ГЛАВА 22 ЖЕНИТЬБА

Потрясенная Кунти замерла за дверью скромного дома, когда услышала шум приближавшейся свадебной процессии. Дом, скорее хижина, стоял на опушке леса, среди таких же жилищ, заселенных брахманами и святыми отшельниками. Братья Пандавы терпеливо ждали, когда их мать отворит дверь. Женским чутьем Драупади почувствовала неладное. Она вышла из паланкина, руки ее подрагивали. Позади нее стояли четыре брата ее супруга. Их взгляды жгли ей спину. Драупади ощущала исходившую от них ревность к успеху брата.

— Матушка! Арджуна сделал тебе такой подарок! — прокричал Юдхиштхира.

Драупади увидела, как из щели в двери сверкнули два глаза, из темноты донесся голос Кунти:

— Арджуна! Что бы ты ни принес, поделись этим с братьями!

Не послышалось ли ей? Драупади повторила про себя: «Поделись этим с братьями! Этим?» Ее лицо вспыхнуло, когда смысл слов свекрови дошел до ее разума. Слова Кунти пронзили ее душу, словно стрелами. В последующие годы она будет часто вспоминать холод этих слов, низменную страсть в глазах Пандавов, дрожь, ее бившую. И беспомощность ее мужа, воина, великого лучника, победившего на сваямваре.

— Матушка, я правильно тебя понял? — голос Арджуны дрожал, как у ребенка, у которого братья отобрали любимую игрушку.

Драупади негодовала. Они обсуждали ее саму, ее будущее, не дав ей сказать ни слова. Про нее говорили, как про вещь без сердца и чувств, которую можно купить, продать или обменять. Одним словом «Это». Драупади сдержала слезы. Она, прежде всего, дочь царя, царевна Панчалы.

— Кришна! — обратилась к ядаву Кунти, появившаяся из-за двери. — Поговори с Арджуной о карме и о дхарме. Отчего он сердится? Разве ему не известно, что одолеть Дурьйодхану они должны все вместе? Я не хочу видеть, как братья перессорятся из-за девушки. Она должна гордиться тем, что будет принадлежать каждому из моих несравненных сыновей! Нечто подобное пришлось в свое время испытать и мне, и Мадри, второй супруге Панду. Так на свет появились все пятеро братьев Пандавов!

— Я тебе не падшая женщина, чтобы делить ложе со всеми твоими сыновьями! — яростно прокричала Драупади.

Она не смогла сдержаться после полученного унижения.

— Почему ты молчишь, Арджуна? Ты победил на сваямваре, я — твоя жена! Или ты хочешь уложить меня на кровати своих братьев? Не молчи! Кшатрий ты или нет?

Вперед вышел Кришна и сказал Кунти:

— Тетя, позволь мне попытаться все уладить.

Он взял Драупади под руку и отвел в сторону. Арджуна пошел за ними.

Юдхиштхира постелил на земле коврик, сел на него и закрыл глаза, обретая внутренний покой. Бхима исчез на кухне в поисках еды. Близнецы издалека разглядывали Драупади. Кунти смотрела на безмятежное лицо старшего сына. Она надеялась на дар убеждения Кришны. Сыновья Гандхари сильны своим единством. Эта же прекрасная девушка могла внести раздор среди детей Кунти, живи она с одним из них, пока остальные будут тайно вожделеть ее.

Кришна вернулся, судя по выражению лица, у него все получилось. Драупади шла с низко опущенной головой, и Кунти не могла решить, то ли это от гнева, то ли девушка смирилась со своей судьбой. Так или иначе, внешне она выглядела так, как и положено добродетельной супруге, то есть смиренной и покорной. Арджуна отвернулся от всех, не желая видеть ни мать, ни братьев, ни жену. Юдхиштхира открыл глаза, когда Кришна похлопал его по плечу.

Обращаясь к Кунти, Кришна произнес:

— Она все осознала. Я объяснил ей все, ссылаясь на священные писания. Она лишь спросила, согласен ли Арджуна. Арджуна же ответил, что будет повиноваться любому моему решению. Я и ему доказал, что все идет верным путем. Так что, все улажено! Один год с Драупади будет жить Юдхиштхира, следующий — Бхима. На третий год — Арджуна, затем еще по году — Накула с Сахадевой. Затем снова, по такому же циклу, с месячным перерывом. Таким образом, Драупади будет супругой пятерых братьев.

Желая скрыть восторг, Юдхиштхира опустил глаза. Он самый старший и будет первым! Затем он посмотрел на мать:

— Сила молитвы и сосредоточения не уступает умению владеть оружием. Завоевал невесту Арджуна, но он, как верный брат, знает, все обретенное нами, мы делим поровну, — он подошел к Драупади. — Тебе не о чем больше беспокоиться. Мы здесь и сейчас исполним свадебные обряды для всех пятерых. С этого момента ты наша, и до самой нашей смерти мы будет заботиться о тебе, и защищать тебя!

— Но мой муж — Арджуна, твой родной брат…, - Драупади умоляюще посмотрела на Арджуну, желая услышать от него утешительные слова.

Но могучий воин не желая даже взглядом встречаться с ней, отвернулся. Его сердце стонало от стыда. Но почему? Разве он не следовал путем дхармы?

Драупади обернулась к Кунти:

— Матушка, я надеюсь, это все твои сыновья?

— Что? Почему ты задала такой вопрос, дочь моя? — обычные уверенность и властность покинули голос Кунти.

Она отвела глаза от стоящей перед ней молодой, гордой царевны.

— Значит, я могу быть уверенной, что однажды утром не проснусь супругой уже полудюжины мужей? Хотя, уверена, и на этой случай найдется объяснение в священных писаниях.

Юдхиштхира не стал дожидаться ответа матери. Он послал Сахадеву искать брахмана, сведущего в брачных ритуалах. Остальные вошли в дом. Только Арджуна остался стоять снаружи. Скрип двери звучал для него как предсмертный стон.

* * *

Позже, когда Драупади лежала на кровати, недвижимая, словно выточенная из дерева, она не думала о великом лучнике Арджуне, завоевавшем ее на сваямваре, не думала она и об Юдхиштхире, спавшем рядом с ней. Перед ее глазами стоял образ человека, покидающего роскошный дворец ее отца, как провинившаяся собака. Ее разу и тело чувствовали себя поруганными, побежденными, застывшими. Ее собственные слова: «Я не выйду замуж за суту» бесконечным криком раздавались в оглушительной тишине.

* * *

Мрачный Арджуна сидел на земле и рассматривал танцующих вокруг него светлячков. В обители святых мудрецов кипела жизнь, готовилось угощение для сотни брахманов, пришедших отпраздновать женитьбу Пандавов. Подошел и присел рядом со своим другом Кришна. Он вынул флейту и заиграл на ней. Вскоре музыка унесла их в сказочный мир, где раненой душе Арджуны заметно полегчало. Из-за темных облаков выглянул лунный серп и пролил на спящую землю живое серебро. Где-то среди колышущихся веток деревьев соловей сладким пением вторил очаровательной мелодии Кришны. Арджуна закрыл глаза и полностью отдал себя музыке.

— Есть та, которая любит тебя и ждет. Если пожелаешь, мы немедленно отбудем в Двараку, — сказал Кришна.

Музыка исчезла, растворившись в подступающем тумане.

Арджуна медленно вернулся на эту полную скорби и суеты землю. Он посмотрел на Кришну, удивленно изогнув бровь.

— Забудь Драупади, Арджуна. Ты женился на ней ради победы твоей семьи. Брак с царевной Панчалы делает Пандавов достаточно сильными, чтобы бросить вызов Дурьйодхане. Теперь пришло время для любви! Поедем со мной в Двараку. Там тебя ждет не дождется одна красавица. Следуй за мной, Арджуна, и рука и сердце прекрасной Субхадры будут твоими!

— Субхадра? Разве она не обручена с Суйодханой? Ты толкаешь меня на бесчестный поступок! — взволнованно проговорил Арджуна.

— Я знаю свою сестру лучше, чем кто-либо другой. Она больше не любит Дурьйодхану. Она мечтает о тебе! Помнишь день состязаний, когда сын Дхритараштры вознес сына суты? Все тогда смотрели на Карну, лишь Субхадра не отрывала глаз от тебя. Она одна сочувствовала тебе. Сута лишил тебя триумфа, но ты приобрел нечто более ценное — любовь моей сестры. Ты же не думаешь, друг мой, что я позволю ей выйти замуж за Дурьйодхану?

— Но все-таки…, моя честь…, - Арджуна посмотрел на улыбающегося Кришну.

Ярость вспыхнула в Пандаве ярче, чем молния в сезон дождей. Будь проклята честь! Родной брат спит сейчас с его невестой во имя дхармы! Если Юдхиштхире позволено сделать такое с Арджуной, что мешает Арджуне поступить так же с Суйодханой?

Арджуна рассмеялся и обхватил друга за плечи.

* * *

Колесница с Арджуной и Кришной летела в Двараку быстрее ветра. По дороге пришлось задержаться у постоялого двора, отдохнуть самим и накормить лошадей. У костра сидело несколько путешественников. Двое друзей собрались было ехать дальше, как вдруг Арджуну привлек красивый голос певца, исполняющего песню, посвященную богу. Он подошел к костру и стал слушать, пока Кришна нетерпеливо ждал его у колесницы. Темное тело ядава сливалось с тенями и делало его почти невидимым.

Нищий с изуродованным лицом танцевал у костра, хлопая руками в такт своей песне. Рядом лежала собака, хвост ее отвечал подергиванием хлопкам певца, невидящие же глаза животного были направлены к покрытому звездами небу. Человек восторженно пел о любви Господа ко всему творению и сокрушался о том, как плохо люди ценят такое благословение, как жизнь. Каждый момент существования — повод для ликования, каждый вдох — радостная музыка, каждое деяние — молитва, а каждая мысль — подношение к божественным стопам Кришны. Арджуна не мог понять, отчего песня нищего так волнует его. Он делает что-то греховное, неправильное, или ему только так кажется? Из кухни вышли молодые люди, несущие блюда с едой, и принялись угощать всех собравшихся. Большинство сидящих у костра путников были неприкасаемыми. Порыв ветра раздул огонь, и одно из лиц Арджуна тотчас же узнал. Это Карна! Пандав также узнал человека, играющего в этот момент с собакой. Ашваттхама! Пищу же бродягам раздавали Суйодхана, Сушасана и Джаядратха.

«Какой позор!» — подумал Арджуна.

Ведь эта была его брачная ночь. Как объяснить его присутствие здесь? Он поспешил назад и взошел на колесницу. Кришна хлестнул коней. Арджуна рассказал другу, что видел.

— Этот нищий пел о тебе. Ты действительно бог, если внушаешь глубокую веру таким несчастным людям?

Кришна улыбался. Колесница уносила вдаль царевича Пандава. Голову Арджуны не покидал мучительный вопрос. Люди, прослывшие как злодеи, проводят время с нищими и кормят их. Его старший брат, воплощение праведности, проводит ночь с его невестой. Ответ мог бы дать только Господь!

Они ехали всю ночь, и всю ночь Арджуна думал о песне нищего и о том, что он увидел у костра.

* * *

Суйодхана с нетерпением ждал прибытия своей невесты в Хастинапур. Он пытался выглядеть внешне спокойным, но его выдавала радость, которой светило лицо. Во дворце стояла невиданная суматоха, ведь до свадьбы наследника престола с Субхадрой из Двараки оставалась всего три дня. Кроме того, в тот же день собирались заключить брак царевны Сушалы и царя Джаядратхи.

Со времени сваямвары в Панчале прошел почти год. Известие о том, что все Пандавы стали мужьями невесты Арджуны, поначалу потрясло Бхарату, но со временем привыкли и лишь иногда шутили по этому поводу. Полгода назад Хастинапур посетил Баларама с целью договориться о свадьбе своей сестры. Кришна в этот раз не сопровождал брата, но Суйодхану больше расстроило отсутствие Субхадры. Джаядратха намекнул царевичу о якобы остывших к нему чувствах Субхадры. Он даже прямо сказал, что девушка заинтересовалась Арджуной. Суйодхана, конечно, отказался в такое поверить. Тем не менее, наследник престола разослал лазутчиков, узнать, где находится и чем занимается Арджуна. От них и стало известно — Арджуна пропал сразу после сваямвары. Драупади все это время была супругой Юдхиштхиры, а Бхима с нетерпением считал дни до своей очереди. Ходили слухи, что Арджуну видели путешествующим в колеснице Кришны в Двараку. Но достоверно известно — в Двараку Кришна прибыл один. Больше про Арджуну ничего не было известно. Суйодхана несколько успокоился от таких вестей.

«Джаядратха что-то напутал», — подумал цаервич.

Как только царь Дхритараштра и Великий регент одобрили брак наследника с Субхадрой, Суйодхана стал договариваться с Баларамой о дне свадьбы.

Беспокойства по поводу слов Джаядратхи царевич не испытывал. Радости царевичу добавлял будущий союз любимой сестры с близким другом. Суйодхана же и придумал провести обе свадьбы в один день. Гости из Синдху уже прибыли в Хастинапур. Царский дворец давно не выглядел таким оживленным.

В покои Суйодханы стремительно вошел Ашваттхама и схватил друга за плечи.

— О царевич! Что ты думаешь о настоящей любви? О той любви, что исходит из самого сердца…, и прочие ля-ля-ля…

Слегка опешивший Суйодхана увидел за спиной озорного брахмана смущенного Карну, и поддержал шутливый тон:

— Что случилось? Неужели Драупади согласилась взять Карну шестым мужем?

Но увидев помрачневшее лицо царя Анги, Суйодхана пожалел о сказанном. Бедный Карна! Он все еще переживает прошлогоднее поражение в Кампилье!

Ашваттхама сквозь смех сказал:

— Нет! До этого еще не дошло, хотя я уверен, наш друг и не отказался бы! Но у меня другая история любви. Герой этой сказки становится святым после предательства своей возлюбленной. Помнишь тот день, когда мы покинули Кампилью и бросились искать отвергнутого Драупади Карну? Помнишь, где мы его отыскали?

— Зачем все это вспоминать? — проворчал Карна. — Меня прилюдно оскорбили. Наверное, жить с пятью мужчинами не так зазорно, как выйти замуж за меня. У меня не осталось к ней никаких чувств, кроме отвращения. А то, где вы меня нашли той ночью, не имеет никого к этому отношения! Меня искренне тронуло бедственное положение тех людей. В конце концов, я мало чем отличаюсь от них.

Последние слова Карна проговорил шепотом, глядя в сторону.

— Да, это было временное помешательство. Мы, несомненно, поверили тебе, — ухмылка Ашваттхамы окончательно привела Карну в бешенство.

Брахман опередил хотевшего что-то сказать в ответ Карну и повернулся к царевичу:

— Вспомнил? Мы нашли его среди нищих бродяг. Он тратил деньги налево и направо, как загулявший пьяница, покупал всевозможную еду и раздавал ее своим новым друзьям. И он отказался возвращаться в дворец царя Панчалы, хотя я предлагал ему ворваться туда и силой захватить Драупади! Вспомнил ту ночь? Нищий парень поет про Кришну. Карна раздает все, что у него есть, кроме панциря и одежды. За бродягами выстраиваются брахманы, желающие вкусить от щедрости царя Анги. А он заставляет нас присоединяться к нему. Скоро я становлюсь не менее нищим, чем все собравшиеся там неприкасаемые! Мы тогда подумали, что Карна просто так расслабляется после безумного дня. Но у этого сумасшедшего такое поведение вошло в привычку!

— Глупцы! Болваны! Сколько раз мне надо вам повторить — это не имеет никакого отношения к произошедшему на сваямваре! Хотя нет! В тот день Драупади открыла мне глаза. Я — сута, притворявшийся кшатрием! Я бы и остался сутой, если бы не великодушие Суйодханы! Отказ царевны Панчалы лишь напомнил, кто я есть на самом деле. Увидев тех нищих, я почувствовал, что был недостаточно благодарен судьбе за свое нынешнее положение. Если царевич ради меня пошел на риск, нажил себе смертельных врагов, то самое малое, что могу сделать я — поделиться своим благополучием с менее удачливыми. Я не могу объяснить, что я испытываю, когда одариваю этих несчастных людей, — сказав так, Карна отвернулся, испугавшись проявления собственных чувств.

— Ашваттхама, он пытается морочить нам голову! — обратился к брахману только что вошедший Сушасана. — Просто скажи Суйодхане то, что мы намеревались сообщить.

— Что ж…, хорошо, — задумчиво проговорил Ашваттхама, а затем выпалил на одном дыхании. — Карна нашел себе новую любовь и собирается объявить об этом после твоей свадьбы!

Суйодхана бросился к Карне и крепко его обнял.

— Скажи, друг мой, какую прекрасную царевну ты смог очаровать? Какое имя у этой счастливицы?

Карна посмотрел в глаза Суйодхане.

— Она не царевна. Ее зовут Вришали, и она тоже из сут. Я повстречал ее во время одной из поездок по Анге. Сама судьба свела нас. Она живет с матерью, отец погиб на войне. Она обращалась ко многим советникам страны, чтобы получить помощь из-за потери кормильца. Но ты же знаешь, всем этим служащим лишь бы погреть руки у казны! Я дал ей денег и наказал несколько совсем уж проворовавшихся советников. Вот так… мы и полюбили друг друга. Не поверишь, но она до сих пор не догадывается, что я царь Анги! Считает меня успешным торговцем лошадьми, имеющим связи при дворе. Я уговаривал ее прийти со мной сюда, но она постеснялась оказаться в обществе наследника престола Хастинапура. Я ей много раз говорил о нашей с тобой дружбе, но она уверена, что я пытаюсь произвести на нее впечатление своими выдумками!

Все в комнате дружно рассмеялись. Больше всех веселился Ашваттхама.

— Карна, друг! Я жду не дождусь встречи с ней! О, я ей такого расскажу…, про колодец Драупади, например! Или про праздник для нищих в честь отвергнувшей тебя царевны! Да и про многие наши пирушки и проделки ей тоже следует узнать! Ой!

Карна налетел на сына наставника и уронил его на пол. Остальные подбежали к молодому брахману и поколотили его. Раздался стук в дверь, друзья поспешно встали и привели себя в порядок. В покои вошел Видура. Его приветствовали почтительными поклонами. Первый советник окинул взглядом беспорядок, царивший в комнате, робких улыбок молодых людей он не заметил. Видура приблизился к Суйодхане и очень серьезным голосом сообщил, что Великий регент желает немедленно видеть наследника.

Интонации в голосе Видиры насторожили Суйодхану. Если дядя сам пришел за ним, значит, повод нельзя назвать незначительным. Не случилось ли чего с кем-то из близких? Суйодхана весь напрягся, но Видура не произнес ни слова по пути в зал собраний. Войдя в сабху, Первый советник крепко сжал плечо наследника и отправился на свое место возле Бхишмы. В зале горело множество светильников, и Суодхана прищурился после темного коридора. Когда же он открыл глаза, то увидел помимо регента и Видуры, своих мать и отца. За ними виднелась чья-то фигура, и Суйодхана не сразу узнал Балараму. Вождь ядавов выглядел то ли смущенным, то ли расстроенным. Он как будто состарился с их последней встречи. Баларама намеревался упасть перед Суйодханой на колени и обнять его ноги, но царевич не дал ему это сделать.

— О свами! Что ты делаешь?

Суйодхана поднял ядава и сам склонился перед ним.

— Прости меня, царевич! Я подвел тебя и нанес обиду всему твоему царству! Я готов понести любое наказание! — чуть ли не плача произнес Баларама.

Суйодхана в замешательстве посмотрел по сторонам. Тишина нарушалась только горестными стонами Баларамы. Сердце царевича грыз червь сомнений. Тревожное молчание прервал Бхишма, и Суйодхана уже догадывался, что скажет ему Великий регент.

— Суйодхана! Баларама прибыл к нам с неожиданной новостью. Его сестра Субхадра вступает в брак с твоим двоюродным братом Арджуной. Несколько месяцев Баларама приезжал сюда договариваться о твоей женитьбе на Субхадре. Зная твои пожелания в этом вопросе, мы дали согласие. Но с тех пор в стране ядавов многое поменялось. Субхадра сбежала из Двараки с Арджуной при содействии Кришны!

— Прости меня, Суйодхана. Я не знал…, - лоб Баларамы покрылся глубокими морщинами.

Наследнику престола показалось, что на него рухнул потолок зала. Или это было само небо? Все тело дрожало от гнева, словно его мучила лихорадка. Как посмел Арджуна, не известно от кого прижитый сын Кунти, позариться на его невесту?

— Для Хастинапура это большое оскорблений. Наше царство самое могущественное в Бхарате. Такого унижения даже цари юга не осмеливались нанести стране Куру! Я не ожидал такого. У тебя, Суйодхана, есть выбор. Можно пойти войной и преподать урок ядавам, разорив их небольшую страну. Либо тебе нужно сразиться с Арджуной и вернуть свою невесту. Мне надо с тобой серьезно поговорить, — сказал Бхишма.

Царевич медленно покачал головой.

Наследник долгое время молчал, не сводя глаз со своего наставника. Вождь ядавов не смог выдержать пристальный взгляд Суйодханы и отвел глаза.

Наконец царевич обратился к Балараме:

— Свами, скажи мне, пожалуйста, кто правил колесницей во время побега. Мой двоюродный брат Арджуна или…

Лицо Баларамы исказилось от боли. Он любил сестру, как отец любит дочь. Но она отплатила ему таким унижением. С трудом Баларама посмотрел в лицо ученику:

— Сын мой, колесницей правил не твой кузен. Поводья держала Субхадра…

Суйодхана поклонился всем в зале собраний и направился к выходу.

Поднялся Бхишма:

— Суйодхана! Дай мне ответ. Если ты намерен отвоевать свою женщину, вся армия Хастинапура в твоем распоряжении! Не убегай от дхармы кшатрия. Сражайся за свою женщину, за свое царство, за свою честь!

Царевич остановился и обернулся.

— О Питамаха! Очевидно, что Субхадра выбрала Арджуну добровольно. Я не хочу воевать из-за нее, и не желаю решать свои личные дела за счет казны и ценою жизней наших воинов.

— Над тобой будут смеяться! Тебя обвинят в трусости! — сурово ответил Бхишма.

— Я желаю счастья своему родственнику и Субхадре! Никто из нас не должен допускать влияния личных дел на дела нашего царства! Мое уважение к гуру Балараме, и без того безмерное, еще больше выросло. Как хорошо, что он приехал сюда и сам все рассказал! Мы не станем разрывать отношения с Дваракой из-за пустяков, — Суйодхана снова направился к выходу, который находился от него сейчас в миллионе шагов.

— Суйодхана! — что-то в голосе Бхишмы заставило Суйодхану резко остановиться и обернуться.

Царевич увидел блеск слез в глазах Великого регента.

— Я горжусь тобой, сын мой! — услышал Суйодхана.

Поклонившись, царевич стремительно покинул зал. Пройдя мимо стражников, стоящих снаружи, он бросился искать укромное и безлюдное место. Там он, прижавшись к прохладному мрамору стены, смог дать свободу переполнявшим его чувствам. Стесняться было некого, и Суйодхана разрыдался. Молодой человек попытался унять свою ненависть к Арджуне, но перед глазами тот час появилось прекрасное лицо Субхадры, потешающейся над его глупостью и наивностью. Он почти слышал, как смеется Арджуна над его нелепым положением. А как обрадуются его горю брахманы из окружения Дхаумьи! Суйодхана ощущал себя старым и никчемным.

«Сын слепых родителей! Да я сам лишен зрения, раз не видел, что Субхадра лишь играет со мной! Слепец — это я!» — безмолвно кричал Суйодхана, ударяясь горящим лбом о твердый камень.

Позже Ашваттхама обнаружил Суйодхану, все еще стоявшего у стены. Царевич долго отказывался объяснять причину своих страданий. Собравшись вместе, друзья разговорили Суйодхану и узнали все об Арджуне и Субхадре. Возмущению их не было предела. Ашваттхама немедленно собрался на поиски коварного Пандава, лишь силой и уговорами Джаядратха с Карной смогли его удержать. Сын Дроны поклялся воздать Арджуне за то, что уже у двоих его друзей он увел невест. Никто не заметил, как Сушасана сначала изрядно выпил вина, а затем покинул друзей. Он нашел Балараму и всячески его обругал. Вождь ядавов смиренно, с поникшей головой, выслушал оскорбления. Прознавший об этом Бхимша приказал запереть Сушасану до самого дня свадьбы его сестры. Видуре пришлось приносить извинения Балараме от имени всего Хастинапура.

* * *

В день свадьбы царевны Сушалы произошли необычайные события. Мудрецы заявили, что такие знамения не предвещают ничего доброго ни Хастинапуру, ни всей Бхарате.

— Боги наказали Дурьйодхану! — перешептывались брахманы. — Что говорить, если двоюродный брат выставил царевича на посмешище, соблазнив его невесту!

Дхаумью вывело из себя желание наследника сыграть свадьбу двух сут, в то же время и там же, где думал жениться сам. Брахманы Дхаумьи наотрез отказались проводить брачные обряды для Карны и Вришали. Тогда Ашваттхама и Крипа сделали все за них. Так, Карна сыграл свою свадьбу в один день с царем Синдху.

Щедрость Карны к простым людям всегда раздражала Дхаумью, но он пришел в бешенство, узнав, что многие из его людей благословили брак суты и приняли от него дары. Как их любимая богами земля носит таких грешных людей, задавался вопросом Дхаумья. Неужели наступает Кали-юга, эпоха, лишенная праведности? В своем доме Дхаумья собрал множество брахманов, и они искренне молились об избавлении от таких злонамеренных людей, как Суйодхана и его друзья. Разве Господь не избавил мир от страшных демонов Раваны и Махабали? Дхаумья призвал брахманов сохранять веру в божественную мудрость Господа. Брахманы же, рассудив, что сами они ничего сделать не смогут, стали ждать, когда боги сами займутся Суйодханой и прочими нечестивцами.

* * *

Экалавья сидел со своим другом Ашвасеной и обсуждал с ним готовящееся нападение Такшаки на Хастинапур. Подобно гигантским стражам, их окружали высокие деревья Кхандавапрастхи. Вот уже год, как Экалавья живет здесь. Такшака встретил его как героя и отдал нишадцу под командование три десятка воинов. Старый царь нагов Васуки был еще жив. Он с первого же дня принялся укорять Экалавью за возвращение и умолять его срочно бежать от безумства, создаваемого Такшакой.

В лесу стояла тишина, слабый ветерок ворошил сухие листья практически беззвучно, птицы редко и неохотно перекрикивались друг с другом. На небе собирались дождевые тучи, лес замер в ожидании избавления от власти палящего солнца.

Майя, молодой зодчий двадцати лет от роду, присоединился к друзьям и коротал время, рисуя на земле грандиозные дворцы и храмы. Майя обучился ремеслу в Великой школе зодчих, что когда-то процветала на юго-восточном побережье Бхараты, в стране асуров. После падения последнего царя асуров Раваны, школа стала приходить в упадок. Традиции великих зодчих, тем не менее, сохранялись и втайне передавались, хотя спрос на их услуги неуклонно падал. Искусство, способное создать непревзойденные дворцы или иные постройки, медленно умирало, а его последователи становились нищими и неприкасаемыми. Этому способствовала растущая слава другого зодчего и строителя, Вишвакармы. Майя не избежал судьбы большинства собратьев по ремеслу и, поскитавшись, оказался в мятежной армии Такшаки.

Тайный лагерь Такшаки в лесу Кхандава кишел отчаявшимися мужчинами и женщинами, нашедшими в этом забытом уголке Бхараты прибежище. Лес скрывал старинный город, тысячи лет назад бывший столицей первых царей из рода Индр. Отсюда Индры правили Бхаратой, но со временем утратили власть, которая перешла в руки брахманов. Сломленный старик, последний Индра, доживал свой век здесь, в развалинах дворца, в дебрях джунглей. Ходили слухи, что отцом Арджуны был именно он. За эту услугу Кунти одарила его горстью медяков, чем пробудила в нем давно уснувшие чувства, такие как гнев и ярость. Старик возжелал восстановить былое величие Индр и сошелся с Такшакой. Вождь нагов воспользовался неожиданным союзом и теперь укрывал в древних руинах свое войско. Для его целей лучше места было не найти. В темных джунглях можно скрыть множество тайн. А с опушки леса Кхандава до Хастинапура два дня пути.

К месту, где сидел Экалавья, подошли Такшака и Калия. Нишадец поднялся на ноги, приветствуя вождя мятежной армии нагов. Такшака имел слабость к громким словам, поэтому часто именовал себя Верховным вождем. Он обнял Экалавью.

— Я знал, ты принесешь нам удачу! Нам отчаянно не хватало могущественного союзника, и кто теперь с нами? Ни кто иной, как сын полководца Хираньядхануса!

— Почему у тебя такой растерянный вид, Экалавья? — пряча улыбку, спросил Калия. — Прославленный полководец Магадхи прислал письмо нашему Верховному вождю. На, прочти!

Дрожащими руками Экалавья принял пальмовый лист у Калии. Известие о том, что отец жив, потрясло его. Он нетерпеливо разглядывал письмо с царской печатью Магадхи. Полководец в письме к Шри Такшаке подтверждал, что Экалавья это его потерянный сын и выражал надежду в скором времени увидеть его в Магадхе.

Увидев, что нишадец дочитал послание, Такшака протянул ему еще один лист. Это было личное письмо отца, просящего прощения у сына, брошенного им в детстве. После смерти жены, Хираньядханус отправился на поиски удачи, оставив маленького сына на попечение брату. Он стал выдающимся воином, затем счастливая судьба свела его с царем, для которого заслуги были важнее варны. Со временем бывший лесной житель принял на себя командование всей армией Магадхи. Все попытки найти Экалавью не увенчались успехом. Полководец узнал об ужасной судьбе его невестки и ее детей, а также до него дошли слухи о сыне, который был жив и находился в лагере нагов. Хираньядханус выражал в письме горячее желание увидеться с Экалавьей и приглашал его в Паталипутру, столицу Магадхи.

С гневом и отвращением Экалавья швырнул письмо в сторону. Где был этот человек, когда он старался изо всех сил выжить? Нахлынули воспоминания о бесконечной борьбе, об усилиях, об унижениях и оскорблениях, о смерти тети… Он бросился в кусты, еле сдерживая рвоту.

«Нет у меня отца. Пусть провалится в преисподнюю этот великий человек», — подумал нишадец и побежал к реке. Казалось, что Ямуна манит его в свои глубокие воды. Внезапное потрясение от новости, что отец его жив, оказалось слишком сильным для израненного разума Экалавьи.

Такшака догнал бедолагу и коснулся его плеча. Экалавья не обернулся, он стоял в опасной близости от бушующего потока, закрыв ладонями темное лицо. Лучше оставить его одного, понял наг. Юноше необходимо разобраться в своем внутреннем, перенесшем столько мучений, мире. Позже все, включая Васуки, уговаривали Экалавью посетить Паталипутру и встретиться со своим могущественным отцом. Мятежная армия нуждалась в таких связях. Нападение на Хастинапур необходимо и неминуемо. Полководец собственными стараниями проложил себе дорогу из нишадского леса до невероятных высот власти, но он должен до сих пор помнить молодость, полную угнетения и несправедливости. Даже если Экалавье не нужен отец, повстанцы нуждаются в опытнейшем воине. Такшака всячески убеждал и даже угрожал Экалавье страшными последствиями, если тот надумает ставить ему препоны на пути к цели. Но нишадец отказывался следовать просьбам вождя. Такшака, в конце концов, сердито отвернулся, бормоча что-то о возмездии предателям.

Растопить замёрзшее сердце Экалавьи смог Васуки. Ему удалось унять гнев нишадца, затем пробудить в нем любопытство и даже разжечь чувство гордости. Экалавья принял решение совершить это, во многом судьбоносное, путешествие и встретиться со своим прославленным отцом. Он отправился в путь в день, когда в Хастинапуре праздновали свадьбу Карны. Экалавья ехал на восток, в царство Магадху, где правитель не обращал внимания на варны и происхождение, где армией страны командовал неприкасаемый. Как пройдёт их встреча с отцом?

Молодой зодчий Майа напрашивался сопровождать Экалавью. Ему очень хотелось увидеть знаменитый город Паталипутру. Но нишадец отказал:

— В следующий раз, Майя.

Как пройдёт их встреча с отцом? Он и сам не знал, поэтому не желал, чтобы кто-нибудь при этом присутствовал.

Майя разочарованно вздохнул, когда сидящий на коне нишадец скрылся из виду. Он много знал, но еще не бывал в крупных городах, с их дворцами и храмами. К тем же зданиям, что он видел, близко его, неприкасаемого, не подпускали. Майя же жаждал осмотреть, изучить, потрогать величественные сооружения, любоваться памятниками и скульптурами, походить по мощеным улицам. В глубине сердца он вынашивал грандиозные планы, они был не просто желаниями, а страстью. Одна мысль не давала ему покоя, один сон снился каждую ночь, и одна молитва срывалась с его губ. Он носил в себе красивую, но невозможную, мечту. Тысячи лет тысячи его предков возводили в Бхарате великие храмы. Их потомок упал на колени и, сложив ладони у груди, стал молиться:

— О Махадева! Прости мою дерзость просить у тебя о невозможном! О сострадательный, даруй мне, недостойному, благо! Позволь мне построить самый прекрасный город в мире! Пусть город мой будет стоять вечно, пусть он будет сердцем нашей святой Бхараты!

Небо ответило на его молитву гневным раскатом грома. Молния ударила в дерево, стоящее неподалеку от коленопреклоненного Майи. Дерево загорелось. Молодой зодчий испуганно глядел на темное небо, на облака, толкающие друг друга, на сверкающие молнии. Казалось, боги там вверху прознали про великую мечту маленького человечка, и теперь гневались и спорили меж собой. Сжимая в руке крошечное изваяние Шивы, Майя побежал к своей хижине. Он сразу закрыл за собой шаткую дверь, надеясь отгородиться ею от буйного ненастья. Прошло много времени, прежде чем гнев небес начал стихать.

Загрузка...