Цена мечты

Глава XV

Торжество в честь помолвки наследного принца Геона праздновалось с таким размахом, что затмило собой даже всегдашнее великолепие Ивового дня. Впрочем, ничего дурного в этом не видели даже особо причастные к обоим событиям: обещание, что дали Луноликой будущие супруги, явилось для богини самым желанным даром, а тем, кто верно служил ей под сенью священных ив, и вовсе не на что было жаловаться. Правящий дом, чтя богов и традиции, привык иметь дело с жрецами, которые, в отличие от их небесных покровителей, хоть в миру и не жили, но все же оставались людьми из плоти и крови — к тому же, с немалыми аппетитами. Щедрое пожертвование из казны главному храму Сейлан в Мидлхейме, отдельно — весьма увесистая благодарность верховной жрице за проведение церемонии. Новое святилище Легкокрылой на границе Предгорья и Разнотравья — разумеется, с необходимыми службами, землями и подъемными. Благовония, серебряная утварь, шелк для одеяний служительниц — в каждый храм Геона. Новый колокол в дом богини на Снежной гряде, плюс годовой запас зерна туда же… И все это — не принимая в расчет, собственно, праздника. Украшение столицы, столы с угощением на центральной площади, прием и полное обеспечение посланников из сопредельных государств, королевский бал, наконец! Золото утекало из казны с такой скоростью, что даже песок в часах мог ей только позавидовать. Придворный казначей привычно седел с каждым потраченным ларом, так же привычно экономил на всем, до чего только мог дотянуться, и старался не думать о том, что его ждет всего лишь через полгода: свадьба наследника престола была запланирована на конец декабря, и в сравнении с предполагаемыми расходами меркли даже нынешние.

Граф Бервик, подумав об этом, ухмыльнулся — скаредный казначей среди придворных был непопулярен, даже несмотря на его удивительные при такой жирной должности честность и принципиальность. Собственно, последняя и была причиной столь прохладного к нему отношения: вытянуть из хранителя казны лишнюю монету было все равно что вырвать кость из пасти голодного пса. «Дай этому скряге волю — он и ее величество на хлеб да воду посадил бы, — подумал Бервик. — За медный грош удавится. Балы ему дорого, парад — «чистое разорение»… Что не ворует — оно, конечно, хорошо. Но ведь как пойдет нудеть иной раз, так волей-неволей задумаешься, что лучше бы уж воровал! То-то с утра его не видно. Не иначе, как в подвалах заперся и убытки считает» Губы одного из первых наездников Геона вновь тронула ехидная полуулыбка. В отличие от казначея, балы с парадами он любил. И деньгами сорить тоже, благо, отцовское состояние это пока позволяло.

Граф поднес к губам запотевший бокал игристого, сделал глоток и повертел головой по сторонам — его высочество пропал из виду еще четверть часа назад. Казалось бы, вот только что он подносил золотой кубок ее величеству, смеялся, осыпая пышными комплиментами разрумянившуюся от такого внимания строгую статс-даму… И вот уже нет никакого принца, даже воспоминания не осталось. Только сонм придворных, закутанный с ног до головы в парчу алмарский посланник, склонившийся перед Стефанией Первой, гвардейцы в парадных мундирах, замершие по обе стороны от трона и несколько разочарованная статс-дама с той самой золотой чашей в руках. Его высочества и след простыл. «Хоть мне бы сказался», — с неясной тревогой морща брови, подосадовал Бервик. Переживать всерьез за безопасность наследного принца у него не было особых причин, учитывая бойцов магистра щита, тайную канцелярию герцога эль Гроува и корпус дворцовой охраны в полном составе, исправно несших свою непростую службу. Однако такие исчезновения были совсем не в духе Рауля Норт-Ларрмайна. Что за оказия?..

Граф прислонился плечом к гладкому боку колонны и вытянул шею. Плотный полумрак ниши за оркестрантами скрывал его чужих взглядов, позволяя даже на самом многолюдном и шумном празднике побыть в приватности, не теряя при этом контроля за ситуацией — бальная зала просматривалась из укромного уголка великолепно. Только вот как бы ни вглядывался сейчас его сиятельство в пеструю толпу знати, своего друга и повелителя он в ней не находил. Хотя все прочие были на месте. Магистры, все трое, здесь. Посланники? Вот они. Первые люди страны, а также вторые и третьи — тоже на виду. Герцог эль Виатор с супругой, вдовствующая герцогиня эль Вистан с дочерью и внуками, граф и графиня Бэнтон, прочие, прочие… Но где же будущий король, в конце концов? Даже правитель свободного герцогства Лилии, и тот по углам не прячется! Хотя это, зная его нелюдимый характер, как раз было бы в порядке вещей, подумал Бервик. И уже отведя ищущий взгляд от хмурого лица Трея эль Моури, вдруг сжал пальцами тонкую ножку бокала. Его осенила догадка — столь же простая, сколь невероятная.

— А вы времени зря не теряете, ваше высочество, — еще раз оглядев присутствующих и убедившись в том, что не ошибся, тихо проронил граф. После чего, одобрительно крякнув, с широкой улыбкой опрокинул в себя остатки игристого. И расслабился.

Амбер эль Моури, будущей королевы Геона, среди присутствующих не было тоже.

Звуки шагов отдавались под потолком гулким эхом. Темнота, наглухо запертые окна, плотно сомкнутые края тяжелых бархатных занавесей… и прохлада. Такая желанная, едва слышно пахнущая еловой хвоей и снегом, какой по нынешнему времени не найдешь больше нигде. Рауль остановился у длинного, скрытого мраком стола и прикрыл глаза. Вдохнул полной грудью. Улыбнулся: магистры ценили личный комфорт и заботились о том, чтобы в малом зале заседаний можно было находиться, не задыхаясь от духоты. Даже слуг для уборки сюда впускали не чаще раза в неделю, а до и после собраний дверь запирали на ключ. Впрочем, для наследного принца это препятствием не стало. Он давно уже протоптал в малый зал дорожку и последнюю неделю всерьез раздумывал над тем, чтобы разнообразить скудный интерьер еще и диваном.

«Надо будет, все-таки, распорядиться, — подумал Рауль, усаживаясь на угол стола. — Под предлогом заботы о почтенных мэтрах. Уж по крайней мере одному из них эта идея точно придется по вкусу!» Его высочество, вспомнив темпераментного магистра щита, не удержался от смешка. Слабость графа Рексфорда к прекрасному полу не знала границ и замков, тем более что ключ от двери в зал заседаний у него имелся по праву, а отсутствующую кровать вполне успешно заменял дубовый стол. Любопытно, сколько придворных дам благодаря его крепкой крышке и природному обаянию магистра простились здесь с супружеской честью?.. Рауль, прикинув в уме, решил, что никак не меньше половины. Хотя насчет первой статс-дамы насмешник Натан, скорее всего, привирает.

Принц опять улыбнулся, все так же не поднимая век. Тишина и темнота — вот всё, что ему сейчас было нужно. Жаль, передышка выйдет короткой, но если повезет, ближе к рассвету можно будет попробовать исчезнуть из бальной залы снова. Конечно, ее величеству очередной «побег с тонущего корабля» вряд ли понравится, но… «Я, в конце концов, пока не король», — подумал Рауль. Сейчас был как раз один из тех редких моментов, когда ему это определенно нравилось. Что за жара! И когда она уже, во имя всех богов, кончится?

Пальцы левой руки бездумно скользнули к запястью правой, сминая гладкий атлас ивовой ленты. Похоже, древний и порядком уже забытый обычай скоро вновь войдет в моду! «Надоумили, или это была ее личная инициатива?»- подумал принц. В последний раз, должно быть, ленту в день помолвки невеста жениху повязывала не меньше полувека назад. «Хотя это в Геоне, — мысленно признал его высочество. — А как оно в северных горах — боги знают… Может, там и сейчас жена в первую брачную ночь мужу ноги моет и потом этой водой умывается?» На секунду представив себе Амбер в брачном уборе, покорно склонившуюся над серебряным тазом, принц поморщился. Даже если в герцогстве Лилии пережитки прошлого до сих пор правили бал, здесь было не герцогство Лилии, и увидеть то, что пригрезилось, воочию Раулю совершенно не хотелось. Не только потому, что он любил Амбер. Он уважал ее, как равную себе. «Но лента — это, пожалуй, правильно, — оглаживая прохладный атлас, решил он. — Налицо вся серьезность намерений и знание традиций. Ее величеству должно было понравиться» Вспомнив о бабушке, принц чуть нахмурил брови. Стефания Первая редко говорила с ним о его будущей супруге, а когда разговор все-таки касался Амбер, Рауль никогда не слышал в голосе королевы даже намека на недовольство, однако всегда его чувствовал. Неясное, недосказанное, может быть, даже не осознанное до конца, но оно, недовольство это, было. Только вот кто на самом деле так претил Стефании? Дочь герцога или ее семья? Или то, что согласиться на этот союз Геон вынудила безысходность?.. Отсутствием наблюдательности его высочество никогда не страдал. И при общении венценосной бабушки со своим будущим тестем присутствовал не раз: Трей эль Моури, без сомнения, Стефании Первой не нравился. Но того внутреннего напряжения, которое порой читалось в глазах королевы при виде Амбер, сам герцог у нее не вызывал точно.

Да, об этом стоит подумать, сам себе сказал Рауль. А еще лучше, наверное, подгадать момент и напрямую спросить у бабушки. Стефания всегда ценила прямоту, так что…

В дверь коротко, вежливо постучали. Принц вздохнул и поднял голову — не иначе, как Натан. Нашел, все-таки. Что ж, даже несколько минут отдыха в нынешних обстоятельствах уже счастье!.. Он нехотя сполз со стола, потянулся и открыл глаза. Дверь малого зала заседаний вопросительно, словно извиняясь, скрипнула, и темноту разрезала узкая желтая полоса.

— Ваше высочество? — услышал Рауль. — Вы здесь? Простите, что нарушаю ваше уединение…

— Госпожа эль Моури? — после паузы выдавил из себя принц. Он ожидал увидеть кого угодно, от графа Бервика до кого-нибудь из фрейлин королевы, но появление на пороге собственной невесты застало его врасплох и еще сильней — озадачило. Впрочем, с удивлением Рауль справился быстро. — Не извиняйтесь, прошу вас. Вы мне нисколько не помешали.

— Значит, — тоже после некоторой заминки, спросила она, — я могу войти?

— Разумеется, — делая приветственный жест рукой, улыбнулся наследный принц. Мысленно теряясь в догадках, что Амбер вдруг могло от него понадобиться, и как она вообще его здесь отыскала. Не говоря уж о том, что за спиной дочери герцога не маячило даже служанки, девушка была одна. И пусть она теперь официально считается его невестой, но не слишком это смело, практически на виду у всего Геона искать встречи наедине? И, главное, с чего бы вдруг?

Додумать его высочество не успел. Амбер эль Моури перешагнула через порог и закрыла за своей спиной дверь. Темнота, царящая в зале, сгустилась вновь. А наступившая было тишина через пару мгновений наполнилась новыми звуками — шелестом платья и частым дробным стуком каблучков.

— Наверное, — опомнился Рауль, — следует послать за свечами. Мне эта комната знакома с детства, но вам…

— Не нужно, — тихое шуршание шелка послышалось уже совсем рядом. Каблучки умолкли. — Я хорошо вижу в темноте. Однако если вы пожелаете, ваше высочество, можно раздвинуть занавеси. Ночь сегодня лунная.

Голос дочери герцога был, как всегда, спокоен и деловит, но то, с какой поспешностью она отказалась от вполне разумного предложения, говорило само за себя. Дело было не в хорошем зрении и даже не в возможной неловкости от того, что они двое впервые оказались наедине, да еще и в таких обстоятельствах — Амбер просто не нужны были чужие глаза и уши. Стало быть, беседа планируется конфиденциальная? Рауль задумчиво покосился в сторону ближайшего окна. Он понимал нежелание своей невесты оповещать об их встрече тет-а-тет весь дворец, и всецело разделял его, только вот надеяться на приватный разговор с принцем, да еще и в стенах его родного дома, было поистине верхом оптимизма. Можно обойти кого угодно — любопытных слуг и придворных, гвардейцев, даже бойцов внутренней охраны, но от всевидящего ока верховного мага никуда не денешься, как ни старайся. Герцог эль Гроув дело свое знал. И его тайная канцелярия тоже никогда не дремала. «Голову даю на отсечение, что хотя бы одна из лапок нашего Птицелова сейчас здесь, — подумал Рауль. — Как раз за какой-нибудь портьерой. Для соглядатая самое удобное место, не под столом же прятаться? Тайникам, конечно, не привыкать, сориентируются по ситуации — можно и занавеси раздвинуть, но нам от этого в любом случае будет ни тепло, ни холодно».

— Света мне, признаться, и на балу хватило, — взвесив все за и против, сказал его высочество. — Так что, коль вам он тоже не требуется, оставим все как есть. Прошу.

Он протянул руку и, не глядя, выдвинул из-за стола ближайший стул.

— Благодарю, ваше высочество, — ответила она, не двигаясь с места. Сидеть в присутствии особы королевской крови, даже не смотря на то, что данная особа являлась ее без пяти минут законным супругом, дочери герцога, вероятно, не позволяло воспитание. Пришлось браться за второй стул и усаживаться первым.

— Вы хотели о чем-то поговорить со мной, госпожа эль Моури? — откинувшись на высокую жесткую спинку и клятвенно пообещав себе нынче же распорядиться насчет дивана в малый зал, спросил Рауль. В темноте зашелестело платье, послышался легкий вздох.

— Да, ваше высочество, — отозвалась наконец Амбер. — У меня… у меня есть к вам одна небольшая просьба. К сожалению, через отца я передать ее не могу, а другой такой возможности может уже не представиться…

Амбер запнулась, и принц с удивлением осознал, что его невозмутимая как каменный лев из Шарарской пустыни невеста, оказывается, все-таки умеет волноваться. А иногда — так очень даже всерьез. «Что же такое ей от меня потребовалось?»- думал он, прислушиваясь к легкому, явственно участившемуся дыханию девушки. И, сжалившись над ней, ободряюще произнес:

— Я весь внимание, госпожа. Уверяю, если это в моих силах, ваша просьба будет немедленно удовлетворена.

— Благодарю, ваше высочество, — повторила она. — Вы очень добры, и мне теперь вдвойне совестно за вторжение… Но я бы хотела… Словом, правда ли, что с нынешнего дня я должна остаться при дворе?

Рауль не сразу нашелся с ответом.

— Король и королева, живущие порознь — это несколько странно, вы не находите? — после паузы спросил он, постаравшись придать своему голосу максимум непринужденности, хотя на сердце в один миг стало холодно и пусто. — Разумеется, должны, госпожа. Или речь идет об отмене помолвки?

Стул напротив громко, протестующе скрипнул.

— О, нет! — выдохнула Амбер. — Я вовсе не это хотела сказать, ваше высочество, поверьте, у меня и в мыслях не было разрывать договоренность наших семей!

Принц медленно кивнул. Не без большого, надо сказать, душевного облегчения.

— Верю, — сказал он. — Но, простите, совершенно ничего не понимаю. Что же вы все-таки от меня хотите?

— Чтобы вы позволили мне вернуться в Даккарай, — решилась она. — До декабря. Только до свадьбы. Разумеется, когда я стану вашей женой, школа останется в прошлом, но…

Она умолкла, не договорив. Хотя продолжать, собственно, уже и не требовалось. Рауль, помолчав, запрокинул голову к невидимому во мраке потолку.

— В Даккарай, — протянул он. — До декабря?

— Если это возможно, — обреченно прошелестело в воздухе. Наследный принц задумчиво прикрыл глаза.

— Теоретически, — помолчав, протянул он, — это действительно возможно. Время от помолвки до свадьбы обычно дается будущей королеве для того, чтобы привыкнуть ко двору со всеми его церемониями, подготовиться к восшествию на престол и, в некоторых случаях, улучшить свои знания языка. Последнее вам точно не требуется. Но прежде чем мы коснемся первого и второго… Вы давно выпускница, госпожа эль Моури, и даже старший офицер, что, несомненно, делает честь нам обоим. Стены Даккарая уже дали вам всё, что могли. Но тем не менее вы хотите туда вернуться?..

— Да.

— Почему?

Амбер ответила не сразу. Тоже помолчала, словно собираясь с мыслями, и, наконец, тихо сказала:

— Возможно, причина покажется вам несущественной, ваше высочество. Дело в моих первокурсниках. Я ведь преподаю. Летное мастерство — всего лишь год, конечно же, но один курс в военной школе Даккарая длится дольше, чем во всех других. Тринадцать месяцев, исключая лето. Переводные испытания как раз грядут в декабре — поэтому я и осмелилась обратиться к вам. Смена куратора редко кого не выбьет из колеи, а уж в самом конце курса, да еще и первого? Он ведь всегда самый сложный! Мне бы хотелось быть рядом. Наверное, это глупо, но они мои первые ученики. И… последние.

По всему было видно, что Амбер не слишком умеет просить, и необходимость все же пойти на это угнетает ее даже больше дерзости самой просьбы. Но она решилась на этот шаг — не ради себя, ради других, со всей честностью и прямотой, на которые была способна, и теперь ждала ответа.

Однако принц с ним не торопился. Закинув ногу за ногу и мерно покачивая ею в такт своим мыслям, он молчал. Молчал минуту, две, пять. И только когда измученная этой неопределенностью дочь герцога уже совсем было простилась с Даккараем, его высочество, словно очнувшись, поднял голову.

— Скажите, госпожа эль Моури, — ни с того, ни с сего спросил он, — действительно ли в эту школу так неохотно берут девушек?

— К сожалению, ваше высочество, — чуть погодя отозвалась она. — Многие считают, что быть наездником — исключительно мужское занятие.

— И вы с ними согласны?

— Конечно, нет.

Принц отстраненно кивнул.

— Вы говорили о первокурсниках, — припомнил он после еще одной, на этот раз короткой паузы. — Вы курируете их всех или какую-то определенную группу?

— И то, и другое, ваше высочество. Летное дело я преподаю всему курсу, но несколько человек находятся под моей ответственностью дополнительно.

Рауль удовлетворенно прищурился. И уточнил, ни капли не сомневаясь в том, что услышит:

— Девушки-кадеты?

— Да.

— Ясно. Исключительно мужское занятие… — он тихо хмыкнул, как показалось Амбер — насмешливо. И выпрямился:- Что же, госпожа эль Моури, благодарю за откровенность. И, в свою очередь, так же буду откровенен с вами: закона, что может удержать вас в столице, нет, но существуют традиции и порядок. Если вместо того, чтобы постигать нелегкие азы придворной жизни, вы вернетесь в Даккарай, это никому не понравится. Еще ни одна девушка, обрученная с Норт-Ларрмайном, после помолвки не покидала дворца. Вы станете первой, и боюсь, тогда вас осудят все. Вы к этому готовы?

— Готова, — пусть не сразу, но без малейшего сомнения в голосе отозвалась Амбер эль Моури. — Если вы меня не осудите, ваше высочество.

Рауль склонил голову, словно раздумывая над ее словами, хотя в этом не было никакой нужды. Разумеется, он не осуждал Амбер. И свое решение уже принял.

Другое дело, что ей оно вряд ли поможет.

— Государыня, да хранят ее боги, еще полна сил, — сказал принц. — И в ближайшее время, насколько мне известно, не намерена слагать с себя корону. А у нас с вами впереди будет целая жизнь, чтобы узнать друг друга, несколько месяцев ничего не решат. Я готов пойти вам навстречу, госпожа эль Моури…

Амбер приподнялась было на стуле, но поблагодарить его высочество за проявленное великодушие не успела. Оказалось, Рауль еще не закончил.

— К сожалению, — продолжил он, — одного моего согласия здесь недостаточно. Вы — невеста наследного принца Геона. И разрешить вам уехать может только та, что правит ими обоими.

— Ее величество…

— Да.

Вид с западной галереи дворца открывался просто невероятный. «Я, наверное, простояла бы здесь всю жизнь», — подумала Кассандра, опершись на перила и зачарованно глядя вниз. Там, далеко, изгибаясь вокруг берега пенной подковой, холодным перламутром искрилось море. Отсюда оно казалось живым — дышало, играло масляными лунными бликами и подмигивало Кассандре крошечными огоньками далеких фонарей на носах рыбацких лодчонок. Раскинувшийся над морской гладью Мидлхейм тоже переливался во тьме разноцветной колонией светлячков: желтые окна домов, лилово-белые линии фонарей на набережных, алые огненные точки на площадях и смотровых башнях… А над всем этим великолепием круглой, до блеска начищенной серебряной пуговицей висела луна. Она сияла в черном бархате неба, и даже крупные чистые звезды рядом с ней блекли, как дешевые стеклянные бусины. Луна, истинная царица ночи, величественная и недосягаемая в захватывающей дух вышине, сегодня как никогда была в своем праве — и до того ослепительна, что, глядя на нее, так и хотелось зажмуриться.

Кассандра не стала противиться этому. Опустив голову, она на несколько мгновений прикрыла веки, жадно впитывая в себя окружающие запахи и звуки. Монотонный шепот волн, терпкий аромат лилий… Отголоски музыки из бальной залы, дымная сладость далекого костра… Шорох крыльев одинокой птицы… И ласковое дыхание летней ночи, разлитое в воздухе драгоценным эфиром: безмолвный зов, отзывающийся в теле приятной истомой, а в сердце — тягучей, неутолимой жаждой чего-то. Неизведанного, тревожащего, но, несомненно, столь же прекрасного, как эта луна, как это море, как сама эта дивная, дивная ночь. Вот бы ей никогда не кончаться!..

С приоткрытых губ Кассандры слетел тихий вздох.

— Госпожа Д’Элтара, — раздалось над самым ухом. Девушка вздрогнула от неожиданности и открыла глаза. А после, кое-как стряхнув с себя блаженное оцепенение, повернула голову. Старший внук вдовствующей герцогини эль Вистан, который вызвался показать Кассандре «чудесный вид с западной галереи», и о котором она, оказывается, совершенно забыла, мялся рядом, переступая с одной ноги на другую. Судя по лицу, герцог пытался сказать что-то очень для себя важное. «Или уже сказал? — мысленно обмерла Кассандра. — А я тут растеклась киселем и всё прослушала?» Она поспешно улыбнулась молодому человеку и проговорила светским тоном:

— Вы были правы, это восхитительно! Никогда не смотрела на город с такой высоты.

— Я рад, что смог угодить вам, госпожа Д’Элтара, — отозвался он. Оглянулся, хотя кроме них двоих на галерее больше никого не было, нервным жестом огладил высокий воротник камзола и расправил плечи. — Смею надеяться, не в последний раз, потому что…

Эль Вистан запнулся и сделал глубокий вдох, будто готовясь с разбегу прыгнуть в холодную воду. Кассандра, почувствовав необъяснимое беспокойство, отодвинулась от перил — герцог был непривычно серьезен, румянец сбежал с его щек, а темные, глубоко посаженные глаза, напротив, зажглись каким-то неожиданным, если не сказать пугающим огнем. С трудом подавив желание попятиться, девушка бросила быстрый взгляд на спасительные и, увы, далекие двери галереи. Кавалер же, напротив, стоял слишком близко. И вел себя очень странно.

— С вами все в порядке? — храбрясь, выдавила из себя Кассандра. Молодой человек коротко кивнул. А потом, словно решившись, вскинул голову.

— Госпожа Д’Элтара! — выдохнул он. — Я частый гость в доме ваших родителей, и вы, вероятно, давно заметили, что мои чувства к вам…

Чувства? Какие чувства, зачем, почему? Кассандра, все-таки не совладав с собой, отступила на шаг, однако герцог, похоже, не придал этому значения.

— Понимаю, я слишком тороплю события, — говорил он, глядя в ее растерянные глаза, — но вы знаете меня еще с тех пор, как были девочкой. И мое общество, как мне казалось, всегда было вам приятно. Если и теперь ничего не изменилось… Госпожа Д’Элтара! Одно ваше слово может сделать меня самым счастливым человеком во всем Геоне!

— К-какое с-слово?.. — с перепугу даже начав заикаться, пробормотала девушка. — О чем вы, герцог? Что происходит?!

Молодой эль Вистан сделал шаг ей навстречу. Без церемоний взял ее за руку, стиснул в своей огромной ладони ее предательски дрожащую, влажную ладошку и, к полному ужасу Кассандры, стремительно опустился на одно колено.

— Госпожа Д’Элтара, я люблю вас! — объявил он. — И прошу оказать мне честь, став моей женой!

Кассандра, кусая губы, молчала. Что она могла ему сказать? «Не окажу и не стану»? Ведь так, наверное, нельзя. Пускай он ей скучен, пускай ни капли неинтересен, но они действительно знакомы много лет, и ничего дурного она от него никогда не видела. Другое дело, что и видеть-то не хотела! Не нужен он был ей, хоть с чувствами, хоть вовсе без них! И никто другой тоже не нужен!.. Кассандра попыталась высвободить руку, но не преуспела и почувствовала, что начинает злиться. Ей без того было неловко выслушивать от чужого, в сущности, человека признания в любви, но то, что за ними последовало — это, по ее мнению, было уже совсем чересчур. Конечно, она знала, что за девушкой не ухаживают просто так: к старшей сестре сватались трижды, прежде чем она встретила своего Ван» Оррина… Только вот собственных поклонников Кассандра рассматривала скорее как неизбежное зло той самой «взрослой жизни» и даже предположить не могла, что кому-то из них всерьез придет в голову попросить ее руки: она не просто не воспринимала их, как мужчин — она и себя вовсе не чувствовала женщиной! И вот вам, пожалуйста. Пустая, как на грех, галерея, канун Ивового дня, луна и он — коленопреклоненный, ожидающий ответа. Как в сентиментальных романах, что так любит Крис. Только в этих-то глупых книжках героини обычно предложения ждут!.. Смущаются, трепещут и в конце концов, стыдливо потупив взор, еле слышно выдыхают «я согласна»… А на деле? Ты стоишь, вся красная от стыда, смотришь на него сверху вниз немой рыбой и даже сбежать не можешь, потому что порядочные девушки так не поступают. Кто только придумал эту любовь?! Одна от нее морока!

Пауза затягивалась, но эль Вистан, судя по всему, наотрез отказывался понимать очевидное. Так и стоял, упершись коленом в камень, с надеждой во взоре. И руку отпускать тоже явно не собирался. «Я тут молчу уже целую вечность, а ему как с гуся вода, — с досадой подумала девушка. — Вот прав был Нейл — дуболом он и есть!»

Раздражение перевесило сочувствие. Кассандра, поднатужившись, выдернула свою ладонь из пальцев герцога.

— Встаньте, во имя богов, — сердито проговорила она, — еще увидит кто-нибудь. Да встаньте же, ну! Хватит!

— Прошу прощения, госпожа Д’Элтара, — с достоинством отозвался тот, на счастье Кассандры все-таки поднимаясь, — поверьте, я ни в коей мере не желал вас смутить.

— Не сомневаюсь, герцог, — тон ее на мгновение чуть смягчился. — Но больше так делать не надо. И… всего остального… тоже не надо!

Глаза молодого человека потемнели еще сильнее. У губ обозначилась резкая, глубокая складка.

— Значит, — упавшим голосом спросил он, — вы мне отказываете?..

Кассандра, опустив голову, уставилась на подол своего платья. Еще секунду назад она без колебаний ответила бы: «Да», но растерянное, бледное лицо эль Вистана и неожиданное отчаяние, звучавшее в его последнем вопросе, перечеркнули все ее намерения одним махом. Не до такой степени, чтобы согласиться на брак из жалости, но все-таки… «Наверное, надо с ним помягче, — подумала девушка. — Отказать, понятно, но попытаться как-то объяснить, извиниться… Хотя, по совести — мне-то за что? Я же его не просила на коленки передо мной бухаться!» Она, мысленно вздохнув, постаралась взять себя в руки. Вышло так себе. Но если смотреть куда-нибудь в сторону и душу себе не рвать чужими трагедиями, то должно получиться. Нужно только вспомнить, как Крис своим претендентам отказывала — у нее целых три раза получилось, а тут всего-то один нужен!

— Мне, — начала Кассандра, лихорадочно роясь в памяти, — нелегко… говорить об этом, герцог. Ваше предложение… стало для меня большой неожиданностью. И, к сожалению, я не могу его принять. Вы мне… глубоко симпатичны, однако брак — очень серьезный шаг, а я… к нему пока не готова!

Чужие слова соскальзывали с губ тяжело, неохотно. Но это все же было лучше, чем ничего. «Надеюсь, с «симпатией» я не перегнула, — озабоченно подумала Кассандра. — Еще вообразит себе, пожалуй… Хотя нет, отказала же по всей форме, тут даже до камня дойдет!» Она чуть приподняла голову и бросила осторожный взгляд на своего визави. Против ее ожиданий, раздавленным горем молодой герцог не выглядел. Скорее — задумчивым. И это Кассандре очень не понравилось.

А то, что она услышала в ответ, понравилось еще меньше.

— Я понимаю, — медленно сказал эль Вистан. — Я действительно слишком поторопился. Вы всего несколько недель как выезжаете, и нет ничего странного в том, что еще не готовы к новым переменам. Мне стоило подумать об этом, прежде чем пугать вас своими признаниями. Простите. Я понимаю вашу растерянность, госпожа Д’Элтара, и то, что вы не дали мне своего согласия — целиком моя вина. А вам просто нужно время, и это правильно.

Она ушам своим не поверила. Ему, считай, уже дважды отказали — а он этого так и не понял?.. Какое «время»? При чем тут выезды? «Нет, зря я все-таки пилюлю подсластила, — поняла она. — И миндальничать, как Крис, тоже не стоило. Ей, видно, просители поумней попадались».

— Герцог, послушайте, — начала девушка, полная решимости выложить назойливому претенденту всё, как есть, однако тот успел раньше.

— Обещаю, — торжественно проговорил он, знакомым движением вновь расправляя плечи, — я не стану больше вам докучать. И буду ждать столько, сколько потребуется! Полгода, год — как вам угодно. И когда вы решите, что готовы ответить мне «да»…

В глубине его уже было потухших глаз затлел, разгораясь, былой огонь. Кассандра внутренне взвыла.

— Нет! — почти выкрикнула она, не дав ему закончить. — Нет, нет и нет! Услышьте же меня, наконец! Что вы за человек такой?!

— Простите, госпожа Д’Элтара, но я не понимаю…

Кассандра вздернула подбородок.

— Герцог эль Вистан, я не выйду за вас замуж, — отчеканила она, глядя ему в лицо. — Ни сейчас, ни когда-нибудь потом! Я не люблю вас! Совсем! Ни капельки! Ясно?!

Молодой человек моргнул. Помолчал, глядя куда-то поверх ее головы. И сказал наконец:

— Всё меняется. Чувства тоже, сегодня их нет, а завтра — кто знает? Я ведь не требую от вас немедленного ответа. Почему вы не хотите просто подумать и…

Нет, он непробиваем. За такого проще выйти, чем объяснить, что ты этого не хочешь. В ушах Кассандры зазвучал насмешливый голос Нейла: «Оглянуться не успеем, как — раз! — еще вчера рядом со мной на ветке ногами болтала, а сегодня уже, с кольцом на пальце, под руку с законным супругом гостей встречаешь… И где там те драконы?» Как в воду глядел, бессовестный. Ведь того и гляди просто измором возьмут.

Она свирепо раздула ноздри. Ну нет! «Чувства, значит? Будут тебе чувства».

— Я не выйду за вас замуж! — выпалила Кассандра. — Никогда! Потому что я… я… люблю другого!

Это была ложь, однако она, как часто случается, оказалась сильнее правды. Герцог замер. Посуровел лицом. Сжал свои пудовые кулаки, едва слышно выдохнул: «Прошу меня извинить, госпожа Д’Элтара», и, развернувшись, нетвердым шагом покинул галерею.

Кассандра глядела ему вслед. Замужество ей больше не грозило, но чудный вечер был безвозвратно испорчен, а ее саму раздирали два противоречивых чувства — невыразимого облегчения и стыда.

— «Молчи и улыбайся», — яростно прошипела Кассандра, вспомнив маменькину науку. — Нате вам! Доулыбалась! Тьфу!

Она, по примеру отвергнутого эль Вистана, сжала кулаки и от души пнула ногой каменную вазу с желтыми лилиями.