Лорд Фарус ждал.
Последние пару дней это было основным, чем он занимался. Прожитые века научили его выдержке, и каких-то затруднений он не испытывал. Если не считать того, что новости про Блейка запаздывали.
Будто он пропал. Но это было невозможно.
Скорее, Блейк затеял очередную охоту и увлёкся. Ожидаемо в его случае. Но что-то подсказывало Фаркусу, пусть он и не хотел верить в это, что охота пошла не по плану.
Совсем уж без дела лорд не сидел. Произошедшее показало слабость старшего ковена, и Фаркус отправил особых слуг в ключевые места с проверками. Конкретно сейчас он резких перестановок делать не собирался, как минимум для начала нужно дождаться разрешения ситуации, а вот дальше… Дальше ковены ждали многочисленные перестановки и изменение структуры.
Прошло несколько дней. Пришло сообщение из польского ковена, что Блейк ушёл на битву и пока не вернулся.
Это была плохая новость, но так легко списывать со счётов ученика Всадника Фаркус не собирался. Блейк через столько битв прошёл. Поверить в его гибель? Скорее, и правда увлёкся охотой, отправился по следу за сбежавшим противником и не может послать весточку.
— Мой лорд, — подошёл другой ученик. — От Блейка так и нет новостей?
— Нет, — ответил Фаркус, ожигая мужчину взглядом.
— Если он отправился на решающую битву… Сколько мы ещё будем ждать новостей? — изогнул бровь Диаз.
— У тебя есть что предложить? Или побежишь жаловаться нашему господину?
— Эту участь предоставлю вам, — мягко улыбнулся Диаз, намекая, что, раз Фаркус главный, ему и испытывать на себе гнев господина. — Но я могу решить проблему.
— Решить? Как же? — заинтересовался Фаркус, проигнорировав выпад.
— Блейк — охотник. Его подходы примитивны. Зачем самим искать нужного человека, если можно заставить людей сделать за нас всю работу? Достаточно взять князя и его семью в плен.
— А дальше что?
— А дальше наш противник либо подчинится, либо станет изгоем, и на него откроют охоту люди. Куда он денется?
— Интересное решение, — задумался Фаркус. — Не боишься рискнуть жизнью? В бою Блейк посильнее тебя.
— Это спорный вопрос, и речь лишь про прямое боестолкновение. Как и сказал, я собираюсь избегать столь примитивных подходов, — улыбнулся Диаз.
— Тогда реши эту проблему.
Фаркус понимал, что ученик воспользовался редкой возможностью усилить свои позиции. В жизни бессмертных существ подобное и правда случалось редко. Но если проблему удастся решить… Скажем так, с точки зрения Фаркуса, это было куда важнее. Коварный, но хорошо изученный Диаз или неизвестная угроза, способная расправиться с самим Блейком? Выбор очевиден.
— Сделаю, мой лорд, — поклонился Диаз.
— Но сначала собери всю информацию и узнай, что произошло, — ядовито добавил Фаркус. — В столь сложном деле спешка не нужна. Ты ведь не собираешься примитивно переоценить себя и бесполезно погибнуть?
— Конечно, нет, мой лорд, — скривил губы в подобии улыбке Диаз.
— Тогда исполняй, — небрежно махнул Фаркус рукой.
Павел Антонович, широко раскрыв глаза и раскрасневшись, стоял и пялился на отца.
— Ты сошёл с ума⁈ — не выдержал он. — Как ты можешь в такое время сложить с себя полномочия⁈
— Тише, — спокойно ответил Славский-старший. — Нет, серьёзно. Сын, веди себя сдержаннее.
— Тогда… Объяснись!
Славский, ожидая подобной реакции… Ну, на самом деле старик, который ощутил с новой силой дыхание молодости, решил подшутить. Не очень красиво по отношению к своему сыну, но почему бы и нет, собственно? Не самый плохой вариант развития не самого лёгкого разговора.
— Тогда сядь, прекрати на меня так пялиться и послушай, — ответил Славский. — Во-первых, ты достаточно подготовлен, чтобы перенять дела. Во-вторых, я не собираюсь отправляться на пенсию.
— Что же ты собираешься делать? — с подозрением спросил Павел Антонович, начав догадываться, что самое неприятное отец подготовил напоследок.
— Вступлю в орден. Фактически, я уже вступил в него. Но сегодня вечером сделаю официальное заявление.
— Ты сошёл с ума, отец? — вкрадчиво спросил мужчина, повторяя вопрос. — Нет, я понимаю, что эти люди нам очень помогли, но…
— Что — но? — надавил взглядом Славский. — Они странные? Васильев — сопляк? Чернышова — тоже соплячка? Всё это попахивает безумием?
— Всё так и есть, — кивнул Павел Антонович. — Зачем тебе это?
— Ты прав. Всё так и есть. Моё вступление снизит градус безумия и придаст организации весу.
— Ты не ответил. Зачем это тебе?
— Ответ очевиден. Бить мёртвых. С упоением, без полумер, в полную силу. Или даже не так. С новой силой!
— Ты уже потерял руку…
— Стоп! — хлопнул второй рукой Славский по столу. — А вот этого не надо.
Сын нехотя согласился. Тот бой наглядно показал, что Славский не просто силен. Он вышел на новый уровень и сдаваться в ближайшее время точно не собирается.
— Всё равно мне непонятна логика этого решения. А наши люди? А князь? К какому будущему ты стремишься, отец?
— Павел… — Славский добавил в голос мягкости. — Ты знаешь не все расклады. О чем-то я не успел тебе рассказать. О чем-то, считаю, пока рано рассказывать. Но и того, что ты знаешь, должно хватить. Ты видел того мертвеца? А других? Армия в обычном её формате бессмысленна. Не буду лукавить, к этому Васильеву я тоже отнёсся с подозрением, но сейчас… Разве он в чём-то обманул? Всегда лезет вперёд, за спинами не отсиживается. Сражается на таком уровне, что многие опытные адепты позавидуют. Про клятвы рассказал, и они работают, в чём я убедился на своём примере. Но у этой силы есть минус…
— В чём подвох? — мигом зацепился сын.
— Не совсем подвох. Как только я перешёл на другой уровень, сама мысль убить кого-то из людей начала вызывать у меня отторжение.
— Ты стал пацифистом? — удивился Павел Антонович.
— Нет… Не знаю. Но всё как говорил Васильев. Он не может убивать людей. Не может и не хочет. Зато мёртвых убивает с большим удовольствием и охотой. Возможно, я пойду тем же путём. Пока не могу сказать, как оно сложится. Это новый опыт для меня. Но одно понятно точно. Враг силен. В нынешнем виде армия с ним бороться не может. Поэтому идея создания ордена, особой организации, которая соберёт добровольцев, которые захотят посвятить себя этому пути, — это то, что нам нужно. Шанс. Своим же вступлением я собираюсь эти шансы повысить. Княжич, кстати, тоже собирается вступить.
— Без обид, отец, но княжич выглядит так, будто Васильев промыл ему мозги.
— Ты сам-то в это веришь? — хмыкнул Славский. — Васильев? Наш герой?
— Мало, что ли, тех, кто на словах весь из себя добрый и хороший, а на деле…
— Нет, — качнул головой Славский. — Я ему верю. Эта сила… Ты не понимаешь, сын. Если меня, старого вояку, так быстро неприятием к убийству людей пробрало, то представь, что с ним происходит? Дела и сила говорят за него лучшего всего. А я, смею надеяться, не такой наивный, чтобы позволить себя обмануть. Так что принимай дела, сын. Нас всех ждёт новая эпоха. Если мы докажем право на жизнь… В противном случае. Ты и сам всё понимаешь.
Со Славским мы долго проговорили. А на следующий день это вылилось в конкретные действия.
Ближе к вечеру собрали всех солдат на базе. Славский выступал на улице. Заявил о создании ордена. Официальном создании. Объяснил про его принципы. Обозначил, кто наш враг и какие цели мы преследуем. Говорил он мощно. Сам бы я так выступить не сумел. Как-то не приходилось мне в прошлой жизни выступать перед… Не то чтобы незнакомыми людьми, всё же здесь я примелькаться успел, но сомневаюсь, что стал своим в доску. Скорее я был крайне странным парнем, на которого постоянно косились.
Зато у Эммы язык был подвешен куда лучше. Она тоже выступила, отвечала на вопросы.
Многое было сказано. Про того, кого ждём. Чего это будет стоить — не в плане денег, а в плане жизненного пути. Какие риски будет нести — орден станет приоритетной целью для нежити. Про обучение, клятвы и прочее.
Был вопрос и про меня. Кто-то крикнул, спросив, действительно ли я святой и что это значит?
— Вас здесь много, — ответил Славский. — Поднимите руки те, кто лечился у нашего Васильева?
Подняли если не все, то две трети точно.
— И как, обычные целители так умеют? — спросил насмешливо Славский. — А против опаснейшей твари, которая убила многих ваших товарищей и сотни гражданских, другие целители выйти могут? Вопрос риторический. Святой или нет, но он наглядный пример, как можно сражаться с нежитью и каким жизненным путём идти.
На следующее утро какого-то чуда не случилось. Толпы народа к нам не повалили записываться. Что ничего не значило, если честно. Люди на службе, и даже если был кто, желающий изничтожать мертвяков налево и направо, просто так их отпустить не могли. Зато первые два человека вступили сразу же, утром. Славский и княжич. Для чего Эмма лично придумала ритуал принятия — переработала ритуал посвящения в жрецы.
Я тоже в этом поучаствовал. Меня ведь главой назначили. Ну, или я сам назначился. Необычные ощущения. Эмма сказала, что возьмёт на себя пропаганду и обучение базовым вещам. Славский — организацию и превращение ордена в воинскую структуру. Сергей — общение с отцом и другими аристократами. Я же займусь тем же самым, чем и раньше. Буду исцелять и сражаться. Выступлю знаменем.
После всех обрядов и завтрака я покинул базу. Вместе со мной Дарвин с отрядом отправился, а также Стародубов с двумя десятками человек. Точнее, это были те, кто относился к моему отряду прикрытия. Ещё с нами две колонны машин уехали для ротации и пополнения.
Стародубов вместе со мной в грузовике ехал и… пялился.
— Вас что-то беспокоит, Евлантий Сергеевич? — прямо спросил я.
— Нет.
Нет так нет. Дуб не смутился, так и продолжил пялиться. Не всё время, но его пристальные взгляды я часто ловил и ещё чаще ощущал.
На текущем этапе перед нами, в общем-то, понятная задача стояла. Помимо восстановления, я должен был пройтись по границе, помочь раненым, разобраться с нежитью. Эмма присоединится ко мне завтра. Сейчас она занимается делами ордена, в основном отвечая на вопросы.
Я бы сказал, что это злой рок, снова возвращаться на ту самую точку, где сколько всего случилось, но нет. Никакого злого рока не было. Она находилась ближе всего, заодно являясь одним из ключевых мест. Иначе говоря, это была кость в горле противника, с которой надо было разобраться, чтобы спокойно пройти дальше. Поэтому да, ничего удивительно, что снова туда направились.
По пути на нас тройка мертвяков выбралась.
— Слабые, — высунулся из грузовика Стародубов. — Молодёжь… — бросил он взгляд на Дарвина.
Тот дождался от меня кивка, на что Дуб очень уж выразительно посмотрел. В который раз.
— Это теперь твои орденцы? — не удержался он от вопроса.
— Разве вы не для этого их передали под моё начало?
— Сколько тебе на самом деле лет, парень? — прищурился он.
— Смотря как считать, — ответил я, поглядывая на то, как Дарвин с парнями легко разобрал мертвяком.
Обычные трупы в солдатской форме.
— Они в нашей форме, — мрачно заметил Дуб. — Надо похоронить. Не поднимутся опять?
— Могут. Поэтому тела лучше сжигать. Мёртвым уже без разницы, душа ушла, а живым… Вы поняли.
— Сжигать неправильно… — поморщился Дуб и осёкся.
— Что такое неправильно, Евлантий Сергеевич? Уж не то ли, про что вам рассказали те, кто против сжигания тел?
— Ты прав, парень. Чёрт возьми, ты прав.
Надолго мы не задержались. Тела забрали. Вечером их сожгли. Быть может, это и правда неправильно. По отношению к родственникам. Которые не смогут проститься. Но так подумают только те, кто никогда не видел погибших и уж точно не видел поднятых погибших. Такое родственникам лучше не показывать.
Ещё пару раз останавливались, когда замечали аномалии. Выглядели они как плеши. Если подойти, становится тяжело дышать. Обычному человеку в подобном месте спонтанного выброса эманаций смерти лучше не появляться. Я не жрец, но подобие ритуала очищения изобразить могу. Что и проделывал. Проблему это полностью не решало, но в пару раз степень угрозы снижало. Дальше Эмма основательно займётся.
Надо бы ей подыскать себе учеников и учениц. Что прямо сейчас не особо поможет, потому что жрецы в первую очередь проводники воли бога, использующие его силу. Без Служения богу Эмма выезжает за счёт своей силы и мастерства. Иногда за счёт моей поддержки и того, что делюсь силой. Смешно, но мы будто бог и жрица в миниатюре.
Именно что смешно. Мне до бога пока очень далеко.
Появление сильного целителя на поле боя — это не просто чьи-то спасённые жизни, это ещё и буквально второе дыхание, которое открывается у солдат.
Интенсивное использование Масла, состоящего из примесей различных энергий, особенно на войне, в одном и том же месте, отчего чистота падает ещё ниже, как минимум нагружает организм. А как максимум сражается солдат, ранений нет, но падает замертво, потому что внутренний орган отказал. Внезапно это происходит редко. Куда чаще солдаты чувствуют усталость и как тело «горит». Я же мог убрать большую часть ущерба. Мог бы и полностью, но требовалось время на восстановление.
Очищение тела от шлаков. Обработка всяких мелких ранений, которые не повод отправиться в госпиталь, но которые медленно подтачивали моральный дух и урезали общую резвость. Исцеление внутренних органов. Малая очистка пространства, изгнание всяких мелких духов, что так и кружили вокруг. Я много чего мог предложить. И — предлагал.
Не в первый раз уже здесь. Не надо было никому ничего объяснять и доказывать, что право имею. Я молча делал свою работу, а командиры организовывали ко мне подход людей. Начиная с тяжелораненых и заканчивая «идеально» чувствующими себя солдатами.
Да уж, да уж. Попался мне один мужик, который с ходу начал заверять, что он бодрячком. Это был сержант, которого офицер чуть ли не силком притащил. Мужик не в себе был, рвался обратно. Скажу лишь то, что я на него минут пять потратил. Это при том, что обычно дольше минуты с новыми силами не возился.
Когда небольшой перерыв возник, вышел из палатки и услышал, как Дарвин рассказывает другому сержанту последние новости. Про орден, набор и прочее.
И как же мне теперь тебя называть, Дарвин? Жрец? Апостол? Первый мой личный последователь?
Смешная штука — жизнь.
Дуб так выстроил наш путь, что к вечеру мы прибыли в третье место. То, где ночью вчера активно мертвецы нападали. Я закончил с ранеными возиться к закату. Успел с час отдохнуть, а дальше повалили твари.
Не особо сильные. Обычные висмархи и некромант, который попытался устроить поднятие, но обломался. Фатально. Мой Источник побелел, не до конца, но пугающая чернота ушла, осталась одна серость, поэтому я не особо боялся хапнуть новую порцию чужеродной силы.
В бой мне почти и не пришлось вступать. Вперёд вышли Дарвин и Стародубов со своим десятком. Сравнивать их — сильно польстить Дарвину, на первый взгляд, но нет. Пятёрка отбитых отработала на все сто. При моей поддержке смогли сначала некроманта завалить, а потом и висмарха. С остальными Дуб справился.
— За орден! — прокричал Беда. — Пид… мёртвые! — выругался он следом.
Теперь моя очередь настала коситься тяжёлым взглядом. Чего парень не заметил.
Да уж, да уж. Надо бы их официально принять, а то ещё не вступили, а лозунги — кричат. Да и мертвецов бьют, что куда важнее.
Следующие одиннадцать дней я катался по передовой. Не я один. Эмма присоединилась ко мне, и работали мы вместе. Её люди без дела не сидели. Не только нас прикрывали, но и делами ордена занимались.
Слухи разошлись быстрее лесного пожара. Уже на второй день ко мне стали подходить, спрашивать про орден, про нежить, про вступление и клятвы. Дарвин наловчился отсекать этих людей, брал их на себя, занимался просвещением. Иногда до меня допускал. Как он отбирал этих людей — одному ему критерии известны. Ни одного болтуна не пропустил. Все, так сказать, с серьёзными намерениями приходили.
И всё это на фоне продолжающихся боев. С мертвяками мы разобрались. Как-то быстро они закончились. Зато людей было много. Польская армия всерьёз задумалась о том, чтобы отжать рудники у Московского княжества. В чём ей активно мешали. В эти дни границу так и не прорвали.
Отчасти из-за того, что князь прислал ещё резервов. Отчасти из-за меня, который значительно снизил количество раненых. Отчасти из-за Славского, который тоже начал кататься по границе и участвовать в боях. Он ведь заметно прибавил в силе, что и демонстрировал. Поделился со мной, что людей ему теперь трудно убивать и он старается обходиться без этого. Мы прекрасно друг друга поняли.
Отдам Славскому должное. Он был силен и умел. Одного его появление было способно заставить чужое войско повернуть. Сам видел, как он выставил щит и держал удары сотни чужих техник. Враг тупо не мог пройти к нашим порядкам. А когда они выдохлись и Антон Павлович пошёл в бой, разнося танки, другие военные машины и просто вырубая солдат… Мораль противника была втоптана в грязь. Боевой дух наших солдат взлетел до небес.
И то, что Славский теперь выступал от имени ордена, говорило о нас лучше всего.
После того случая интересующихся стало куда больше. Отбирали мы тщательно, многим отказывали. Но и так спустя одиннадцать дней собрали первую сотню.
На поле боя затишье наступило. Поляки думали, что делать. Я собирался людьми заняться, клятвами и перестройками. Тот же взгляд надо открыть, не у всех он есть. А там и остальным.
Но не срослось.
Неожиданно пришёл приказ от князя. Он требовал, чтобы я немедленно явился во дворец.
Лорд Фаркус прочитал письмо от Диаза, что святой-целитель продолжает гулять по фронту, что вовсю ходят слухи про создание ордена, цель которого — бороться с монстрами и нежитью, что русская армия и не думает сдаваться, а вовсю бьёт поляков.
К этому моменту Фаркус знал, что окрестные княжества, соседи московского, внимательно следят за развитием ситуации и что ковены несут репутационные потери. Карательный отряд, который уничтожили, очень активно свою деятельность начал. Слухи о том, что московское княжество будет уничтожено, гуляли вовсю. Много кто ожидал показательной порки. Которой всё не было и не было. Разумеется, большинство людишек не понимали, что именно происходит, но… Тенденция наметилась удручающая.
Хуже этого только гибель Блейка.
Ученик Всадника — это не просто мертвец. Это один из приближенных к богу. Фактически, мёртвые могли творить что угодно с миром. Главное — соблюдать график поставок и не нарушать правила.
То, что король не был рождён вовремя, плохо, но эта оплошность уже была исправлена в другом месте. Но то, что был убил ученик… Они были тем резервом, который подключался, если что-то шло сильно не так. И его уничтожение — один из поводов идти докладывать богу.
Что Фаркус и отправился делать. Если до письма ещё можно было тянуть, желая прояснить ситуацию, то сейчас причин затягивать не осталось.
Жрецы получили приказ подготовить ритуал. Запрос был отправлен. Фаркус переместился на план смерти и погрузился в медитацию. Сколько придётся ждать, он не знал. Бог мог позволить себе явиться, когда посчитает нужным. Уйти тоже не разрешалось. Раз уж позвал, то сиди и жди.
Бог откликнулся спустя двое суток. Сначала Фаркус ощутил колебания энергии. Следом — нарастающее давление. Открыв глаза, он увидел, как на горизонте появляется нечто столь мощное и невообразимое, что не хватало способностей разума осознать и понять это.
Бескрайняя чёрная туча настигла Фаркуса. Перед ним соткалась фигура господина. Человека он напоминал лишь отдалённо. Мощная фигура под три метра ростом. Казалось, что с него кожу содрали, но это было не так. Кожа была красной, представляя собой броню.
— Что заставило тебя позвать меня, Фаркус? — спросил бог.
Мертвец ощутил, что если бог ослабит контроль хотя бы немного, то его развеет и ничего не останется.
— Один из учеников убит. Среди людей появился святой, обладающей особой силой.
Бог ничего не сделал, но Фаркус ощутил, как погрузились ему в разум, изучая воспоминания.
— И ты отправил ещё одного ученика. Туда, где первый погиб. Это не очень умно, Фаркус, — насмешливо сказал бог.
— Ученик предложил решение, которое может сработать. Я приказал ему быть осторожным.
— Я вижу. — Капли раздражения хватило, чтобы Фаркуса сжало и сдавило, причиняя страдания. — Вы нарушаете баланс. Ритуал создания моего воина был сорван. Значит, враг не так прост, если вам раз за разом не везёт. Пошли третьего ученика в помощь. Пусть они подготовятся особо тщательно. Если не справятся… Даю тебе год, чтобы уладить эту ситуацию. Если не справишься… Будешь заменён, а я объявлю великую жатву. Регион будет уничтожен и заселён заново. Всадники пробудятся.
— Будет исполнено… — прохрипел Фаркус, терзаемый силой бога.