Царичина

ГЛАВА X

Суббота наступила для меня совершенно неожиданно. Ваш покорный слуга даже проспать умудрился. А посему пришлось сделав все необходимые дела в бешеном ритме, собираться в путь-дорогу дальнюю — в параллельные миры. Да, именно так — во множественном числе, — ибо для начала следовало заглянуть в ЛКМ.

Итак, изрядно нагрузившись разного рода полезными вещами, среди которых имелись не только соль, свечи, спички, но и карандаши, копии самодельной тетради с таблицей умножения и прочие канцтовары, я наконец прибыл на мельницу и, вполне естественно, не застал там никого из тех, кто мне был нужен, так как время было уже не раннее и народ разошелся по делам. Бабушка Тодорка сообщила мне, что:

— Господа офицеры наших мальчиков обучают, а потом прямиком к Тодору пойдут. Так и велели тебе передать. А ты отдохни с дороги, да ступай туда же.

И я решил воспользоваться советом доброй женщины. А пока начал распределять принесенные мной вещи. Первым делом я отнес инструменты нашим строителям. Мастер Горан поблагодарил меня, а когда дело дошло до нивелира, показал мне похожий прибор, подаренный, по его словам, «господином майором Николовым». Только тут я обратил внимание на вполне себе современные инструменты у его помощников, промямлил, что, мол, запас карман не тянет и, пожав крепкую руку старшего строителя, поплелся обратно. Что ж, мой друг Владимир со товарищи времени даром не теряли и снабдили наших зодчих всем необходимым. «Только бетономешалки, цемента и арматуры не хватает» — подумал я и продолжил раздачу подарков. Достоянием Захария стали три тетради с таблицей умножения, шариковая ручка, два карандаша с черным стержнем, набор цветных, деревянные линейка и треугольник, ему же достался один из швейцарских ножей, прихваченных мной на всякий случай. Радости мальчугана не было предела. Он искренне поблагодарил меня, пообещал учиться еще лучше и даже вызвался проводить до дома дяди Тодора.

— Да куда ты в такую рань пойдешь? Школа-то у вас после обеда начинается. Успеешь еще подарками своими похвастаться! — угадала тайное желание внука бабушка Тодорка. Ну а мне пришлось временно расстаться с гостеприимными хозяевами и топать по размокшей мартовской земле в нашу штаб-квартиру — к дяде Тодору или «господину Воденичарову», как его стали почтительно называть односельчане и даже жители ближайших сел. Радовало только то, что идти было близко, местами попадались просохшие каменистые участки, а груз уже уменьшился.

Хотя нашего казначея дома не оказалось, я узнал все новости от Василки и Лазарины (матери наших младших четников Атанаса и Григора с выселок Краиште). Что ж, раз хозяина дома нет — дождемся, а пока, чтобы не терять даром времени, распределим подарки. Сказано — сделано! Только я вручил все принесенные мной полезности, как ворота просторного чорбаджийского двора открылись и в них въехал сам «господин Воденичаров» на подрессоренном тарантасе. Конечно, я поспешил ему навстречу. Поздоровавшись, крепко пожав друг другу руки и обменявшись традиционными при встрече вопросами, мы поднялись в комнату хозяина дома, где за неспешной беседой дождались Первушина и его спутников.

На этот раз, кроме уже знакомого мне майора Николова, присутствовали два старших лейтенанта: Валентин Йорданов и Олег Иванович Найденов — инструкторы по рукопашному бою, практической стрельбе и строевой подготовке. Владимир представил нас друг другу, а затем дядя Тодор, как и подобает гостеприимному хозяину, пригласил нас «отобедать, чем Бог послал».

После обеда Первушин предложил мне немного пройтись, «подышать свежим воздухом». Одевшись, я вышел во двор первым, затем ко мне присоединился и товарищ подполковник. Мы никуда не пошли, а просто устроились на двух чурбачках под навесом. Разговор, как я и предполагал, касался нашего завтрашнего визита к представителю местной турецкой администрации и дальнейших планов. А они были таковы: сам Первушин и майор Николов пробудут здесь месяц по местному времени, то есть до второй половины апреля, а их молодые коллеги останутся до конца июля. Конечно, это при условии, что «все пойдет в штатном режиме», как выразился мой друг. Далее он сообщил мне, что им удалось наладить производство патронов для «Винчестера», правда, на бездымном порохе, для ИЖ 12 (тут было легче, надо было только заменить пластиковые гильзы на папковые) и даже для «Галана».

— Револьверчик, кстати, очень даже неплохой для здешних условий. — заметил Первушин — Будем налаживать производство в НРБ. Револьверов, капсюльных штуцеров и боеприпасов к ним.

— А как насчет «Дерринджеров»?

— Да никак. Кому эта игрушка нужна? А вот за игольчатую винтовку спасибо.

— Прости, не понял. — удивился я.

— Помнишь, ты мне про «Шасспо» рассказывал?

— Да.

— Так вот, нашли мы образец такой винтовки. В Туле, на ТОЗе мелкосерийное производство наладили. Но это пока, а там видно будет. Нам сейчас главное с местным беем договориться. Желательно мирно.

— Ну, в крайнем случае можно и… — я постучал кулаком в ладонь.

— А вот это крайне нежелательно. — возразил Владимир — Переходник скверно работает. Наши научники утверждают, что может и захлопнуться в самый неподходящий момент.

— Но ведь в наш-то мир ты без проблем ходишь?

— В ваш — да, но он нам категорически не подходит — слишком серьезные риски. Игра не стоит свеч. А вот ты, Андрюха, насколько я понял, ходишь сюда как к себе на кухню. — при этих словах Первушин уставился на меня своим фирменным взглядом, но я быстро отвел глаза и возмутился:

— Вот только не начинай опять!

— Ладно, ладно! Извини. — примирительно сказал Владимир, похлопал меня по плечу и замолчал, пережидая, когда мимо нас пройдет по каким-то хозяйственным делам Василка.

— Кстати, а в ваш мир я почему-то попасть не могу. — как бы между прочим заметил я — И не только в ваш.

— Тебе что, этого мало?

— Более чем достаточно. Вот только любопытство гложет.

— Пусть оно тебя не гложет — в каждом мире свои плюсы и минусы. Кстати, это доказывает, что ваш мир не такой уж и уникальный. Из нашей Болгарии, например, совершенно точно можно проникнуть аж в четыре мира. Ну что, пошли?

— Пошли.

Мы поднялись в предоставленную нам комнату и стали собираться в дорогу. Первушин даже настоял, чтобы я, по его примеру, надел бронежилет скрытого ношения.

— А это еще зачем? — удивился я.

— На всякий случай — сам знаешь, куда едем, еще неизвестно, как все обернется. И вот это надевай, надеюсь, с размером я угадал. — с этими словами мой друг указал мне на висевший на вешалке старинный костюм. Последний, кстати, пришелся мне впору. Затем настало время подарков. Первушин с торжественным видом продемонстрировал отличную подарочную саблю, с позолоченным рисунком на клинке, вынув ее из украшенных позолотой ножен.

— Златоустовская сталь. Настоящая. — с гордостью произнес он и, немного помолчав, добавил — Предки мои по отцовской линии оттуда.

Потом появился красивый серебряный кофейный набор на две персоны, за ним — капсюльное охотничье ружье, украшенное гравировкой и резьбой по дереву, и латунная коробочка с капсюлями. К этому богатству я присовокупил янтарные четки для мусульман с девяноста девятью бусинами.

Как ни странно, наши переговоры с местным османским начальством прошли на удивление гладко. Правда, сперва нас даже на порог пускать не хотели, но когда я, через нашего переводчика Фотю, сообщил встретившему нас слуге бея, что с ним желают говорить русские офицеры, отношение сразу изменилось: надменного турка как ветром сдуло и спустя пару минут он уже любезно приглашал нас в богатый дом Садык бея.

Сопровождавшая нас «группа быстрого реагирования» в лице Вылчана, Бориса, Игната, Христо, Румена, Драгана, Михаила и Павла Тодорова скрытно расположилась в ближайшем леске, готовая в любой момент прийти нам на помощь. Старший лейтенант Йорданов, в камуфляже, со снайперской винтовкой с глушителем, занял позицию напротив дворца бея. Колю и Димитр, вооруженные кремневыми ружьями и револьверами, остались с конями и тарантасом. С нами пошли только Фотю и Найденов, торжественно несшие подарки представителю османской власти.

Не стану описывать довольно длительную беседу с Садык беем, начавшуюся по-восточному витиеватым обменом любезностями, продолжившуюся жалобами османа на несправедливость судьбы, забросившей его в эту дыру, в то время как его более удачливый двоюродный брат делает хорошую карьеру в Стамбуле, а затем и вовсе перешедшую на тему охоты (угадал Первушин с ружьем!). Далее, вероятно, желая показать свою образованность и близость к европейской культуре, Садык перешел на язык Вольтера и Дидро (если, конечно, они были в этой реальности). Тут мне оставалось лишь подобно герою Пушкина «с ученым видом знатока хранить молчанье в важном споре». Но спора не было, а все важное от меня ускользнуло, ибо ни я, ни Фотю французским не владели, Найденов знал его, по словам Владимира, «на тройку с плюсом», а Первушин ничем помочь не мог, так как играя роль русских офицеров этой эпохи, мы с Олегом по определению должны были знать французский. Так или иначе, но доблестно прохлопав ушами и лишь пару раз, ориентируясь на знаки, тайком подаваемые Владимиром, сказав «Оui bien sr!»[15], я вытерпел это ориентальское многословие. А разговор между тем зашел уже о том, ради чего (кроме получения ценной информации) мы и прибыли с официальным визитом к представителю турецких властей. На вопрос Первушина «Не будет ли достопочтенный Садык бей против, если мы приобретем в этом районе небольшой кусок земли?» турок вначале поинтересовался, где именно находится участок и какую площадь он занимает. Получив подробный ответ, с картой впридачу, Садык очень удивился. Во-первых, тому, что столь серьезные люди желают купить такую бросовую землю, во-вторых, качеству карты. Придя в себя, он заметил, что европейцы вообще большие чудаки, но коль скоро господам офицерам захотелось потратить деньги на никчемный кусок земли в этой глухомани, то это их право. А карту бей попросил оставить ему, на что мой друг тут же согласился, а я добавил от себя складную лупу. Бей был так впечатлен качеством топографической карты, что не поскупился на комплименты русским офицерам, русским топографам, русскому императору Константину (!) и самой Российской империи, такой огромной, сильной и богатой. Он даже перешел с французского на турецкий, что позволило и нам со старшим лейтенантом (благодаря нашему замечательному Фотю) понять, о чем идет речь.

Сделка была заключена на удивление быстро, цена оказалась почти символической, обе стороны остались довольны друг другом, а Садык бей даже подарил Первушину, как старшему по званию, кинжал, с рукоятью и ножнами, украшенными гравировкой и серебром, заметив, что всегда будет рад видеть в своем скромном доме таких уважаемых людей. Сказать, что я был удивлен таким поворотом дела — это ничего не сказать.

Выйдя за ворота небольшого дворца Садык бея, Владимир связался с нашим «засадным полком» и старшим лейтенантом Йордановым, приказав первым дожидаться нас в условленном месте, а второму — выдвигаться туда же как можно быстрее.

Всю дорогу меня мучило любопытнство, что же такого наплел бей по-французски моему другу, ведь кроме слов «проклятые египтяне», «война», «французы», «итальянцы», «масоны», «испанцы», «голландцы», «император Константин» и «Россия» я ничего не понял. Однако спросить так и не решился до самого дома. Вот дела — уже считаю комнату, выделенную нам с Первушиным дядей Тодором, своим домом! Точнее — вторым домом.

Разговор с офицерами из мира 2040-го года состоялся только после ужина. Вот тут мне и пришлось отдуваться за свою легенду о загадочном Семигорском княжестве и городе мастеров Семигорье, рассказанную когда-то дяде Тодору, Вылчану и Борису. Внимательно выслушав сначала мои оправдания, что, мол, надо же было как-то объяснить людям, откуда берутся разные высокотехнологичные вещицы, а затем саму легенду, Владимир только руками развел:

— Ну ты и фантазер, Андрюха! Тебе бы сказки писать или фантастику.

— Или и то, и другое. — по-болгарски добавил майор Николов.

— Ладно, примем это за рабочий вариант и будем поддерживать версию товарища Иванова. — подвел итог Первушин — Возражения есть? Возражений нет! Приказ понятен, товарищи офицеры?

— Так точно! — дружно и по-русски ответили все присутствовавшие, включая меня. Но на это никто не обратил внимания. Тем временем, как старший по званию и по должности, Владимир скомадовал:

— Товарищи офицеры. Все свободны. Отбой. — и, обратившись ко мне, добавил — Андрей, а тебя я попрошу остаться. — «Тоже мне, Мюллер нашелся!» — подумал я и усмехнулся.

— Смешно ему. Сам кашу заварил, а нам — расхлебывать.

— Да просто фильм вспомнил, «Семнадцать мгновений весны», про нашего разведчика-нелегала.

— Разведчика-нелегала? Интересно. Потом расскажешь. Скажи, Андрюха, ты все, что сюда таскал в таких количествах, за свои деньги покупал?

— Да. Не за чужие же. Хотя… Кое-что и за трофейные. — видя недоумение на лице моего друга, я поспешил уточнить — Часть трофеев и денег, что мы добывали у здешних бандюков я продавал знакомому антиквару, а на вырученное покупал, что нужно.

Между прочим, это была чистая правда. За исключением одной важной подробности: трофеи, которые автор этих строк оставлял себе, пройдя через ЛКМ возвращались в казну Тайного революционного комитета, а кое-что, по мелочи, шло дяде Тодору, Вылчану и особо отличившимся четникам. Ну и в мой «стабилизационный фонд», разумеется. Но об этом, равно как и о чудесном ЛКМ (лечебно-копировальном мире), товарищу подполковнику знать вовсе не обязательно. И дело тут не в жадности, а в предусмотрительности и осторожности, которые, как известно, лишними не бывают.

Но я отвлекся. Владимир свет Николаевич, разумеется, по секрету, как другу (выразительный взгляд в глаза), поведал мне о чем они так мило беседовали на французском языке с местным турецким начальником. Садык бей рассказал весьма любопытные вещи. Оказывается, Османская империя, как сказал небезызвестный Попандопуло, находится «накануне грандиозного шухера»: султан стар, мягок и нерешителен, авторитетом явно не пользуется (в отличие от своего отца), при дворе разные партии активно плетут интриги, паша Египта возжелал быть самостоятельным правителем и вовсю готовится к войне, которой уже не избежать, а «проклятым египтянам» тайно помогают французы и вполне явно австрийцы, империю наводнили шпионы, включая итальянских масонов (так вот откуда у арнаутского разбойника масонский перстень!), только бедных турок защитить некому. Даже испанцы, ненавидящие арабов, отказались под предлогом войны за колонии с Францией. Немцы согласились лишь продать некоторое количество пушек и ружей, да отправить советников для обучения османских пушкарей, а голландцы предложили корабли, конечно, за деньги, которых в казне и без того мало. Вот если бы могущественный русский император Константин послал свои непобедимые войска, то и этому сыну геены Мухаммеду Али, и поддерживающим его французам с австрийцами пришел бы конец. Иными словами, османам срочно нужны сильные союзники, ибо воевать сразу и с австрийцами, и со взбунтовавшимися арабами их ослабленное государство не сможет. На этом фоне даже банды распоясавшихся башибузуков и полупустая казна не выглядят проблемами — так, небольшие неприятности.

— Получается, что сейчас Османская империя — это колосс на глиняных ногах. — подвел итог Первушин.

— Свежо предание, а верится с трудом. Как бы нам насчет глиняных ног не ошибиться.

— Не ошибемся. — уверенно заявил Владимир — Или ты думаешь, Садык бей просто так нам такой прием организовал? Участок чуть ли не за полцены продал?

— А может, здесь просто цены такие?

— Ну, не знаю. Однако, даже почти не торговался. И бумаги все так быстро оформил.

— Думаешь, у турок дела совсем швах?

— Уверен. Интуиция мне подсказывает. А я ей привык доверять. Так что, Андрюха, считай, что мы вытянули счастливый билет! — и Владимир хлопнул меня по плечу.

— А вот интересно, какую позицию займет император Константин в этом мире?

— Это трудно сказать. Мы же с тобой не знаем, какая здесь politique internationale[16], кто с кем дружит, кто с кем воюет. У нас Николай I помог туркам, а что здешний Константин решит, то тайна, покрытая мраком.

— Ну что ж, пожуем — увидим, как говорил один знакомый повар.

— Хм, однако. Юморной ты парень. — усмехнулся Первушин — Ладно, пора отбиваться.

— Точно. Утро вечера мудренее. Или мудренее — смотря по обстановке.

Утро, однако, оказалось вовсе не мудреным, а просто серым, ветреным, но пока не дождливым. Поэтому сразу после завтрака мы всей иномирной компанией отправились на стройку нашего будущего учебного центра. Там уже кипела работа и, чтобы не путаться под ногами у строителей, мы пошли по своим делам. Старшие лейтенанты пошагали на наш импровизированный полигон, а остальные — к переходнику, расположенному на уже официально нашем участке. Здесь майор Пламен Николов, с помощью лазерной рулетки сделал нужные измерения, что-то прикинул на калькуляторе, объединенном в одно устройство с электронной записной книжкой и, как я понял, справочником, что-то прикинул, что-то записал и поделился с Первушиным своими соображениями относительно постройки, которую предстояло воздвигнуть вокруг выхода из переходника. Владимир внимательно его выслушал, поблагодарил, а потом задал вопрос, вызвавший мое недоумение:

— А техника пройдет?

— Точно сказать не могу, товарищ подполковник, это от наших ученых и техников зависит, но можно поднять стены и крышу еще на полметра. Тогда и бетономешалка пройдет.

— Значит, рассчитывай на полметра выше, Пламен.

— Есть, товарищ подполковник! — и майор принялся за новые расчеты.

Интересно, что Первушин иногда обращался к своим подчиненным по имени, а они к нему — всегда по званию. Явно, мой друг пользовался среди них авторитетом. Разговаривали они то по-русски, то по-болгарски, хотя старшему лейтенанту Найденову этот славянский язык давался не так легко, как его командиру. Как сказал мне сам Владимир: «Языки — не его конек, но в военном деле он — ас».

Между тем, майор Николов закончил свои расчеты, о чем доложил Первушину, еще раз поблагодарившему Пламена и обратившегося ко мне (уже по-русски) с просьбой проводить военного топографа в их мир через мой. А я, не удержавшись, отозвал своего друга в сторону и полюбопытствовал:

— Володь, так вы теперь на машинах сюда ездить будете?

— Попробуем строительную технику перегнать. Вручную такой бункер не построишь: долго ковыряться, людей много надо, стройматериалы на себе таскать замучаешься. Лишь бы наши научники и технари работу переходника наладили.

— Понятно. А если с техникой не получится?

— Тогда придется все-таки вручную. Но это крайне нежелательно. Вот если через твой гараж хотя бы малую механизацию протолкнуть… — тут Владимир внимательно так посмотрел мне в глаза. Не люблю эту его манеру! Поэтому пришлось быстро соглашаться. Первушин поблагодарил а затем «обрадовал» меня, что в таком случае придется расширять вход-выход портала в моем гараже.

— Что, прямо сейчас?! — удивился я.

— Недели через две-три. У вас сейчас, так же, как и у нас — конец ноября. Так?

— Так. А бетон не замерзнет?

— Не должен. Болгария — южная страна, сильных морозов нет. В раствор незамерзайку добавим, подогрев включим и готово. В крайнем случае сделаем из нержавейки и дюраля. Так даже быстрее получится. Не волнуйся — за электричество мы заплатим.

— Чем?

— Золотом, разумеется. Кстати, соседи у тебя еще не появились? Сам понимаешь — свидетели нам не нужны.

— Нет. Ближайшая обитаемая дача через два участка, да и то в это время там никого нет. В крайнем случае скажу, что строителей из провинции нанял, гараж расширять буду. И какого размера будет вход?

— Молодец, соображаешь. У тебя задняя стенка гаража, кажется, метра четыре на три с чем-то?

— Четыре метра на три шестьдесят чисто.

— Нормально, на первое время сойдет.

— Когда начнете?

— В ближайшее время. У тебя когда каникулы?

— С 24-го декабря по второе или третье января, точно не скажу. У тебя календаря с собой нет?

— Вот, смотри. — Владимир достал из кармана электронное устройство, нечто вроде наладонника, включил, нашел что нужно в меню и протянул мне. Дальше, с помощью мини-ЭВМ (так называется сие хитрое устройство в мире Первушина), мы определили, что у меня намечается целых десять свободных дней.

— Хорошо, тогда успеем. Да, ты машину в гараже держишь? — по-деловому спросил Владимир.

— Нет, под навесом. На зиму хотел в гараж, но ради такого случая оставлю там, где сейчас.

— Ну что ж, тогда договорились. Не бойся — все это на крайний случай, если у научников на нашем участке ничего не выйдет. — успокоил меня мой друг, заметив мою задумчивую физиономию — Топографа моего проводишь?

— Конечно.

— Пламен! — по-болгарски обратился Первушин к своему подчиненному — Ты готов?

— Так точно, товарищ подполковник!

— Тогда идите, ребята.

Мы попрощались с Владимиром и отправились по своим делам.

Поскольку в мой мир я прибыл раньше, чем ожидал, то сумел заглянуть в ЛКМ, загрузив в одну из пещер кое-какое обмундирование: старые, но хорошо сохранившиеся берцы и камуфляжный костюм, кожаный ремень, разгрузочный жилет, тактические перчатки, туристические носки и тканевый чехол для армейской фляги. Само собой, позаботился и о патронах, кремневых пистолях (чтобы не дразнить Первушина более современным оружием), а под конец положил и оставшийся еще от прежнего хозяина дачи моток оцинкованной колючей проволоки. Хватило времени даже на то, чтобы принять лечебную ванну и налить бутыль целебной воды. А вернувшись в свой мир, я отдал должное упражнениям в стрельбе, ибо располагая несколькими «Вальтерами» и приличным запасом патронов к ним, не освоить как следует этот пистолет просто стыдно и нелогично. Правда, пришлось уходить довольно далеко, дабы не привлекать нездорового внимания.

Как только наступила суббота, я, наполнив вместительный туристический рюкзак и две сумки типа «мечта оккупанта» обмундированием, спичками, свечами, пистолями, карандашами и тетрадями, отправился к нашим подопечным из мира XIX века.

А между тем, по ту сторону переходника, весна, хоть и медленно, все же вступала в свои права — потеплело, дни становились длиннее, а ночи короче. На скудных каменистых полях гористой местности копошились крестьяне, как объяснил мне сопровождавший меня к дяде Тодору Борис, сажали быстро ставшую здесь популярной картошку. Причем в сей полезный процесс включились и наши четники, ибо учеба учебой, а кушать хочется всегда. Вот и пришлось часть занятий временно отменить, а часть перенести на вечер. Не коснулось это лишь караульной службы, к которой активно подключились и товарищи старшие лейтенанты. Впрочем, охрану переходника и участка, на котором он находится, взяли на себя люди из мира Первушина, начавшие активно осваивать новую территорию. Как сообщил мне старший лейтенант Найденов, их ученым наконец-то удалось наладить бесперебойную работу портала. Да я и сам мог бы догадаться, увидев кипучую деятельность военных инженеров и строителей из 2040-го года. Значит, пока без моей помощи обходятся. Что ж, тем лучше, ведь жить в таком бешеном темпе, разрываясь между тремя мирами, уделяя время и работе, и помощи нашему ТРК, и делам домашним, и (увы, крайне мало) торговле, пополнявшей мой «стабфонд», стало просто невмоготу. По этой причине я с удовольствием переложил бремя заботы о наших подопечных из Болгарии XIX века на людей Первушина, предупредил всех, кого сумел застать на месте, что отныне появляться буду редко и ненадолго и со спокойной совестью вернулся к себе.

Дома меня ждали проголодавшиеся собаки, неубранное жилище, холодильник, в котором, по образному выражению, мышь от голода повесилась и машина с полупустым бензобаком. Почесав затылок, я стал решать перечисленные проблемы. Для начала перелил часть бензина в десятилитровую металлическую канистру, затем извлек из НЗ упаковку сухарей, пакет вермишели и пачку печенья, отнес все это богатство в ЛКМ, вернувшись, высыпал остатки корма Бобику и Рексу, взял тележку, снова сходил в лечебно-копировальный мир и в результате стал счастливым обладателем одиннадцати десятилитровых канистр с отличным бензином, изрядного количества сухарей, вермишели и печенья. Забегая вперед, скажу, что проблему обеспечения бензином, машинным маслом, зимней и летней резиной, аккумуляторами и прочими расходниками я решил при помощи ЛКМ. Даже пустая тара в виде канистр и бутылок отправлялась туда же, равно как и прочие отходы.

В воскресенье меня ждала довольно насыщенная программа: поездка в «Метро» за продуктами и не только, встреча с одним покупателем, возвращение домой с распределением покупок и загрузкой товара, вторая поездка в Софию и еще два клиента. А на обратном пути меня посетила счастливая мысль о приобретении нового, более мощного, проходимого и вместительного авто. Однако недремлющая совесть прервала смелый полет моей фантазии, строго напомнив о моих обязательствах перед нашими угнетенными болгарскими друзьями из мира XIX века. Повинуясь ее голосу ваш покорный слуга уже в понедельник, набив карманы, взвалив на плечи увесистый рюкзак и наполнив доверху велоприцеп, отправился в параллельную Болгарию девятнадцатого столетия.

К моему удивлению (и большому неудовольствию) дверь в другое измерение не открылась с первой попытки и пришлось переждать несколько минут, прежде чем удалось воспользоваться переходником. Как позже мне объяснил исполнявший обязанности прораба майор Николов, порталом активно пользуются и, вероятно, он был занят как раз в тот момент, когда я пытался войти. А Первушин, с которым я встретился у дяди Тодора, отозвав меня в сторону, прямо сказал, что в ближайшие три месяца по здешнему времени, или три недели по нашему, мое появление здесь «крайне нежелательно». На мой вопрос о помощи ТРК и четникам он лаконично ответил, что «проблема решается».

— Ну хоть через три с половиной недели мне можно заглянуть ненадолго? Числа двадцать восьмого декабря по нашему? — попросил я.

— Двадцать восьмого говоришь? — Владимир на минуту задумался, посмотрел в календарь — Ладно, что с тобой делать, заглядывай. Да, что ты на сей раз приволок?

— Да ничего особого: спички, свечи, нитки, иголки, камуфляж, ремни, разгрузки, берцы, носки, чехлы для фляг, двадцать литров керосина, восемь керосиновых ламп.

— Целых восемь?! И не разбил по дороге?

— Так распродажа была, со скидкой купил. — соврал я — А твои ребята такую роскошную дорогу до мельницы сделали, что трудно что-нибудь разбить — хоть фарфор по ней вози.

— Во-первых, не только мои ребята, еще и местные активно помогали, а во-вторых, очень тебя прошу — заканчивай со своей самодеятельностью. За лампы и керосин, конечно, спасибо, но в следующий раз, если захочешь что-нибудь принести из своего мира, сперва со мной посоветуйся. Договорились?

— Договорились. — нехотя согласился я и, почувствовав себя слегка обиженным, решил возвращаться домой.

Первушин настоял на том, чтобы проводить меня до переходника, во избежание недоразумений, а у входа сменил гнев на милость и даже поблагодарил за помощь.

Возвратился я, надо сказать, очень даже вовремя, так как при выходе из гаража услышал отчаянный лай. А потом, уже закрывая половинку ворот гаража, увидел стоявший на улице старый «Фольксваген» темного цвета и трех смуглых типов, с любопытством рассматривавших двор и дом. Сунув правую руку под подаренный дядей Тодором ямурлук, я расстегнул кобуру на разгрузочном жилете и неспеша направился к забору. Остановившись метрах в трех от него, я поинтересовался, что им здесь надо.

— Мы старые железяки покупаем. Есть у тебя старые железяки?

— Только вот эта железяка есть, но она мне самому нужна. — сказал я, аккуратно достав «Вальтер» и щелкнув предохранителем.

— А, извини, извини. — пролепетал заговоривший со мной цыган и все трое поспешили погрузиться в обшарпанную машину и задним ходом уехать с улицы. А я завязал себе узелок на память: по возможности впредь не оставлять свое хозяйство без присмотра на длительное время и найти (на самый крайний случай, разумеется) хороший револьвер с глушителем и хотя бы одним качественным патроном. Или, на худой конец, оборудовать этим полезным устройством «Галан». Тут же подумалось: «А не эти ли самые цыгане к отставному полковнику наведывались? Хотя вряд ли. Мало ли таких граждан с преступными наклонностями по стране гастролирует! Но револьвер я куплю». Почему именно револьвер? Да потому, что это оружие простое, надежное, стоит сравнительно недорого, а главное — гильзами не разбрасывается.

Оставшееся до рождественско-новогодних каникул время я решил посвятить своим близким, работе, торговле и делам домашним. Все-таки как здорово, что теперь нет необходимости путешествовать в мир XIX века! Но, с другой стороны, уже на вторую неделю мне стало сильно не хватать наших четников, дяди Тодора, их родственников и наших славных дел в том измерении. Между тем в доме следовало навести порядок, в первую очередь позаботившись о недоступности для посторонних оружия и ценностей. Требовалось также реализовать некоторое количество старинных предметов, среди которых преобладали кремневые ружья и пистоли, ятаганы и кинжалы, пороховницы, но имелось также большое количество медных монет, несколько копий серебряных пряжек для женского пояса, небольшого серебряного блюда с арабской вязью и перстня (кстати, женского) из того же металла, с бирюзой. К счастью, отец одной из моих бывших студенток оказался любителем антиквариата. В продаже остального мне помог наш верный друг Интернет. Неплохо шел сбыт автомобильных аккумуляторов, айфонов и прочих вполне современных товаров. Могло, конечно, быть и лучше, но действовать приходилось с осторожностью, дабы не привлекать нежелательного внимания. Но вернемся к уборке моего скромного жилища и наведению в нем порядка. Как раз занимаясь сим важным делом, я и наткнулся на одну, по всей вероятности очень древнюю, монету. Хорошо сохранившаяся, скорее овальной, чем круглой формы, золотая, с изображением на одной стороне головы льва, а на другой — стилизованного солнца. Конечно, при первой возможности я обратился к знакомому антиквару, который, честно признавшись, что в монетах не силен, порекомендовал мне хорошего (по его словам) нумизмата. И вот он одновременно удивил и напугал меня, сообщив, что эта мелкая вещица — очень большая редкость и цена ее никак не ниже десяти-двенадцати тысяч долларов. Поблагодарив специалиста за консультацию и сказав, что пока продавать монету не собираюсь, но если надумаю, то обращусь к нему, я поспешил откланяться, а вернувшись домой сделал в ЛКМе пару копий древнего артефакта. Правда, дубликаты оказались новехонькими и по этой причине пришлось их немного «состарить».

До Рождества (в Болгарии его празднуют по Григорианскому календарю) я успел приобрести инвестиционный золотой слиток весом в 100 граммов и сделать его копии, а также копии золотых самородков, золотых и серебряных монет, колец, перстней, бумажных денег и распределить их по несгораемым шкафам. Раньше как-то руки не доходили до инвентаризации моих «золотовалютных резервов», зато теперь я уделил им должное внимание и сразу стало не по себе от накопившихся богатств — хоть из дома не выходи. И встал вопрос об их охране. Не могу же я, подобно царю Кощею, «над златом чахнуть»! В итоге был приобретен комплект видеонаблюдения с четырьмя антивандальными камерами, сделано несколько его копий (на будущее) и начались поиски человека, способного правильно установить эту полезную вещь. Благодаря моим знакомствам, таковой нашелся. Муляжам камер видеонаблюдения, установленным мной ранее, тоже нашлось применение — я повесил их под навес, где держал «Ситроен», и над входом в гараж.

По семейной традиции Рождество мы отпраздновали вместе и, как нетрудно догадаться, в моем доме. Так что пришлось отложить дела до лучших времен и все внимание уделить своим близким.

Однако, рождественские праздники прошли, родные уехали и вновь начались «суровые деловые будни». Первой на очереди была установка железной двери в мою комнату, где стояла часть металлических шкафов с добром. Затем целая серия встреч с клиентами (скидка поистине способна творить чудеса, особенно под Новый год!).

Занятый хлопотами по дому и продажами, я и не заметил, как наступило 31-е декабря, а следовательно, надо было снова готовиться к приезду родителей и сестры с племянницей. Возник очередной аврал по причине встреч с несколькими клиентами (есть же любители в последний момент подарки покупать!) и приобретение необходимых продуктов. Недолго думая, я поручил последнее родителям и Маше, заодно попросив купить корма собакам и коту, а сам принялся упаковывать и развозить товар.

Все-таки приятно чувствовать себя Дедом Морозом, хоть и небескорыстным! Да, я понимаю, что подарки дарят, а не продают, но при такой скидке… К тому же, немалая доля вырученных средств так или иначе пойдет на благое дело.

Новый год встретили весело и без лишней суеты, с подарками, но без фейерверка. Конечно, можно было под шумок разрядить пару магазинов или барабанов, но зачем, когда и так все хорошо? Мужчины уже настрелялись или еще настреляются, а женщинам это не интересно.

Во вторник, второго января, родные вернулись в нашу софийскую квартиру — ведь после моего переселения в Царичину сестра с племянницей переехали к родителям и заняли мою комнату (после развода они снимали жилье), а немногие оставшиеся в ней вещи прежнего хозяина привезли мне как раз перед новогодними праздниками вместе с подарками. Разумеется, я тоже одарил их чем мог: маме вручил золотое колье, новые сережки и сумочку, отцу — кожаные перчатки, новый телефон и автомобильный аккумулятор, сестре — автоматическую кофемашину, золотую цепочку и серебряный перстенек с бирюзой (копию трофейного), Верочке — роликовые коньки, шлем, перчатки и наколенники.

До начала февраля, когда мне удалось выкроить несколько дней для посещения мира XIX века, никаких, достойных упоминания событий, не произошло. Но по ту сторону переходника изменения были видны невооруженным глазом, что неудивительно, ведь по здешним меркам меня не было целых восемь месяцев. Вход-выход портала расширили настолько, что через него мог спокойно проехать тентованный армейский грузовик. Вокруг прохода в иные миры военные строители воздвигли поистине монументальное сооружение из геополимерного бетона, как мне позже сказал Первушин. Снаружи это солидное, напоминавшее ангар здание было покрыто специальным влагозащитным составом и закамуфлировано под скалу, а изнутри стены зашпаклеваны и окрашены белой краской. Имелись герметичные, бронированные, автоматические ворота с утеплителем и разными степенями защиты, мощный, но компактный дизельный генератор с хорошим запасом топлива, охранная сигнализация, системы освещения, обогрева, видеонаблюдения, пожаротушения, фильтрации и вентиляции воздуха, даже две автоматических пулеметных точки. Вся территория купленного у местного бея участка была обнесена ограждением в два ряда: первый — из покрытой ПВХ колючей проволоки на прочных железобетонных столбах, второй — забор из оцинкованных металлических решеток, со спиралью из армированной колючей ленты сверху, на солидных винтовых сваях из оружейной нержавейки. Между ними пролегала ровная, старательно очищенная от всякой растительности полоса, шириной метра четыре, засыпанная плотно утрамбованной песчано-щебеночной смесью. Разумеется, присутствовали камеры и датчики движения, а по углам, вплотную к внутренней ограде, располагались четыре небольших навеса, под которыми я разглядел роботов-охранников на гусеничном ходу. Как я потом узнал от Владимира, они были вооружены снайперской винтовкой с глушителем, пулеметом калибра 7,62 мм, двумя электрическими дротиками (что-то вроде тейзеров из нашего мира) и ультразвуковым отпугивателем животных. На территории базы находились также несколько каркасно-щитовых домов, два больших металлических гаража, длинное строение из листов нержавеющей стали с решетками на маленьких окнах, пара невзрачных домиков из геополимерного бетона и настоящий блокпост на въезде — два бункера из солидных железобетонных блоков, увенчанных двумя бронебашнями с парой пулеметов: одним крупнокалиберным и одним калибром 7,62 мм, а также автоматическим гранатометом. Ракетных установок я не заметил, да они в данных условиях и не нужны по причине отсутствия какой бы то ни было бронетехники либо летательных аппаратов. Зато во дворе базы, возле одного из каркасно-щитовых домов, возвышалась антенна — явно люди из мира XXI века позаботились о связи. Об электроснабжении тоже подумали: на всех крышах были установлены солнечные батареи, имелся и генератор в сарае из железобетонных панелей. Не забыли специалисты из мира 2041-го года и о водопроводе с канализацией.

Другое важное изменение, с которым я столкнулся сразу же после проникновения в мир XIX века, — строгий контроль доступа, что вполне логично и правильно. Потому, первым делом я, в сопровождении хмурого и вооруженного болгарского сержанта, прошел в домик из геополимерного бетона, где, очевидно, располагался штаб. К счастью, там как раз находился уже знакомый мне майор Николов, руководивший базой иномирян и бывший заместителем Первушина, и все вопросы к моей скромной персоне сразу же отпали.

Владимира свет Николаевича пришлось дожидаться у дяди Тодора которого, кстати, тоже не было дома. Фотю проводил занятия уже в новой школе, под которую определили, как я узнал от Лазарины, второй этаж нашего импровизированного учебного центра. В общем, никого из нужных мне людей на месте не оказалось и, поскольку погода стояла солнечная, теплая, просто прекрасная для начала октября, я решил немного прогуляться.

Побродив немного по окрестностям, полюбовавшись издалека на новый учебный корпус — солидный двухэтажный дом с пристройкой — я вернулся обратно и, буквально спустя четверть часа, в ворота постучали. А еще минут через пять мы уже беседовали в комнате дяди Тодора с самим хозяином и Первушиным.

— Ты, дядя Тодор, как я погляжу, совсем современным человеком стал — в фаэтоне на резиновых колесах ездишь, по рации говоришь. — слегка поддел я нашего гостеприимного хозяина.

— А как иначе? Растем. Теперь наш комитет во всей округе самый главный, надо другим пример подавать. Да и удобная штука эта самая рация: аж до Софии достает. Мы теперь с нашими ребятами всегда связаться можем, когда они в город к господину аль Фараби, или к господину Манукяну по делам ездят. — не без гордости ответил он.

— Хм, про господина Манукяна я не слышал.

— Это потому, что твоя милость совсем к нам дорогу забыл. — с легким укором ответил мне казначей нашего Тайного революционного комитета.

— Тут, дядя Тодор, господин майор не виноват — служба, сам понимаешь. — оправдал меня Владимир. — А про Ашота Манукяна я тебе потом расскажу. — это уже мне.

Приятно побеседовав еще немного и допив ароматный кофе, мы с Первушиным, извинившись перед нашим другом, отправились в комнату, занимаемую Владимиром. Кстати, вторую кровать мой друг предусмотрительно не убрал, зато вся мебель была явно не из этого мира и выглядела откровено чужеродно в старинном доме, особенно компьютер с широким монитором, принтером, небольшой рацией, лежащей на зарядной станции, и металлическим шкафом. Обратил я внимание и на вполне современные стеклопакеты (последние, кстати, были установлены во всех окнах дома).

— Неплохо устроились, товарищ подполковник.

— Как видишь, Родина о нас не забывает. А у тебя что нового? В этот раз ничего не принес?

— Обижаешь. Принес, конечно, — зажигалки, спички, свечи, тетради, карандаши, резинки, соли и соды немного.

— Ну, этого добра и у нас полно, можешь не носить.

— Да я уже понял. Вот только неудобно — с пустыми руками.

— Что ж, если хочешь помочь, принеси мне материалы по вашему миру. Скажем, за последние лет восемьдесят — девяносто. Насколько я понял, расхождения в наших мирах, имею в виду новейшую историю, начались после извержения Йеллоустоунского вулкана?

— Может быть. Революция у вас в 1917-м произошла?

— Да.

— Так. Идем дальше. Скажи, были у вас такие деятели, как Троцкий, он же Бронштейн, и Сталин, он же Джугашвили? — не выдержал я.

— Троцкий — Бронштейн, Сталин — Джугашвили? Не припоминаю. Хотя историю мы хорошо учили, тем более историю Мировой империалистической войны и революций. И в школе, и в университете, и в Высшей школе МГБ. А чем эти люди интересны?

— Скорее опасны, чем интересны.

— Вот как? Однако! А поподробнее нельзя?

— Можно. Например, Троцкий — очень мутный персонаж, сторонник мировой революции, демагог и агент англосаксов. Именно он заявлял, что, цитирую по памяти, «Россия — это хворост, который мы бросим в костер мировой революции». И я бы вам очень не позавидовал, если бы он у вас был. Другой персонаж — Иосиф Виссарионович Джугашвили, он же Сталин, личность, мягко говоря, неоднозначная — в период его правления было расстреляно и отправлено в тюрьмы и лагеря от восьми до тридцати тысяч военных. И это перед войной! Разные исследователи приводят разные данные, но тот факт, что репрессии были, не отрицает практически никто. Под репрессии попали также ученые, инженеры, врачи, рабочие, крестьяне. Точное количество пострадавших и в наши дни никто назвать не может. Кстати, у гражданина Джугашвили были и верные помощники: Генрих Григорьевич (он же Енох Гершенович) Ягода, Николай Иванович Ежов, Никита Сергеевич Хрущев, всех этих персонажей и не перечислишь.

— Хм. Про Ежова и Хрущева я не слышал. А вот Ягода… Ну да, знакомая фамилия. Он одно время был заместителем наркома НКВД Ковалева, но был отстранен, а позже осужден. Слушай, Андрей, составь-ка мне, не в службу, а в дружбу, подробную справочку на этих, как ты выразился, персонажей. Да и на тех, кто позже жил и занимал ответственные посты — тоже. А еще — данные по экономике, внутренней и внешней политике СССР. Да, и про ту большую войну не забудь.

— Великую Отечественную?

— Точно. И про ситуацию в твое время. Вот тут уже можно поподробнее.

— Умеешь ты брать быка за рога. Вынь да положь ему справочку. — иронически заметил я, но, увидев, что мой приятель готовится мне ответить в том же духе, согласился — Ладно, «Бог с тобой, золотая рыбка», будет тебе справка. Сегодня же к себе смотаюсь — все равно мне здесь делать нечего, только под ногами у вас болтаться. А как соберу материалы — сразу обратно. Думаю, пяти дней мне хватит, я же все-таки на работе, или двадцати по-здешнему. Тебя устроит?

— Вполне! — бодро ответил Первушин, что-то черкнул в своей записной книжке и тут же, без всякого перехода, сказал — Андрей, а теперь слушай меня внимательно. Как ты уже, наверное, заметил, мы создали здесь базу и ведем ускоренную подготовку к вооруженному восстанию. Пока дела идут неплохо, тьфу-тьфу! — Владимир постучал по деревянной столешнице (его солидный письменный стол был сделан из натурального дерева) — Но император Константин все-таки поддержал турок в их войне с арабами и кое-что за это выторговал. — мой друг начал загибать пальцы — Во-первых, послабления православным славянам на территории Османской империи. Во-вторых, право беспошлинной торговли для русских купцов на турецкой территории. И, в-третьих, запрет на прохождение через пролив военных кораблей всех держав, кроме Турции и России. Так что теперь две империи — Российская и Османская — союзники, следовательно, действовать мы должны очень и очень аккуратно. Иначе подведем императора всероссийского, а это крайне нежелательно. Здесь Россия сильнее, чем в нашем мире в тот же исторический период, у них, оказывается, никакого татаро-монгольского ига не было, может, потому что монголов нет, а половина татар — православные, англичан нет, но к большой войне империя не готова, а французы собирают коалицию против России и Турции. Османы — союзники никудышные, сам понимаешь, идут переговоры с немцами, но они пока не говорят ни «да», ни «нет», ладно хоть оружие продают, причем и русским, и туркам, и австрийцам. Естественно, хорошо на этом зарабатывая. Австро-Венгерская империя вовсю готовится воевать, угадай, с кем. Итальянцы пока раздумывают, зато вовсю рассылают своих шпионов. Короче говоря, ситуация серьезная. Для нас, конечно, не проблема разгромить любую армию этого мира, даже две. Надо будет — всю Европу на гусеницы намотаем, вместе с их американскими колониями, но есть один неприятный момент: переходник. Во-первых, его пропускная способность. Сколько времени потребуется для переброски хотя бы одной танковой и двух мотопехотных дивизий? А где их дислоцировать? О скрытности я вообще молчу. Это все равно, что канат в игольное ушко продевать. Ну и во-вторых, пока, тьфу-тьфу! — Первушин опять постучал по столешнице — Переходник работает без сбоев. Пока. Но как долго продлится это счастье, наши научники не знают. Они нас честно предупредили, что переходник может схлопнутся чуть ли не в любую минуту. То ли кто-то, то ли что-то мешает ему нормально работать. Одно слово — Балканы. Правда, есть еще уральский вариант… Но это уже, извини, тайна за семью печатями.

— Понимаю. А как же мой мир?

— И как ты себе представляешь переброску крупных воинских частей с тяжелой техникой через твой гараж? Даже если построить новый, в три раза больше? Или ты думаешь, что такая операция может долгое время оставаться в тайне? — и, помолчав немного, Владимир продолжил — Конечно, мы рассматриваем вариант использования твоего мира как «коридора», но только как запасной и для малого человеко- и товаропотока. У вас все же не девятнадцатый век, да и обстановка в вашем мире, насколько я помню, в том числе и из твоих рассказов, совсем не благоприятная.

— Да уж, обстановка у нас еще та!

— Вот именно. Но о варианте номер два не забывай. Кстати, как там у тебя? Все в порядке?

— Нормально. Был один пустяковый инцидент.

— Какой еще инцидент? — насторожился Первушин.

— Да приезжали три цыгана, но я их шуганул.

— Кто приезжал?

— Цыгане, которых в вашем мире нет. Помнишь, я тебе о них рассказывал? Кочевое племя и большие мастера по части украсть и обмануть.

— Да, что-то такое припоминаю. Здесь, кстати, их тоже нет. И чем ты их припугнул?

— Старым добрым «Вальтером».

— Ты там поосторожней оружием размахивай. И вообще, постарайся без стрельбы — нам еще этого не хватало. Гильзы собрал?

— Какие гильзы, Володь?! Вообще без стрельбы обошлось, просто достал пистолет, снял с предохранителя, они и смылись.

— М-да. Все-таки пошлю-ка я с тобой старшину Тодорова, спокойней будет. Ты дом без присмотра часто оставляешь?

— Нет. У меня в этом семестре только два дня заняты, правда, с утра до вечера. А вообще, пока снег лежит, можно особо не опасаться — цыгане на джипах не ездят, разве только богатые, но им мой домишко не интересен.

— На чем не ездят?

— Извини. На внедорожниках. Слово «джип» — из американского варианта английского, означает легковой автомобиль с полным приводом, повышенной проходимости. Кстати, у америкосов даже такая марка машин есть.

— Понятно. Спасибо за объяснение. Так посылать старшину?

— Пока не надо. Может быть, ближе к весне.

— Смотри. Сам знаешь, чем рискуешь. Но робота-охранника я тебе дам. И даже не думай отказываться. — тоном, не терпящим возражений, заявил Первушин.

— Это какого — с пулеметом и снайперкой? О-бал-деть! Вот будет веселье, если он каких-нибудь мазуриков положит. — решил пошутить я, но Владимир посмотрел на меня, как на малое дитя, и вполне серьезно пояснил:

— Речь идет о гражданской модели, вооруженной спецсредствами, а именно: четырьмя электродротиками, ультразвуковым излучателем, шестью баллончиками аэрозольно-струйного типа со слезоточивым газом «Сирень», устройством для метания капроновой сети «Паутина» и нижним захватом-фиксатором «Клешня».

— Ну так это другой разговор! Давай своего робота. А инструкция к нему прилагается?

— Конечно. Куда же без нее? Я тебе даже запасных электродротиков и баллончиков дам, плюс аккумуляторы, зарядное устройство и все, что нужно.

— Вот за это — спасибо!

— Пожалуйста. Но очень тебя прошу — дом по возможности без присмотра не оставляй, а гараж тем более. Ты ведь один живешь?

— Ага.

— Что, так и не нашел даму сердца?

— Володь, не начинай, а?

— Ладно, ладно. А твои родители и сестра в курсе?

— Пока нет.

— Хм, однако. Ты у нас прямо секретный агент. Когда им сообщишь о переходнике? — Первушин именно так и спросил, то есть, прекрасно знал, что долго сохранить в тайне от самых близких людей такое просто невозможно.

— А ты что посоветуешь?

— Тебе на месте видней. Но постарайся сделать это раньше, чем они сами догадаются. Только вот насчет сестры я не уверен. Помнишь, что Вылчан про женщин говорил?

— Обижаешь, она у меня дама серьезная, не из болтливых. Надо только придумать, что Верочке говорить.

— Верочка — твоя племянница?

— Ага. Егоза страшная. Впрочем, для ее возраста это нормально. Скоро тринадцать лет будет.

— Понятно. Да, вот еще что: у меня к тебе огромная просьба — ты мне заранее сообщай, когда надумаешь прийти, хорошо? Сам понимаешь: у нас тут не концерт по заявкам.

— Хорошо, договорились.

— Стало быть, в следующий раз ты придешь через… — Владимир заглянул в записную книжку — двадцать дней?

— Да.

— Во сколько? Не из пустого любопытства спрашиваю — мне постовых предупредить надо.

— Ясно. Приду утром, между половиной десятого и десятью по местному времени.

— Хорошо. С ребятами хочешь повидаться? У нас трое новеньких, в том числе одна девушка.

— Спрашиваешь!

Нашего полку действительно прибыло: в просторном учебном классе было тесно, кое-где сидели даже по трое за партой. Мы попали на семинар по тактической подготовке, проводимый старшим лейтенантом Найденовым. Стоило нам с Первушиным показаться в дверях, как все ребята вскочили, встали по стойке смирно, но не смогли удержать радостных улыбок и совсем не по уставу повернули головы в нашу сторону. Выслушав приветствие и доклад старшего лейтенанта, поздоровавшись уже не с четниками, а с курсантами первого учебного взвода первой учебной роты первого учебного батальона народного ополчения, Владимир, как старший по званию, извинился за наше внезапное появление, сказал: «Продолжайте занятие, товарищ старший лейтенант», и мы вышли в коридор.

— Ну как тебе наши соколята? — не без гордости спросил Первушин.

— Молодцы. Серьезно вы за дело взялись: все в камуфляже, «другарю»[17] вовсю используют, тактику изучают.

— Готовим младшие командные кадры для будущей революционной армии. Ну а кое-кто и дальше пойдет — есть очень способные ребята. Только бы переходник не подвел!

Из учебного корпуса мы отправились на полосу препятствий и я в очередной раз отметил серьезность и основательность людей из мира 2041-го года. А дальше товарищ подполковник провел небольшую экскурсию по их базе, с которой я уже немного успел познакомиться, представил меня всем, кто на тот момент был там, приказав пропускать «товарища Иванова» беспрепятственно и «оказывать ему всяческое содействие». Даже пропуск выдал — пластиковую карточку с моими ФИО и фотографией (и когда успел?). Не забыл Первушин и об обещанном роботе-охраннике, вручил руководство по использованию, подробный инструктаж провел. Машина мне сразу же понравилась и, поблагодарив моего друга за этот царский подарок, я уже собрался было возвращаться домой, как Владимир позвал меня «немного прогуляться» и уже вне бункера предложил подумать о постепенном переселении в их мир, причем всей семьей. Признаться, такого поворота я не ожидал, а потому решил ответить уклончиво:

— Да уж, неожиданное предложение! Тут надо подумать.

— Но ты, в принципе, не против? — решил уточнить мою позицию Первушин.

— Скорее за.

— Ну вот и славненько! И, разумеется, наше сотрудничество продолжается. Ведь так? — Владимир свет Николаевич улыбнулся и протянул мне руку.

— Хитер ты, товарищ подполковник! Куда ж я денусь с подводной лодки в такую погоду? — и ваш покорный слуга пожал протянутую руку, здраво рассудив, что, во-первых, человек Первушин, безусловно, хороший, друг надежный и обижать его отказом нехорошо, во-вторых, как офицер ГБ он все равно меня в покое не оставит, ибо дружба дружбой, а служба службой, а в-третьих, помощь такого человека мне очень даже потребуется. Если бы я тогда знал, что поддержка, причем весьма серьезная и почти бескорыстная, придет от совсем других людей! Но об этом позже.