Бросок костей

ГЛАВА 25 РАДЖАСУЯ

Отряд воинов, не признавших смены власти в Магадхе, встретил Экалавью недалеко от Матхуры. Первоначально нишадца приняли за простого наемника, искавшего места в рядах армии Магадхи. Экалавье сообщили, что после визита Кришны неприкасаемым не стоит искать счастья в царстве погибшего Джарасандхи. Тяжелым известием для нишадца стал рассказ о смерти полководца Хираньядхануса. Он с таким нетерпением ждал встречи с отцом, которого совсем не помнил. Он хотел остаться и быть вместе с человеком, ставшим легендой при жизни. Теперь мечты рассыпались в прах, он никогда не увидит ни отца, ни знаменитого царя Джарасандху. На душе стало невыносимо горько от мысли, что он вновь сирота, что снова ему в одиночестве вести борьбу за выживание.

Увидев, какое страдание вызвали их новости, воины Магадхи спросили Экалавью о причине его горя. Узнав, что перед ними сын полководца Хираньядхануса, они сильно удивились. Воины принялись оживленно обсуждать такое невероятное совпадение. Предводитель отряда подошёл к Экалавье и сказал ему:

— Мы рады видеть сына прославленного полководца! Я — Шальва, правитель подданной Джарасандхе страны. Теперь же я — заклятый враг Кришны! Мы все желаем смерти коварному ядаву. Да и ты, теперь, тоже должен хотеть этого. Кришна — не могущественный царь и не великий воитель, он мастер хитрости и обмана. Он внушил многим доверчивым людям, что является воплощением Господа Вишну, явившемся га землю для защиты дхармы. Его дхармы. Парашурама, также утверждающий, что он автара Вишну, уже превратил жизнь простых людей юга в сущий ад. Вместе с Кришной он всю Бхарату заставит следовать своим убеждениям, противоположным тому, к чему стремился наш царь. Мы должны бороться с этим! Большая часть армии Магадхи прельстилась подачками ставленника Кришны, но, к счастью, мы не одиноки! Цари Дхантавакра и Шишупала готовы поддержать нас в борьбе против Кришны. Мы идем в царство Чеди, где нас ждет Шишупала. Хочешь присоединиться к нам?

Экалавья посмотрел на несколько сотен воинов, в свою очередь, с любопытством разглядывающих его. Нишадец думал пробраться в Индрапрастху или Двараку, чтобы убить ненавистного ему человека. Но предложение Шальвы ему понравилось больше. С помощью этих людей будут легче отомстить и Крише, и Арджуне. Он сделает все возможное, чтобы увидеть их мертвыми!

— О господин! Я с радостью присоединяюсь к твоему отряду! — Экалавья поклонился Шальве под восторженные крики воинов.

По дороге в Чеди Экалавья много общался с новыми знакомыми. Так он узнал, что Джарасандха назначал на все посты в армии, от десятников до главного полководца, только руководствуясь личными заслугами человека, а не его происхождением, богатством или родственными связами. В отряде были брахманы, нишадцы, млеччхи, чандалы, асуры, наги, вайшьи и кшатрии. Но ни варна, ни племя, из которого они вышли, не имели отношения к занимаемому ими месту. Никого не удивлял простой воин-брахман, исполняющий приказы сотника-нишадца. Шальва объяснил, что такие принципы сделали армию Магадхи сильной и эффективной. Неудивительно, что Джарасандха семнадцать раз брал штурмом Матхуру, вынудив ядавов сбежать в Двараку.

Неожиданностью для Экалавьи было повстречать в Чеди Васуки. Старый царь нагов рассказал о пожаре и бойне, устроенной Арджуной, о новом городе, построенном на пепелище. Его слова подлили масло в огнь общего негодования против Кришны и его друга. Васуки призвал воинов Магадхи соблюдать осторожность и не действовать сгоряча. Без должной подготовки нельзя вступать в схватку с таким могущественным противником.

Царь Шишупала пришел в невероятную ярость, услышав о том, как Кришна подстрекал Бхиму убить Джарасандху. Окончательное решение отложили до прибытия царя Дхантавакра. Тот приехал в Чеди только через месяц и, выслушав всех, согласился с Васуки.

Под руководством Шишупалы, Дхантавакры, Шальвы и Экалавьи армия приступила к подготовке для будущей войны против Кришны и его союзников. Естественно, возникало много споров, у каждого из командующих было свое видение стратегии и тактики.

В Чеди стали прибывать отряды мелких правителей, также недовольных Кришной и его политикой. Брахманы старательно внушали всем мысль о божественности Кришны, пугая небесными карами тех, кто ополчился против него. Им удалось добиться того, что среди простого народа появился настоящий культ поклонения Кришне как воплощению Господа Вишну.

Объединившихся врагов Кришны привело в замешательство присланное из Индрапрастхи приглашение на раджасую Юдхиштхиры. Старший Пандав, объявив о намерении провести великий обряд, поставил царей перед выбором — или они соглашаются с его главенством, или пытаются силой оспорить его притязания. Васуки сразу же заявил, что там их ждет ловушка. Но каждый уважающий себя правитель считал своим долгом посещение раджасуи. Шишупала решил ехать и пригласил с собой в Индрапрастху Экалавью. Все остальные, вместе с армией, будут находиться в окрестностях столицы Пандавов. Шишупале было интересно войти в зал собраний дворца Юдхиштхиры в сопровождении нишадца, и посмотреть, как отреагируют на это Пандавы и преданные им брахманы.

За год до этих событий у Бханумати родилась двойня, мальчик и девочка. С некоторым удивлением она обнаружила в Суйодхане любящего отца. Он часто играл с младенцами, или, когда дети спали, подолгу с нежностью смотрел на них.

Субхадра часто навещала семью наследника. Ее сыну Абхиманью очень нравилось бывать у своего дяди. Суйодхана тоже привечал племянника, охотно играл с ним и вел беседы. Сын Арджуны не раз спрашивал у дяди, почему тот назвал сына Лакшманакумарой, а дочь — Лакшманой. Но Суйодхана не давал четкого ответа, каждый раз придумывая разные истории, в которых участвовали гандхарвы, апсары, ракшасы и всевозможные звери.

Для Бханумати счастьем было видеть, как подрастающие близнецы улыбаются отцу, и как они пытаются неуверенными шажками, пошатываясь, следовать за Абхиманью.

Супруга Суйодханы подружилась с Субхадрой, хотя и знала, что та была первой любовью ее мужа. Бханумати полностью доверяла Суйодхане и знала, что он ее не бросит. Наследник совершенно не походил на многих царей и их отпрысков, состязающихся друг с другом размерами своих гаремов. Над ним шутили, его не поминали. Ведь немыслимо оставаться верным одной-единственной жене в мире, где героем слыл Кришна, имевший в гареме шестнадцать тысяч женщин. Бханумати очень дорожила своими отношениями с Суйодханой. Она разделяла его любовь к природе, музыке и различным искусствам, ей нравилась его доброта к простым людям. Если Суйодхана любил, то любил всей душой, если кого презирал, то открыто проявлял и такие чувства, если говорил правду, то открыто, в глаза. За все, что делал Суйодхана, Бханумати любила его. Даже его мастерство владения палицей восхищало ее. Но больше всего она любила и уважала мужа за то, какое глубокое доверие он испытывал к своим друзьям.

Конечно, Бханумати понимала, что Суйодхана любил своих друзей сильнее, чем они его. Наследник престола, царевич богатейшей страны, Суйодхана не приобретал никаких выгод от дружбы с сутой или с молодым брахманом. В то время как они многое могли получить от него. Гордясь смелостью своего мужа, особенно в том истории с возведением Карны на царство, и его преданностью друзьям, Бханумати, тем не менее, испытывала чувство, похожее на ревность. Она уважала Карну за его достижения. Для суты стать воином, соперничающим с самим Арджуной, по истине, было великим подвигом. Само собой, Карна в душе благодарен Суйодхане и является его верным другом. В этом Бханумати не сомневалась. Но если ее супруг без колебаний пожертвует своей славой ради благополучия друзей, то поступит ли также Карна? Не выберет ли он славу? Возможно, что подобные мысли поселились в ее голове в связи со случаем, произошедшим после свадьбы.

Однажды, когда Бханумати вынашивала под сердцем близнецов, на нее напала легкая грусть. В этот момент в ее покоях появился Карна. Суйодхана задерживался у Великого регента, поэтому Бханумати предложила Карне скоротать время за игрой в аштападу или в чатурангу. Карна с радостью согласился. Жена наследника была уверена, что с легкостью обыграет суту в игру, в которую играет исключительно высшая знать. Но неожиданно Карна проявил нешуточное мастерство, он оказался таким серьезным игроком, каким был воином. Он играл так, словно пребывал на поле боя.

Проигрывать Бханумати не любила. Игривой улыбкой она отвлекла внимание Карны и ловко похитила с доски одну из его фигур. Но от глаз опытного воина не утаилось ее движение. С улыбкой Карна попросил вернуть фигуру на место. Бханумати же разозлилась и обиделась, она попыталась оттолкнуть доску и выйти из-за стола.

В привычках Карны было доводить всё, в том числе и игры, до конца. Он схватил запястье Бханумати и потянул ее обратно за стол. Она смогла вывернуться и бросилась к двери. Карна попытался задержать ее и руки его случайно оказались на талии Бханумати. В это же время в комнату вошел Суйодхана. Несколько мгновений он в полной тишине смотрел на жену, находившуюся в руках его лучшего друга. Первой пришла в себя Бханумати и стала освобождаться от объятий воина, но ей не удалось совладать с железной хваткой его рук. Он продолжал держать ее за все еще тонкую талию, она продолжала бороться. Опомнившись, Карна разжал руки и резко их отдернул. Этим движением он порвал нитку жемчуга, опоясывавшую жену царевича. Сотни жемчужин, подпрыгивая, упали на пол, нарушив тем стоящую в комнате тишину.

— Чем стоять как вкопанные, лучше бы помогли мне собрать жемчуг, — Суйодхана с улыбкой обратился к жене и другу.

Сам же он опустился на колени и стал собирать жемчужины, норовившие ускользнуть из его рук и закатиться под мебель. Бханумати, заливаясь слезами, упала на кровать. Карна сел на пол рядом с другом и принялся помогать ему.

— О! Не пьяны ли вы, раз оба ползаете по полу? — воскликнул появившийся на пороге Ашваттхама.

Со смехом, он присоединился к сбору жемчужин. Вскоре друзья собрали все рассыпавшиеся по полу жемчужины, нанизали их на нить и покинули покои. Когда их голоса стихли за дверью, Бханумати медленно поднялась с кровати. Она боялась, что вернувшись, Суйодхана примется ее расспрашивать. Целый день она провела в тревоге. Позднее возвращение мужа, Бханумати расценила как наказание за ее нескромное поведение. Суйодхана поцеловал ее в губы и, не говоря ни слова, лег в постель. Напуганная Бханумати прилегла рядом и положила руку на его широкую грудь. Дыхание мужа изменилось. Ей хотелось, чтобы он заговорил с ней об утреннем происшествии, она даже была готова понести наказание. Но Суйодхана молчал и гладил ее волосы. Не выдержав напряжения, Бханумати произнесла:

— Поверь, это было не то, о чем ты мог подумать…

Она прервала свою речь, понимая, как странно звучат ее слова.

— Я ничего такого и не подумал, — прошептал Суйодхана на ухо супруге, и сердце ее забилось от радости.

Бханумати страстно поцеловала мужа. Когда же она отстранилась, чтобы отдышаться, Суйодхана произнес слова, которые Бханумати будет помнить очень долго.

— Я полностью доверяю Карне. Он никогда не совершит бесчестного деяния!

Смысл его слов дошел до Бханумати, и она оцепенела. Лучше бы он промолчал! Выходит, его доверие к Карне больше, чем к ней! Только что вспыхнувшая страсть угасла. Суйодхана сразу же почувствовал холод, исходивший от жены. Он попытался загладить свою вину и прошептал слова любви. Но тщетно.

Позже, когда муж уснул, Бханумати долго лежала, разглядывала его лицо и размышляла о его чрезмерной доверчивости в отношении друзей. Она обняла его, словно защищая от чего-то. Проникший в окно лунный свет озарил красивое лицо Суйодханы. Он счастливо улыбался во сне. Сердце Бханумати растаяло от любви к мужу. Она еще крепче обняла супруга, отгоняя дурные предчувствия, омрачавшие ее разум.

Узнав о приглашении на раджасую, Бханумати пожелала, чтобы Суйодхана не поехал в Индрапрастху. Она боялась Кришны и Юдхиштхиры. Боялась, что для ее мужа готовят западню. Отговорить Суйодхану от поездки не удалось — как наследник престола Хастинапура он не мог отказаться от приглашения на раджасую. Карна и прибывший из Синдху Джаядратха были с ним согласны. Царевич должен ехать. Только Ашваттхама принял сторону Бханумати и говорил друзьям об опасности, подстерегающей Суйодхану в городе Пандавов. Он настаивал на том, что приглашение на раджасую стоит проигнорировать. Сомневающегося Суйодхану окончательно уговорил дядя Шакуни. Гандхарец заявил, что отсутствие царевича на обряде Пандавы сочтут трусостью. Такое поведение недостойно кшатрия. Бханумати возненавидела Шакуни, но ничего не могла поделать. Она сопроводила мужа до храма на берегу Ганги, где Суйодхана совершил очистительные омовения.

Возле храма, на своем излюбленной месте под баньяном сидел Крипа. Суйодхана попросил брахмана благословить его. На прощание Крипа сказал царевичу:

— Изо всех сил старайся не попасться на уловки Пандавов!

Шакуни издал смешок. Суйодхану снова одолели сомнения, а Бханумати вздрогнули от слов Крипы. Она сжала руку мужа. Вокруг стояла тысячная толпа, провожавшая царевича в Индрапрастху. Суйодхане пришлось прийти в себя и улыбнуться собравшимся людям. Под радостные крики горожан, он попрощался с женой и детьми и направился в Индрапрастху.

Оглянувшись, Ашваттхама посмотрел на Бханумати. Сын Дроны кивнул, показывая, что будет всегда рядом с ее мужем. Бханумати с близнецами вернулась к своему паланкину и улеглась в его мягкую роскошь. Она стала играть с детьми, пытаясь унять терзающую ее тревогу. Предупреждение Крипы звучало в ее ушах. Ей также слышались грохочущие звуки отдаленной кровавой битвы. Женщина, дрожа от страха, крепко обняла своих детей.

Нищий и его собака вызвали у брахманов отвращение и привели их в ярость. Как он посмел своим присутствием осквернить святое место, предназначенное для проведения обряда? Юдхиштхиру охватило беспокойство. Он только закончил одаривать брахманов драгоценностями, богатыми одеждами и коровами, и начал слушать их славословия, как вдруг появился уродливый неприкасаемый и принялся петь. Юдхиштхира был готов приказать убить наглеца, но нищий проникновенный голосом пел о любви к своему Господу. К Кришне. Собственно, негодовали только приспешники Дхаумьи, все остальные испытывали восторг от песен нищего.

«Скорее бы пришли Кришна с Арджуной!», — думал попавший в затруднительное положение Юдхиштхира.

Брахманы требовали изгнать осквернителя, наказать его, а лучше всего — убить.

Юдхиштхира пристально посмотрел на нишего. Одна сторона его лица была черной, другая — грязно-золотистой, зубы торчали изо рта, на коже виднелись следы ожогов. Все своим видом неприкасаемый напоминал мангуста. Его собака все время радостно виляла хвостом в такт восторженной песне хозяина.

Из раздумья Юдхиштхиру вывел яростный рев Дхаумьи:

— О великий царь! Убей немедленно этого негодяя! Разве ты не слышишь, о чем он поет?

Юдхиштхира прислушался к словам песни и лицо его побледнело. Песня нищего оскорбляла самого Пандава, мудрых брахманов, служителей храмов и даже святые Веды, в которых был описан великий обряд, проводимый в Индрапрастхе. Неприкасаемый пел о том, что всякая мудрость бесполезна, если нет любви, что жертвоприношения бессмысленны, если в сердце отсутствует чистота, что дары ничего не стоят, когда их подносят недостойным. С его слов, затеянная Пандавами раджасуя, не что иное, как представление, цель братьев — обретение славы и власти. Истинные же обряды и жертвоприношения исполняются тихо и незаметно. Люди, проводящие их, не ищут ни славы, ни богатств, ни спасения. Они делают это во славу Господа.

Старший из Пандавов задрожал от гнева. Неслыханная дерзость! Какой-то жалкий бродяга поносит и царя, и святые обряды, и святых людей!

— Схватить его! — приказал Юдхиштхира.

Стражники бросились к нищему.

— Что случилось, брат? Почему прекратилась это волшебное пение? Я услышал его издалека и спешил им насладиться!

Обернувшись на голос, Юдхиштхира увидел своего брата Арджуну. Драупади не смогла сдержать смех. Раздраженный Юдхиштхира снова обернулся, теперь к супруге.

— Ты смеешься из-за того, что этот человек оскорбил все наши ценности?

— Ни один человек в здравом уме не придет сюда и не станет оскорблять тебя! Либо он сумасшедший, либо святой! Почему бы нам не спросить его, отчего он поет такие песни? — сказал Арджуна, желая успокоить разгневанного брата.

Драупади одобрительно улыбнулась Арджуне.

— Хорошо! — согласился Юдхиштхира. — Я согласен выслушать его!

Стражники, услышав его слова, обрадовались. Они ещё не успели коснуться нищего певца и не осквернили себя. Из рядов брахманов доносились причитания:

— Какой грех…, какой грех…

Ниший оглянулся по сторонам и понял, что его пока оставили на свободе. Тогда его пение возобновилось. Он запел о том, как однажды вошел в жилище бедного брахмана с целью ограбить его, о том, что он там увидел и как брахман пожертвовал последнюю еду для неприкасаемого вора. Когда тот, у кого ничего нет, жертвует тому, кто является никем, это и называется истинной жертвой. Дом этого брахмана, поистине, святой, в отличие от места, выбранного для раждасуи. Ведь здесь правят алчность и обман. Господь Кришна обитает в простых хижинах, и только там и только с чистым сердцем можно услышать божественную мелодию его флейты. Закончив петь, нищий сказал:

— Чтобы услышать музыку Кришны, о царь, заставь утихнуть квакающих, подобно лягушкам, брахманов. Сожги их книги и избавь себя от исполнения бессмысленных обрядов, забудь нелепые традиции.

Дхаумья и его брахманы разразились гневными криками.

Драупади спросила певца:

— Кто ты такой?

— Я никто! — ответил нищий. — Я прихожу ко всем, нравится им это, или нет. Меня зовут Джара, а это — мой пёс. Он напоминает мне, что я должен испытывать благодарность за данную мне жизнь и ее благословенные дары. Мы живем на улицах, нас не пускают в дома, нас изгоняют из храмов. Но мы счастливы и радуемся благословению, имя которому — Жизнь! Мы ни в чем не нуждаемся, и каждый день благодарим Господа за его благодать!

Арджуне стало не по себе. На него внезапно нахлынули воспоминания о щенке, ставшем мишенью для его стрелы. Да еще отрубленный палец нишадца снова провел глубокую борозду в его совести. Порыв, не поддающийся объяснению, заставил Арджуну поинтересоваться именем ослеплённой им собаки:

— Как зовут твоего пса?

Джара глянул на красные от гнева лица храмовых служителей, посмотрел в глаза Дхаумье. Брахман отвернулся, боясь оскверниться даже от одного взгляда неприкасаемого.

— Дхарма, — ответил нищий.

Собака, услышав свое имя, радостно завиляла хвостом.

Несколько мгновений стояла тишина, сменившаяся яростными криками брахманов.

— Грешник! Грешник!

— Как он мог так назвать собаку?

— Он оскорбил нашу веру! Смерть ему!

— Убейте его!

Их крики стихли, как только Юдхиштхира достал из ножен свой меч.

— Не трогай его! — Драупади остановила руку мужа. — Разве не видишь, он — блаженный!

Заметив колебания Юдхиштхиры, Дхаумья вскричал:

— Не мешай царю следовать своей дхарме! Это великий грех и ты заплатишь за него!

Юдхиштхира посмотрел на Драупади. Все его страхи вновь вернулись. Под взглядом супруги он чувствовал себя обнаженным. Меч его упал на землю.

Опасаясь, что этот негодный нищий избежит наказания, Дхаумья воззвал к Юдхиштхире:

— О царь! Ты попрал свою дхарму! Бойся, судьба отвернется от тебя. Ты поплатишься за то, что позволил неприкасаемому хулить брахманов и святые Веды!

В собрание вошел Кришна и своим присутствием спас Юдхиштхиру из его трудного положения. Увидев своего Господа, стоящего перед ним во плоти, Джара с восторженным крином бросился к его стопам. Собака Дхарма увязалась за ним. Но из обогнала огромная толпа брахманов, которая окружила Кришну и излила на него поток жалоб на наглого нищего, на бездействие Юдхиштхиры, и на непочтительность его супруги. С неизменной улыбкой Кришна сказал им, что время от времени полезно прислушаться к чьему-то мнению, пусть даже полностью противоположному собственному.

Юдхиштхира обрадовался той лёгкости, с которой Кришна отнесся к создавшейся ситуации. Дхаумью, однако, слова Кришны не успокоили, брахман выглядел крайне раздраженным.

Джара ждал, но люди продолжали толпиться вокруг Кришны.

— Его пленили брахманы, — пожаловался нищий своему псу.

Дхарма лизнул ему руку. Джара вздохнул и медленно побрел к выходу. Когда на улице он свернул за угол, мимо него пронесся конный отряд. Это Экалавья и Шишупала прибыли на раджасую Юдхиштхиры.

Шум, вызванный Джарой, уже утих. Шишупала прошел к месту, расположенному ближе всех к жертвенному алтарю и позвал Экалавью сесть рядом с ним. Его действия вызвали волну очередного недовольства у служителей храма. Усадив на такое почетное место нишадца, царь Чеди бросил открытый вызов и Юдхиштхире, и брахманам, и освященным временем традициям. Юдхиштхира встал, возмутившись, но Кришна удержал его.

Шишупала и Экалавья наблюдали за всеми действиями брахманов, проводивших обряд, с нескрываемой враждебностью. Дхаумья громко объявил Кришну почетным гостем церемонии. Кто-то встретил слова брахмана рукоплесканиями, другие недовольным ропотом. Тем не менее, уверенным шагов ядав прошествовал к специально отведенному для него месту.

— Остановись! — Шишаупала стоял с мечом в руке.

Все посмотрели на него.

Шишупала громко заговорил, обращаясь к собравшимся здесь знатным людям Бхараты.

— О цари! Нас оскорбляют! Правитель Индрапрастхи считает самым своим почетным гостем простого пастуха, а не благородного кшатрия! Откуда такая честь вору и негодяю? Истории, которые рассказывают о нем, стыдно повторять в таком почтенном собрании. Найдется ли преступление, еще не совершенное им? А сколько людей он погубил тайком, исподтишка? Он никогда не сражается как положено мужчине! Обманом он погубил своего дядю, а сюда явился после убийства величайшего из царей Бхараты! Кришна боялся Джарасандхи, ненавидел его за то, что сам никогда бы не сравнился с этим выдающимся человеком! Он заманил его в ловушку и руками Бхимы убил своего врага. Врага, который семнадцать раз побеждал Кришну! Он также повинен в смерти знаменитого полководца Хираньядхануса, отца этого молодого человека! — Шишупала прервался, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела его речь.

Брахманы подняли крик, но внимание царей было привлечено. Уверенным голосом царь Чеди продолжил:

— За что этому человеку оказаны такие почести? Если царь Юдхиштхира желает выделить кого-то за преданность дхарме, то почему он не выбрал великого Бхишму? Если почетным гостем должен стать великий воин, пусть им будет Дрона! Можно выбрать Видуру за его несравненную мудрость! Если царю нужен человек, олицетворяющий собой сострадание и праведность, пусть изберет своего двоюродного брата Суйодхану. А ведь есть еще и Крипа с Чарвакой, прославленные своей ученостью. Есть Ашваттхама, образец непоколебимой преданности. Почему бы не стать почетным гостем человеку, который в невероятной борьбе преодолел все препоны на пути к своей мечте? Я говорю о Карне, великодушном царе Анги! Да и сидящий рядом со мной Экалавья подходит под это описание! Пригласите, в конце концов, Веда-Вьясу, ведь он превосходит своими качествами всех собравшихся здесь! Но ради всего святого, о царь, не выбирай почетный гостем этот символ неправедности!

Кришна приблизился к Шишупале и благоговейно склонился перед ним.

— Могу ли я узнать, о лучший из царей, почему ты называешь меня символом неправедности?

В улыбке ядава виднелось неприкрытое издевательство.

Экалавья напрягся, но Шишупала смело смотрел в глаза своему врагу. Некоторое время между ними продолжалась борьба взглядов, затем Шишупала вновь обратился к собранию:

— Я не хотел оглашать перед собранием столь прославенных царей все грешные деяния нашего почетного гостя, но он не оставил мне выбора! Пожалуйста, простите меня за прямоту и резкость, но перед вами самый опасный человек на нашей благословенной земле! Он ведет всю Бхарату путем бедствий к страшной войне! Он желает видеть такой жизненный уклад, в котором есть место только для изобарных, участь же остальных похожа на ад! Неудивительно, что Дхаумья и другие заинтересованные лица провозгласил его воплощением Господа Вишну! Брахманам выгодно говорить о его божественности, но, к сожалению, бедняки начали в это верить!

— Какими же божественными деяниями славен Кришна? Убивать он начал с восьми лет! Он воровал у пастухов, живших с ним в одном селении. Он отнял землю у нагов и изгнал их вождя Калию. Он убил своего дядю. Он крал одежду у купающихся женщин и вынуждал их предстать перед ним в голом виде! Он бросил свою возлюбленную Радху, когда, трепеща от страха перед Джарасандхой, сбежал в Двараку! Мудрые люди ошибались, полагая, что с возрастом он угомонится. Нет, у него не прибавилось ни совести, ни чести! Зато его гарем насчитывает более шестнадцати тысяч девушек! Правда, Радхе в нем не нашлось места. И все же Кришна утверждает, что он не кто иной, как воплощение Господа Вишну! Он также сравнивает себя с великим Рамой, чья любовь к Сите воспета в легендах и песнях. С Рамой, который сражался ради любимой с Раваной, царем демонов! Какая ирония!

— Н-е-е-е-т! — закричал Экалавья, увидев, как царь Чеди падает на землю, а их его горла хлещет кровь.

Рухнувший Шишупала изогнулся в предсмертной судороге.

Кришна наклонился и извлек чакру, небольшой диск с отточенными краями, из горла врага и вытер с нее кровь.

— Подлый убийца! — выкрикнул кто-то.

Несколько царей бросились к Кришне с обнаженными мечами. На защиту друга и наставника встали Пандавы. Место проведения обряда раджасуя превратилось в поле битвы. Сгоряча Экалавья также поспешил к убийце Шишупалы, желая вступить с ним в схватку. Но благоразумие вовремя остановило его. Сторонников Кришны в собрании присутствовало гораздо больше, чем друзей погибшего царя. Пандавы и сам Кришна безжалостно расправлялись со своими недоброжелателями. Если бы быстро добраться до Шальвы и Дхантавакры, стоящих лагерем в окрестностях Индрапрастхи! Тогда положение можно было бы изменить! Экалавья помчался к выходу, расталкивая пытавшихся остановить его стражников. В бой вступало все больше и больше людей, брахманы, наоборот, старались незаметно ускользнуть. В этой суматохе Экалавье удалось раздобыть коня и, пробиваясь сквозь мечущуюся в панике толпу людей, помчаться по улицам Индрапрастхи. Он сбил с ног нищего, да так, что бедолага упал лицом на землю. Собака нищего некоторое время бежала за скачущим нишадцем и громко лаяла на него.

Экалавья проклял и нищего, и собаку, и всех, кто стоял или мог стоять у него на пути.

Когда он достиг лагеря Шальвы и Дхантавакры, то еле дышал от возбуждения и гнева. Кое-как Экалавья смог рассказать про случившееся и призвать царей отомстить за Шишупалу. Все дружно прокляли подлого ядава. Воины и их предводители уже выстроились в боевые порядки и готовились ворваться в город, но их остановил вышедший вперед Васуки. Старый вождь нагов поднял посох и призвал всех к спокойствию. Войско в замешательстве остановилось, лошади, остановленные резко натянутыми поводьями, недовольно заржали.

— Отойди в сторону, старый дурак, или копыта наших коней втопчут тебя в дорожную пыль! — крикнул старику Дхантавакра.

Васуки ответил ему полным презрения взглядом и обратился к Экалавье:

— Индрапрастха слишком сильна для нашей небольшой армии! Кроме того, любое нападение на город Пандавов вызовет гнев Бхишмы, и обрушит на нас всю мощь Хастинапура. Нам нужна сильная армия, много денег на ее содержание, а так же хорошо укрепленный город! Пока Кришна ведет здесь свою игру, в Двараке правит миролюбивый Баларама. Мы захватим Дараку и вышвырнем из нее ядавов! Если Дварака будет нашей, с нами будут считаться и Хастинапур и южные царства. Под наш контроль попадут торговые пути, идущие как по суше, так и по морю. Да, Дварака далеко отсюда, но Экалавья знает дорогу через леса и пустыню. Поспешите же захватить город Кришны! Я отправлюсь к Такшаке, и если Кришна последует за вами, то мы устроим ему засаду! Идите на Двараку! Не медлите!

Свои призывы Васуки сопровождал взмахами посоха.

Экалавья в изумлении переглянулся с Шальвой. Предложение старика таило в себе много риска, но и перспективы, в случае удачи, были блестящими. Баларама не приемлет кровопролития, они могут без боя взять Двараку. Дхантавакра, без лишних разговоров, протрубил в раковину, и вся армия повернула на юго-запад. Всадники шумно пронеслись мимо довольно улыбающегося Васуки. Как только они захватят Двараку, Васуки вернет себе власть над нагами, отобранную у него этим выскочкой Такшакой.

Но, как не относился бы он к Такшаке, все равно отправился его искать. Необходимо устроить надёжную ловушку для Кришны.

Суйодхана, его друзья и воины охранения приближались к хребту над Ямуной, когда Ашваттхама обратил внимание на поднимающийся столб пыли. Они разглядели, как большой кавалерийский отряд скачет на юго-запад, в сторону пустыни.

— Кто бы это мог быть? — спросил удивленный Суйодхана.

Внезапно с другой стороны появилась еще группа всадников и яростно проскакала мимо. Во главе, с мрачным и встревоженным лицом, мчался Кришна. Сушасана бросился наперерез и схватил лошадь одного из воинов за поводья. Лошадь, испуганно заржав, свернула. Другие всадники, не обращая внимания, быстро ехали дальше. Сушасана сбросил воина с седла и оттащил его в сторону. Когда хвост последней лошади исчез в облаке пыли, Суйодхана и его брат расспросили пленника о причинах бешеной скачки. Тот поведал о том, как был убит Шишупала, а также рассказал, что некий нишадец повел целую армию, желая захватить Двараку и отомстить за сметь друга.

Узнав об отбытии Кришны из Индрапрастхи, Шакуни, бывший в свите племянника, нежно погладил игральные кости, спрятанные в складках одежды. Игра принимала новый оборот.

«Наступает начало конца Великой Бхараты!», — с торжеством подумал гандхарец.

Он не смог удержаться от радостного смеха. Но опытный игрок в кости моментально справился с чувствами, лицо приняло безучастное выражение. Шакуни обдумывал свой следующий ход.