Царичина

ГЛАВА XI

Ровно через пять дней, как и обещал Первушину, взяв с собой кожаный портфель с нужными ему материалами, рюкзак с мыльно-рыльными принадлежностями и подарками кое-кому из четников, я отправился в мир XIX столетия.

В бункере, на внутреннем КПП, меня встретил лейтенант Костадинов, очень любезно поздоровался и проводил в штаб. Все-таки очень полезно быть личным другом начальника! Первушин, майор Николов, старший лейтенант Йорданов, незнакомые мне молодой лейтенант невысокого роста, в кавалерийских галифе, и усатый капитан плотного телосложения, что-то обсуждая, стояли у огромного объемного экрана на стене. С первыми тремя я поздоровался, как со старыми знакомыми, а Владимир свет Николаевич представил нас с лейтенантом по фамилии Игнатов и капитаном по фамилии Георгиев друг другу и тут же поинтересовался:

— Ну как, готов к труду и обороне?

— Всегда готов! — шутливо ответил я, вскинув руку в пионерском приветствии, еще не предполагая, какой сюрприз приготовил мне мой товарищ.

— Ну вот, а говоришь, что при капитализме живешь. Не забыл славное пионерское детство, не забыл. — Первушин панибратски хлопнул меня ладонью по плечу — А это что за чемодан? — указал он взглядом на мой кожаный портфель.

— Материалы принес, о которых мы договаривались.

— Молодец. Давай сюда.

Я протянул ему портфель.

— Эге, увесистый. Хорошо поработал. В рюкзаке что?

— Личные вещи и кое-какие подарки.

— Личное клади сюда, — Владимир указал на удобный пластиковый стул-кресло — остальное давай, я в сейф положу. — Первушин кивнул на один из стоявших у стен стальных шкафов и добавил, видя мое недоумение — У нас сегодня экзамен в боевой обстановке. Придется немного поездить и чуть-чуть пострелять. Снаряжением и оружием мы тебя обеспечим. Ты с нами?

Если вы думаете, что я не согласился, то ошибаетесь.

И вот, наша дружная компания в составе самого Первушина, майора Николова, капитана Георгиева, старшего лейтенанта Йорданова, лейтенанта Игнатова, старшины Атанаса Тодорова, двух молчаливых прапорщиков с крупнокалиберным пулеметом и вашего покорного слуги, полностью обмундированная и вооруженная подошла к мельнице. Там нас уже дожидались четники под командованием Вылчана и наш транспорт — девятнадцать коней, две патронные двуколки, четыре пароконных фургона, и даже две тачанки, только запряженные тройкой лошадей, а вместо легендарных «максимов» на них должны были установить два принесенных нами ПКМ. Короба с патронами к ним, прочее необходимое военное имущество и провиант уже были погружены заранее. Кстати, мне в глаза бросилось, что наши четники были вооружены уже не «Винчестерами», а карабинами и снайперскими винтовками Мосина. Гордый воевода бодро отрапортовал Первушину о готовности курсантов к походу и мы стали распределяться по средствам передвижения. Провожать наш отряд пришли не только остававшиеся на учебной базе четники — из числа поступивших к нам позже или не прошедших предварительный отбор — но и почти все село, были даже люди из соседних сел и выселков и, конечно же, дядя Тодор. Именно он, подбадривая нас, заметил по поводу начинавшего моросить осеннего дождика, что, мол, это — хороший знак: все у нас пойдет как по воде (по-русски мы сказали бы «как по маслу»). Так оно, кстати, и произошло. Но пока нас ждала долгая и муторная дорога.

До места назначения мы добрались почти через двое суток, хотя и старались ехать как можно быстрее. Район, в который мы прибыли, по данным завербованных Первушиным людей, с большой вероятностью мог подвергнуться нападению башибузуков, орудовавших где-то поблизости, а посему надлежало быть настороже. Только, уже в сумерках, мы успели разбить лагерь на подходящей поляне близ едва заметной дороги, которую и дорогой-то назвать слишком много чести, от нашего передового дозора прискакал Драган Панайотов — один из первых (и лучших) четников с известием, что к нам приближается какой-то маленький вооруженный отряд. Первушин отдал команду рассредоточится, замаскироваться и занять оборону.

Спустя примерно минут тридцать, лишь каким-то чудом обойдясь без перестрелки, мы уже беседовали с уставшими и истощенными гайдуками воеводы Панайота Илиева и с ним самим. Этот легендарный в здешним местах человек оказался побратимом Вылчана, что, кстати, помогло нам избежать ненужных жертв. Оба борца за свободу хоть и не сразу, но узнали друг друга, а потом Панайот рассказал нам трагическую историю своей четы и того района, откуда они пришли. Вернее было бы сказать, что шестеро повстанцев чудом вырвались из того ада, который устроили им и местному христианскому населению османские разбойники. По словам нашего нового знакомого, башибузуки известное время шли за ними по пятам и только наступавшая темнота спасла героев от полного уничтожения. Учитывая данное обстоятельство, у нас оставалось буквально несколько часов на сон и подготовку засады, ибо дорога, неподалеку от которой мы встали на ночевку, была единственной, по которой могли пройти всадники и повозки, а таковые у бандитов имелись — на них везли награбленное и своих раненых. Посовещавшись с воеводой Илиевым, мы приняли решение организовать мерзавцам «теплую встречу» немного далее той поляны, где устроили лагерь. Рано утром, еще в темноте, перекусив на скорую руку сухпайком, мы выдвинулись к месту будущей засады. Побратим Вылчана все рассчитал верно: слева — довольно крутой склон, даже пешему нелегко карабкаться, а в нескольких местах просто невозможно, конный же и вовсе не пройдет, справа — сравнительно глубокое ущелье, кое-где поросшее кустарником и деревьями, а местами усеянное острыми камнями. Дорога упиралась в крутой поворот, сужаясь и проходя между невысокой, но крутой скалой, поросшей на вершине деревьями, и массивным камнем, справа от которого начинался обрыв. Вот за этим самым естественным укрытием и приказал нам с Колю занять оборону Первушин, проинструктировав, что и как делать. Моя задача состояла в том, чтобы, хорошо замаскировавшись, подпустить врага на минимально возможную дистанцию и дать очередь по голове колонны, притормозив ее на несколько секунд, затем огонь откроет большая часть нашего отряда, залегшая на склоне, а нам с моим верным оруженосцем следовало оборонять поворот. Не забыл наш командир и об участке дороги, находящемся за другим поворотом. Там майор Николов и старшина Тодоров, взяв себе в помощники однофамильца Атанаса — Павла, устанавливали направленные фугасы, старший лейтенант Йорданов и Христо устраивали себе лежки для снайперской стрельбы, а молчаливые прапорщики оборудовали позицию для крупнокалиберного пулемета.

— Андрей, — не по уставу обратился ко мне Первушин, когда мы подошли к моей позиции — не приказываю, а прошу: ты тут особо не геройствуй. В твою задачу входит остановить этих басмачей метким огнем. И запомни — твой выстрел первый. Не подведи, мы все сейчас от тебя зависим. В крайнем случае используешь гранаты. В крайнем! Только остановить, ты понял?

— Так точно, товарищ подполковник! — громким шепотом отчеканил я, бросив правую руку к камуфляжному кепи.

— Ну и прекрасно. — козырнув в ответ произнес мой друг — Удачи, Андрюха!

— И тебе удачи, Володя.

Только мы закончили маскировать свои позиции, даже передохнуть не успели, как показались первые всадники. Даже то их количество, что я увидел на относительно прямом участке горной дороги, впечатляло. У меня начался мандраж, вспотели ладони, пришлось сделать глоток хорошего коньяка из подаренной Владимиром плоской фляжки, глубоко вдохнуть, выдохнуть и сосчитать до десяти. Только после этого я смог почти нормально поймать в прицел автомата ехавшего первым башибузука с длинными висячими усами, в пестрой одежде, увешанного оружием. На белой чалме бандита красовалось павлинье перо, всем своим видом он выражал надменность и властность. Видимо, разбойники чувствовали себя в полной безопасности, раз их предводитель (или один из главарей) совершенно спокойно ехал впереди всех, даже не потрудившись выслать дозор. Такая наглость заставила меня взять себя в руки и прицелиться более тщательно. Во мне проснулся охотничий азарт, я мысленно нашептывал: «Ну, давай, давай, гад. Ближе, еще ближе.» В какой-то момент внутренний голос скомандовал: «Огонь!» и я нажал на спуск. Перестарался — вместо короткой очереди на два-три выстрела получилась более длинная, на пять или шесть. Все-таки оружие было незнакомым и непривычным, я стрелял из него только пару раз по дороге, во время коротких привалов. Но, несмотря на это, мои пули достигли своей цели, даже ехавшего рядом разбойника поразили, причиной чего, конечно, были весьма удачная конструкция АК 95, патронов 6х49 мм и то, что стрелял я лежа с упора. Вторая очередь тоже получилась чуть длиннее, ибо слева и сверху загрохотали выстрелы людей Первушина, наших четников и присоединившихся к нам ребят воеводы Панайота. Раздались взрывы гранат, за другим поворотом громко бабахнули направленные фугасы и заработал крупнокалиберный пулемет. Патроны в первом магазине кончились неожиданно быстро, пока я вставлял второй, Колю открыл огонь из «Мосинки». Вскоре бой на нашем участке дороги утих, раздавались лишь нечастые одиночные выстрелы — вероятно, добивали тех башибузуков, которые успели скатиться вниз. Мимо нас проскакало несколько коней, лишившихся седоков. Внезапно Колю вскочил и бросился навстречу испуганным животным, успев схватить под уздцы одну лошадь, я, вопреки приказу Первушина, сделал то же самое, «притормозив» кобылу, тащившую за собой застрявшего ногой в стремени разбойника. На всякий случай произведя контрольный выстрел в голову бандита из «Вальтера», я освободил лошадь от ненужного груза, передал повод своему верному оруженосцу, отправил его за поворот, под защиту скалы и быстро вернулся на свою позицию. Причем очень вовремя: густые кусты метрах в пяти от меня, ниже по склону, зашевелились, сквозь ветви показалась голова в чалме и пестрая одежда башибузука, я вскинул автомат и дал короткую очередь. Раздался крик на турецком языке и звук падающего тела. Выждав немного, я уже собрался проверить, кого подстрелил, когда рация в кармане разгрузки ожила и голосом Владимира строго приказала оставаться на месте и контролировать поворот.

— Вас понял, Первый! Есть оставаться на позиции и контролировать поворот! До связи! — отчеканил я, наверное, излишне громко, ибо в ушах звенело от грохота боя. А он, тем временем, переместился за следующий поворот, только снайперы продолжали зачистку. Меня так и тянуло присоединиться к нашим, однако приказ есть приказ — пришлось сидеть на месте и бдеть. Стрелять пришлось еще два раза — какие-то недобитки пытались обойти нашу позицию по ущелью.

Победа получилась блестящей — многократно превосходивший нас противник был разгромлен, уйти удалось единицам. Оставалось лишь воспользоваться плодами славной баталии в виде трофеев, но поднятый в воздух кем-то из людей Первушина беспилотник обнаружил большую толпу башибузуков, двигавшуюся прямо к нам. Возник традиционный русский вопрос «что делать?»: организованно и быстро отступать или дать разбойникам еще один бой, благо боеприпасы еще оставались, а у наших саперов имелся неплохой запас взрывчатки. Владимир, недолго думая, избрал второе. Тем более что занять новую позицию и подготовиться мы успевали, если поторопиться, конечно.

Второе сражение с башибузуками также закончилось в нашу пользу, даже несмотря на то, что противник был предупрежден спасшимися бегством бандитами и решительно бросился в атаку (насколько позволяла местность), явно намереваясь смять нас массой. Враги разделились на две группы — одна наступала на конях по узкой дороге, сбившись в кучу, другая, спешившись, лезла по сравнительно пологим в этом месте склонам, подбадривая себя дикими криками и редкой пальбой «в направлении противника». Многочисленные дикие орды османских бармалеев производили, конечно, страшное впечатление, но три пулемета, два автомата, пять снайперок, пятнадцать карабинов, направленные фугасы и гранаты — это сила. Свою лепту внесли и четники воеводы Илиева. На этот раз уйти удалось уже большему числу разбойников, зато желание воевать у них быстро кончилось. Башибузуки бежали, бросив своих раненых и несколько телег и двуколок с награбленным добром, видно, очень спешили удрать подальше от ужасного скорострельного оружия и поражающих взрывов. Преследовать басмачей, как их называл Первушин, мы не стали, а занялись добиванием раненых и сбором оружия и ценностей. Предвидя вопли «правозащитников» о недопустимости подобного обращения с пострадавшими на поле боя, поясню, что, во-первых, речь шла отнюдь не о солдатах и офицерах регулярной армии, а об обыкновенных бандитах и оставь мы их в живых, нас не поняли бы наши же друзья и соратники из этого мира, да и солдатскую мудрость «мертвый в спину не выстрелит» никто не отменял. Во-вторых, руки этих злодеев были даже не по локоть, а по плечи в крови мирных жителей и по законам военного времени их все равно следовало расстрелять, или повесить. И все-таки пару легкораненых разбойников мы взяли живыми. Для допроса, суда и публичного наказания. Что же касается ценностей, то наш Тайный революционный комитет нуждался в деньгах на закупку оружия, боеприпасов и не только, ведь для подготовки восстания одних патриотизма, смелости и пламенных речей явно недостаточно.

Итогом эпической битвы стали груды трупов и богатые трофеи. Даже с учетом доставшихся нам телег, двуколок и лошадей (которых, к сожалению, было не так уж и много), пришлось оставить известное количество ружей, пистолей, холодного оружия и наименее ценное из награбленного добра. Все дико устали, не было сил даже разговаривать, только хозяйственный старшина Тодоров сокрушался, что собрали так мало трофеев. Впрочем, он сам ухитрился прихватить длинное, украшенное серебром и перламутром, кремневое ружье восточного типа, такого же рода пистолет, турецкую саблю и длинный кинжал из дамасской стали.

Оставив в прикрытии у одного из поворотов горной дороги майора Николова с очередным взрывоопасным «сюрпризом», капитана Георгиева с ПКМ, да трех снайперов, мы двинулись к нашему лагерю. Первушин отправил туда гонцов с приказом подогнать пароконные повозки для доставки того добра, что не уместилось на трофейном «транспорте».

Управились мы лишь к вечеру, люди валились с ног от усталости, а потому было принято решение плотно поужинать и заночевать все на той же поляне. Первушин назначил усиленные дозоры, а наши подрывники-умельцы расставили сигналки и растяжки на подступах к лагерю. И, как выяснилось впоследствии, правильно сделали. Из допроса пленных выяснилось, что башибузуки принадлежали к разным бандам, объединившимся в одну, под началом Османа Аги из Кырджали, раньше в шайке было полторы тысячи башибузуков, но в одном из сел им оказали сильное сопротивление, убив и ранив более сотни разбойников. То село, конечно, сожгли, а его жителей перебили. Ограбив еще пару селений, османские бандиты решили двигаться на юго-восток, пройдя недалеко от Софии, ибо там, как им сообщали их шпионы, было чем поживиться, а турецкие власти смотрели на эти безобразия сквозь пальцы. Но тут разбойники напоролись на нас. Более ничего существенного нам выяснить не удалось, незадачливых языков накормили, под конвоем отвели оправиться, крепко связали и разместили в середине бивака.

Проснулся я от взрыва гранаты, свиста сигнальной ракеты и стрельбы. В ночной перестрелке мне поучаствовать не удалось, но в прочесывание местности ваш покорный слуга включился, оставив Колю у фургона — сторожить наши вещи и трофеи. Конечно, я полностью доверял и людям Первушина, и нашим четникам, но мало ли кто по ночам шляется и порядочным людям спать не дает? Да и пленные бармалеи не давали покоя. А охранять было что: еще прикрывая поворот, я успел обыскать труп валявшегося рядом башибузука и затрофеить увесистый кожаный кошель, кинжал и пару кремневых пистолей, а Первушин милостиво разрешил взять саблю и кинжал того самого вожака с пером павлина на чалме, который так удачно попал мне на мушку. Оружие оказалось непростым: рукоятки и ножны были богато украшены серебром, булатные лезвия превосходно заточены и имели клеймо «бегущий волк». За такое оружие в моем мире можно было бы выручить очень приличные деньги. Набравшись наглости, я снял с тюрбана этого самонадеянного павлина золотую брошь-заколку с крупным изумрудом, а с пальцев — два золотых перстня: один с таким же камнем, но поменьше размером, а другой — масонский. Я даже подумал: «У них тут что, мода такая — каждый главарь бандитов масонский перстень носит?». Все прочие ценности и оружие (ружье и целых четыре пистоля) отправились в казну Тайного революционного комитета. Да, вот что значит удачный выстрел!

Между тем, прочесав местность и попутно сняв оставшиеся растяжки, мы обнаружили пять трупов и трех раненых, двух из которых пришлось добить, а другому оказать медицинскую помощь. Именно от него мы и узнали, что башибузуки хотя и бежали с поля боя, но далеко не ушли, а выслали соглядатаев, наблюдавших за нами с безопасного, по их мнению, расстояния. Двух из них «сняли» наши снайперы и разбойники отошли еще дальше, решив не искушать судьбу, однако любопытство и злость на неведомых наглецов, так жестоко их разгромивших, не давали им покоя, а потому их вожак — Осман Ага — отправил восьмерых лучших лазутчиков проследить за нами, а если повезет, то и привести пленного. Ну что ж, как гласит народная пословица: Пошли за шерстью, а вернулись стриженными. Дальше пленный сообщил уже известные нам сведения о первоначальной численности шайки, рассказал о том самом злополучном селе, которое оказало им сопротивление, об их дальнейших «подвигах» и, наконец, о столкновении с нами. По словам башибузука, в результате боя банда понесла очень большие потери, был убит даже один из вожаков — судя по описанию, тот самый, которого я подстрелил в самом начале. К тому же, узкая горная дорога оказалась завалена обломками скалы, предусмотрительно и профессионально взорванной нашими саперами, а ни расчищать ее, ни карабкаться по довольно крутым склонам бандитам не хотелось, поэтому Осман Ага решил сначала узнать, кто мы такие и можно ли с нами рассчитаться за разгром его шайки, а потом отправиться либо на юг, либо на север — смотря по обстоятельствам. В общем, ситуация складывалась патовая: ни башибузуки могли нас одолеть, ни мы их. Но надо было решать, как действовать дальше, поэтому Первушин собрал импровизированный военный совет, состоявший из него самого, майора Николова, капитана Георгиева (старший лейтенант Йорданов и лейтенант Игнатов находились в секрете), вашего покорного слуги, Вылчана и его побратима — воеводы Панайота Илиева. Чисто теоретически, мы могли бы дать бой остаткам шайки разбойников — неподалеку от нашего бивака, на плоской вершине невысокой горы, находились руины какого-то монастыря, где, как сказал воевода Илиев, даже колодец имелся, но у нашего храброго отряда боеприпасы подходили к концу (трофеи не в счет), а проверять, что быстрее кончится — у нас патроны и гранаты или у Османа Аги бандиты как-то не хотелось.

— Итак, товарищи офицеры и господа воеводы, — подвел итог Первушин — как командир отряда приказываю сворачивать лагерь и выдвигаться в сторону Софии. — он повторил то же самое по-болгарски и порывисто встал, давая тем самым понять, что наш военный совет окончен и пора действовать, а затем подошел ко мне и, отведя меня в сторону, сделал выговор «за своевольное и недопустимое поведение» моего подчиненного. Дело в том, что Колю, воспользовавшись нашим отсутствием, зарезал пленных башибузуков, отомстив таким образом ненавистным османам. И мне теперь предстояло доходчиво объяснить своему телохранителю, что без приказа старшего по званию делать подобное, даже по отношению к врагам, совершенно недопустимо, разумеется, за исключением чрезвычайных ситуаций. Конечно, ни мне, ни моему верному телохранителю такое внушение не понравилось, но приказ есть приказ, а дисциплина должна быть на высоте. Впрочем, я тут же похвалил Колю за его действия в бою и подарил один из трофейных пистолей (деньги он все равно бы не принял).

Мы выступили еще в темноте и старались двигаться как можно быстрее и тише. Нас прикрывали Христо, Румен и Борис под команой лейтенанта Игатова.

Спустя несколько часов изнурительного марша, когда люди уже едва держались в седлах от усталости, Первушин скомандовал: «Привал!». Но толком отдохнуть нам не удалось — товарищ подполковник погнал отряд дальше. Только после полудня мы остановились на дневку в уютной долинке, с протекавшим по ее дну чистейшим, но жутко холодным ручейком. Даже поспать удалось. Там же к нам присоединился и наш арьергард, доложивший, что башибузуки и не думают нас преследовать, наоборот — они довольно поспешно ушли. А в сумерках, уже не спеша, мы двинулись дальше.

Недалеко от Софии воевода Панайот с четырьмя четниками (один все-таки нарвался на пулю башибузука) попрощались с нами, договорившись о способах связи, и отправились своим путем. Нескольких коней, часть пороховниц с порохом, свинцовых пуль, денег и оружия мы честно и благородно передали четникам Илиева: ребята предупредили нас о разбойниках, их воевода показал удачное место для засады, воевали они плечом к плечу с нами, помогли в сборе трофеев, к тому же, принесли присягу и стали членами Тайного революционного комитета.

Будущую столицу (а, может быть, вовсе не столицу?) свободной Болгарии мы объехали стороной — хоть и дольше, да безопаснее. На очередной привал мы остановились близ какого-то маленького села или, скорее, выселков. Тут ко мне подошел Борис и сообщил, что «господин подполковник» очень желает со мной побеседовать. Делать нечего — пришлось идти.

— Здравия желаю, тащ командир! — я устало откозырял Владимиру — Борис сказал, что ты со мной поговорить хотел?

— Хотел. Давай-ка отойдем. — Первушин указал взглядом на росшее неподалеку дерево.

— Устал? — участливо спросил Владимир, когда мы расположились на сидушках под голыми ветвями дерева.

— Очень. — честно признался я, недоумевая, отчего мой друг стал так интересоваться моим состоянием.

— Ничего, вернемся — отдохнем. Что скажешь о ребятах: сдали они экзамен?

— Сдали.

— А теперь оцени по пятибалльной шкале. — и товарищ подполковник, прищурившись, посмотрел на меня.

— Думаю, пятерку ставить еще рано, но на четверку с плюсом точно справились. — ответил я, недоумевая, почему Владимир свет Николаевич задает мне такие вопросы.

— Я тоже так считаю. Вот люди воеводы Илиева действовали не совсем грамотно, поэтому одного человека и потеряли. — и, помолчав немного, продолжил — Ты, наверное, думаешь, зачем я тебя об этом спрашиваю?

— Угадал.

— Видишь ли, в чем дело: переходник опять забарахлил и есть вероятность, что тебе придется временно принять на себя командование нашей четой и часть организационной работы в ТРК. Мы, конечно, тут без дела не сидели и постарались все организовать так, чтобы в крайнем случае местные повстанцы и без нас справились, даже некоторое количество нового оружия завезли, но сам понимаешь — пускать такой процесс на самотек никак нельзя.

— По-ни-маю. — грустно протянул я, представляя себе, какой объем работы и какая ответственность готовы свалиться на мои отнюдь не богатырские плечи.

— Отставить уныние, майор! — хлопнул меня по плечу Владимир — Я уверен, что наши научники все исправят — удалось же в прошлый раз. Да и в позапрошлый тоже. Так что готовься.

— Отдохнуть-то хоть можно?

— Даже нужно. Но недолго.

— Сколько примерно?

— Недели тебе хватит, по здешнему времени?

— Хм, неделя — это…

— Чуть меньше двух дней по-вашему. — подсказал мне Первушин.

— А побольше нельзя?

— Хорошо, пусть будет десять дней. Я сегодня добрый.

— И сколько мне здесь торчать?

— Не торчать, а заниматься боевой и политической подготовкой наших четников, осуществлять координацию отделений ТРК, вести разведку.

— Ничего себе задание! — не выдержал я.

— Привыкай, Андрюха, ты ведь теперь официально мой зам. — тоном, не терпящим возражений, произнес мой боевой товарищ и изучающе посмотрел на меня.

— Без меня меня женили. Володь, а ты уверен, что я справлюсь?

— Уверен. Да и ребята помогут — Валентин Йорданов, Найденов Олег, Борислав Игнатов, старшина Тодоров, сержант Луканов и местные: дядя Тодор, Вылчан (очень толковый парень, кстати), Борис, а Фотю вообще самородок, повезло нам с ним. Павел Тодоров, кузнец Стефан и его сыновья — Христо и Георгий — тоже ребята что надо — можешь на них рассчитывать.

— Да-а, задал ты мне задачу.

— Не переживай — справишься. Нужные опыт и знания у тебя, считай, есть, материально-техническая база тоже, помощники отличные. Постоянно жить в этом мире тебе не нужно. К тому же, все это временно — на пару месяцев по-нашему, не дольше. Научники клянутся, что через месяц — два наладят работу портала.

— Ладно, согласен.

— Вот и прекрасно. — улыбнулся Первушин, затем встал и протянул мне руку. Что мне оставалось делать? Правильно — тоже подняться и скрепить рукопожатием наш договор.

Дальнейшее наше путешествие прошло мирно, спокойно и почти скучно, если не считать того, что по дороге нам попался небольшой купеческий караван, который мы, в качестве добровольной охраны, некоторое время сопровождали.

После возвращения в ставшую уже действительно моим вторым домом резиденцию дяди Тодора, я вымылся, поел нормальной пищи и торжестенно вручил Вылчану и Фотю подзорные трубы с двенадцатикратным увеличением в старинном стиле. Оба остались довольны. А уже вечером благополучно перешел в свой мир.

Отдохнув и разобравшись с делами, я, как и обещал Первушину, вернулся в мир Болгарии XIX века. Правда, ненадолго, ибо опасался оставлять свой дом без присмотра на длительное время, даже несмотря на все меры безопасности. Между прочим, мне удалось выкроить немного времени для переброски робота-охранника в ЛКМ, в результате чего в моем распоряжении оказалось аж семь этих весьма полезных в хозяйстве машин.

Владимир вернулся, как и обещал, через два месяца, 12 апреля 2018 года (или 12 августа 1842 года по времени мира XIX столетия), да не один, а с целой группой ученых и инженеров. Правда, произошло это в мое отсутствие, ибо по закону подлости как раз в этот день я был на работе и оставил за старшего Олега Найденова. Зато уже на следующий день мы встретились в одном из каркасно-щитовых домов, где находился кабинет Первушина. Там, за чаем, у нас и состоялся разговор по душам.

— Володь, так получается, что ты теперь мой начальник?

— Да брось! Какой еще начальник? Просто на время моего отсутствия ты исполнял должность моего зама. И все.

— Точно?

— Точнее не бывает.

— Значит, проверку я прошел? Могу у вас работать, то есть служить?

— Проверку ты давно прошел, а остальное от тебя зависит. — внимательно посмотрев мне в глаза, ответил Первушин.

— Спасибо, буду иметь в виду. Так я теперь свободный человек?

— Да, на ближайшие два года по здешнему времени.

— А что дальше? И почему целых два года?

— Будешь много знать, профессором станешь. Хотя тебе это не помешает. — улыбнулся Первушин, а затем уже тише и совершенно серьезным тоном добавил — Готовится секретная операция, меня отзывают на инструктаж, а переходник будет заблокирован с твоей стороны. По крайней мере настолько, насколько это вообще возможно. Сам знаешь, какой он у вас, мягко говоря, своеобразный. А потому, во избежание всяких неожиданностей, к тебе убедительная просьба — переходником не пользоваться. Извини, но большего сказать не могу.

— Ничего себе — все самое интересное только начинается, а мне сидеть как мышка в норке и нос не высовывать! — попробовал возмутиться я, но Владимир свет Николаевич быстро охладил мой праведный гнев:

— А кто переходник с той стороны охранять будет? Мы, как ты сам понимаешь, этого сделать не сможем. Кроме того, нам гораздо удобнее было бы, если бы ты согласился взять на себя столь ответственное дело. Не хватало еще энергию тратить на блокировку вашего переходника, ее нам и так очень много потребуется.

— Понятно. — грустно вздохнув, произнес я — Значит, мне теперь полгода в своем мире загорать?

— Да, не больше. А чтобы тебе не скучно было, отправлю с тобой Олега Найденова — на усиление.

— Есть, товарищ командир. — грустно ответил я.

— И еще. Нам необходимо выяснить все детали здешней politique internationale. Ты пока здесь был, ничего интересного не видел, не слышал?

— Почему же? И видел, и слышал.

— Вот как? — оживился Владимир — И что именно?

— Сначала — подарки. — загадочно улыбнувшись, я извлек из своего ранцевого рюкзака изящный, украшенный гравировкой двухствольный пистолет с капсульными замками и протянул его Первушину.

— И откуда такая диковинка?

— Так в рапорте же написано: «такого-то числа был захвачен австрийский шпион, предположительно принадлежавший к масонской ложе. В качестве доказательства прилагается перстень с соответствующей символикой.» — с этими словами я достал из рюкзака упомянутый предмет и положил его на стол — А пистоль, извини, только один — другой я себе оставил, не возражаешь?

— Возражаю.

— Ну вот что ты за человек такой, вредный!

— Ты в рапорте что написал? — Первушин строго посмотрел мне в глаза — Пистолет — не сувенир, а вещдок.

— Так я же не описывал подробно, какие именно стволы, а только: «было изъято: два пистолета, шпага, кинжал, перстень с неизвестным веществом, географическая карта, подзорная труба, два парика, накладные усы и борода, документы на немецком, французском и турецком языках, пять векселей, серебряная печать», кое-что еще по мелочи. И все.

— Ладно. — сменил гнев на милость товарищ подполковник — Раз подробно не описывал, можешь взять на память. Но второй пистоль обеспечь.

— Так уже! — я положил на стол заранее заготовленную на этот случай копию обычного кремневого пистолета.

— Ну и жук же ты, Андрюха! Все остальное, надеюсь, в наличии?

— Разумеется! — посмотрел я честными глазами на Владимира, забыв на минуту о беспардонно присвоенных мной трости с тридцатисантиметровым клинком, многозарядной пневматической винтовке, карманных часах с боем и крышкой, в серебряном корпусе, и золотом перстне с бриллиантом. Копии шпаги, кинжала, дорожного сундука и роскошного камзола, с золотым шитьем и пуговицами, а также нескольких десятков золотых и серебряных монет я, разумеется, уже сделал.

— И что, такой важный господин путешествовал налегке, без копейки в кармане? — хитро прищурившись, поинтересовался Первушин.

— Так почти все деньги пошли в казну ТРК, о чем, кстати, тоже написано в рапорте. А я только пару австрийских монет оставил — для образца. Сейчас… — порывшись в одном из карманов ранцевого рюкзака, я извлек обе денежные единицы и торжественно выложил их на стол. — Вот!

— А что за «перстень с неизвестным веществом»?

— Откуда я знаю? Яд, скорее всего. Он же шпион. — с деланным равнодушием ответил я, хотя был уверен в том, что это именно отрава, ибо малая пещерка-копировальник наотрез отказалась размножать содержимое упомянутого ювелирного изделия, ограничившись только самим перстнем (причем только одним!). Точно так же, когда мне понадобился инсектицид для уничтожения обнаглевших ос, пещерка не стала его воспроизводить. А я завязал узелок на память: яды ЛКМ не копирует. Алкоголь, кстати, тоже: попытка скопировать бутылку хорошего виски для задабривания одного не в меру любопытного местного жителя успехом не увенчалась.

— Хм. Вероятно. Но эта задачка для наших научников. — и, посмотрев мне в глаза своим фирменным гипнотическим взглядом, Первушин спросил:

— Тебе удалось узнать что-нибудь интересное от этого австро-венгерского шпиона?

— Да как всегда — Запад замышляет новый крестовый поход против России.

— Вот как? Интересно.

— Тот австро-венгерский подданный, которого мы выловили, допросили и… хм, ликвидировали, как раз возвращался из Стамбула, со спецзадания.

— Что за спецзадание?

— Выяснял, какую позицию займет Османская империя в случае войны западной коалиции против России. У этого хитреца, оказывается, был свой человек в окружении великого визиря и весьма влиятельный, кстати.

— Почему был? — с каким-то подозрением посмотрел на меня Владимир.

— Он и сейчас есть. Наверное. Или ты думаешь, что я и его тоже…?

— Знаешь, я бы не сильно удивился. Так какую позицию займут османы?

— Нейтральную.

— Кто бы сомневался. — проворчал Первушин.

— Между прочим, этот великий визирь — изрядная сволочь. Прежний был куда более дружелюбен к Российской империи, за что его и убрали. Да, по предварительному договору с французами, австрийцами и итальянцами Османская империя обязуется беспрепятственно пропускать через свою территорию все войска западной коалиции и снабжать их продовольствием и всем необходимым (не бесплатно, но по умеренным ценам). Так что, если вы задумали организовать тут восстание, руки у вас развязаны. Кроме того, турки не собираются соблюдать союзный договор с Российской империей и разорвут его сразу же после начала войны. А начнется она, скорее всего, в первых числах июня по здешнему времени.

— Это все ты от австрийского шпиона узнал?

— Конечно! Кстати, к этой так называемой «Великой коалиции» примкнули еще Польша, Швеция, вассальные ей Дания и Норвегия, а османы включатся «в случае успешного начала войны». Фон Швайнштайгер так и сказал: «Bei erfolgreichem Kriegsbeginn». Там, на карте, даже направления предполагаемых ударов обозначены.

— Кх, да ты просто гений разведки, Андрюха! — поперхнувшись чаем воскликнул Первушин, но тут же, словно спохватившись, уточнил — Если, конечно, это не деза.

— Володь, так ты проверь. Кто у нас подполковник МГБ? Но лично я склонен всему этому верить. Во-первых, судя по его бумагам и связям фон Швайнштайгер не простой шпион. Кое-что «расшифровал» Фотю, два векселя и письмо я сам перетолмачил (благо они были на немецком), ну а остальное, извини, — уже твоя забота. Во-вторых, та самая серебряная печать, про которую я в рапорте написал, оказалась очень даже интересной. Почтенный аль Фараби мне сказал, что такую дают лишь дипломатам и важным чиновникам Австро-Венгерской империи.

— Ты и к аль Фараби успел съездить? Однако!

— Не только к нему. С Ашотом Манукяном я тоже побеседовал. У него ведь родной брат с австрийцами дела ведет. Так Гарабед говорит, что в лоскутной империи налоги повысили, завалили все оружейные мануфактуры и фабрики заказами, новых рекрутов в армию набирают, даже немцев пытаются к этому пристегнуть — заманивают их офицеров и пушкарей хорошим жалованьем. Распускают слухи о предстоящей войне с Турцией.

— Слухи?

— А что же еще? Когда каждая ворона на заборе каркает о войне с османами, а войска концентрируются ближе к границе с Российской империей. Да и шуры-муры с французами и итальянцами ведь не просто так? Мадьярам обещали территории в валашских княжествах, союзных России. Тут, кстати, Румынии нет. И прибалтов тоже. Британии нет. Лепота! Впрочем, мы ведь атлас аль Фараби вместе изучали, сам все знаешь. Только эта карта еще подробнее. Мне бы такую! — мечтательно вздохнул я.

— Будет тебе карта — копии атласа нашего арабского друга уже готовы и одну из них я тебе оставлю вот в этом ящике. — Владимир постучал пальцем по столешнице точно посередине письменного стола и, помолчав немного, спросил:

— А что еще интересного сообщил этот Швайн…

— Фон Швайнштайгер?

— Именно.

— Ругал саксонского короля Августа, решившего объединить все немецкие земли под одной короной. Причем, что характерно, своей. Будто бы этот, как выразился шпион, «молодой глупый осел» решил стать союзником русского императора Константина и это, цитирую, «может помешать нашим планам», то есть их планам.

— Хм, вот даже как? Интересно, интересно. И насколько силен этот саксонский король? А, главное, можно ли на него всерьез рассчитывать?

— Ты не поверишь, но тут нет никакой Пруссии, а ее роль играет именно Саксония. Про возможности королевства точно не скажу, но судя по карте и нервной реакции австрийца, они явно немалые. Уж если король Август решил стать объединителем всея Германии и даже сильных соседей не боится…

— Сильных соседей?

— Ага. Австро-Венгерской империи и королевства Швеция. Тут, оказывается, шведы — крутые ребята: всю Скандинавию под себя подмяли, кроме Финляндии, которой тут нет, да еще и Данию прихватили. Даже в Северной Америке у них какие-то колонии есть.

— Нашлась замена англичанам? — криво улыбнулся Владимир.

— Не совсем — у шведов колонии куда скромнее, а в западном полушарии первую скрипку играют испанцы с французами. У них, между прочим, вражда на этой почве, доходящая до войны. Но сейчас, ради великого дела борьбы с Россией, они замирились. Испанцы даже флотом обещали помочь. Действительно, ничто так не сближает, как общие враги и общие интересы.

— Стало быть, у здешней Российской империи общие интересы пока только с Саксонским королевством?

— Еще с Персией. Она тут, между прочим, с Россией дружит, а вот с турками как раз наоборот. И еще: подавляющее большинство населения страны — зороастрийцы, есть православные христиане, немного алавитов. Да и территория у здешних персов поболее, чем в нашем мире.

— Откуда такие сведения?

— От аль Фараби. Он, оказывается, алавит, да еще и с персидскими корнями. Я у него, кстати, даже карту Персии прикупил. — тут ваш покорный слуга достал из ящика письменного стола упомянутую вещь и гордо протянул ее Первушину. — Вот только одна просьба: Володь, сделай копию, пожалуйста!

— Ладно, будет тебе копия, географ-любитель. Что ж, спасибо за информацию. Но шпиона ты зря ликвидировал. Непрофессионально это. Наши спецы бы с ним потолковали, наверняка узнали бы много интересного.

— Так я и не хотел! Бежать пытался, сволочь, вот мы его и…

— Понятно. Кто?

— Да какая разница.

— И все-таки?

— Я.

— Подчиненных прикрываешь?

— Хорошо. Колю.

— В следующий раз воспользуйся вот этим. — Владимир подошел к одному из двух сейфов и извлек из него обычный, на первый взгляд, дробовик, только с желтыми ложей и цевьем — Стреляет патроном со специальным электрическим зарядом. Наибольшая дальность — 45 метров, шесть зарядов: пять в магазине, один — в патроннике. Держи — в хозяйстве пригодится. — он вручил мне оружие, а затем, вернувшись к сейфу, достал патронташ с плечевыми ремнями и восемнадцатью патронами. — Извини, больше дать не могу. А про австрийского шпиона в рапорте напишешь, что оказал сопротивление.

— А я так и написал.

— Молодец. Кстати, не забывай про наш уговор: полгода по-нашему, плюс-минус один день, сюда ни ногой.

— То есть, двенадцатого ноября? — уточнил я, заглянув в календарь.

— Именно. Надеюсь, ты не на работе?

— Так еще неизвестно — это же новый учебный год. Вдруг у меня занятия как раз в понедельник будут? Давай-ка лучше десятого, в субботу?

— Добро. — согласился Владимир.

— Отлично, значит десятого. Часам к десяти по местному времени.

— Как дома дела, все в порядке?

— Спасибо, все хорошо, все живы-здоровы.

— Никаких попыток проникновения не было?

— Нет. Да теперь особо и не проникнут — при таких мерах безопасности.

— Ну, знаешь, не хвались идучи на рать…

— Тьфу-тьфу!

— Вот именно. Второй робоохранник не нужен?

— Если только поменьше и полегче — для дома или внутрь гаража поставить.

— Лучше в гараж. Будет тебе «поменьше и полегче». Аккумуляторы и прочие расходники?

— Возьму пару электродротиков, на всякий случай. С остальным нет проблем. — и, помолчав немного, я решился задать давно мучивший меня вопрос — Володь, скажи, только честно, ты и в самом деле мне так доверяешь? Все-таки я — сбоку припеку, человек посторонний, вообще из другого мира, а тут дела серьезнейшие.

Первушин почему-то шепотом ответил:

— Давай потом об этом поговорим, хорошо?

— Хорошо. — так же шепотом согласился я.

— И вот еще что. Наше руководство решило (и я с ним полностью согласен), что оставлять тебя совсем без охраны и связи нельзя. С первым вопрос в какой-то степени решен, остается второе. — тут Первушин сделал МХАТовскую паузу, но я не выдержал и спросил:

— Володь, а как мы связываться будем, если ваши ученые переходник закроют?

— Через него и будем.

— Не понял.

— Тут все просто: у самого переходника мы установим ретранслятор, не пугайся, он много места не займет, а наши умельцы его так замаскируют, что подозрения не вызовет. И самоликвидатор установят — на всякий случай, так что ты там осторожней. Вот инструкция, — Владимир протянул мне тонкую книжицу в прозрачном целлофановом пакете — а вот рации — одна тебе, другая — Олегу, ну и друг с другом связываться можете. Дальность — до десяти километров. — он достал из ящика письменного стола две вышеназванные вещицы и положил передо мной — Дальше все просто — когда надо будет связаться, нажимаешь сюда. — мой боевой товарищ показал нужную кнопку — Это — отбой, а это — разъем для зарядного устройства. Только за зарядом следи, вот здесь индикатор. Работает от сети, напряжением в 220 Вольт. У вас ведь тоже такое?

— Да.

— Ну и прекрасно. Вот зарядное. Повтори.

Я выполнил просьбу Владимира, а потом не удержался и полюбопытствовал:

— А когда мы будем связываться, переходник будет закрыт?

— Открыт, но только для сигналов. Как точно это работает не скажу — не спец, но передать сигнал гораздо легче и быстрее, чем самому лезть. Да и безопаснее.

— Ясненько. — грустно ответил я.

— Не вешай нос, все будет путем. — Первушин хлопнул меня по плечу.

— А как долго можно говорить?

— В принципе, ограничений нет, наши научники обещали устойчивую связь наладить, но лучше короче.

— Понял.

— Молодец. А сейчас придумай кодовый вопрос и кодовый ответ. — назидательно сказал Владимир.

Быстро оглядевшись по сторонам, шепотом, но четко, я произнес — «У вас продается славянский шкаф? — Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой».

— Что за ерунда? — скривился Первушин.

— Это из фильма «Подвиг разведчика».

— Понятно. Хорошо, конечно, но не годится.

— Тогда кодовое слово. — предложил я.

— Вот это уже лучше.

— «Фракиец» и «Златоуст».

— Поясни.

— А что тут непонятного? Я — «фракиец», ты — «Златоуст», сам же говорил, что твои предки оттуда.

— А кто такой «фракиец»?

— Фракийцы — группа древних индоевропейских племен, живших на северо-востоке Балканского полуострова и северо-западе Малой Азии. Славились производством металлов и керамики. Греческие авторы характеризуют их как любителей коней, охоты, вина и женщин. — выдал я историческую справку.

— Понятно. Интересные были ребята. Кстати, еще одно отличие вашего мира от нашего — мне ни про каких фракийцев не известно, а историю я, вроде, неплохо учил. Ладно, фракиец так фракиец. В случае ЧП кодовое слово «аваланш» — снежная лавина по-французски. Запомнишь?

— Уже запомнил. У поэта Мятлева есть что-то в этом роде: «Вдруг я прыг к нему в объятья бросилась как аваланш». Если не ошибаюсь, из стихотворения «Сенсации госпожи Курдюковой».

— М-да, филолог есть филолог. Если потребуется помощь, но не срочная — кодовое слово «метелица». Запомнил?

— Так точно, метелица.

— Молодец! Будь на связи — не исчезай. Если не сможешь — попроси Олега — он парень надежный. Да, чтобы тебе это ружьецо в руках не таскать… — Первушин встал, подошел к сейфу, достал оттуда серый чехол из какой-то специальной материи, с регулируемым ремнем, уложил в него электрошоковый дробовик с лазерным целеуказателем, затем на белый свет появился тактический рюкзак, явно не пустой, и бронежилет — Облачайся, а патронташ сверху наденешь. Подарки дома посмотришь.

— Спасибо, Володь! — я с благодарностью пожал Первушину руку.

— Да не за что. Давай помогу.

Как только я, с помощью моего друга, облачился в бронежилет, надел патронташ и довольно увесистый рюкзак, в дверь постучали:

— Товарищ подполковник, разрешите войти!

— Проходи, капитан!

В кабинет вошел Олег Найденов, в полной выкладке, со станковым рюкзаком, большой спортивной сумкой и футляром для гитары (не знал, что Олег еще и музицирует).

— Товарищи офицеры. Выдвигаемся. — официальным тоном провозгласил Первушин и мы отправились в сторону ангара с переходником. Там нас уже ожидали старшина Тодоров, незнакомые мне молодой лейтенант и два мужчины старше среднего возраста в штатском, нагруженные оборудованием.

В мой мир прошли в три приема: сперва мы с Найденовым, потом старшина с лейтенантом, а затем один из гражданских с Владимиром. Убедившись, что по ту сторону портала все в порядке, я сообщил об этом Первушину и его людям.

Аппаратуру для межмировой связи установили быстро — мы с Владимиром и Олегом едва успели разгрузиться и выпить по кружке чая с печеньем. Настало время идти в гараж и прощаться.

— Ну, до встречи, Андрей. Спасибо за помощь! Будем на связи и если ничего не случится (тьфу-тьфу!), через полгода по-нашему увидимся. — хлопнул меня по плечу мой друг.

— И тебе удачи, Володь!

Мы крепко пожали друг другу руки, даже обнялись, а Владимир, видя мою расстроенную физиономию еще раз сказал, что он своих не бросает.

Найденов, откозыряв, также пожал руку своему командиру и мы расстались.