Целевая орбита

РАКЕТА «ЯМАЛ»

Быстро летит время. С калейдоскопической скоростью меняются события. Смотришь, вроде вчера встречался с другом, а прошел уже год. А наша память хранит прошлую встречу до деталей. Часто бывает наоборот. Событие произошло вчера, а вот деталей не помнишь.

Недаром наш Генеральный заставляет нас писать историю предприятия ежегодно. Это не только интересно, но и полезно, тем самым сохраняется хронология нашей деятельности. Основные документы организационного уровня находят свое отражение в этой книге и, конечно, письма в правительственные органы и резолюции руководителей. Посмотришь историю предприятия за 90-е, и становится грустно. Грустно оттого, что когда-то передовая отрасль, гордость всего народа, оказалась заброшенной. Все больше и больше она становится коммерческой. «Выживайте сами!» — таков лозунг руководителей различного ранга. Сами-то живут неплохо. А те мизерные средства, которые выделяет государство на космонавтику, распыляются так, что потом непонятно, на что они пошли.

Нужна программа по космосу, и она есть — обширная, учитывающая все интересы: и научные, и федеральные. Но четко очерченного круга приоритетных задач, больших комплексных проектов вы в ней не найдете.

А ведь после Союза мы практически ничего нового не создали. Летаем на старых ракетах, эксплуатируем старые аппараты, базируемся на старых космодромах…

Правда, за счет коммерческих заказов все-таки создали новую космическую платформу, которую можно использовать для решения связных, навигационных задач, для создания национальных средств контроля в интересах Минобороны.

На коммерческие деньги модернизировали разгонный блок «Бриз» для «Протона». Правда, по характеристикам, уступающим нашему ДМ и серьезно уступающим и по энергетике, и по точности выведения. Но модернизировали.

А госзаказов — полный ноль. «Русь» — новый носитель — задерживался на конструкторских и производственных этапах, и когда «проклюнется», только Богу известно.

Заманчиво и очень выигрышно выглядело наше предложение по созданию ракеты «Ямал». В сочетании с унифицированной платформой для космического аппарата аналогичного названия она открывала путь для решения целого комплекса задач, о чем уже говорилось.

Задача была одна — вывести с Байконура на геостационарную орбиту аппарат массой 1,4 т.

Здесь нельзя не отметить роль открытого акционерного общества «Моторостроитель» и его Генерального директора Игоря Леонидовича Шитарева.

На этом предприятии стал работать В. Н. Чижухин, горячая приверженность которого новой ракете передалась сначала заместителям Генерального, а затем и ему самому.

Дела на «Моторостроителе» стали постепенно поправляться после неудач, связанных с развалом Союза. К нашему стыду, И. Л. Шитарев взял на себя смелость заявить, что он хочет быть основным разработчиком не только двигателей, но и ракеты в целом. За счет прибыли своего предприятия, а она в основном была обеспечена заказами Газпрома, он поручает нам и ЦСКБ подготовку эскизного проекта такой ракеты. Бурную деятельность развил его заместитель В. Николаев, организуя российскую компанию по созданию ракеты «Ямал».

«Моторостроитель» израсходовал на эти цели 15 млн руб. По тем временам деньги не малые. Но судьба распорядилась иначе.

В октябре 1998 г. один из часто меняющихся вице-премьеров, Ю. Маслюков, решил посетить Самару. Он, как никто другой, мог сравнить нынешнее состояние ракетной техники с положением, в котором она находилась при Союзе: в те времена он возглавлял военно-промышленный комплекс.

Вместе с Ю. Маслюковым на совещание полетели и генеральные из Москвы. Для этой поездки Генеральный директор государственного центра им. М. В. Хруничева выделил свой самолет. Все собрались в аэропорту «Внуково-3», а самолета нет.

Выручил всех президент РКК «Энергия» Ю.П. Семенов, который все уладил в течение часа. Вся команда вылетела на самолете РКК «Энергия». Пришлось нашему А. Л. Мартыновскому показать, на что способен его летный отряд. Чтобы самолет взлетел, нужно сделать очень многое: оформить документацию, включить самолете план полетов, обеспечить его заправкой и питанием, и, конечно, самим летным составом. Ведь экипажа на аэродроме не было. И все это было организовано за какой-то час.

После объезда завода и обхода производств собрались на совещание в Центральном специализированном конструкторском бюро у Д. И. Козлова.

Один из вопросов — ход работ по ракете «Русь».

Но когда Д. И. Козлов сказал, что ракету «Ямал» он поставил после «Руси», Юрий Павлович не выдержал. Со свойственной ему энергией и напором стал доказывать, что этого нельзя допустить, что ракета нужна быстрее, и если так, то РКК «Энергия» сама сделает такую ракету. Произошел небольшой скандал.

По приезде из Самары Генеральный собрал нас и поставил задачу срочно разработать эскизный проект ракеты и основы бизнес-плана для ее создания.

— Помощи нам ждать неоткуда. Государство денег не дает. Придется делать ракету на коммерческой основе. Нужна компания. В Самаре встретился с И.Л. Шитаревым. Он — наш союзник. Обещал продать изготовленные двигатели по себестоимости, как американцам. Он с удовольствием войдет в нашу компанию. Ю. В. Трунов тоже войдет. В отличие от ракеты «Русь», мы поставили на «Ямал» его систему управления. Основа у НПО АП хорошая: это «Морской старт», да и система управления для «Протона-М» тоже уже готова. Нужен иностранный партнер. Это может быть «Спейсхаб» или другие партнеры. А.Г. Деречин — за тобой. Времени у нас в обрез, к концу года эскизный проект должен быть. Вячеслав, готовь приказ.

— Хорошо, — возражать было бессмысленно.

Мы все хорошо понимали, что время работает не на нас. Сделать такую работу за три с половиной месяца очень трудно. Но все соскучились по конкретному делу и с энтузиазмом взялись за дело. Особенно вдохновляло то, что Генеральный развернулся в сторону ракет. Пилотируемая программа отнимала у него уйму времени, и наша тема была как бы в тени. Мы старались не подвести своего Генерального. Быстро выпустили приказ, расписали состав эскизного проекта, переговорили с традиционными партнерами, попросили их выпустить материалы без оплаты, за счет собственных средств. Те проявили полное понимание. Работа закипела. В итоге к концу года выпустили более ста томов эскизного проекта.

Руководство Росавиакосмоса было как бы в стороне от этих событий. Ведь Генеральный перевел заказ Моторостроителя в коммерческий проект и дал команду нашему управлению подготовить основные положения по бизнес-плану. Надо отдать должное его способности убеждать наших потенциальных партнеров в экономической привлекательности этого проекта.

Юрий Павлович слетал в Казахстан и доказал руководству, что проект ракетно-космического комплекса принесет работу и дивиденды Казахстану. Основные положения подписывают министр энергетики, индустрии и торговли Республики Казахстан В. С. Школьник и председатель Аэрокосмического агентства М.М. Молдабеков.

Интерес к проекту проявляли и российские банки: положения по бизнес-плану подписали председатель правления Газпромбанка В. И. Тарасов, первый заместитель председателя правления Собинбанка А. В. Серебренников, генеральный директор ОАО «Газком».

Понимая, что без иностранных инвесторов не обойтись, Генеральный убеждает в перспективности проекта председателя совета директоров компании «Спейсхаб» Шелли Харрисона, председателя компании Толд энд Эппэл Волтера Андерсона, вице-президента Аэроджет Дж. Руберто, и на бизнес-плане появляются их визы. Вслед за ними документ подписывает Генеральный директор финансовой компании «Форус» Рене Куперс.

Как все просто. Есть документ, и все подписали! Но это только кажется. За каждой подписью стоит огромный труд, огромное терпение, умение убеждать. Конечно, все подписи получены не за один день. Документ был сделан в рекордный срок — за месяц — только благодаря энергии и напору нашего Генерального. Нашему начальнику управления по внешним сношениям А.Г. Деречину пришлось нелегко.

Неожиданно, как бы проснувшись, самарчане начали делать эскизный проект аналогичного ракетного комплекса. В результате Центральному научно-исследовательскому институту машиностроения были представлены два проекта. По предложению РКА их презентация состоялась в зале коллегии. Конечно, глубина проработки была настолько разительной, что доклад начальника проектного подразделения ЦСКБ Н. Смирнова выглядел детским лепетом.

Руководство Росавиакосмоса тянуло с решением вопроса о закреплении ведущей роли в этом комплексе за РКК «Энергия», поручив ЦСКБ выпустить дополнение к эскизному проекту.

Мы не понимали, почему так усиленно тянут в проект самарчан. Нам тоже советовали, чтобы нашли общий язык с ЦСКБ. Вскоре получаю команду от Генерального:

— Слетай в Самару, попробуй еще раз договориться о совместной разработке ракеты.

— Хорошо, заодно нужно посмотреть, что сделал Петренко. Его филиал по вашему «указанию» торопится с конструкторской документацией.

— Вот и посмотри.

Поездка в Самару прошла, как обычно: Домодедово, самолет, полтора часа, и ты в Курумычах. Здесь уже встречают, и сразу отправляемся на предприятие. В кабинете С. А. Петренко, к своему удивлению, увидел А. М. Солдатенкова.

— Привет. Как жизнь?

— Привет. Необходимо поговорить.

Понимаю, что не случайно Александр Михайлович пришел в Волжское конструкторское бюро.

— Разговор есть, — продолжал Александр Михайлович, — нужно как-то помирить наших генеральных.

— Да они вроде и не ссорились. Только ЮП сказал, что вы не хотите делать «Ямал». Поставили его в очередь за «Русью».

— Вы тоже должны нас понять. Мы уже более семи лет занимаемся «Русью», и все топчемся на месте. Денег нет, а те, что есть, распределяют в РКА. А потом «Ямал» может помешать «Руси», это и настораживает наше руководство.

— А может, сразу делать «Ямал»? Ведь еще никому не помешала лишняя масса выводимого груза.

— Но это уже политика. Сейчас это сделать трудно, никто не поймет. Нам-то нравится ракета. Скажу по секрету, Крайнов уже предложил «Ямал» австралийцам. Они очень хотят создать свой космодром на острове Рождества в Индийском океане.

— Как «Ямал»? Не понял.

— А что тут понимать, «Ямал» сумеет вытащить на переходную орбиту к геостационару более четырех тонн. А это уже неплохо.

— Да мы на разгонном блоке ДМ и «Протоне» тянем с Байконура примерно такую массу. Рынок есть. Так давайте договариваться, как работать.

— Мы одни не сделаем новую ракету, а ходить в пристяжных не хотим.

— Но как вы могли тогда торговать нашими идеями?

— Сам удивляюсь. Но нужно было найти решение. Вот если бы отдали нам первую и вторую ступени, вернее вторую, ведь первая и так наша, то мог бы получиться компромисс.

— Надо подумать. Полагаю, это возможно, только за нами третья ступень, разгонный блок, а также ракета в целом.

— Вот мы и поняли друг друга. Пойду доложу Аншакову. Вы ведь завтра встречаетесь?

— Да, утром.

— Попробую убедить.

— Но мне нужно доложить своему Генеральному. Ты же понимаешь, что это должно быть его решение.

— Конечно, понимаю.

На том и разошлись. Станислав Александрович Петренко не вмешивался. Но как только А. М. Солдатенко вышел из его кабинета, выпалил:

— Да не сделают они ничего. У них конструкторов то нет. Некому разрабатывать баки. К нам прибегут.

— Не суетись. Прибегут — это хорошо, значит, ты без работы не останешься. Поживем — увидим. Утром пойдем со мной к Козлову, послушаем, что он скажет. Ты учти, к сожалению, завод под ним. А менять завод-изготовитель ракеты неразумно, да и вредно, Кирилин и так без работы. Его завод «Прогресс» вместо пятидесяти ракет стал выпускать на порядок меньше.

— Да, Кирилина бросать нельзя.

— Вот видишь.

Утром отправились в ЦСКБ к Геннадию Петровичу Аншакову. Поздоровались. И чтобы не затягивать, начал сразу:

— Солдатенко доложил о нашем разговоре?

— Конечно.

— Есть предмет для разговора или нет?

— Ну, ты уж сразу быка за рога. Думаю, что договориться сможем. Я в принципе согласен. Детали можно оговорить отдельно. Но нужно доложить Дмитрию Ильичу. Его сейчас нет, будет позже.

— Давай напишем решение и пойдем к нему уже с бумагой. Подпишет — хорошо, не подпишет — значит разошлись.

— Согласен.

Решение должно быть коротким. Набросали решение, но внутри «холодок». Не много ли беру на себя?

— Ты только пойми, что у меня тоже есть Генеральный. Постараюсь ему доложить правильно. Думаю, он поддержит. А там не знаю.

— Я понимаю.

Мы со Станиславом поднялись и пошли к нему.

— Вот посмотришь, завалят они дело.

— Не нервничай, собирай своих. Давай посмотрим, что сделано у тебя.

В комнате для совещаний собрались все руководители подразделений: А.В. Андреев, А. А. Маркин, А.А. Труфанов, Н.И. Харченко.

— Вячеслав Михайлович, расскажи нам о планах, задачах, какую загрузку нам привез, — начал Станислав Александрович.

Пришлось сначала рассказать о нашем посещении ЦСКБ, о том, что хотим найти компромисс.

— В любом случае рабочая документация по блоку «И» третьей ступени за вами.

— А как же вторая ступень?

— Выполняйте приказ Генерального. Там все обозначено.

Вижу, немного успокоились.

Коллектив нашего филиала, а затем дочернего предприятия «Волжское конструкторское бюро» был небольшим: порядка 500 человек. Когда-то, во времена «Энергии», его состав переваливал за полторы тысячи. Но постепенно работа уходила, коллектив начал «таять» и остались только те, кто свято верил нашей технике либо был в безвыходном положении по семейным обстоятельствам.

Смотрел на дорогие мне лица, а в памяти всплыли времена, когда мы работали по теме «Энергия — Буран». Тогда поражался трудолюбию этих людей, их ответственности за порученное дело, их напористости в достижении надежности работы созданных ими конструкций, их беспокойству за сроки выполнения работ, так как они понимали, что каждый лишний день разработки может отодвинуть день запуска на неделю.

Эти люди не бравировали своими знаниями, а потихоньку делали свое дело.

В целом обстановка в ВКБ была деловая, и это вселяло уверенность, что люди никогда не подведут тебя, в отличие от московских коллег. Они не прикрывались отсутствием исходных данных, приезжали к нам в Головное конструкторское бюро и «добывали» их «горяченькими».

Нужно постараться всячески помочь им и в первую очередь обеспечить работой, о чем они и просили, хорошо понимая при этом, что потеря коллектива ВКБ может обернуться катастрофой для нашего предприятия. Вопросы сыпались один за другим и в основном были связаны с перспективой.

— Ты пойми, Вячеслав Михайлович, положение у нас критическое. Сокращать больше некуда, и если отдадим вторую ступень, то машина уйдет от нас.

— Не уйдет. Мы же договорились, что в целом за ракету отвечает РКК «Энергия».

— Только это нас и успокаивает, — подытожил Станислав.

Принесли чертежи корпусных отсеков. Моему удивлению не было предела.

— Когда же вы успели?

По лицам присутствующих понял, что они очень рады такой оценке.

— Не сидеть же сложа руки. У нас люди соскучились по работе. — Зиканов с гордостью разворачивал творенье своих конструкторов.

— Хотим хорошо закончить 1998 год.

— Все чертежи на компьютерах?

— Стараемся. Техники не хватает. Помог бы техникой.

— Постараюсь. Вы просто молодцы. Труд не пропадет.

Совещание закончилось.

— Поедем в «Солнечный», там сторожа приготовили баньку и прорубь в Волге тоже.

— Спасибо. Это нужно попробовать. Поехали.

Вечер прошел сказочно. Тихий морозный вечер на Волге. Прекрасная парная и небольшое застолье с волжской жареной рыбой отодвинули на задний план все невзгоды и заставили ненадолго забыть все проблемы.

Утром в кабинете С. А. Петренко раздался звонок от Г. П. Аншакова.

— Я подписал решение у Дмитрия Ильича. Теперь вопрос за тобой.

— Замечательно. Где решение?

— У меня.

— Сейчас приеду, сегодня улетаю. Возможно, вечером успею доложить Генеральному.

Сам не ожидал такой оперативности. Всегда в таких случаях лезут в голову сомнения: здесь что-то не то?! Нужно еще раз продумать, чтобы не допустить ошибки.

Юрий Павлович спокойно выслушал предложения.

— Это хорошо, что нашли компромисс. Мы все равно не смогли бы обойтись без завода. А завод — у Козлова. Кирилин даже лишился самостоятельного заводского финансового счета. Коптев сказал, что глупо переходить на другой завод. Придется мириться с таким решением.

Генеральный взял ручку и размашисто подписал решение.

— А как Петренко? Сильно возражал? Он мне звонил.

— Конечно, возражал. Он не верит в работу ЦСКБ. Утверждает, что у них нет достаточных конструкторских сил, а специалисты по созданию баковых конструкций вообще отсутствуют. По-моему, он немного преувеличивает. Все-таки в ЦСКБ большой коллектив.

— Нужно его успокоить. Найти ему дополнительную загрузку.

Наше решение с ЦСКБ по распределению обязанностей было утверждено Генеральным директором Росавиакосмоса Ю. Н. Коптевым, который был рад, что мы договорились.

Разгадка поведения руководителей Росавиакосмоса и ЦСКБ вскоре открылась. Параллельно с руководством ЦСКБ заместитель генерального директора Росавиакосмоса А. Н. Медведчиков в течение двух лет вел переговоры с одной австралийской компанией о построении космодрома в Австралии и поставки на этот космодром российских ракет для коммерческих запусков. И ЦСКБ, и Росавиакосмос хорошо понимали, что без РКК «Энергия» такой проект не осилить. Да и патент на ракету типа «Ямал» был получен сотрудниками РКК «Энергия». Вот все и пытались, чтобы ЦСКБ и РКК «Энергия» нашли понимание в разработке этого проекта.

В феврале 1999 г. в Москву с группой помощников прилетел президент компании «Азиатский тихоокеанский космический центр» (APSC) Дэвид Квон для продолжения переговоров о создании космодрома на острове Рождества.

Звонок Генерального:

— Звонил Медведчиков, у него завтра будет Квон. Приглашают нас. Мне Коптев посоветовал найти общий язык с Козловым: у него есть хорошие предложения по дальнейшей разработке. Может, он имел ввиду австралийцев. Поезжай, доложишь.

Времени на подготовку материалов к такому важному совещанию было в обрез. Хорошо, что под рукой был эскизный проект по PH «Ямал». В течение вечера сделали выжимку сведений об основных характеристиках и стоимостных показателях. От РКК «Энергия» приехал начальник отдела внешних связей В. Васильев.

К нашему удивлению остальные участники совещания хорошо знали друг друга. Австралийцы радостно приветствовали В. Н. Климова — представителя КБОМ, Б. И. Мелиоранского от ЦСКБ. Александр Николаевич Медведев отрекомендовал нас как представителей РКК «Энергия», а также В.Е. Нестерова и его коллег как сотрудников управления средств выведения и наземной космической инфраструктуры.

Разговор сразу начался с обсуждения проекта генерального соглашения. Мы проекта не видели. Пришлось, как говорят, разбираться по ходу дела.

А события развивались примерно так.

Основной контрактер с австралийцами — Росавиакосмос, а остальные в пристяжных. При этом РКК «Энергия» определялась головным предприятием, отвечающим за технику. Отсюда следует: вы работайте, а деньги делить будем мы (Росавиакосмос). И это преподносилось вполне серьезно. Как отвечать за техническую реализацию проекта, не имея в руках финансовых средств, одному богу известно.

Нас такая позиция не устраивала. Спор был настолько горячим, что порой казалось, что вот-вот дойдет до личных оскорблений. Со стороны Росавиакосмоса особенно упорствовал мой друг Владимир Евгеньевич Нестеров:

— Мы не знаем, как РКК будет распределять средства. Вот в «Старсеме» был полный порядок. Финансы шли через Росавиакосмос, мы согласовывали с ЦСКБ кому сколько, и все.

— У нас в «Морском старте» тоже был порядок, собирали Совет главных конструкторов и утверждали распределение средств, да и при коммерческих пусках никогда не было вопросов о ценах РКК «Энергия». Никто не жаловался. Все были довольны, но зато мы владели и техникой, и финансами. Дело от этого только выигрывало, — парировал я его доводы. Доложу Генеральному, здесь много нюансов.

Особый разговор был с австралийцами о стоимости работ. У меня сложилось впечатление, что задача российской стороны состояла не в том, чтобы сделать проект, а чтобы урвать побольше. В конце концов договорились об общей и продажной стоимостях ракет. Самарцы и КБОМ подписали. Оставалась подпись Ю. П. Семенова. Решили после обеда поехать в РКК «Энергию».

Генеральному детально докладывали о ходе переговоров. Он хорошо понимал, чего стоит этот проект для нашей организации. Но условия соглашения были очень жесткими. Юрий Павлович сумел убедить Ю. Н. Коптева, что финансирование работ РКК «Энергия» будет вести по прямому договору с APSC. Нужно было только отстоять увеличение цены, связанной с девальвацией доллара.