Царичина

ГЛАВА I

С чего все началось? Наверное, с купленной в антикварном магазинчике старой книги, найденного в ней чека на предъявителя на сумму аж в 90 000 долларов, несостоявшегося знакомства и загородной поездки.

Было это, помнится, в самом начале мая, когда меня каким-то ветром занесло в скромный магазинчик, где торговали всяким антиквариатом и мне на глаза попалось издание «Евгения Онегина» 1946 года на болгарском языке. Конечно, я не устоял перед таким букинистическим искушением и приобрел книгу. А дома, в спокойной обстановке, листая пожелтевшие страницы, перечитывая бессмертную поэму А.С. Пушкина, так увлекся, что даже не заметил, как дошел до восьмой главы. Именно там, между слегка слипшимися страницами, и находился упомянутый выше чек, видимо оставленный каким-то забывчивым читателем (или спрятанный нарочно?). Тогда, признаться откровенно, я даже не обратил внимания на явную символичность пушкинских строк:

Вначале я, разумеется, не поверил в такой подарок судьбы, однако ценная бумага оказалась самой настоящей и мне даже предложили на выбор: получить указанную в ней сумму или открыть счет в банке, в который автор этих строк обратился. Конечно, я предпочел второй вариант, помня о совете героя Леонида Куравлева: «Граждане, храните деньги в сберегательной кассе! Если, конечно, они у вас есть…».

Немного придя в себя от внезапно свалившегося на мою голову богатства, я решил попытаться устроить свою личную жизнь. Регистрация на одном из сайтов знакомств у меня уже имелась, но почти год было как-то не до этого. И вот, как говорится, в один прекрасный день, отыскав понравившуюся мне девушку, я отважился ей написать. Вскоре пришел ответ. Завязалась переписка и неделю спустя мы договорились о встрече. Однако, как известно, все хорошее когда-нибудь кончается. В оговоренный день я, как и полагается, с цветами, на пять минут раньше назначенного времени, прибыл на место предстоящего свидания. Ждать пришлось долго. Сначала я успокаивал себя тем, что женщинам полагается немного опаздывать, затем объяснял все пробками и сравнительно большим расстоянием, потом все же позвонил, но, увы, ее телефон молчал. Итак, прождав более получаса, я угрюмо поплелся домой. Цветы по дороге выбросил в контейнер для мусора.

Тем же вечером, со смешанными чувствами я зашел на страницу знакомств и написал моей новой знакомой короткое и учтивое письмо с вопросом о причине ее отсутствия на нашей встрече. Ответ пришел уже на следующий день. Девушка мило извинялась и сообщала, что некие важные дела не позволили ей прийти. Тогда я предложил ей встретиться через два дня, но получил лишь туманные обещания. На следующий день я, набравшись наглости, позвонил молодой ветреной даме, чтобы напомнить о предстоящей встрече. В этот раз она почти сразу ответила, однако уведомила меня о возникшем на работе аврале и извинилась, что прийти не сможет. «В следующий раз у подруги будет день рождения, потом у нее самой заболит голова и так без конца» — уныло подумал я и решил попытать счастья с другой. К моему удивлению, уже на следующий день мне пришло сообщение от симпатичной девушки с предложением пообщаться. Как и положено в подобных случаях, мы обменялись телефонами. Вот только номер мобильного моей новой знакомой показался мне несколько странным. С одной стороны — мало ли какие бывают номера мобильников, но с другой, я хорошо знал, что некоторые молодые дамы активно сотрудничают с телефонными мошенниками и только врожденная осторожность помогла мне не стать их очередной жертвой. Поиск в Интернете подтвердил мои опасения. Очередная, третья по счету, попытка знакомства кончилась отказом и я дал себе слово хотя бы на время прекратить всякие поиски личного счастья.

Дабы развеять тоску и сменить обстановку, я решил отправиться в небольшое путешествие, тем более, что у меня как раз было три свободных дня. После долгих размышлений и поисков в Интернете выбор пал на село Царичина, что в 29-и километрах северо-западнее Софии. Местность эта окутана самыми невероятными легендами: от преданий о сказочно богатом кладе царя Самуила до утверждений некоторых экстрасенсов о следах внеземной цивилизации. Естественно, что прежде чем отправиться в это место, я счел необходимым собрать как можно больше информации о нем. Первой мне на глаза попалась статья с интригующим названием «Мистерия «Царичина»: рассказывают свидетели». Журналистка — автор этой публикации — взялась за дело серьезно и сумела поговорить не только со своим коллегой, первым написавшим о раскопках в этом селе, но с двумя экстрасенсами, с подачи которых начался этот интригующий процесс, и даже с одним из бывших министров обороны, при котром велись эти самые работы. И копали, что самое интересное, военные, причем в обстановке строгой секретности. По словам одного из экстрасенсов именно в этом месте следовало искать загадочный клад болгарского царя Самуила, по мнению же другой ясновидящей, здесь находится некое тайное помещение, в котором располагается капсула с двуполым существом — прародителем всего человечества, есть доступ к информации о происхождении нашего мира и даже канал связи с инопланетным разумом. Эта же женщина написала целую книгу о раскопках в Царичине и своих контактах с представителями внеземной цивилизации. Прочитав еще пару статей в Интернете, я остался очень заинтригован полученной информацией. А потому выбор места для предстоящей экскурсии был предопределен.

Сказано — сделано: я купил билеты на автобус до села Царичина и отправился в путешествие. Настроение было скорее хорошее, погода очень даже неплохая, пассажиров немного, что почти исключало наличие неприятных попутчиков. Красота! Старенький, обшарпанный автобус (в окрестные села другие и не ходят, несмотря на принадлежность Болгарии к ЕС), чихнув двигателем, поехал от станции метро «Обеля», а я, удобно расположившись у окна, отправился в долгожданное путешествие.

Приехав в село, я решил сначала сходить к легендарной «Царичинской дыре», а затем просто прогуляться по окрестностям. Спросив у приехавшей со мной пожилой пары как пройти к знаменитому объекту, я отправился к этому загадочному месту.

Откровено говоря, легендарная «дыра» меня нисколько не впечатлила и я отправился дальше. На одной крайней, уже начавшей заростать сельской улочке меня встретили два симпатичных щенка, кто-то из родителей которых точно был немецкой овчаркой. Причем без ошейников и явно голодные. «Это кто же таких красавцев выбросил?» — подумал я, роясь в рюкзаке в поисках бутербродов. Собачкам повезло — бутербродов было три, как раз по одному на брата, считая и меня. Угостив друзей человека, я продолжил свое путешествие в неизвестном направлении.

Побродив немного по склонам гор, полюбовавшись местными видами, устав и проголодавшись, я стал возвращаться обратно. И весьма вовремя, поскольку по небу поползли плотные облака, постепенно превращавшиеся в самые настоящие грозовые тучи.

Погода в горах, как известно, меняется быстро и если первая половина дня радует вас ярким солнышком, почти безоблачным небом и приятным ветерком, то во второй половине вполне может пойти дождь. Хорошо, что в моем старом рюкзаке лежала аккуратно сложенная легкая накидка, достать которую я успел при первых каплях дождя, уже приближаясь к крайнему дому. У ограды из новой сетки Рабица и оцинкованной колючей проволоки поверх нее меня встретили, виляя хвостами как старому знакомому, прежние два щенка. Их умилительные мордочки и искреннее дружелюбие заставили меня пожертвовать последним бутербродом.

— Добър ден, господине! — раздался где-то рядом приятный баритон. Увлекшись кормлением собачат, я не заметил, как возле дома появился спортивного вида молодой мужчина, коротко подстриженный, с усами, в туристических брюках со множеством карманов, серой рубашке с отложным воротником, зеленом жилете, похожем на разгрузку, высоких туристических ботинках и накинутом на плечи дождевике.

Поздоровавшись в ответ, я поинтересовался, не он ли хозяин этих милых животных. Незнакомец сказал, что лишь подкармливает их, а хозяев не видел, предположив (как и я), что они бездомные. Затем любезно предложил пройти в дом, указав на калитку которая, кстати, оказалась не заперта. Вслед за мной во двор проскочили и оба псика.

В дом мы вошли как раз вовремя: освежающий летний дождик довольно быстро превратился в самый настоящий ливень, да еще и с грозой.

— Да, успяхме да се скрием навреме.[1] — улыбнувшись произнес незнакомец и тут же, сделав приглашающий жест, добавил — Моля, заповядайте![2] Конечно, я прошел и расположился за массивным деревянным столом. Раз человек приглашает, как-то неудобно ему отказывать. К тому же сам приглашавший производил вполне хорошее впечатление. Вот только болгарский для него явно не родной язык. И пока я думал, как потактичнее выяснить национальность таинственного незнакомца, он учтиво спросил, что я предпочитаю — чай или кофе.

— Чай. — не задумываясь ответил я.

Незнакомец доброжелательно улыбнулся и внезапно признался (с тем же едва уловимым акцентом):

— Я тоже буду пить чай. В России все любят чай.

Этого было вполне достаточно, чтобы разрешить мои сомнения относительно акцента и происхождения моего визави. И я спросил его уже по-русски:

— Так Вы из России?

— Да, из Советского Союза.

Поняв упоминание распавшегося СССР по-своему, я радостно объявил, что тоже родился в этой стране, а затем добавил, что жалею о ее развале. Тут лицо моего собеседника на какое-то мгновение изменилось, но, быстро справившись с эмоциями, он безмятежно улыбнулся и, попросив меня немного подождать, скрылся в соседнем помещении.

Загадочный незнакомец вернулся спустя минуту, все так же приветливо улыбаясь, с каким-то чемоданчиком в руке. Он поставил его на дальнюю половину стола и словно фокусник стал извлекать термос и чайный сервиз, изысканный и даже, кажется, из настоящего фарфора.

Разлитый из термоса по изящным чашечкам чай был совсем настоящим, ароматным, крепким. Даже лимончик имелся.

— Как чай? — любезно улыбнулся мой собеседник.

— Спасибо, отличный.

— Рад, что понравился. Мой любимый. Кстати, разрешите представиться — Первушин Владимир Николаевич, журналист, в прошлом психолог. А Вы, если не секрет, кто будете?

Пришлось коротко, но ясно отрекомендоваться моему новому знакомому.

— Что ж, приятно познакомиться! — мой собеседник встал и протянул мне руку, а я поднялся со стула и пожал ее. Рукопожатие, кстати, было крепким и я, не удержавшись, спросил, не занимался ли он спортом.

— Было дело. — улыбнувшись ответил мой визави и тут же последовал встречный вопрос: — Вы ведь местный житель?

— В некотором роде.

— Хм. Простите, а подробнее?

— Живу в одном из новых районов Софии — в старых цены очень кусачие, а мы не здешние — из Пловдива.

— «Древний и вечный»? — улыбнувшись, процитировал девиз города мой собеседник — Интересно. Андрей Димитрович, а что привело Вас сюда, если не секрет?

— В Софию или в Царичину?

— В Царичину, конечно.

— Сам не знаю. Просто захотелось куда-нибудь поехать, отдохнуть, развеяться. — как-то автоматически, не задумываясь, ответил я. — Местность здесь уж очень необычная — решил своими глазами посмотреть.

— И чем же интересна эта местность? — продолжал расспрашивать меня Первушин (или кем он там был на самом деле).

— Люди разное говорят, а журналисты — пишут — решил я немного напустить тумана. Но мой новый знакомый не унимался:

— А все-таки, Андрей Димитрович, что же такого пишут мои болгарские коллеги? Если не тайна, конечно.

— Да какая уж тайна, раз все в Интернете есть, в свободном доступе.

— Хм, в Интернете… Интересно.

Тут, как пишут в романах, наступила неловкая пауза. Несколько минут мы молчали, изучая друг друга взглядами. Первым нарушил молчание мой новый знакомый:

— Андрей Димитрович, простите, Вы не очень торопитесь?

— Нет, а что?

— В таком случае, Вы не будете возражать, если мы немного побеседуем?

— Конечно нет.

— Кстати, на чем Вы приехали?

— На автобусе. Здесь с транспортом, к сожалению, проблема. Но это если своей машины нет. А у меня ее как раз и нет.

— Дорого? — сочувственно поинтересовался Первушин.

— Нет, не дорого. Просто необходимости пока не было, да и вожу я так себе. Сестра у меня и то лучше справляется.

— Хм, а если взять такси?

— В этой дыре? — иронически усмехнулся я — Можно, конечно, из Софии вызвать, но стоить это будет прилично. Да и время у меня есть, спешить некуда.

— Неужели все так сложно?

— Даже сложнее, чем Вы думаете.

— Однако…

Немного помолчав, Первушин спросил:

— Андрей Димитрович, в котором часу у Вас обратный автобус?

— Сейчас посмотрю. — я достал из внутреннего кармана куртки листок с расписанием автобусов — В 17.58. Есть и в 20.07, на нем, пожалуй, и поеду. Дождь еще не известно, когда кончится.

Мой собеседник взглянул на часы — Значит, у нас еще есть около шести часов. А сколько времени Вам понадобится, чтобы дойти до остановки?

— До остановки минут 20, не больше. — ответил я.

— Вы не против побеседовать, например, до без двадцати пяти минут восьмого?

— Нет конечно.

— Вот и прекрасно, Андрей. Я ведь могу к Вам так обращаться?

— Конечно.

— Замечательно! — мой новый знакомый отхлебнул чая и улыбнулся — Да и Вы обращайтесь ко мне просто по имени — мы все-таки не на официальных переговорах. — и, сделав короткую паузу, продолжил:

— А теперь давайте договоримся так: Вы ничему больше не удивляетесь и внимательно меня выслушиваете, а я постараюсь Вам все объяснить. Хорошо?

— Хорошо. — ответил я и внутренне напрягся. Признаться честно в тот момент я ожидал всего, чего угодно, но никак не того, что вскоре мне сообщил мой новый знакомый.

— Вот и договорились! — улыбнулся он как ни в чем не бывало. — Да Вы не беспокойтесь — ничего плохого с Вами не случится, обещаю.

Мой собеседник явно обладал какими-то гипнотическими способностями. Я ощущал это на подсознательном уровне, но на том же уровне чувствовал, что никакого вреда он мне не причинит.

— Кстати, Андрей, Вы не против немного перекусить, ведь соловья, как известно, баснями не кормят?

— Даже с большим удовольствием. — радостно согласился я, уже ощущая, поистине зверский голод.

Обед состоял из галет, каких-то необыкновенно вкусных консервов и даже печенья на десерт. Затем, допив оставшийся чай, мы продолжили нашу беседу.

— Ну что ж, заморили червячка и отлично. — мой знакомый улыбнулся — Андрей, так как я здесь человек новый, прибыл издалека, то мне очень интересна ваша страна — общественное устройство, культура, обычаи, особенности народопсихологии и так далее. Конечно, я когда-то изучал в университете болгарский язык как второй иностранный, но, как Вы, наверное, заметили, говорю не очень хорошо. — при этих словах мой новый знакомый внимательно посмотрел на меня.

— Ну что Вы, совсем прилично говорите! — поспешил заверить его я.

— Спасибо за комплимент. — ответил мой собеседник, улыбнувшись и, изучающе посмотрев на меня, продолжил: — Так как же Вы тут живете, Андрей?

— Вверх тормашками — все не как у людей. — решил я поиронизировать.

— А если подробнее? — я опять поймал на себе этот внимательный, изучающий, даже гипнотизирующий взгляд.

Легко сказать «подробнее»! Признаться, я даже не знал, с чего начать.

— Не знаете, с чего начать? — словно угадав мои мысли поинтересовался Первушин.

Я непроизвольно вздрогнул. В голове пронеслось: «Он что, еще и мысли читает?!» Но мой новый знакомый вполне миролюбиво улыбнувшись, предложил:

— Можете начать с местного, скажем так, колорита.

Успокоившись и собравшись с мыслями, я стал излагать две основные легенды, связанные с Царичиной и окружающей это село местностью. Первой из них, согласно которой где-то здесь были закопаны несметные богатства средневекового болгарского царя Самуила, я уделил совсем немного времени. А вот на второй легенде, связанной с внеземным разумом и древнейшим двуполым существом, я решил остановиться подробнее. Рассказав почти все, что только мог вспомнить о «Царичинской дыре», я добавил, как говорится «на сладкое», что данной местностью в свое время будто бы очень заинтересовался Адольф Гитлер, даже присылал каких-то своих эмиссаров. По словам экстрасенса Елисаветы Логиновой, ссылавшейся на мнение историков, в недрах таинственного подземелья хранились какие-то очень древние тексты, содержащие информацию, овладев которой можно было стать Повелителем Земли. Кроме того, госпожа Логинова утверждает, что бывшая переводчица при правительстве Тодора Живкова сообщила ей о визите в тогда еще Народную Республику Болгария советских разведчиков очень высокого ранга. Дескать, эти люди желали посетить Царичину и узнать, какие именно необычные артефакты так заинтересовали бесноватого фюрера.

— Скажите, Андрей, а кто такой Гитлер? — вполне серьезно спросил меня Первушин. Тут уже я очень внимательно посмотрел на своего собеседника, не зная, как реагировать на такой, мягко говоря, странный вопрос.

Наступила пауза, которую нарушил сам спрашивавший.

— Извините, но я действительно не знаю, кто этот человек, могу только предположить, что он немец.

— Во-первых, не человек, а исчадие адово, а во-вторых, не немец, а австриец. Хотя какое это имеет значение? Так Вы действительно ничего про него не знаете? — все еще не мог поверить я, теряясь в догадках относительно происхождения моего загадочного собеседника.

— Представьте себе — ничего.

— И про Вторую мировую ничего не знаете? И про Великую Отечественную?!

— Увы. — извиняющимся тоном ответил Первушин и развел руками. — Видите ли, я человек из несколько другого мира. Да не смотрите на меня так — с головой у меня все в порядке. И мне действительно интересно, что тут у вас происходит, как вы живете, сильно ли отличается ваш мир от нашего. Разумеется, Вы можете мне не верить, думать, что я мошенник, но все мои слова — чистая правда.

Тут, как пишут в романах, наступила неловкая пауза. Решив, наконец, нарушить затянувшееся молчание, мой собеседник достал из своего внутреннего кармана паспорт и протянул его мне со словами:

— Что ж, раз уж Вы мне на слово не верите, взгляните на документ — может хоть он Вас убедит, что я тут не сказки рассказываю.

Каково же было мое удивление, когда в руках у меня оказался… самый настоящий советский паспорт. И выдан он был в… 2038 году! Внимательно изучив сей документ, я убедился в его подлинности: ведь если печати и тонкий, замысловатый рисунок на страницах еще можно подделать, то водные знаки, защитную полосу (прямо как на банкнотах) и что-то вроде встроенного в последнюю страницу документа микрочипа, подделать вряд ли удастся.

— Да-а… — только и смог произнести я, возвращая «серпастый и молоткастый» его законному владельцу.

— Ну что, Андрей Димитрович, убедились? — с иронией в голосе спросил Первушин.

— Вполне. — ответил я.

— Так кто таков этот Гитлер и что искали здесь его люди? — уже совсем серьезно спросил меня мой собеседник.

— Даже не знаю, с чего и начать… — развел я руками.

— Лучше всего — с начала. — иронично улыбнувшись, пошутил мой необычный знакомый, а я, вздохнув, приступил к повествованию.

Изложив как мог (и насколько помнил) историю Второй мировой войны и, совсем кратко, ее предысторию, я выпил последний глоток уже давно остывшего чая и откинулся на спинку стула.

— Хм, однако. — задумчиво произнес Первушин и, немного помолчав, добавил — Получается, нам очень крупно повезло, что удалось избежать той катастрофы, которая случилась у вас.

— Да у нас много катастроф случилось. — мрачно заметил я.

— Значит, у вас Болгария — не социалистическая страна? — прищурив глаза, поинтересовался мой необычный собеседник.

— Теперь — да. Но раньше была социалистической. — вздохнул я — Сейчас у нас тут дикий капитализм. Очень дикий.

— Вот как? Однако. Чем же вам социализм был плох?

— Не нам, а кое-каким силам в стране и, главным образом, за рубежом. Так называемые «демократические перемены» — их придумка. В Болгарии все началось 10 ноября 1989 года, а уж когда в 1991-м Союз развалили, то вообще грустно стало. Такая свистопляска началась, что «ни в сказке сказать, ни пером описать», а только шашкой их всех порубать.

После непродолжительного молчания Первушин попросил меня рассказать немного подробнее о событиях, последовавших после десятого ноября. Признаться, такая просьба меня несколько озадачила: изложить коротко и ясно суть нашей запутанной жизни в последние лет 30 человеку, очевидно не знакомому со здешними реалиями, будет, мягко говоря, непросто. Но, попытка — не пытка и, собравшись с мыслями, я принялся рассказывать.

Начав, как мне показалось, немного путано и робко, я постепенно увлекся и не заметил, как вошел во вкус, объясняя своему новому знакомому что такое «демократический переход», «приватизация», «разборки», Евросоюз и НАТО, а также кому и зачем понадобилось втягивать туда бывшие социалистические страны, кто такие российские «братки» и болгарские «мутри»[3] из девяностых и т. д. и т. п. В конце концов, извинившись за свой сумбурный и, возможно, эмоциональный рассказ, я умолк и одним большим глотком допил минералку из своей бутылки. Первушин, ни слова не говоря, куда-то вышел из комнаты, а возвратившись со стеклянной литровой бутылью в интересной оплетке из шнура, налил нам обоим немного воды и задумчиво спросил:

— Значит, Вы утверждаете, что этот… переход все еще не закончился?

— Во всяком случае так говорят политики, политологи, продажные журналисты и прочая сволочь.

— Все капитализм построить не можете? — криво усмехнулся Первушин.

— Да пес его знает!

Видя, что мне неприятна эта тема, мой собеседник спросил:

— Скажите, Андрей, какой сейчас у вас тут год?

— 2017-й.

— Хм, не такая большая разница — всего-то двадцать три года.

— Так у вас там 2040-й? — подсчитав в уме, спросил я.

— Да. И тоже лето. Кстати, а какой сейчас месяц?

— Начало июня. — ответил я.

— Интересно, у нас тоже.

Мы помолчали несколько минут, а затем продолжили нашу беседу. На сей раз уже Первушин рассказывал мне о своем мире, оставив «на сладкое» самое интересное.

— Извините, Андрей, я на минутку. — и скрылся в соседнем помещении, из которого почти тут же и вышел, держа в руках маленький плоский чемоданчик, оказавшийся их аналогом нашего ноутбука и поставил его на стол. Владимир Николаевич открыл крышку, включил компьютер и тут я снова был удивлен, правда, приятно — вместо привычного «Виндовса» на машине была установлена операционная система «Светозар», как пояснил мне Первушин, советского производства.

— Вот, смотрите — электронная карта СССР образца позапрошлого, 2038-го, года.

Вначале был показан общий план, в виде хорошо знакомой политической карты, где красным цветом была обозначена территория интересующего нас государства. Внимательно присмотревшись, я определил, что по своим очертаниям альтернативный СССР (если так можно выразиться) практически точно повторял очертания нашего Союза, не хватало лишь Калининградской области с одноименным городом, зато присутствовала Финляндия. Потом изображение медленно поплыло на восток и тут я даже привстал с места от удивления: Аляска и Алеутские острова были окрашены все тем же красным цветом.

— Ничего себе! Владимир Николаевич, так значит у вас Аляску не продали при Александре втором?

— Продали, за двенадцать миллионов долларов. За исключением острова Святого Лаврентия — он ведь к нам ближе.

— В нашем мире ее продали за семь с чем-то миллионов, можно сказать, подарили. Но как она опять у нас очутилась? Выкупили у америкосов?

— Нет. Это произошло после извержения Йеллоустоунского вулкана в июне 1931-го года. Тогда США просто перестали существовать как государство, осталось семь или восемь штатов на юго-востоке, которые пострадали меньше всего, но там началась какая-то заварушка, очень похожая на гражданскую войну. А через два года коренное население Аляски организовало референдум о присоединении к СССР.

— Хм, интересно. Ну и как проголосовали алеуты?

— Восемьдесят шесть процентов, насколько я помню, проголосовало за присоединение к Советскому Союзу. Кстати, референдум проходил по всем правилам, на нем даже присутствовали наблюдатели из других стран.

— А соседняя Канада? Не захотела присоединиться к Великобритании? — спросил я с иронией.

— Ну что Вы! Великобритании после извержения было просто ни до чего — такая природная катастрофа. Да и климат изменился для жителей островов не в лучшую сторону. Дело в том, что Гольфстрим немного замедлился и в некоторых странах Европы зимы стали ощутимо холоднее. К тому же, Шотландия и Ирландия провели референдумы и стали независимыми государствами. А Канада распалась на две части — англоязычную и франкоязычную. Южной Америке тоже изрядно досталось. Там произошло несколько землетрясений (видимо, спровоцированных извержением Йеллоустоуна), начались эпидемии, голодные бунты, войны, революции. Очень много народа погибло.

— И как же вы пережили этот катаклизм?

— Тяжеловато было, что говорить. Температуры два года держались ниже нормы: в первый год на четыре градуса, во второй — на три. Не хватало солнечного света. Но потом все пришло в норму, а через год даже стало теплее — сразу на один градус выше обычного, просто какая-то аномалия.

— А как с этим климатическим безобразием справилась Россия?

— Вы знаете, в целом успешно. Тут нам помогли и госрезерв, и сплоченность народа, и то, что наши ученые и руководители государства вовремя приняли меры. Тепличные системы Института экспериментального земледелия хорошо выручили. Хотя потери были тяжелыми — пять миллионов человек погибло.

— Пять миллионов?! Кошмар.

— Увы. — грустно вздохнул Первушин.

— И какое теперь население России, пардон, СССР?

— По данным переписи 2039-го года — 415 миллионов человек.

— Вам больше повезло, даже несмотря на суперизвержение. В России моей реальности всего-то 146 миллионов. А сколько потеряли другие страны? Китай, например? У нас там миллиард четыреста миллионов жителей.

— В нашем мире было что-то около четырехсот миллионов в 1931-м, хотя точно никто не знает. После катаклизма, если мне память не изменяет, осталось меньше трехсот миллионов. Правда, в результате очередной гражданской войны между севером и югом погибло еще, насколько я помню, миллионов восемнадцать или двадцать.

— Прямо как у американцев. — усмехнулся я.

— Да, только у китайцев воевали социалистический север с капиталистическим югом. Север, конечно же, победил, так как у юга уже не было поддержки ни США, ни Британиии с Францией, у которых были проблемы поважнее Китая. Французы вообще предпочли сохранить за собой Вьетнам, а не заниматься Китаем. И, пожалуй, правильно сделали. А вот у Севернокитайской народной республики была поддержка СССР, ГСР, ВСР, МСР.

— Простите, не понял, расшифруйте, пожалуйста. — встряхнул я головой — С СССР все ясно, а вот другие страны…

— Это Вы меня простите, увлекся. ГСР — Германская Социалистическая Республика, ВСР — Венгерская Социалистическая Республика, МСР — Монгольская Социалистическая Республика. А после победы социалистической революции в Китае, началась революция в соседней Корее.

— И чем дело кончилось? — полюбопытствовал я.

— Безоговорочной победой восставших. — улыбнувшись, бодро ответил мой собеседник.

— И вся Корея стала социалистической?

— Конечно! А чему Вы удивляетесь?

— Просто у нас две Кореи: Северная и Южная. Если бы не США, то была бы одна социалистическая. Да, а что с Японией?

— Ничего. Когда началась революция в Корее, японцы быстро назначили какое-то марионеточное правительство и стали перебрасывать дополнительные войска. Но не успели. Корейским товарищам помогли социалистические страны (в основном СССР и КНР, конечно) и японских интервентов выбросили из страны. Японская империя была разгромлена и подписала акт о безоговорочной капитуляции.

— Как в нашем мире нацистская Германия! — не выдержал я — А южный Сахалин япошки вернули?

— Значит, и у вас была неудачная для России Русско-японская война?

— Да.

— Однако! Стало быть, история до определенного времени развивается одинаково в разных мирах. — заметил Первушин.

— Точно. Во всяком случае до того момента, пока не происходит большой катаклизм или с Великой шахматной доски не убирают важную фигуру.

— Как Вы сказали: «с Великой шахматной доски»? Оригинально. Шахматами увлекаетесь?

— Да нет, что Вы! Просто вспомнил название книги одного очень нехорошего человека.

— И какого, если не тайна? — как бы между прочим поинтересовался мой собеседник.

— Збигнев Бжезинский — американец польского происхождения, ярый русофоб и сволочь редкостная. Он так свою книгу назвал, где рассуждает о господстве Америки. Так что вам крупно повезло, что это недогосударство накрылось медным тазом.

— Да уж, тут я с Вами полностью согласен! А выражение мне понравилось: «накрыться медным тазом». Я такое тоже где-то слышал, но в связи с известными событиями, у нас прижилось другое — пеплом засыпаться.

— Вот бы и наша Америка пеплом засыпалась! — мечтательно вздохнул я.

Некоторое время мы молчали. Первым возобновил разговор Первушин:

— Кстати, а дождь прошел. И даже солнце пытается выглянуть.

Тут мой собеседник встал, подошел к окну и посмотрел сквозь пыльные стекла на улицу. Я присоединился к нему. Из-за облаков действительно показалось солнце.

— Теперь до автобуса Вы точно доберетесь сухим. — произнес Первушин и открыл одну половину окна. В комнате стало свежо и немного прохладно. Я с удовольствием вдохнул напоенный озоном и запахом умытой зелени воздух.

— Да, а что случилось после суперизвержения с другими странами и континентами? — продолжил я прерванный разговор.

— В Африке погибло очень много людей — более двух третей всего населения. В европейских странах было по-разному. Например, во Франции дело чуть не дошло до революции, но восставших усмирили с помощью жандармерии, армии, африканских наемников и английских эмигрантов. Им, кстати, за это предоставили французское гражданство.

— Ну ничего себе! — изумился я — И с какого боку тут англичане?

— Все просто. — пояснил мне мой собеседник — После того, как началось похолодание, а шотландцы с ирландцами добились независимости, многие англичане бросились искать спасения в более теплых странах. Те, кто побогаче, отправились в Австралию с Новой Зеландией, а те, кто победнее, — во Францию. Впрочем, некоторые переселились в Либерию, туда же перебежала часть богатых американцев (те, кто уцелел), теперь в Африке воду мутят.

— Хитрецы. — хмыкнул я.

— Да, что есть, того не отнимешь. — в тон мне ответил Первушин.

— А что Германия?

— Немецкие товарищи очень неплохо справились. Кстати, они с венграми даже нам помогли: тепличные хозяйства — наша совместная разработка. Вначале занимались этим только ради эксперимента, но потом теплицы нас здорово выручили.

— И давно в Германии социализм?

— С 1920-го года.

— Тогда понятно, почему у вас фашистов не было. — констатировал я.

— Были. — как ни в чем не бывало возразил мой собеседник.

— Не понял. А где?

— В Италии.

— И Муссолини был?

— И Муссолини был. — невозмутимо подтвердил Первушин.

— Так что, в Италии сейчас фашисты?!

— Ну что Вы! — улыбнулся мой новый знакомый — Конечно нет. Их разгромили СССР и страны Социалистического Содружества в 1946-м году. А уже в следующем году состоялся международный трибунал и почти никому не удалось уйти от ответа.

— А генерал Франко в Испании был? — не отставал я от Первушина.

— Был. И помогал (вместе с тем же Муссолини) польско-литовским, чехословацким, румынским, латвийским националистам и бежавшим из Германии фашистам, когда они объявили «крестовый поход против коммунизма». А инициатива, как нетрудно догадаться, исходила от остатков Британской империи и французов. Именно они помогали этим новым крестоносцам деньгами, оружием, боеприпасами, инструкторами и даже добровольцами. Кстати, именно Муссолини и Франко прислали целые армии. Впрочем, толку от них было немного, особенно от итальянцев. Среди них оказалось немало коммунистов, социалистов и просто антифашистов, которые десятками и сотнями перебегали на нашу сторону.

— И чем же все закончилось?

— Полной и безоговорочной победой стран Социалистического Содружества! — с улыбкой ответил мой новый знакомый. — А социалистических стран стало больше.

— Польша, Румыния и Чехословакия?

— Румыния, Австрия, Словакия, Болгария, Югославия и Греция. — поправил меня Первушин.

— А Западную Украину и Западную Белоруссию поляки вернули?

— А Вы как думаете? — хитро прищурился Владимир Николаевич.

— Думаю, что да.

— Правильно мыслите. И Литву, кстати, тоже вернули, а часть ее территории советское правительство передало Белоруссии.

— Интересно у вас получилось. Значит, литовцы вместе с поляками на вас напали?

— Именно. Они же объединились в одно государство.

— Давайте угадаю: Речь Посполитая?

— Точно. — кивнул Владимир.

— А как же Польша и Чехия?

— Немецкие товарищи, в качестве компенсации за вероломное нападение, присоединили Судеты, вернули свои восточные земли (которые раньше были у поляков), мы, как Вы уже знаете — Западную Украину, Западную Белоруссию, Литву и Латвию а Чехия так и осталась капиталистической. Ей французы помогают.

— Почти как у нас. Только словаки в нашем мире решили жить при капитализме. А Эстония?

— Что, простите? Какая Эстония?

— Такое мелкое, но вредное государство, между Россией и Латвией.

— У нас такой страны нет.

— Ну а Югославия? Как братья сербы решили проблему с косовскими албанцами?

— Какую проблему? С какими албанцами? Простите, но кто такие эти… албанцы?

— Такой странный, мягко говоря, народ. До середины XV века они были христианами, а потом Албанию завоевали османы и албанцы стали мусульманами.

— Интересно. Получается, что разница между мирами не только в истории.

— Ага. Так что там с Косово? — не отставал я от моего собеседника.

— Ничего. Это историческая часть Сербии. Там, кстати, расположено немало православных храмов. Есть очень старые и красивые, признанные памятниками истории и культуры. И, между прочим, все — действующие. Сербы — народ набожный.

— Так у вас разве церковь не отделена от государства? — удивился я.

— Официально — Первушин подчеркнул это слово — да. Но вот неофициально… В общем, мы нашли общий язык. Кроме того, церковь нам очень помогает в укреплении морали и борьбе с разными пороками. Взять ту же Югославию. Между прочим, там даже некоторые члены соцпартии — верующие люди.

— То есть в вашей Югославии есть и коммунисты, и социалисты?

— И не только — у нас ведь свобода совести и демократический плюрализм. — улыбнулся Первушин.

Ливень уже давно закончился, на небе снова сияло летнее солнце, в воздухе стало свежо, а на душе хорошо и как-то умиротворенно. А потому мы с удовольствием вышли из пыльной гостиной старого дома.

— Красота-то какая! — мечтательно заметил Первушин — Кстати, Андрей, Вы на автобус не опоздаете?

— Да, Вы правы, пора закругляться. Извините, увлекся.

— Ну что Вы, Андрей, это я увлекся. Но то, что Вы мне рассказали действительно очень интересно. Как жаль, что приходится прервать нашу беседу на самом интересном месте!

— Но мы можем ее продолжить завтра, если Вы не против.

— Конечно не против, даже за. — ответил Первушин.

— Хорошо, договорились. Я буду здесь… — я посмотрел расписание автобусов — в пятнадцать минут девятого.

— Прекрасно, Андрей, тогда — до завтра — мой новый знакомый улыбнулся и протянул мне руку.