Чемодан для Спенсера

Глава двадцать восьмая

Бишоп уселся на подлокотник кресла напротив Спенсера и смотрел, как тот приканчивает второй стакан бренди. На его щеки вернулся румянец, руки перестали дрожать. Бишоп распечатал пачку сигарет. Предложил Спенсеру, но тот отказался; тогда он зажег одну себе и прошел к столу взять пепельницу. Усевшись опять на ручку кресла, он пристроил пепельницу на колене.

— Знаете, мистер Спенсер, — небрежно заметил он, — кое–что смутило меня в этом номере, когда мы только вошли. И все еще смущает. Вы можете отнести это за счет пристрастия к деталям. Но мы заметили, что ничего из ваших вещей не распаковано. Это так?

— Я и не распаковывался. А она заснула прямо одетая, как только мы заняли номер. По крайней мере, частично одетая. Утром я открыл чемодан, чтобы достать бритву, но разобрать его у меня времени не было.

— А девушка тоже не распаковывалась?

— Ну... я не знаю... ее вещи были в другой комнате...

— Мы внесли ее вещи сюда утром, — объяснил Бишоп.

— Вообще–то я не помню, чтобы она успела разобрать их. Она вошла сюда через секунду после ухода коридорного. А к чему этот разговор?

— Видите ли, мистер Спенсер, мы проверили сегодня утром ее вещи. Ваши тоже, само собой. Совершенно обычная процедура. И нашли в одном из ее чемоданов другой — точнее, кейс. Но весьма необычный кейс. Сделанный из особых материалов. — Бишоп задумчиво покачал ногами. Он по-прежнему сидел на ручке кресла, и ноги не доставали до полу. — И мы знаем, что в этот кейс упакованы ампулы с плутонием.

— Плутонием? — Спенсер не мог припомнить, что это значит.

— Это то, из чего делают атомные бомбы, мистер Спенсер. Он был украден при транспортировке его КАЭ в аэропорту Кеннеди.

— Вы думаете, что ОНА его украла? — недоверчиво спросил Спенсер.

Бишоп покачал головой.

— Мы не знаем, кто его украл и зачем. И хотим это выяснить. Мы ведь живем в состоянии очень хрупкого равновесия. Запад — Восток — все почти поровну. Организм функционирует. Начни мы выпускать из рук ядерное сырье или отдавать его не в те руки, произойдет то же самое, что с таблетками вашей девочки. Все рухнет. Мы разрушим организацию.

Плутоний украли вчера утром. Нам необходимо знать, кто в этом мире, в какой стране, имеет аппетит к такого рода штучкам.

— Русские? — наивно предположил Спенсер.

— У русских довольно своего. Им не надо воровать его у нас, так же, как нам у них.

— Тогда кто же?

— Мы здесь затем, чтобы узнать это.

— А вы не думаете, — горько сказал Спенсер, — что газетам следовало бы писать побольше об этом ограблении, вместо высосанной из пальца истории обо мне и девочке?

— Возможно. Вот только нам пришлось приостановить историю об ограблении в интересах национальной безопасности, и взамен раскрутить вашу.

— Вы и ваши люди просто растоптали все, что осталось от моей карьеры! — разгневанно воскликнул Спенсер. Он вскочил и почувствовал, что комната накреняется. Слишком много эмоций при избытке бренди. Он снова уселся. — Она сказала мне, что ей больше двадцати одного.

Бишоп казался опечаленным.

— Мне очень жаль, мастер Спенсер, но это не так. Вы должны понять, что в этой ситуации есть элемент принуждения. Нам просто необходимо узнать, кому нужны эти ядерные материалы.

— Я требую опровержения, — резко сказав Спенсер. — Я требую опровержения, или я звоню своим людям в Нью-Йорк и прикажу предъявить вам иск. Вот вам слово, я подниму такую вонь, какой вы еще не нюхали. — Спенсер откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу, стараясь подкрепить свой ультиматум позой твердокаменной уверенности. Но дыхание было учащенным, а нога подрагивала.

Биши остался невозмутим, а его голос был успокаивающим, как теплый мед.

— Сомневаюсь, что такой образ действий поможет вашей карьере. Но я знаю, что может ей помочь. Хотите меня послушать? Вы могли бы решить не только свои проблемы, но и помочь всей стране.

Спенсер собрался было попросить еще бренди, но передумал. Вместо этого он взял с подноса сэндвич. Бишоп продолжал:

— Вы никак не могли об этом знать, но у нас, мистер Спенсер, есть основание полагать, что это вы, а не девочка, должны были везти плутоний. — Он поймал встревоженный взгляд Спенсера и поднял руку. — Мы никоим образом не обвиняем вас или девочку. Очевидно, что вас обоих использовали в этой афере без вашего ведома. В противном случае плутоний был бы уже не здесь. — Он кивнул в сторону чемодана девушки. — Но мы получили сообщение из Нью-Йорка, что в чемодане, обнаруженном в аэропортовской камере хранения, осталась часть деревянной упаковки, облекавшей кейс с плутонием. Тот чемодан является копией вашего, включая ярлык на ручке с вашим именем и адресом.

Спенсер сглотнул кусок сэндвича, который он до этого вяло перекатывал во рту. Бишоп продолжал:

— Это, наряду со всем прочим, привело нас к мысли, что вам предстояло быть курьером. Но где–то случилась накладка. Материал попал в чемодан девочки. А девочка не полетела, как предполагалось, в Рим. Поэтому, благодарение Господу, у нас есть плутоний, а у них — нет. Но они не знают, что он у нас. Значит, мы должны дать им шанс наложить на него лапу. А для этого, — словно извиняясь, добавил Бишоп, — нам нужна ваша помощь.

Спенсер изумленно взглянул на него.

— Но почему моя?

— Потому что ваше лицо известно. Ваше присутствие послужит чем–то вроде маяка для точного обозначения объекта. Мисс Уокер послужит заменой мисс Финлеттер. Ее внешность им неизвестна. Вас же заменить никто не сможет.

— Вот это, — мрачно ответил Спенсер, — самая приятная хреновина из всего, что мне говорили за эти годы.

— Все, о чем мы просим, это чтобы вы с мисс Уокер начали оттуда, откуда вы с мисс Финлеттер отбыли вчера, по крайней мере, если верить газетам. Вы просто выпишитесь из отеля и свалите свой багаж на заднее сиденье желтого "рено" с раздвижным кузовом. Номер 359-777-650. Он ваш. По крайней мере, нанят на ваше имя. Затем вы и мисс Уокер просто приятно попутешествуете по условленному маршруту в сторону Рима...

— Постойте! — перебил его Спенсер. — Минутку, подождите минутку... — Голос Бишопа и его манера говорить были почти гипнотическими. Он придавал всему оттенок такой легкости, что лишь усилием воли Спенсер удержался оттого, чтобы просто дать себя увлечь. — Вы подразумеваете огромное множество всяких вещей. Вот, к примеру, я ведь должен быть в этой машине на пути к Риму?

Бишоп развел руками.

— Вам ведь все равно надо в Рим.

— Но не так. Не в качестве движущейся мишени.

— Да это совсем не так. Если бы вв позволили мне закончить, вы бы поняли, что...

— О-оо! Вы, наверное, самый чарующий заклинатель со времен Сесиля де Милля. Но я не тот человек, которого вы привыкли видеть на экране, и никогда им не был. Притворяться — это мое занятие. Тут я мастер. Но мне следует предупредить вас, мистер Бишоп, что под давлением я разлетаюсь на куски.

— Мисс Уокер и месье Ла Роз натренированы не разлетаться на куски. Она будет рядом. Он — двигаться следом. Мы не ищем героики, мистер Спенсер. Совсем наоборот. Все, чего мы хотим — чтобы вас ограбили, точнее, ограбили мисс Финлеттер.

— Так просто! — раздраженно фыркнул Спенсер.

Бишоп кивнул.

— Вы будете следовать строго оговоренным маршрутом, миля в милю. Мы будем не только знать каждый ваш шаг, но еще и сообщать о нем прессе — заранее, разумеется. Например, мы, или лучше полиция, с некоторым опозданием обнаружим, что вы и ваша подруга останавливались на ночь в отеле “Мерис” и что вас видели уезжающим в желтом “рено” с раздвижным кузовом, номер 359-777-650. Позже, днем, будет сообщено, что ваш автомобиль заметили на дороге в Дижоне. Вы и в самом деле проведете ночь в Дижоне. Утром, если ваш багаж будет все еще нетронут, вашей целью станет Женева. А в газетах будет сообщение, что вы проскользнули сквозь полицейскую сеть и были замечены едущими в направлении Женевы.

— А если к утру и мы, и наш багаж не останемся нетронутыми?

— Такая опасность минимальна, судя по тому, как обычно работают эти люди. Они делают все с величайшей осторожностью. Их стремление — управиться со своим делом с наименьшей суетой и шумом. Насилие только привлечет внимание. Им внимание не нужно. Быть замеченными — это самая нежелательная для них вещь. В сущности, главная причина того, что Ла Роз будет следовать за вами — не столько убеждение, что вам нужна защита, сколько необходимость для него держать наших воров под наблюдением, пока они не доберутся до своей точки рандеву. Мы хотим знать, в чьих интересах они работают. Затем мы вмешаемся.

Спенсер покачал головой.

— Мне надо сниматься.

Бишоп вздохнул.

— Тогда желаю вам удачи. Я надеюсь, что когда вы доберетесь до Рима, у вас еще будет контракт. — Бишоп выглядел убийственно простодушным. — Знаете, у них ведь еще есть эти законы о нравственности...

Спенсер понял, что его приперли к стенке. Но он не собирался вопить: “Не по правилам!” Ему удалось вперить в Бишопа свирепый взгляд. Но гнев его был искусственным — чтобы выиграть время для размышления. По правде сказать, его привлекало то, что они ему предлагали; однако без этого принуждения, элемента шантажа, он отыскал бы по своему характеру дюжину поводов уклониться.

Впервые за всю его взрослую жизнь его просили, просто добивались от него, чтобы он принял участие в чем–то большем, чем притворство. Его втягивали в поединок с реальностью. А это было важно: не столько из–за высоких государственных соображений Бишопа, сколько из–за его собственного самоуважения. Недавно, особенно когда его звезда начала закатываться, он задал себе вопрос: чего же стоит его мужество? Сейчас, если он заставит себя принять элементарную миссию — какую он, без сомнения, сможет выполнить, — он докажет себе нечто чрезвычайно ценное.

— Конечно, — продолжал Бишоп, — решись вы помочь нам опознать бандитов, кто станет возражать против того, чтобы рассказать правду о том, что случилось. Мы были бы счастливы обнародовать эту историю, включая то, какую роль вы сыграете в ней. Тогда, после вашего прибытия в Рим, вы смогли бы начать съемки, а ваша репутация не только осталась бы нетронутой, — она засияла бы по-новому.

Спенсер позволил себе капельку бренди — на самом донышке стакана. Он подошел к высокому окну и встал, глядя вниз, на прелестные сады Тюильри, колеблющиеся в жаре позднего полудня. Он медленно и задумчиво поводил рукой, держащей стакан. Риск и вправду был невелик. Половина населения мира так или иначе подвергалась ограблению. Просто никто не знает заранее, что это произойдет. Он мог обрести нечто более важное — поважнее, чем хорошая пьеса, что всполыхнется, когда все это кончится, создавая новый блеск вокруг его имени. Он сможет доказать себе, что он больше, чем целлулоидный человек, “человек из пленки”.

Бишоп и Ла Роз следили из окна номера, как Спенсер и Шери устраивали свой багаж на заднем сиденье машины.

— Нет смысла следовать за ними по городу, — сказал Бишоп. — Дайте им несколько минут форы. Ты можешь перехватить их на Пятом бульваре к югу отсюда. Можешь даже позволить Спенсеру заметить себя пару раз. Он ведь не самый большой храбрец в мире. Я не хочу, чтобы он начал трястись из–за того, что его бросили.

— А что, если произойдет столкновение с другой стороной?

— Ответственность на нас. Но сейчас он нам очень нужен. Поэтому надо делать все, чтобы он думал, что путешествие просто забава. Может, так оно и будет. Если они вообще клюнут на эту наживку, хотя сомневаюсь, что они будут настолько неуклюжи, чтобы действовать силой.

Внизу, на улице, Спенсер помог Шери Уокер устроиться в машине, сам сел за руль.

— Пора и тебе отправляться, — сказал Бишоп. Ла Роз кивнул и пошел к двери. Посередине комнаты он вдруг остановился.

— Удовлетвори мое любопытство, — попросил Ла Роз. — Почему ты нарассказывал ему про девушку?

Бишоп пожал плечами.

— Почувствовал, что это необходимо. Ты же видел, каков он был, когда вошел в комнату. Думаю, что он был бы слишком потрясен, чтобы сотрудничать с нами, узнай, что девушка умерла.

Ла Роз поразмыслил секунду.

— Пожалуй, ты прав, — сказал он, повернулся и вышел.