивал парус, готовясь к отплытию. Матросы уже убрали сходни. Разбежавшись, Карна совершил прыжок через расширяющуюся щель между причалом и судном. Ему удалось схватиться за ограждения по борту и вскарабкаться на палубу.

— Эй, парень! Ну и кто ты такой? — раздался чей-то голос.

На носу корабля стоял человек совершенно варварской наружности, с бледной, как у мертвеца, кожей и развевающимися грязными русыми волосами.

«Млеччха», — предположил Карна.

Человек говорил на ломаном южном наречии, но Карне показался знакомым его акцент. Так говорят яваны, живущие очень далеко, на берегах моря где-то на западе. Наклонившись к Карне, незнакомец проговорил:

— Ба! Да это же вчерашний победитель! Дхама…., как там дальше?

— Господин! Куда направляется твой корабль? — ответил ему Карна на хорошем яванском.

— Ты говоришь на ионийском? Это моя родина! Но ты не из наших краев, нет. Кожа уж очень тёмная. Я капитан этого корабля, и мы везем перец и прочие пряности, — он отмахнулся от сбежавшихся на шум своих людей.

На берег, в это время, стекались воины Музариса. Царевич Утхаяна расставлял лучников. Устойчивый ветер позволял кораблю стремительно набирать скорость. Карна недоумевал, отчего их не пытаются догнать на лодках. Он знал, в порту есть длинные змееподобные ладьи, очень быстрые, ведь ими управляли по сотне гребцов. Для них было бы детской игрой догнать в гавани тяжелое торговое судно.

Молодой царевич также подумал о погоне на ладьях, но его остановил давний запрет на плаванье по морю, введенный кем-то из Парашурам. Покидая сушу, человек утрачивает свою варну. Ради поимки шудры никому не хотелось становиться неприкасаемым. Единственный человек, который мог бы разрешить воинам-асурам выйти в море, лежал сейчас без сознания. От безысходности, царевич Утхаяна велел лучникам стрелять по удаляющемуся чужестранному кораблю. Карна облегченно выдохнул, увидев, что стрелы уже не могут долететь до цели.

— Проклятье! Что происходит? Почему в нас стреляют? Им нужен ты? — кричал капитан.

Карна протянул капитану одну из золотых цепей, подаренных ему накануне.

— Господин, я их Хастинапура. И там, и здесь я считаюсь низкорожденным. Будь добр, дай мне доплыть до Двараки или до Прабхасы. Оттуда я легко доберусь до дома. Пожалуйста, помоги мне, жизни моей угрожает большая опасность.

Капитан в замешательстве глядел на Карну. Вчера он был героем этого города, его носили на руках, а сегодня готовы убить. Подумав, иониец сказал:

— Я, пожалуй, могу высадить тебя в Двараке. Мы остановимся там, забрать груз хлопка. Ты только расскажи, чем ты прогневал местных людей? Вчера ты был просто великолепен и стал их героем. А сегодня посылают в тебя стрелы.

— Я шудра, низкорожденный. По их законам мне нельзя обучаться воинскому искусству. Вот они и хотят убить меня за то, что я дерзнул учиться!

— Что? Учиться, значит совершать преступление? И в этой стране нас называют варварами?

— Послушай, парень! Я сделаю тебе предложение. Поезжай со мной, в мою страну. Покажешь там половину того, что продемонстрировал вчера, и будущее твое обеспечено! Ты же великий лучник! Ты удостоишься такой чести! Тебя даже могут поставить главой какого-нибудь города! А здесь тебя хотят убить. Право слово, плыви со мной!

Карна оглянулся на очаровательно красивый берег, посмотрел на людей, жаждущих его крови. Ослепленные яростью, находящиеся в плену предрассудков, им хочется отнять его жизнь лишь за то, что он желал получить знания, за то, что он проявил талант и усердие, за то, что победил в их собственной игре, и еще за то, что его рождение, якобы, не очень высокое.

«Это моя земля, моя Бхарата. Но как она обходится с бедным сыном возницы, осмелившимся мечтать!» — с горечью думал Карна, а глаза его наполнялись слезами.

Он только что избежал расправы непримиримых южан, но что ждет его дома? Слухи о его обмане вскоре будут известны Хастинапуре, и вся столица станет потешаться над сутой, возмечтавшем стать кшатрием. Какая польза человеку от знаний и умений, если он родился в недостаточно чистой, высокой семье? Сомнительно, сможет ли он зарабатывать на жизнь возницей. Будущее выглядело чересчур мрачно.

«Моя родная страна считает меня изгоем. Все могущественные цари юга желают моей смерти. А иностранец, считающийся здесь неотесанным варваром, сулит мне такую славную будущность…».

Увидев слезы в глазах Карны, капитан осторожно коснулся его плеча.

— Эй, парень! С тобой все в порядке?

Карна посмотрел на открытое лицо ионийца.

— Спасибо тебе за твое предложение! Но это моя родина, моя земля, здесь поклоняются моим богам. На каждого безумца, стоящего там не берегу, приходятся сотни тысяч добрых, честных людей. Твое предложение очень заманчиво, а моя страна обошлась с миллионами таких как я несправедливо. Но, ни за что в мире я не променяю мою Бхарату на другую землю. Среди множества узко мыслящих царей найдется все-таки один, ценящий в людях прежде всего человеческие качества, а не чистоту их происхождения! Нет, так я умру, как умерли многие, раздавленные жестокостью сложившегося жизненного уклада. Но какой бы ни было цена, Бхарату я не покину! Моя судьба здесь!

Устыдившись текущих по щекам слез, Карна отвернулся и подставил свое красивое лицо лучам солнца. Капитан-иониец покачал головой, дивясь, как в такой отсталой стране могут появляться люди, подобные его неожиданному гостю.

Корабль, выйдя из гавани, взял курс на новый сияющий город, город надежды, созданный болью и мечтами Баларамы. На Двараку.