Чемодан для Спенсера

Глава шестая

Длинный черный “кадиллак” был припаркован на Пятьдесят второй стрит. Отис Мэхон, в серой шоферской униформе, подремывал за рулем. Он имел все права подремывать. За три дня, прошедшие после звонка Холлистера, он слетал в Италию и обратно, а день интенсивной разработки планов с Холлистером кое–как втиснулся между рейсами. Но и дремлющего шофера он разыгрывал скорее для случайных прохожих, хотя он не рассчитывал, что их будет много в половине второго ночи, в середине недели и в этой части города.

Включенная портативная рация потрескивала на сиденье рядом.

Из стеклянной стены темной конторы транспортного агентства “Американ Экспресс” была аккуратно вырезана одна панель. Парни Мэхона в черных вечерних костюмах и в черных капюшонах были почти незаметны в конторе.

Линч быстро перебегал от стола к столу, выдергивая ящики. Уэбстер возле сейфа нагнулся над открытым скоросшивателем, поспешно щелкая специально оборудованным "Миноксом".

Из динамика рации, висевшей на плече у Линча, затрещал голос Мэхона:

— Еще три минуты и уматывайте.

Линч глянул на часы, нажал кнопку “ПЕРЕДАЧА” на своей рации:

— Вас понял.

Он быстро пересек офис и хлопнул Уэбстера во плечу:

— Сворачивайся. Идет вахтер.

Уэбстер сделал еще два быстрых снимка, сунул камеру в карман брюк, захлопнул скоросшиватель и поставил его на место.

Линч тщательно вмял детонатор в пластиковую взрывчатку, которую он уже приладил возле замка.

— Готово? — шепнул Линч.

— Готово.

Линч нажал кнопку своей рации.

— Снаружи все чисто?

Донесся голос Мэхона:

— Все чисто.

— Пошли. — Линч включил детонатор на взрывчатке.

Линч и Уэбстер поснимали капюшоны: два седовласых джентльмена в черных смокингах возвращаются домой с некой элегантной полуночной вечеринки.

Мэхон держал двигатель включенным. Когда Линч и Уэбстер захлопнули за собой дверцы, “кадиллак” мягко покатился.

Линч принялся отдирать подклейку своего седого парика. Он был румяный, с каменно-синими глазами и тонким носом.

Мэхон уловил его движение в зеркальце заднего обзора.

— Оставь, пока мы не выберемся отсюда.

— Под этой чертовой штукой все чешется, — пожаловался Линч, приподнял край парика и поскреб голову.

— Оставь его на месте, — проворчал широколицый и курносый Уэбстер.

— Благодарю, у меня и свои волосы есть. Будь они у тебя, ты бы тоже чесался.

— Зар-раза!.. — сплюнул Мэхон. Он подрулил к стоянке у перехода. Светофор на углу включил красный. Патрульных видно не было, но он не собирался испытывать судьбу.

— Поехали! — настаивал Линч. — Эта штука может рвануть в любую секунду!

— Зачем? Чтобы налететь на штраф за проезд на красный?

Парень с девушкой показались из–за угла и пошли вверх по улице, заглядывая в темные витрины универмага. Мимо проплыло такси, и водитель посигналил парочке, давая им понять, что если им нужно такси, то вот он, здесь. Они никак не отреагировали и снова обратились к витринам.

— Чертовы светофоры! — прошипел Уэбстер.

Вспыхнул зеленый. “Кадиллак” заскользил через перекресток.

Одновременно с этим рванул и сейф — глухим, тусклым “пуфф”; звук словно надавил на ухо, а не ударил сфокусированно и остро. Он удивил юную пару на улице. Изумленными глазами они уставились в небо — посмотреть, уж не гроза ли собирается.

Включился сигнал тревоги, пронзительно зазвенел, и эхо заскакало по молчаливым улицам. Молодые люди оглянулись и поспешили прочь, словно чувствуя вину.

Мэхон повернул “кадиллак” в верхнюю часть города н неспешно покатил, учитывая все светофоры. Завернув на Семидесятую, он остановился, стащил с себя шоферскую фуражку и китель, аккуратно свернул их и положил под сиденье.

— Нашли что–нибудь приличное? — спросил он у Уэбстера.

— Откуда мне знать? Я–то не знаю, зачем тебе эти снимки. Нащелкал штук сорок или пятьдесят.

— А я ничего не нашел, — угрюмо сообщил Линч. — Казалось бы, в таком месте уж могла найтись парочка дорожных чеков.

— Это было бы чертовски хорошо, — сказал Мэхон, натягивая вечерний костюм. — Твои липучие пальцы однажды приведут тебя обратно за решетку. И я не хочу, чтобы это случилось, когда ты будешь работать на меня. Я не хочу, чтобы меня притянули из–за того, что какой–то клерк выследит парочку краденых дорожных чеков.

Мэхон скользнул обратно за руль, включил скорость и поехал по Первой авеню. Возле Тридцать второй стрит он снова остановился и высадил Уэбстера.

— Я отпечатаю снимки к завтрашнему дню, — сказал Уэбстер. Он повернулся и зашагал по улице, застроенной кирпичными домами.

Мэхон высадил Линча возле входа в метро на Тридцать шестой стрит, повернул на запад и скоро подъехал к подземному гаражу.

— Вечерок в городе, а, мистер Мэхон? — спросил вахтер, когда он открыл дверь “кадиллака”.

— Спрашиваешь!

Мэхон вылез из машины, оставив ее на попечение вахтеру. Тот задним ходом вогнал громадный автомобиль в узкую щель на стоянке. Мэхон прошел к лифту и поднялся к себе.

Сотрудник криминалистической лаборатории стоял на коленях возле стеклянной панели, вырезанной из витрины офиса “Америкэн Экспресс” на Пятьдесят второй стрит. Он взглянул на стоявшего над ним детектива и покачал головой. Никаких отпечатков.

Детектив кивнул и вернулся в офис, прокладывая дорогу среди выпотрошенных столов. Он прошел мимо ночного сторожа, стоящего в этом хаосе и нервно покусывавшего нижнюю губу.

— Ничего, да? — спросил сторож.

— А чего вы ждали? Это не детишки сделали.

Еще два детектива работали в глубине офиса. Один осматривал сейф, почти целый, кроме тех мест, где сталь на краях дверцы словно завернулась. Второй детектив только что закончил говорить по телефону.

— Я думаю, что все не так уж плохо, сказал он. — Я говорил сейчас с управляющим. Он будет через полчаса. Но он сказал, что ничего ценного на ночь в столах не оставляют. Только канцтовары, карандаши да скрепки. Деньги, чеки, все стоящее идет в сейф.

— Полагаю, что и они до этого додумались, — произнес детектив, изучавший сейф.

— Не понимаю, — продолжил первый. — Вошли хорошо. А затем их медвежатник так уродует сейф. Неверный подход.

— Может, они услышали, что я иду, и испугались, — гордо сказал ночной сторож.

Детектив скептически глянул на него.

— Скорее всего, они искали не то, что мы думаем.