Чемодан для Спенсера

Глава двадцать первая

В пассажирском салоне лицо человека в акваланге заполнило экран. Затем изображение растеклось. Камера отъехала. Стая пловцов, гротескно выглядевших в своих резиновых шкурах, угрожающе преследовала через весь экран одинокого пловца. Следы пузырьков сложились в название фильма — “Планета вод”.

— Бернадетта... — задумчиво повторил Спенсер. — Необычное имя. Какая–нибудь святая?

— Нет, — сказала девушка. — По песне.

Спенсер удивленно посмотрел на нее.

— “Песня Бернадетты”, — терпеливо пояснила девушка.

— Вы говорите о фильме?

— Да, или что это там было. Папа был так тронут им, что сделал предложение мамочке, во всяком случае, так гласит семейная легенда. Поэтому, когда после многих лет ожидания появилась я, они решили, что я вроде бы чудо и назвали меня Бернадеттой.

— Очень чувствительно, — с одобрением признал Спенсер.

— Да уж, конечно, — сказала девушка. — Кроме того факта, что когда они завершили со мной, им вроде бы больше нечего было ловить. Вот они и развелись. Как вы думаете, кто возился со мной?

Спенсер пожал плечами.

— Раз вы так ставите вопрос, наверное, ваш отец?

— Ошибка, — ответила девушка почти весело. — Моя бабушка.

— Прошу прощения, — сказал Спенсер.

— Не за что. Она была отличной старухой. Дайте мне еще сигарету и дорасскажите про Эйприл Уильямс.

Спенсер похлопал по карманам в поисках сигарет.

— Знаете, мне пришло в голову, что это не стоит рассказывать кому–то.

Девушка встала коленями на сиденье и торжественно перекрестилась.

— Обещаю, что ни одной живой душе не расскажу.

— Ладно, почему бы и нет, — сдался Спенсер, — Видит Бог, уж она–то обо мне порассказала... — Он зажег для девушки сигарету и затем выщелкнул одну для себя. — Посреди съемочного графика вдруг становится ясно, что мисс Эйприл весьма необходима еще одна пластическая операция — подтяжка. Но задержка отразится на бюджете съемки! И у меня расписание было напряженное. Мне надо было начинать другую картину. Так что гример просто подклеил ей подбородок.

— Уф! — девушка сделала гримасу.

— Нет, это не заметно и совершенно безболезненно. Вам просто приклеивают ленту телесного цвета с одной стороны лица, где–то вдоль линии челюсти, прямо перед ухом. А затем вы натягиваете и привязываете ее за ухо. Она и в самом деле подтягивает все. А у нашей дамы были достаточно длинные волосы, чтобы ее скрыть. По-моему, сейчас это делают даже мужчины.

— И ее все равно нужно снимать не в фокусе. Верно? — возбужденно спросила девушка.

— Верно, — подтвердил Спенсер. — И вот мы снимаем такой романтический крупный план, и тут — шлеп! Лента справа отскакивает, и вся правая челюсть повисает.

Девушка закусила губу, чтобы громко не расхохотаться.

— Понимаете, — сказал Спенсер, — она и вправду повисла да еще дрожала от падения, как у голодного бульдога.

Девушка зажала себе рот, втянула голову в плечи, словно черепаха, и принялась повизгивать. Спенсер, очарованный, подождал минуту и затем продолжил:

— Но на этом не кончилось. Видите ли, внезапный обрыв с правой стороны добавил нагрузку на левую ленту. И через две секунды отлетела и она.

— Теперь и Спенсер скрючился от хохота. Девушка зажала ему рот ладонью.

— Ш-шшш! — шепнула она, кивком показывая туда, где спал ее сопровождающий.

Спенсер и девушка оплыли в своих креслах, стараясь подавить хохот, с глазами, полными слез.

— А что было потом? — спросила девушка, когда они наконец успокоились.

— Режиссер сберег этот кусок пленки, чтобы показывать друзьям, когда вечеринка становится скучной. Потом они перекроили бюджет и отложили съемку для того, чтобы Эйприл сделали настоящую подтяжку, а я закончил следующую картину в своем расписании. Так что все кончилось вполне счастливо. "Тайный агент” дал хорошую прибыль.

— Отличная была картина, — согласилась девушка.

— Забавная, — сказал Спенсер, вспоминая былое. — Все они были забавные. — Затем он взглянул на Бернадетту, смотревшую на него с тем самым обожанием, с каким девушки смотрели поколение назад, и меланхолически подумал, что она и зачата еще не была, когда большинство его картин уже были сняты. — Вам не кажется, что пора вернуться к вашему другу, Бернадетта?

— Я вам уже сказала, — раздраженно ответила та, — он мне никакой не друг.

— И вы его не выиграли в шоу?

Она подняла три пальца, как герл-скаут, приносящая присягу:

— Выиграла. Я приехала в Лос-Анджелес подыскать работу на лето. А там шли все эти бесплатные телешоу. Ну я и проводила время, переходя из шоу в шоу. А на этом я решила стать участницей. Там четверо парней прячутся за экран, и девушка им задает вопросы и выбирает одного, с которым она бы пошла на свидание.

— Почему же вы выбрали его, если он вам не нравится?

— Ну я же вам сказала. Он был за экраном. Откуда я знала, что он мне не понравится? Все, что я знала, так это то, что у него самый приятный голос из всех четверых. Как я ошиблась!

Спенсер засмеялся.

— Но что я должна сказать о юном Дэвиде Эйзенхауэре, — продолжала она, — он знает свое дело. Когда настало время отвечать на денежные вопросы, он провел нас через Лас Вегас, Мехико Сити и завершил выигрышем поездки в Рим. — Она остановилась, пораженная мыслью. — А вы летите в Рим?

— Не сразу, — сказал Спенсер. — Я собираюсь выйти в Париже и лететь в Рим через несколько дней. На следующей неделе я начинаю новую картину.

У девушки загорелись глаза.

— Ой! Как здорово! Расскажете мне о ней? Нет, подождите. — Она открыла свою сумочку и стала торопливо шарить там, пока не выудила флакончик с декседрином.

Спенсер с тревогой наблюдал за ее действиями

— Что вы делаете?

— Слегка взбадриваюсь.

— Да вы так вылетите через крышу. Вы только недавно приняли одну.

— Правда? — девушка задумалась на минуту и затем посчитала на пальцах. — Вы правы, точно. Спасибо. — Она опустила таблетку во флакон, а флакон в сумку. Затем принялась вертеться в кресле, пока не устроилась поудобнее, и приготовилась слушать Спенсера о сюжете картины, в которой он будет сниматься.

В конце салона все спал Пол Хендерсон.

Огромный лайнер, уже в пяти часах лета от Нью-Йорка, мчался в надвигающийся сумрак ночной половины мира.