Черное солнце

Глава 12

Праздничные дни показали, насколько же я устала. Первое время без необходимости каждый день вставать по расписанию я казалась сама себе растерянной, выбитой из колеи, но как только почувствовала, что могу позволить себе расслабиться, то усталость сразу же навалилась тяжелым камнем.

После выходных, предшествующих праздничным неделям, София исходила желчью еще несколько дней, ругая наглую старуху на чем свет стоял. А еще то и дело пыталась выведать, о чем мы говорили наедине. Но я упорно отмалчивалась, ловко находя способ избежать расспросов. Посеянные Луизой семена сомнения уже начали давать всходы, опутывая душу смятением, подозрительностью и всепоглощающей обидой.

Я не хотела верить старой маркизе, потому что каждое ее слово всегда ядом прожигало изнутри, попадая в самые уязвимые точки. Но уж слишком складно все выглядело, и, что самое ужасное, версия перекликалась с моими отдаленными догадками.

Ах, если бы только от меня не скрывали все, не взращивали на лжи и недомолвках, то все было проще. Я бы всегда знала, где правда, а где попытки обдурить меня. Теперь же, когда я не могла верить даже своим собственным мыслям, раскрывать Софии свои сомнения я не была намерена. Потому что не могла ей доверять, как и Яну. С Каталиной я никогда ничем подобным не делилась, а потому я остро ощущала одиночество, как никогда раньше. Может, хотя бы Лео смог бы выслушать, понять, объяснить, разубедить?

Но вспоминая о брате, голос в голове, который почему-то отдаленно напоминал насмешливый голос Александера, в очередной раз напоминал — и брат уже не тот, что был раньше. У него свои секреты, которые он хранит и не выдает. А, может, если я расскажу то, о чем мне поведали пять аристократов в укутанной вечерним полумраком комнате, я сделаю только хуже?

Печально осознавать, что сейчас не было никого, кому бы я могла довериться. Даже Ари и Аде. Хоть мы и сами хранили нашу тайну, мы редко делились друг с другом какими-то личными секретами или жаловались на семейные проблемы. Было бы странно, если бы я вдруг рассказала им о том, что на родине у меня намечается военный конфликт, который вполне может перерасти в восстание. В такие моменты что-то вновь болезненно тянуло внутри при мысли: «А ведь Ари и Ада делятся друг с другом переживаниями. Но не со мной…»

От тоскливых мыслей и навязчивости Софии спасали Максимилиан и Каталина. Все вечера у нее были заняты выступлениями, и девушка с радостью приглашала нас с собой. Ну а перед этим она держала данное мне обещание, устроив прогулки по самым ее излюбленным местам города. В один миг я запереживала, что она меня приведет на такое же жестокое представление, что и Лео, но фрейлина ограничилась торговыми рядами и галереями, музеями, выставками, литературными чтениями и цирковыми представлениями с дрессированными зверьми. Было очень весело наблюдать за послушными людским командам собаками, кошками, диким медведями, львами и огромными слонами. Ну а после вела нас в излюбленные таверны, рестораны и бары, где, зачастую, потом и состоялись выступления восходящей звезды.

Погода будто бы специально радовала уже которую неделю, начиная с конца прошедшего месяца. Хоть все еще было морозно, почти каждый день голубое небо зарилось порадовать жителей Столицы, лаская ярким солнечным светом. От такой погоды на душе становилось только хорошо, и отсутствие снега на улицах лишь располагало к долгим прогулкам. Лед все так же сковывал небольшие узкие каналы, позволив познакомиться с еще одним столичным развлечением — катанием на коньках. Каталина заверила, что за месяц, что стояли лютые морозы, каналы успели промерзнуть так, что отойдут только к началу весны, и, несмотря на наше с Яном сомнения, все же заманила нас на лед в странных ботинках с прилаженными к ним подобием лезвий. Ощущения были странные, я уже перестала считать, сколько раз я умудрилась поскользнуться и упасть, прежде чем смогла разобраться, как пользоваться чудо-ботинками. Ян же и вовсе не отходил от каменной стенки, укрепляющей канал, передвигаясь маленькими шажками. Держался он на коньках куда уверенней меня, однако страх провалиться под лед был сильнее. На лице его выступила испарина и застыло бледная маска, почти такая же, какие носили сейчас имперцы. Таким перепуганным я никогда его не видела, и вызывалось это невольную улыбку, а Каталина со смехом ловко рассекала лед вокруг, оставляя за собой фигурные борозды.

— Уж слишком я стар, чтобы пробовать такие развлечения, госпожа, — запыхавшись пробормотал он, когда мы сидели на лавочке после катания.

Улицы города резко изменились, обрядившись в яркие украшения из разноцветных ламп, цветочного декора и бумажных гирлянд. Размеренная жизнь сменилась хаотичными и шумными празднествами. Очень легко было отличить приезжих от столичных жителей — только имперцы сменили свои обыденные хитоны и тоги на яркие маскарадные наряды. Очень забавно было наблюдать такой контраст — обычно чопорные и степенные, преисполненные чувства собственного достоинства, среднеземцы горланили песни, поздравляли всех с праздником, выпивали вместе с прохожими, даже если то были простые работяги-провинциалы, да и в целом вели себя очень просто и дружелюбно, как обычные люди. Наверное, облаченные в причудливые маски из кожи и папье-маше с различными узорами из металла, краски и стекла, с застывшими на них эмоциями, они могли чувствовать себя кем-то другим и не бояться общественного осуждения за столь раскованное поведение.

Не дремали и девицы с красных улиц, которые покидали свои владения и смешивались с толпой. Распознать их всегда можно было по одним и тем же отличительным чертам — витиеватым металлическим маскам, открывающие только левую половину лица, высветленным волосам и подвязанным пояском алые, как закатное зарево, тоги, которые в более теплые сезоны едва прикрывали грудь. Блудницы без зазрений совести, с нагловатыми и льстивыми улыбочками высматривали своих жертв в толпе празднующих, и в коварные сети обольстительниц попадали не только мужчины, но и женщины.

Несмотря на то, что мы старательно обходили их стороной, стоило только завидеть алую ткань на правом плече, но все равно пару раз Максимилиану приходилось отстранять от себя назойливых женщин. Разумеется, Каталина не упускала такой возможности подшутить над Ханом, которому не всегда хватало самообладания скрыть свое смущение.

Ян заметно повеселел, когда составлял нам компанию все эти дни. Наверное, ему было до ужаса скучно целыми днями сопровождать меня от Академии, а вечером — обратно. Не хватало ему встряски, нагрузки, иногда он с тоской поглядывал на шпагу, явно вспоминая те деньки в Каса-де-Вентос, когда ему приходилось обучать молодых мечников.

— А о чем вы с Дареном беседовали? — как-то спросила я, когда мы сидели на одном из выступления Каталины. С каждым разом девушка становилась все уверенней и уверенней на сцене и рост ее вокальных навыков был колоссальным.

— Когда? — удивился Первый клинок, отставляя в сторону кружку теплого сидра.

— Когда мы за подарком для Лео ходили.

— А-а-а, — протянул мужчина и задумался, припоминая. — Он узнал меня. Ну, когда я был на дуэли при имперском дворе. Увидел, как я дрался с тем парнишкой, Ксао Десаем, и узнал. Вот и расспрашивал.

— Мне показалось, что вы с ним… — я попыталась подобрать слова правильно. — Общались, как знакомые.

— Нет, — отмахнулся Ян. — Просто делились опытом, скажем так. Да и сейчас продолжаем.

— Это как? — я озадаченно склонила голову.

— Пару раз в неделю мы с ним устраиваем спарринги, — объяснил он. — Чего вы так удивляетесь?

— Не ты ли говорил, что водить дружбу с другими Домами — недостойное дело? — насупилась я.

— Так я и не вожу дружбу. Я с ним сражаюсь. Удобно знать, какие есть у оппонента приемы и слабые места, а лучше, чем в тренировочном зале, этого не узнать.

— Не словом, а действием?

Он кивнул.

— Именно. Но этот арабиец силен, — телохранитель тяжело вздохнул, уставившись на сцену, где Каталина рассыпалась в воздушных поцелуях на радость публике. — Сейчас я начинаю понимать, что упустил столько возможностей в своей жизни. Так многое можно было бы узнать, будь у меня шансы изучить мастерство боевых школ разных народов… Что тот малец-арраканец, что набелит… Все они сражаются иначе, чем я привык.

— Но ты ведь все равно лучший, — просто и искренне сказала я, совершенно не понимая, с чего у Яна возникли хоть какие-то сомнения. — А будь ты на десяток зим моложе, то вообще никому шанса бы не оставил.

Хан тепло улыбнулся. Глаза его блестели благодарностью.

— Спасибо, моя госпожа, что хоть вы все еще верите в меня.

Так, в праздности, прошла почти вся неделя. Назначенный маскарад приближался, и мы с Каталиной уже извелись не в терпении. Ни София, ни Ян понятия не имели, что представляет себя праздник, но наставница по обыкновению, за день до события заставила нас повторить всю информацию о Великих и Малых Домах, а также о самых известных и древнейших семьях Империи. Благо что все это в нас с Каталиной и так закладывали с самого детства. Один только Максимилиан, который должен был быть нашим сопровождающим на вечер, сохранял спокойную невозмутимость, то и дело ворча о том, как же не любит все эти людные приемы. Пока мы тряслись в экипаже, мы с Каталиной пытались разузнать у Яна, каков из себя дворец.

— По началу постарайтесь хотя бы не слишком обомлеть от грандиозности Люцериса, — весело хмыкнул он. — Он, как и Масерии, впечатляет каждый раз, когда видишь его вживую.

Уже на подъезде ко дворцу, окруженного рвом, дух захватывало так, что нужно было напоминать себе дышать. За дворцовой стеной, единой с Первой Масерией, простирались величественные стены, устремленные к далеким мерцающим звездам. Да и сам дворец был один целым с крепостной стеной, соединяясь высокими арочными мостами из того же белого камня. Вдоль широкой подъездной дороги, мощеной брусчаткой настолько плотной и ровной, что экипаж двигался почти без тряски, стояли огромные, не меньше десяти футов, высотой прекрасные статуи могущественных героев, величественных и непоколебимых. Все они направляли невидящие взгляды одухотворенных лиц на золотой шпиль, венчающий верх башни-цитадели дворца — туда, где находился тронный зал и покои Императора. Казалось, еще немного, и шпиль пронзит собой сами небеса с семицветной звездой.

Вокруг центральной многоступенчатой башни, у основания дворца, высились пристройки и павильоны, ничуть не уступающие по размаху и красоте белой цитадели. Орнаменты, колоннады, лепнина, венчающие башни купола и острые шатры — все то, чем поражал воображение город, было возведено в абсолют, делая дворец верхом мастерства скульпторов и архитекторов.

Внутренний двор был ухожен и, не смотря на зимнюю пору, полон зелени. Яркая трава зеленела из-под серебрящейся измороси. Топиары в парках были заботливо очищены от снега, то тут, то там виднелись ансамбли из фонтанов, увы, неработающих. Наверное, в теплые сезоны сады при дворце поражали посетителей не меньше, чем сам замок.

Карета очертила полукруг и остановилась у одной пристроек. Тут же к нам подошли слуги, облаченные в одинаковые темные строгие костюмы и белые маски… без лиц. Я поначалу оторопела, когда дверь открылась, и руку в перчатке подал молодой человек в гладкой глянцевой маски с одними только прорезями для глаз, но быстро привыкла — такой обезличенный вид прислуги помогал им не выделяться и оставаться незамеченными на фоне посетителей.

Ко входу пролегала широкая каменная лестница, по которой гости стекались внутрь, исчезая в ярком льющемся из арочной двери свете. Как только наши приглашения проверили и с полагающимися почестями проводили наверх, мы, не без волнения, зашли в помещение.

Сказать, что зал был огромным — ничего не сказать. Казалось, что только он один размером с весь наш фамильный замок. Пять расположенных по периметру ярусов аркад, соединенных между собой широкими устеленными красными коврами лестницами, ломились от гостей, прислуги и столов с яствами. По периметру зал охраняли гвардейцы в покрытых белой эмалью доспехах — преторианцы. Стояли они неподвижно и смирно, как статуи, украшающие зал. Я задрала голову и то и дело оглядывалась по сторонам, как ребенок на ярмарке, но все равно не могла вообразить, что в мире может существовать столь величественное сооружение. И ведь это был только один из залов, сама башня Люцериса была куда выше. На расписанном потолке висели огромные люстры, и мне даже думать было страшно, как и сколько сил тратят на то, чтобы зажечь сотни свеч, которые без труда освещали зал. Стены, помимо изысканных орнаментов, украшали высокие узкие окна с витражами.

А сколько людей здесь было… Дамы в разноцветных платьях абсолютно разного фасона, кавалеры в претенциозных помпезных старомодных костюмах, офицеры в парадных мундирах и имперские сановники в строгих сюртуках. Лица, цветастые маски с застывшими на них эмоциями или и того вовсе звериными мордами, перья, бусы, меха, шляпы, диковинные прически и парики со сложными укладками… Голова шла кругом не то от восхищения, не то от мандража.

— Успокойся, — раздался над ухом голос Каталины. Девушка держала меня под руку, так что я могла чувствовать, как сильно она, подрагивая, вцепилась в меня от волнения — она тоже не была готова к такому количеству гостей. Наверное, не будь ее лицо скрыто серебряной маской с застывшей нежной улыбкой, все присутствующие бы увидели ужас и смятение, в котором находилась девушка. Никогда не думала, что миловидная фрейлина решит скрыть свое личико, тем более на таком важном приеме, однако сейчас это решение не казалось таким уж и необдуманным.

— Кажется, тут не мне надо успокаиваться, — усмехнулась я, стиснув ладонь подруги, и дрожь постепенно отступила. Та сразу же расслабилась, благодарно кивнув.

Мы старались аккуратно маневрировать в этом столпотворении. Первый ярус, самый просторный, предназначался для танцев — стоило пройти под арочной колоннадой, мы вышли к кружащим по зеркально блестящему мрамору парам. Зал наполняла музыка целого оркестра, расположенного на небольшой сцене в противоположной от входа. А прямо над ними, почти под самым сводом, завис обособленный широкий балкон, прикрытый полупрозрачный занавесом, сквозь который пробивался мягкий теплый свет. Сложно было разглядеть, если там кто-то, но силуэты то и дело тенью мелькали на светлых драпировках.

На каждом ярусе были обозначения в виде стягов, штандартов и вымпелов, по которым сразу становилось ясно, кому они выделены. Уже привыкнув к неизменной любви имперцев все делить на цвета и категории, не составило труда разобраться, что верхний ярус аркады занимали, судя по увешанным медалями мундирами, верхушка гвардии — легаты, префекты, маршалы и полковники. С ними же рядом находились вальяжно переговаривающиеся сановники и сенаторы. Четвертый ярус был выделен для патрициев и знатных граждан Империи, знаменитых деятелей культуры и науки. На платформах второго красовались знамена Малых Домов, а на расходящихся от них отдельными балконами третьи ярусах расположились представители Великих Домов.

— Нам, судя по всему, туда, — я указала в дальний от входа левый угол, где на штандарте красовалось сине-золотое полотно с гербом Кустодес.

Подле мы заметили и знакомые лица — Луизу и Бьянку в сопровождении фрейлин под стягом с серебряной чайкой, держащиеся отчужденно супружеские пары Ле Рой, Ривьера, Монрес и Фальконе, старательно и намеренно избегая общества друг друга, отчего выглядели лишь подозрительнее. Стояли они аккурат у своих знамен с грифоном, цаплей, соловьем и соколом, погруженные в беседу и вежливо поздоровались, но почти сразу вернулись к своим делам, делая вид, что никакого приема неделю назад не было. Зато теперь я была в центре внимания других лиц, куда более приятных.

Стоило нам только отойти от «птичника» к нам подошел молодой парень.

— Я так рад видеть вас, сеньоры, — сердечно поприветствовал он и поклонился нам. — Сеньор, — теперь поклон предназначался Яну.

— Взаимно, Альберто, — засиял Хан, без труда распознав своего ученика.

— Как же вы узнали меня, мастер Хан? — Альберто Каррон стянул свою маску, озаряя нас знакомой теплой улыбкой.

— По походке, — усмехнулся Ян, поправив аксельбант. — Ты так и не избавился от этой дурной привычки наступать на носки.

Из-за спины показалась молоденькая девушка. Лицо той было открыто, но голову украшала изящная шляпка, украшенная композицией из перьев и живых цветов.

— Моя будущая супруга Патрисия из Дома Ле Рой, — представил нас молодой командир гарнизона. — Младшая из дочерей графа Франциска.

— Валентин упоминал о вашей помолвке, — я тепло улыбнулась девушке, которая лишь застенчиво улыбнулась. — Когда планируется свадьба?

— Следующей весенней порой, — глаза молодого дуэлянта горели страстью, стоило ему только взглянуть на девушку. — Когда Патрисии как раз исполнится двадцать.

— Для меня знакомство с дочерью Его Высочества герцога — большая честь, — лишь выдавила она едва слышно.

Взгляд будущей сеньоры Каррон скользнул по Каталине, надменный, с каплей презрения. Видимо, от нее не укрылись сплетни об интрижке между ее мужем и фрейлиной, пока та еще жила в Каса-де-Вентос. Альберто, который заметил опасное внимание к своей бывшей любовнице, ободряюще приобнял неввесту за плечи и потянул к себе.

— Ты уже виделся с Леонардом? — спросил Ян, стараясь быстрее перевести разговор в другое русло.

Альберто кивнул, делая глоток из поднесенного ему слугой бокала.

— Да, но беседа вышла не очень содержательная, — только что полный счастья и радости взгляд померк. — Парень так сильно изменился, да и, мне кажется, он меня уже и сам плохо помнит.

— Лео уже здесь? — встрепенулась я.

— Да, где-то на первом этаже, среди других Золотых Гвардейцев. К ним и подходить то страшно. Еще бы — там некоторые из них живые легенды…

— Я слышала, что он пришел с какой-то дамой, — с робким любопытством сказала Патрисия. — Правда, шептались, что она из куртизанок, но мне что-то в такое слабо верится.

— Правда? — Каталина хихикнула, правда чуть более наигранно, чем обычно.

Пока Хан и Каррон начали обсуждать дела Каса-де-Вентос, вспоминать былые деньги и делиться последними новостями, я внимательно оглядывала нижний этаж. И действительно — вскоре я нашла скопление гвардейцев в золотых мундирах и дам в элегантных пестрых платьях, в стороне от танцующих. Среди них был и Лео, его я узнала сразу — он, оперевшись плечом о колонну, раскованно общался с сослуживцами, что-то весело обсуждая. А вот какая из дам, что с ним беседовала, была «той самой» — сказать было невозможно. Казалось, брат всецело поглощен и прельщен женским вниманием, без зазрений флиртуя и шутя.

Может, если у него сегодня такое хорошее расположение духа, и выполнить просьбу Луизы будет проще. Но Каррон был прав — подходить к брату в окружении столь высокопоставленных лиц было не только страшно, но и банально неловко.

Начало вечера было крайне нудным. Нужно было поприветствовать всех веасийских гостей, каждому уделить свое внимание, которое они так жаждали, справиться о здоровье родных и успехах в этом году. Одни и те же вопросы с одними и теми же ответами. Раз за разом. Каталина, как обычно, поступила хитрее — стоило первому встречному предложить ей танец, девушка тут же согласилась, без толики угрызений совести сбежав от скучных однотипных бесед. «Кто бы меня от этого спас», — кисло думала я про себя, продолжая держать на лице любезную улыбку.

И моя мольба была вскоре услышана.

— О, а вот и ты! — заслышала я знакомый голос, когда беседовало со старым виконтом Гарсия и его сыном, и я, едва сдерживая облегчение, выдохнула.

— Прошу прощения, господа, — я вежливо поклонилась и поторопилась покинуть старика, пока тот снова не начал рассказывать о каких-то бобрах и плотине на горной реке, оставившей их и без того скудные владения без живительной влаги.

Аду было не узнать — она была одета в необычный наряд с набелитским колоритом в цветах Дома и обильно украшенное драгоценностями, но более необычным было украшение на ее голове в виде соединенных между тонких цепочек и мелких бус. С головы этот убор переходила на лицо, где, повторяя его контуры, становился своеобразной маской. Впервые я видела нечто подобное.

— Нравится? — довольно спросила она, покрутившись вокруг, демонстрируя сложную вышивку на многослойном наряде.

— Не то слово! — я восхищенно оглядывала подругу с ног до головы.

— Теперь интересно, что скажет Ари! Пойдем, найдем его.

— А твои тебя не хватятся? — я кивнула в сторону, где скопились многочисленные набелитские аристократы. Разумеется, им был выделена почти целая сторона, а стягами с их цветастыми гербами была увешана вся стена.

— Если хватятся, то и к лучшему, — девушка закатила глаза. — Джамилия-султан должна в скором времени прибыть на прием, и я очень сильно надеюсь, что мы с маменькой не пересечемся… Так что пойдем скорее, пока меня опять заставили улыбаться какому-нибудь вельможе.

Она тянула меня на другой конец зала, где я увидела геральдику семей Нортланда. Северяне громко общались, и басовитые голоса было слышно еще задолго до приближения к ним. Они пили, ели, смеялись — у них была своя неповторимая атмосфера, уютная и чем-то даже обособленная на фоне других гостей. Люди вокруг чуть сторонились нортлингов, наблюдая за северянами со стороны, толи страшась, толи брезгуя подойти к ним. Но самих северян это ничуть не беспокоило, они наслаждались пиршеством и без необходимости общаться с иноземцами.

— Кто это тут у нас? — весело спросил один из танов, заметив нас. Стало не по себе, когда он, хоть и добродушно, но смотрел сверху вниз на нас, как на маленьких детей с высоты своего роста.

— Ба-а, да не уж-то это дочка южного герцога? — сказал другой, с черепом оленя на голове, служившей ему не то маской, не то головным убором. — Цвета и герб Дома Кустодес.

— Д-да, — я оторопело кивнула. — А с кем имею честь?..

— Что, не припоминаешь? — беззлобно усмехнулся мужчина. — Хотя ж ты тогда совсем маленькой была, неудивительно, что не помнишь. Мы приезжали в южные края с ярлом Айварсом. Тан Лофгрен, к вашим услугам.

Как бы я не напрягала память, лицо бородатого северянина в воспоминаниях так и не всплыло.

— Так с чем вы пожаловали к нам, госпожа Кустодес и…

— Госпожа Набелит, — ответила Ада на его вопрошающий взгляд.

— Мы хотели бы увидеться с Ари… то есть, я хотела сказать, с господином Хусом.

— С молодым господином? — нортлинги непонимающе переглянулись, а затем залились хохотом.

— Уж не думал, что в Столице за нашим славным отигниром девки будут толпой бегать, — сказал Лофгрен, лукаво поглядывая в нашу сторону, а затем указал большим пальцем за спину. — Вон там ваш красавец, с дядей своим беседует.

Заметить Ари было не сложно — на фоне рослых поджарых танов и хэрсиров его щуплая фигура заметно выделялась. Что-то незримое изменилось в парне — и дело не только смене строгого камзола на нарядную нортлингскую одежду с длинной расписной рубахой и меховым плащом, скрепленный серебряной фибулой в виде медвежьей головы со скрещенными топорами. Что-то было с его лицом — синяков не было, хоть глаза все еще были впалыми, лицо приобрело другой оттенок, белый, более естественный, даже здоровый румянец появился. И светлые волосы были уложены не на гвардейский манер, а больше напоминая ту прическу, которая была у него много зим тому назад во время визита в Веас. Пока я гадала, в чем же причина таких изменений, набелитка без стеснения потащила меня вперед сквозь толпу, к третьему ярусу.

Мужчина, с которым беседовал наш друг, был высок, со светлыми волосами и такими же, как у Айварса и Ари, ярко-голубыми глазами. Одного пронзительно брошенного в нашу сторону взгляда хватило, чтобы проняло до костей. По мужчине сразу было видно, что он человек бывалый и всякое пережил. Особенно красноречиво об этом говорил ужасный шрам, пересекающий левую часть лица.

— Кажется, дорогой племянник, вашего внимания жажду не только я, — он почтительно склонил голову.

Парень обернулся и тут же оторопел, узнав нас.

— А вот и ты, — просияла Ада, которая тоже смотрела на преображенного Ари, как на другого человека.

Но сам Хус застыл, не смея оторвать взгляд от набелитки. Кажется, у него перехватило дыхание, он будто не узнавал ее, и девушка смутилась.

— В-выглядите очень… хм-м… — на его лице проступили пятна.

Дядя Ари понимающе хмыкнул, и, поклонившись, отошел к голосящим песни хэрсирам.

— Не знала, что тут будет кто-то из Хусов, кроме тебя, — озадаченная Ада глядела вслед удаляющемуся мужчине.

— Он из Витграсса приехал, служит у отца в дружинниках, — коротко объяснил Ари. — Вот и расспрашивал меня о том, как мне тут в Столице.

— Что с твоим лицом? — спросила я полголоса. — Ты выглядишь как-то иначе…

Хус одарил меня полным смущения взглядом, явно недовольный тем, что я с акцентировала внимание на его внезапном преображении.

— Это было одно из условий, на которых мне разрешили появиться тут, — с кислой улыбкой сказал Ари. — Нужно было что-то сделать, чтобы я не выглядел, как живой труп.

Рука Ады провела по щеке Ари быстрее, чем тот успел среагировать.

— Эй!.. — он возмущенно отшатнулся, но девушка проигнорировала его протест, сосредоточенно растирая что-то на пальцах.

— Белила, — уверенно заключила она.

Ари недовольно потирал кожу так, будто его ошпарили.

— Угу, — невесело согласился он, и почти сразу поник. — Брат Арсений предложил использовать… грим, чтобы скрыть следы болезни.

— Ну, получилось то вполне убедительно, — сказала я, все еще стесняясь поглядывать на Ари — уж больно непривычно он выглядел.

— Вот только чувствую себя как… как… — его явно распирало от негодования и стыда, и потому нортлингу стоило не мало усилий, чтобы взять себя в руки. — Ладно, не важно. Что вы тут делаете?

— Прячемся от назойливых родственников и подданых, — весело заявила Ада.

— Тогда вы выбрали лучшее место для этого, — Ари невесело усмехнулся, глядя вниз, на северян. — Северяне, как обычно, никому не интересны. Вот только же не собираетесь вы тут весь вечер провести?

— Почему нет? — Ада схватила со стола бокал и сырную закуску, которая тут же с удовольствием съела. — У вас тут хотя бы весело.

Внезапная идея осенила меня, как набежавшая на берег волна.

— Хотите, я познакомлю вас с Хранителем Чести? — выпалила я, довольная своей задумкой.

Одной мне подойти было бы неудобно, но вот в компании троих наследников Великих Домов — вполне могло сойти за пристойную причину. Ада радостно закивала головой, отчего ее украшение из цепочек тут же мелодично зазвенело в такт ее движениям. Ари неопределенно пожал плечами, и этого было достаточно.

По пути нас то и дело задерживали то какие-то имперские министры, то желающие побеседовать провинциальные аристократы. И ведь отказать им было нельзя из-за этикета. Хорошо, что за прошедшие месяцы я уже поняла, как общаться так, чтобы быстро наскучивать вечно желающим предаться пустым беседам ни о чем. И пусть после меня считают «скучной милой пустышкой», зато не приходится изгаляться и вертеться перед ними, лицемерно изображая, как мне нравится обсуждать погоду или последние новости.

Нам повезло улучить момент, когда Лео остался один, без окружающих его, как прилипчивая мошкара, девушек и сослуживцев.

— Ого… Да тебя просто не узнать! — только и выдал он удивленно, заметив нас.

— Что, так я больше похожу на «статную молодую даму»? — я усмехнулась, припоминая недавнюю попытку брата сделать комплимент.

— Это точно, — гвардеец сделал глоток из только что наполненного бокала. — Хотите? Очень рекомендую попробовать фруктовые арраканские вина.

Лео жестом обвел банкетный стол, на котором кроме закусок, стояли наполненные бокалы и непочатые бутылки с алкогольными напитками.

— Ну, познакомишь со своими друзьями? — спросил брат, после того как мы дружно подняли бокалы и выпили за единство Империи и благополучие всех ее жителей.

— Это Ада Набелит, — представила я подругу, и та с трепетом поклонилась. Глаза Ады сияли, пока та оглядывала Лео, облаченного в роскошную золотую кирасу с травленными узорами и гравировкой, и висящих за его спиной два прекрасных клинка. — А с Ари вы уже знакомы.

Лео и Ари вежливо кивнули друг другу и пожали руки в знак приветствия. Мельком вырвавшееся удивление на лице брата от меня не ускользнуло — он не узнал в высоком худощавом парне, мрачно смотрящего исподлобья, того самого десятилетнего мальчика, любознательного, слегка заносчивого, но наивно-искреннего.

— Я так рада с вами познакомиться, господин Леонард. Камилла столько о вас рассказывала, — радостно затараторила Ада.

— Не верьте ей, она все врет, — звонко засмеялся тот. — Я гораздо лучше, чем она меня описывает.

В этот момент сзади к Лео подошла девушка и, внаглую выхватив его бокал, отпила из него.

— Эй!.. — незнакомка лукаво улыбнулась, не слишком прислушиваясь к причитаниям гвардейца. — Ах, это… — спохватился Лео, поймав мой удивленный взгляд. — Это…

— Люсиль, — подсказала незнакомка, откидывая назад осветленные волосы.

— Да, Люсиль. Точно, — рассеянно кивнул Лео. — Моя… спутница.

Я глядела в нагловатые голубые глаза и золотую маску, прикрывающую правую половину лица, и невольно нахмурилась. Неужели и вправду Лео решил прийти на бал в сопровождении девицы с красной улица? Или же это просто такой вызывающий образ? Местная богема и не на такой эпатаж способна…

— Карнавал на то и карнавал, — ответил Лео, будто услышав мои мысли. — Никто не может знать наверняка, кто ты на самом деле.

— Главное же, чтобы люди это правильно истолковали, верно? — с нажимом спросила я, стараясь не думать, какое теперь впечатление сложится у друзей о брате.

Лео вновь виновато покосился в сторону, пока девица продолжала навязчиво липнуть к своему кавалеру, но в конце концов все же наклонился к ее уху и что-то быстро прошептал. Люсиль с застывшей на лице нахальной улыбкой, бросила на меня короткий острый взгляд и, неумело поклонившись, удалилась куда-то в толпу, виляя бедрами.

— К-хм… хотите я познакомлю вас с другими золотыми гвардейцами? — как бы в качестве извинения предложил брат, взяв со стола очередной кубок. Кажется, его не сильно беспокоило его поведение, нежели моя реакция на него.

Ада и Ари, ничуть не менее озадаченные произошедшим, кивнули в знак согласия. Кажется, северянин даже впервые за вечер был заинтересован происходящем — яркие голубые глаза сверкнули огоньками осторожного любопытства.

Мы продвигались вперед, и словно бы с каждым нашим шагом мы взбирались на крутую горную вершину, оставляя остальных у ее подножия. Чины становились все выше с каждым преодоленным ярусом, а Лео беззаботно подымался вперед, минуя преторианцев, сторожащих покой господ от посторонних, пока мы не оказались на самом верхнем этаже аркады. Отсюда суеты бального зала не было слышно, и музыка доносилась едва ощутимым эхом, не смея нарушить царящую здесь обманчивую безмятежность.

Можно было только гадать, о чем беседуют маршалы, легаты и сенаторы, пока неторопливо раскуривали трубки в мягких креслах. Какие заговоры и интриги тут плелись в этот момент, чьи судьбы решались невзначай за бокалом синего бренховского джина. Прислуга то и дело по мановению руки господ наполняла бокалы, подносила закуски, и ловко меняла забивку табака в трубках. Спутницы офицеров и сановников где-то сидели близ своих мужей и компаньонов, кто-то — поодаль щебечущей о последних городских сплетнях кампанией. А кто-то без стеснения чуть ли не тискал дам, вульгарно сидящих у них на коленях.

В горле резко пересохло, и я сделала глоток. Сливовое вино оказалось на редкость приятным и необычным на вкус, почти сразу заполучив место среди моих любимых напитков. «Нужно будет попросить Габриэлу купить его, когда будет закупаться припасами на месяц», — думала я, стараясь хоть как-то унять волнение.

Складывалось ощущение, что только я одна испытываю дискомфорт от такой атмосферы, или же только одна так неумело держу лицо. Лео чуть нетвердой походкой двинулся вперед, совершенно не заботясь о том, что может потревожить покой высокопоставленных лиц государства, попутно махая рукой то в одну сторону, то в другую, представляя нам встречающихся на пути. На нас бросали косые взгляды — то заинтересованные, то вежливые, то безразличные, но отчего-то отрывать глаза от пола, чтобы ненароком встретиться взорами с людьми такой высоты, казалось мне единственно верным решением.

Золотые гвардейцы стояли чуть поодаль, общаясь между собой, правда было их только четверо из десяти, но по каждому из них легко можно было понять, какую из Истин они олицетворяют — по изображенными в гравировках образах на их парадных доспехах, сильно перекликающимися с встречавших нас на подъезде ко дворцу статуями. Глядя на них, излучающих могущество и силу, становилось понятно, почему для горожан они настоящие кумиры и почему каждый мальчишка мечтает попасть в их ряды. Все они были статны, величественны, непоколебимы. И значительно старше Хранителя Чести.

Леонарда они заметили сразу, по-дружески похлопав сослуживца по плечу, а вот троица, робко выглядывающих из-за укрытой плащом спины, вызвала у них недоумение.

— Это моя сестра, Камилла и ее сокурсники из Академии, — объяснил Лео. — Захотели вот погрузиться в скучный мир высшего общества Империи.

— Рад познакомиться, госпожа, — учтиво ответил Хранитель Мудрости. — Кто же будут ваши благородные друзья? Хотя, постойте… — он внимательно осмотрел нас, и безошибочно назвал. — Госпожа Набелит и господин Хус, полагаю?

— Верно, — удивленно кивнула Ада. — Как вы догадались?

— Ну, не даром же я свой титул ношу, — снисходительно улыбнулся мужчина. — Аргус Тиланес, Хранитель Мудрости, к вашим услугам.

— Децимус Севаний, — начал представлять остальных присутствующих. — Бернард МакГилфор… — Хранители Порядка и Справедливости вежливо кивнули. — А это… — начал Лео, но Ари прервал его, завороженно глядя на огромного широкоплечего имперца, сухое лицо которого уже избороздили глубокие морщины.

— Это же живая легенда, — выдохнул тот с благоговейным трепетом. — Титус Мегелан…

Уголки губ Хранителя Силы тронула довольная улыбка.

— Вот уж не думал, что в Нортланде я так сильно известен, — пробасил Титус.

— Еще бы! — восхищению Ари не было предела. — Вы же единственный из ныне живущих золотых гвардейцев, неизменно держащийся на своем посту уже третий десяток лет… Последний раз такое было почти сто пятьдесят зим назад, непобедимый дуэлянт Марцелио Мендосе.

Хранитель Силы довольно кивнул.

— Отрадно знать, что даже на дальнем севере наши имена знают и чтят, — в его голосе проскользнули странные вкрадчивые нотки. — Особенно от будущего правителя Нортланда.

Ари аж весь раскраснелся от такой похвалы, выпрямился, расправил плечи, горделиво приподнял подбородок.

— Вы не представляете, какая это для меня честь, — с искренней почтительностью сказал Хус. — Я рос на историях и подвигах Золотой гвардии. Отец мне столько рассказывал…

— Ярл Айварс был очень перспективным гвардейцем, — сказал Бернард. — Я знавал его еще молодым. Жаль, что он отказался от дальнейшей карьеры. Долг перед Домом такая же служба интересам Императора, как и гвардейская присяга, мы все это понимаем.

Мне показалось, или Хранитель Справедливости при этих словах покосился на меня?

— Эх, вот если бы только не мой статус, — вздохнул Ари. — Я всегда мечтал пойти в Гвардию. Служить Императору, его идеалам… Для меня нет в мире большего блага. Может быть, даже отца бы превзошел…

— Конечно, если бы только не ваш статус, господин… — усмехнулся Титус, с откровенной насмешкой разглядывая не замечающего этого в своей наивной восторженности парня.

Ада нахмурилась, недовольная тем, что среднеземец пользуется искренней почтительностью северянина.

— Если уж мы заговорили о том, чтобы превзойти своих отцов, то, думаю вот у этого молодого человека есть потенциал переплюнуть даже великого Мендосе, — Аргус со смешком пихнул плечом Лео, отчего тот слегка пролил содержимое бокала.

— Согласен, — кивнул Титус. — Молодой Леонард уже сейчас показывает такие хорошие результаты, страшно представить, как отточится его мастерство даже за десять зим.

— Думаю, за это стоит сказать спасибо его учителю, — учтиво вставила я. — Максимилиан еще в детстве заметил его талант.

— Максимилиан? Максимилиан Хан?! — ахнул Децимус. — Одноглазый демон был твоим учителем? О, это тогда многое объясняет…

— Думаю, он будет очень рад с тобой увидеться, Лео, — я улыбнулась, пристально глядя на брата. — Он сейчас беседует с Альберто Карроном. Ну, ты должен его помнить — вы тренировались вместе с ним и Валентином. И он наверняка тоже будет рад встретиться с тобой спустя столько зим.

Хранитель Чести чуть заметно вздрогнул — от него не укрылся намек в моем голосе, но отчего же тогда Лео отводил глаза, намеренно пропуская мимо ушей мою просьбу?

Какое-то время мы просто беседовали на вежливо-отвлеченные темы. Ари был в полнейшем восторге от такого знакомства, а Ада как-то заметно стушевалась, вела себя на удивление сдержанно. Будто бы она чувствовала себя не в своей тарелке. Так или иначе, но вскоре гвардейцы в компании своих дам покинули ярус.

— Идите, я вас догоню, — негромко сказала я, когда друзья решили последовать их примеру — Ада таки смогла уговорить Ари на танец.

Они смотрели на меня с интересом, но не стали вдаваться в расспросы и лишь кивнули.

Я затылком чувствовала взгляд, от которого тело пробирала дрожь. Глянув вниз, через перила не составило труда отыскать прикованные ко мне пронзительные глаза Луизы Арелан. «Действуй» — без слов говорила она мне, и я чуть заметно кивнула, больше сама себе, чем ей.

Лео стоял уперевшись о балюстраду, рассеянно наблюдая за яркой толпой, копошащейся внизу.

— Впечатляет, — сказала я, и Лео нехотя глянул на меня.

— Ты хотела сказать «удручает», — невесело усмехнулся он, а затем пояснил, увидев мое недоумение. — Не люблю я все эти приемы и балы. Все эти фальшивые улыбки, этикет и паршивые попытки изображать веселье… Но хотя бы кормят вкусно.

Последнюю фразу он добавил скорее, как попытку разбавить шуткой свое уныние, но получилось неубедительно.

— Что-то случилось?..

Он помолчал, задумавшись.

— Я не привык, когда на меня давят и указывают, что мне делать, — вкрадчиво произнес он, многозначительно глядя на меня. В синих глазах мелькали тени недовольства. — Особенно в присутствии старших по званию.

Животе скрутило ледяным узлом. Я поняла, о чем он, но и подумать не могла, что моя попыткы напомнить ему о важности близких людей будет воспринята вот так…

— Прости, я просто хотела, чтобы бы ты немного поболтал с веасийцами. Я не думала…

— Вот именно, — мягким резким тоном оборвал меня брат. — Я понимаю, что ты ничего «такого» не имела ввиду, однако в присутствии таких, как Титус Мегелан, любая необдуманная фраза может быть истолкована неправильно.

— Я доставила тебе проблем, да? — робко спросила я, виновата теребя ткань платья.

— Нет, — вздохнул он. — Просто… в следующий раз лучше такие вещи говорить тет-а-тет.

Теперь я понимала, что заводить разговор о Луизе и ее просьбе будет не только бессмысленно, но и бестактно. Но отступить уже было нельзя.

— Лео, — я замялась, не зная, как подступиться к неприятному разговору. — Ты встречался с госпожой Арелан после того, как решил остаться на службе?

Он задумался.

— Она пару раз зазывала меня к себе на рауты. И очень навязчиво. Мне хватило одного приема, чтобы понять, что старуха от меня хочет.

— А с Арно Монресом?

— Нет, — он повернулся спиной к балюстраде, и теперь изучал меня куда внимательнее, явно не понимая к чему эти расспросы. — Я с ним виделся в последний раз, кажется, незадолго до моего отбытия в Столицу. На приеме с Хусами… А что с ним?

— Ну… — я снова замялась. — Возможно, ему потребуется твоя помощь. Как гвардейца. Он влип в какие-то неприятности, и хотел заручиться твоей поддержкой…

— А-а-а, — протянул Лео, прищурившись. — Вот в чем дело… Луиза тебя подослала, да? Она мне не раз предлагала «содействовать для процветания нашей провинции», вот только ты зря слушаешь каргу — в ней столько яда и желчи, что правда из ее уст столь же маловероятно, как если падишах Набелит начнет срать золотом.

Слова звучали резко, с неприкрытым раздражением, и я съеживалась от каждого брошенного слова.

— Но может х-хотя бы поговоришь с Арно? Вдруг ты мог бы…

— Нет, не мог бы, — Лео вздохнул и опустошил бокал. — Дела Веаса меня больше не касаются. Я устал доказывать свою преданность, в которой сомневаются до сих пор несмотря на то, что я все поставил на свою карьеру. Я устал повторять всем и каждому, кому теперь верен, и, если случится какой-то конфликт, я буду стоять на стороне правосудия и закона. Если это единственное, о чем ты хотела поговорить, то вынужден откланяться. Хорошо тебе провести вечер, сестрица.

С этими словами он удалился, не дав мне и слова вставить в свой монолог. Горечь от того, что я обидела Лео, терзала, скручивалась шипастой лозой в тугой узел, не давая продохнуть. Я же знала, что он скажет что-то такое, не сомневалась, что брат не станет просто так помогать. Но никак не могла ожидать, что Лео настолько остро отреагирует на простую просьбу поговорить с человеком, которого когда-то знал.

«А вдруг он и мне когда-то так откажет, если я попрошу помочь?» — промелькнула ужасная мысль, и я тут же отбросила ее, встряхнув головой. Нет, нельзя сомневаться в брате. Нельзя осуждать его за то, что он не жаждет помогать всем и каждому, просто из старого знакомства. А уж тем более тем, кто никогда ни во что не ставил нас, детей Эстебана. Герцога, которого они открыто презирали…

Пока я спускалась по лестнице, я думала лишь о том, насколько разочарованным выглядел брат. Будто бы он решил, что я одна из тех, кто не верит его выбору. И теперь доказать обратное будет так тяжело…

Кажется, я моргнула, как над залом разнесся призывающий зов труб. Все будто бы знали, что это значит, и как по мановению руки, смолкло все — и разговоры, и музыка. Герольд, появившийся на одном из ярусов, громко и четко начал объявление, и его голос многократно усиливался, отталкиваясь от мраморных стен:

— Вниманию наших благородных гостей хотят предстать верные слуги народа Империи — девять высших канцлеров Триумвирата и Его Святейшество Император.

Казалось, присутствующие забыли, как дышать. Кто-то преклонял колени, склонял голову, кто-то просто падал ниц, не заботясь ни о сохранности наряда, ни о мнении окружающих. Люди нерешительно поднимали головы, и тысячи глаз приковано смотрели на балкон под потолком в нетерпеливом жадном ожидании.

Сначала, казалось, ничего не происходило, но вскоре бесплотные фигуры, что тенями блуждали на полупрозрачном золотом пологе, начали приобретать отчетливые очертания, просачиваясь сквозь ткань как сквозь воду. Девять человек, одетые в бесформенные темные мантии и закрытыми одинаковыми золотыми масками лицами выстроились вдоль балюстрады так, что теперь каждый мог их хорошо видеть. Один из них вздел руки и начал говорить:

— Приветствуем здесь граждан Империи и гостей из дальних краев, наместников и аристократов, гвардейцев и законников, министров и сенаторов…

— Всех тех, кто помогает нам делать нашу великую страну лучше, — продолжил вслед за ним второй. — Тех, без кого Империя, какой мы ее строили все этим года по заветам Имперских Истин, никогда бы не существовала…

Говорили они звонко и будто даже маски совершенно не приглушали их голоса. Так они и продолжили говорить каждый по фразе. Канцлеры благодарили народ Империи за их труд, за соблюдение законов, за чтение традиции и вклад в общее дело.

— Так же, — слово снова перешло к центральному канцлеру, который и начинал этот длинный благодарственный монолог. — Несколько слов хочет выразить и сам Его Святейшество, Император.

Из-под арки появился… Он. Человек, нет, больше, чем человек. Тот, кто всем своим видом олицетворял статность, благородство, снисхождение… Все Имперские Истины разом. Лицо так же скрывала золотая маска, очень скрупулезно повторяющая контуры лица, а увенчивали ее десять исходящих лучей. Мягкий золотой свет позади фигуры очерчивал контуры мантии на его плечах, отчего казалось, что вокруг маски с символом Империи действительно появилось солнечное свечение…

Я поняла, что по щекам текут ручейки слез, а сама я в какой-то момент, незаметно для себя самой, рухнула на колени. Руки сложились в молящем жесте. Впрочем, не я одна пала ниц пред величием Солнца Империи — до меня доносились едва слышимые всхлипы, быстрый шепот, напоминающий молитву, сдавливаемые вздохи.

И как Лео только посмел сказать, что Императора давно никто не видел? Как смел отец ставить под сомнение само существование этого человека? Если перед моими глазами был не Он, то кто же? Кто еще, как защитник нашего государства, отказавшийся даже от своего лица, своей личности, от своего имени ради непредвзятого служению своему народу…

Слезы все текли и текли, пока Император медленно выходил на балкон. Казалось, одно его слово, один жест — и весь зал погрузится в необъяснимый, несдерживаемый блаженный экстаз. А вдруг это только мне так повезло? Вдруг действительно его обычно прячут за подставными личинами. Но ведь сейчас показался Он, во всей своей красе и могуществе. И никто и никогда больше не удостоится такой великой чести, как находиться с Ним в одном помещении, быть так близко к Нему, видеть своими собственными глазами…

Один из канцлеров склонился рядом с Императором, а затем так же громко, как и раньше произнес:

— От лица нашего милостивого правителя я буду нести его слова и волю всем вам, ибо мы — глашатаи воли Его. Его Святейшество выражает глубокую благодарность всем жителям нашей страны. Выражает благодарность за то, что все эти четыреста зим народы в едином порыве строили наше государство, каждый делал существенный вклад, благодаря которому сейчас страна стала процветающим раем для всех и каждого. Что и впредь будет делать все для сохранения мира, нести справедливость для всех и каждого…

Он говорил и говорил, то и дело прерываясь, чтобы повторить сокровенно прошептанные ему на ухо слова. Но я не вслушивалась. Странный туман в голове затмевал все мысли, все чувства, все ощущения. Глаза слезились от того, что я почти не моргала, пока взгляд мой был прикованы к балкону и людям, что возвышались над толпой…

С той же внезапностью, что и началось это публичное выступление, так же внезапно оно и закончилось. Канцлеры склонили голову в благодарности, а затем, подобно небесным телам, окружающим звездное светило, скрылись под пологом арки вместе с Императором.

Оцепенение прошло не сразу. Зал взорвался рукоплесканием и радостными возгласами и еще долго не хотел униматься, пока герольды не призвали возвращаться к празднеству. Вновь заиграла музыка и, не считая заметно приподнятого настроения и всеобщего воодушевления, казалось, что ничего не было. Словно бы из реальности кто-то властной рукой выкрал драгоценные минуты.

Ари и Аду я так и не смогла найти. Складывалось ощущение, что ребята намеренно где-то укрывались, и я подозревала, что дело было в Джамилии. Яркую набелитскую султаншу было трудно не заметить — она была окружена толпой свиты и сверкала на общем фоне, как луна на звездном небе.

Интересно, почему мать Ады не приехала лично? Почему ей приходится укрываться от мачехи, с которой у нее явно очень натянутые отношения. Может, дело было в особенностях традиций, о которых я не знаю? Или дело в чем-то другом…

— Госпожа, не желаете составить компанию?

Я вздрогнула, только заметив, что рядом стоял незнакомый среднеземский патриций, протягивая бокал с игристым вином.

— Простите, мы знакомы? — спросила я, все еще растерянная от того, что меня вырвали из размышлений.

— Нет, но, думаю, сейчас мы сможем это исправить, — он почти всучил мне в руку бокал, пока я, сбитая с толку, не успела ничего ему ответить.

Теперь, когда бокал был в руках я поняла, что попала в ловушку — будет невежливо отказаться выпить, если среднеземец предложит, но что-то внутри кричало о том, что делать этого не стоит. На лице незнакомого имперца расцвела улыбка, и он уже был готов произнести тост, как твердая рука уверенно, но не сильно, одернула его.

— Госпожа уже занята, — любезно ответил высокий мужчина в полумаске и большой широкополой шляпой, украшенной пышным пером.

Подошедший гость аккуратно забрал у меня бокал и с улыбкой протянул его обратно помрачневшему патрицию. Тот с негодованием переводил взгляд то на меня, то на моего спасителя.

— Прощу прощения, госпожа, — процедил он наконец. — Желаю вам приятного вечера.

— Даже не знаю, как вас и благодарить, — я все еще не могла собраться с мыслями от столько внезапно произошедших друг за другом событий.

— Думаю, танца для меня будет достаточно, — вкрадчиво произнес мужчина, протягивая руку.

Что ж, танец лучше, чем пить неизвестно что неизвестно с кем. Пока незнакомец вел меня в гущу танцующей толпы, я мельком присматривалась к нему. Отчего-то он казался мне знакомым, но очень отдаленно. Он был высок, худощав, но крепок, длинные светлые волосы собраны в хвост. Жаль, что лица его я рассмотреть не могла, но хитрые глаза внимательно поглядывали на меня из-под полов шляпы.

— Прошу простить мои манеры, — опомнилась я, когда мы закружили в танце в общем потоке. — Я совершенно забыла спросить, как вас зовут.

— Правда? Мне казалось, что не пристало каждый раз представляться заново, — голос был таким насмешливым, таким… знакомыми. — Впрочем, было бы очень некстати, если бы мой клиент абсолютно случайно был напоен разбавленным валаптисом вином.

— Марк?! — ахнула я, раскрыв рот от удивления.

Вместо ответа его довольная улыбка стала еще шире.

— Как ты сюда попал? Это же… это же императорский дворец! — я начала осматриваться по сторонам, боясь, как кто-то увидит, что я вальсирую с одним из самых разыскиваемых преступников Империи. — Тут же целая толпа гвардейцев! Они заметят тебя и…

— Если продолжите вести себя настолько подозрительно, то непременно заметят, — удивительному спокойствию и беззаботности разбойника можно было только позавидовать. — Так что, принцесса, если не хотите, чтобы ваша маленькая затея провалилась, ведите себя естественно и непринужденно. Я же знаю, что вы это отлично умеете.

Я с недоверием смотрела на него. Он либо безумец, либо гений — кто бы еще смог пробраться на прием в самое сердце Империи, дворец Люцерис, который охраняет целый легион преторианцев, да еще и среди гостей немало офицеров, и остаться при этом незамеченным, если не Хеби?

— Как ты сюда попал? — в полголоса повторила я свой вопрос, когда паника понемногу отступила перед волнительным нетерпением.

— Очень легко спрятаться у всех на виду, — самодовольно заявил он. — Особенно когда все тут скрывают свои истинные личины под масками. Ну не подарок ли этого от нашего всеблагого Императора? К тому же…. Не только вы одна мой клиент в этом зале.

Я непонимающе уставилась на него, и он пояснил:

— Всем очень нужны разного рода… м-м… услуги. Получить информацию, подбросить компромат, взять денег взаймы, что-то украсть, передать посылку, — его глаза сверкнули. — Или, например, договориться с одним из своих поставщиков о том, чтобы забрать ценный груз с валаптисом…

Волна жара прокатилась по телу.

— Ты… сотрудничаешь с Десаем?..

— О, молодой Десай далеко не единственный в этом городе, кто стремится занять такой прибыльный рынок. И как хорошо, что никто из них не подозревает, что все они сотрудничают с одним и тем же человеком. Ну-ну, что за выражение, морская принцесса. Праведный гнев тебе не к лицу.

— Ты помогаешь распространять эту дрянь? — прошипела я.

Но, кажется, моя реакция его только забавляла.

— Госпожа, должно быть, плохо представляет, что из себя представляет моя профессия, — в его голове звучали безжалостные нотки, словно бы он только того и ждал. — Мы грабим, заключаем сделки, торгуем запрещенными веществами, а иногда и людьми. И убивать нам тоже приходится. Красный Синдикат — не благородные разбойники из останских легенд. Везде, где есть возможность заполучить прибыль без рисков для себя, я не упущу такого шанса. Я мог бы ткнуть пальцем в каждого из присутствующих здесь, что пользовался нашими услугами хотя бы раз. И да, госпожа, вы тоже будете среди них, среди торговцев плотью, наркотиками и нелегальными артефактами. Так что не вам призывать меня к совести.

Я прикусила губу почти до крови, не в силах ответить на это. Все что он говорил — было правдой, которую я намеренно предпочла не замечать. Марк с удовлетворением кивнул, видя молчаливое смирение, снова расплылся в довольной улыбке.

— Вы что-то смогли разузнать? — коротко спросила я, стараясь скрыть свою обиду.

— Достаточно, но прежде — поговорим об оплате, — он закрутил меня в пируэт.

— Что вы хотите? Просто назовите цену.

На миг в глазах заблестели жадные огоньки, которые тут же по мановению Хеби затерялись в глубинах светлых карих глаз, отливающих червонным золотом.

— За информацию я хочу информацию, — пират манерно поглядел туда-сюда. — Знаете, у вас же такие хорошие знакомые… Наверное, вам что-то брат с отцом писали. Может, Луиза Арелан со своими ручными «птичками» вам тоже что-то интересное поведали?..

В который раз меня одолела растерянность. Я ожидала, что контрабандист затребует золото или драгоценности, но… информация?

— Зачем вам это? — спросила я, совершенно уставшая от попыток разобраться в хитросплетениях чужих замыслов, в которые меня то и дело втягивали, как нить в пряжу. — Почему не запросили денег?

— Денег у меня и так навалом, — просто ответил он. — А вот информация иногда может стоить куда дороже даже самого большого алмаза. Ну так что, вы согласны?

Я печально усмехнулась. Потому что у меня не было выбора.

— Да.

— Отрадно это слышать, — уголки его губ дернулись. — Итак, для начала — как я и сказал, сферу раздобыть не представляется возможным. Совершенно. Гиблая затея. Но я смог раздобыть план корпуса, где академики и лаборанты хранят маналиты. Сейчас там, насколько я знаю, проходят какие-то исследования под патронажем Гвардии, потому в корпусе усилена охрана. Расписание караулов у вас так же будет помечено. Как и нужный кабинет, и помещение, в котором от него хранится ключ. Хранилище маналитов без него никак не вскрыть, а вот ключник — очень легко.

Он говорил четко, отрывисто, по существу, что совершенно не ложилось с его обычно вязкой манерной речью. Марк продолжал, не сбивая ритма в танце.

— Я бы мог сделать слепок ключа, но не представилось удобного случая.

— Моя подруга умеет взламывать замки. Она может справиться.

— Ого, — он изобразил удивление. — Какие полезные навыки для юной аристократки…

— Как нам попасть в помещение незамеченными? — прервала я его. Желание терпеть его общество дольше положенного у меня не было, а уж выслушивать все это напыщенное словоблудие и подавно. — Есть какой-то способ пробраться по территории?

Очередная драматичная пауза, сопровождаемая все той же застывшей надменной улыбкой.

— Не «по территории», а под территорией. Через весь город пролегает сеть Клоаки — некогда это были тайные тоннели, которые использовали патриции и правящая элита, чтобы укрываться там во время нападений на город. Но после того, как среднеземцы выстроили Масерии, туннели потеряли свое значение и стали использоваться как канализация. Часть из них разрушена или перекрыта, но тоннели под Сиенцией остались не тронутыми. Всю информацию вы найдете вечером, в своей комнате. Постарайтесь, чтобы эти чертежи не попали в чужие руки.

Я обдумывала все что он сказал, и сердце трепетало от радости и предвкушения. Не все еще потеряно, все может получиться. Осталось только сказать об этом Ари и Аде, и тогда…

— Еще кое-что, принцесса. Вы приобрели не все нужные для ритуала реагенты.

Его тон меня смутил. Он не спрашивал, а уверенно утверждал.

— С чего вы взяли?..

— Старые книги, особенно написанные среднеземцами, могут быть неточными.

— И что, по-вашему, мы не купили? У нас есть электрум и вулканические жеоды, ветку какую-нибудь мы найдем, а все остальные элементы достать не проблема.

— А как же свет? — лукаво спросил он, вводя меня в ступор, отчего сразу же пояснил. — Свет и тень. Магия преломления.

— Но в книге ни слова не говорилось про это.

— Поэтому говорю сейчас я вам, — он задумался, стараясь подобрать слова. — Стихийная магия, созидание и преломление — основные виды, вот только преломление из них всех не самая распространенная. Ну и овладеть ею могли единицы, как и… Впрочем, не важно, — он резко сменил тему, предотвращая расспросы. — На одном из планов я указал лабораторию, в которой вам нужно будет найти порошок ночесвета. Это материал такой — он поглощает дневной свет, а в темноте светится. Отчасти чем-то напоминает ваш кулон, который тоже умеет менять свои свойства.

— Х-хорошо, — голова шла кругом, и вовсе не от быстрого танца. — Порошок ночесвета. Запомнила.

— Отлично. Рекомендую вам и вашим друзьям поторопиться и устроить все до конца празднеств, пока части охраны не будет — большая часть сил Гвардии все еще выделена на поддержание порядка в городе. Потом будет гораздо сложнее и больше шансов попасться… Впрочем, все будет зависеть от вашей удачи.

— Как хорошо, что я не верю в удачу, — процедила я.

— А вот это вы зря, — взгляд Хеби скользнул по моему лицу. — Удача очень любит угождать тем, кому не хватает веры в нее, и жестоко катает, когда волей случая намеренно пренебрегают. Так что, на вашем месте, я бы не разбрасывался такими громкими словами… Ну, теперь ваша очередь выполнять часть сделки.

Всю эйфорию как рукой сняло, оставив во рту мерзкий привкус. От горечи горло пересохло, слова грозились оцарапать его до крови. Кажется, Марку Хеби доставляло невообразимое удовольствие наблюдать, как я пересиливаю свое собственное достоинство. А я пыталась понять, чтобы такое можно было сказать, чтобы очередные мои слова не привели к непоправимым последствиям.

— М-Максимилиан говорил, что намекнул герцогу о том, чтобы тот усилил морские патрули, в частности, на восточном побережье, а Валентин все продолжает усиливать военную подготовку флота. И… — от его непроницаемой улыбки и вперившегося в меня взгляда выступал липкий холодный пот на спине. Он выжидающе ждал продолжения, и я сдалась. — Союз Домов торгового флота хочет предъявить претензию Империи. Они нашли ту деревню, в котором была ваша база, и решили, что ее разорили имперцы. И вообще за всеми нападениями этим летом стояли диверсионные вылазки гвардейцев, а не вы.

Радостное недоверие расцвело на остром лице, словно бы самые несбыточные надежды в один миг стали реальностью. И мне совершенно это не нравилось. Совесть кузнечным молотом стучала в голове, заставляя жалеть о том, что я поддалась своим прихотям.

— Надо же как все удачно сложилось… — с озорной задумчивостью сказал он.

— Вы… знали? — ахнула вдруг я, поняв, что разбойник знал обо всем задолго до того, как я ему об этом сказала.

— Лишь догадывался. Но, — он чуть склонил голову в благодарности. — Вы рассказали мне об этом, а значит и вправду держите свое слово. Отрадно знать, что я не ошибся в выборе партнера.

— Вы и вправду перебили жителей? — не выдержала я после продолжительной паузы.

Он, словно бы и забыл о моем присутствии, уставился на меня, а затем лишь неопределенно пожал плечами, склонив голову на бок.

— А с каких пор вас стала интересовать судьба этих крестьян?

Я молча уставилась на него исподлобья, на что пират лишь удрученно вздохнул.

— Только тех, кто изначально с нами не сотрудничал. Нам не нужны были лишние свидетели, и нужно было запутать следы. Однако я и подумать не мог, что пустоголовые болваны Монреса придут к такому выводу. Даже при самом удачном раскладе для Синдиката.

— Чего ж хорошего в этом? Разве вам не хуже, если у Веаса начнется конфликт с Империей?

— Это доставит ряд сложностей, но в перспективе… — на лице разбойника легла зловещая тень. — Пока внимание Домов будет обращено к этому скандалу, Синдикату проще будет проворачивать свои дела, не привлекая лишнего внимания.

Музыка закончилась, и пират резко отстранился.

— Спасибо за этот танец, морская принцесса, — он галантно поклонился и коснулся губами моей руки. Из-под полов шляпы проблеснули желтые огоньки. — Мы с вами еще встретимся.

Я не успела ничего сказать, как мужчина шагнул в толпу, и тут исчез из моего поля зрения, словно бы его и не было. Неожиданная встреча с Марком и полученные от него сведения — все это наваливалось на плечи, давило, не давало покоя. Чувство вины гложило и грызло, но мысль о том, что теперь я так близка к желаемым ответам на наши вопросы, притупляла его. Только бы найти друзей, рассказать им все, поскорее приступить…

— Какая встреча, надо же!

Ох… Вот только его сейчас не хватало. Я тяжело вздохнула.

— С праздником Единения, капитан, — пробурчала я слова приветствия, абсолютно не готовая к общению с Александером.

Вибер горделиво вышагивал вперед в парадном сером мундире из мягкой кожи, украшенный изящными металлическими вставками. Плечо прикрывал плащ с перевязью, скрепленный брошью с гравировкой его нового звания.

— И вас, госпожа, — он остановился в паре шагах от меня. От меня не укрылся его скользнувший к вырезу платья быстрый короткий взгляд, где, благодаря мастерству портного, подкладки добавили объема там, где его отродясь не было. Но сейчас мне было уже все равно, чтобы как-то на это реагировать.

— Удивлена вас тут увидеть, — холодно сказала я. — Ваш первый выход в высшее общество?

— Угадали, — судя по всему, настроение у гвардейца было приподнятым, и он пропустил мою поддевку мимо ушей. — Масштабы впечатляют, но если я еще хотя бы пять минут продолжу выслушивать все эти высокопарные россказни, лично сброшусь с Масерии. И как вы только терпите это всю свою жизнь?

Однако заметив, что я никак не реагирую на его колкие замечания, насмешливая улыбка сползла с лица Вибера. Он смотрел на меня озадаченно.

— Что, сегодня без наших практик во взаимном острословии? — поинтересовался капитан, тут же получив в ответ тяжелый хмурый взгляд. — Мне оставить вас?

— Только если у вас не найдется пара-тройка бокалов сливового вина.

Вибер хмыкнул.

— Ну, это мы сейчас исправим, — не успела я что-то сказать, как Вибер исчез, а потом почти сразу появился с двумя бокалами с золотисто-янтарным напитком, и протянул один мне.

Я выхватила бокал из его рук, и почти махом опустошила. Сейчас мне было уже все равно до осторожности. Лишь бы в груди перестало давить, а голос совести наконец-то умолк.

— Что, тяжелый день? — с насмешливым пониманием поинтересовался Вибер, наблюдая, как я отдаю бокал проходившему мимо слуге.

— Не то слово, — арраканское фруктовое вино было чуть крепче, чем красные веасийские вина. Стало чуть легче.

— То-то я смотрю, что вы сегодня весь вечер чуть ли не нарасхват. Думал, что не улучу момента завести светскую беседу.

— О, капитан думал обо мне? Я польщена, — съязвила я, копируя манеру собеседника, чем вызвала у того довольную усмешку.

Вибер не торопился отвечать взаимным уколом, с какой-то странной веселостью попивая вино. Он явно уже достаточно выпил, иначе бы зачем ему стоять здесь вместе со мной? Однако бдительности я сбавлять не намеревалась:

— Что вы на этот раз задумали, капитан? Очередная историческая справка? Беседа о музыке? Или, может, хотите пригласить на танец?

— Что, так плохо танцую?

— Попрактиковаться не мешало бы. Сразу видно, что недавно учились.

Он вздохнул с какой-то наигранной досадой.

— Ну, меня этому в детстве не учили, как вас. Приходится все эти бесполезные навыки получать уже на ходу. А то какой же из меня старший офицер без знания этикета? Не деревенщина же все-таки.

Я смерила презрительным взглядом напыщенного самодовольного капитана, явно получающего удовольствие от того, что смог попасть гостем на столь важный прием наравне с дворянами. Впрочем, пока Александер не досаждал, мне было все равно на него — пусть тешится своим жалким тщеславием.

— Еще? — спросил останец, когда и его бокал наконец-то опустел.

Я неопределенно пожала плечами, больше погруженная в свои мысли. Сливовое вино хоть и было очень сладким, но почему-то никак не могло перебить мерзкий привкус вероломства. Возможно, вопрос был только в количестве.

Мы поднялись на второй ярус, у одного из столов с закусками мерцали бокалы со знакомым напитком. Совершенно безразличная, я облокотилась на стол, схватив очередной бокал. Мысли о том, что я допустила очередную ошибку, которая лишь сильнее удручала.

— Что вас так расстроило? — вдруг спросил Вибер.

— А что, вы хотите моей жилеткой побыть, капитан? — я опешила от такого вопроса. И вот чего он ко мне прицепился? Неужто не нашел себе какую-то другую жертву для своих издевок?

— Ну, обычно вы куда более… живо реагируете на мое присутствие. Меня это забавляет.

— Сердечно прошу прошения, что сегодня не оправдываю ваших ожиданий, — огрызнулась я, в очередной раз делая пару глотков из бокала.

— Неужели даже такая великая честь, как лицезрения воочию Его Святейшества не смогло избавить вас от вашей извечной угрюмости?

Я нам миг задумалась.

— А вы думаете, это и вправду был Он, капитан?

Александер так и замер, глядя не то с подозрением, не то с неверием. Будто мой вопрос был какой-то хитрой уловкой.

— Я бы на вашем месте поаккуратней выражался по поводу таких мыслей, — произнес он, осторожно подбирая слова. — Вы ходите по опасной грани, высказывая вслух такие подозрения. Тем более тут, в Его собственном владении.

— Всего лишь мысль, — заверила я его с тяжелым вздохом. Однако для себя подметила, что Вибер, в отличие от многих, хоть и говорил об Императоре с почтением, но ни в тоне его, ни в глазах не было той фанатичной искры, которая зажигалась у Ари или Лео.

— С некоторыми мыслями стоит быть куда аккуратней, чем с словами, — процедил он, нахмурившись.

— Просто я слышала, что на приемах часто вместо него присутствуют его двойники. Вот и засомневалась.

— Я тоже такое слышал. Да и все остальные, думаю, тоже. Однако сомневаться все равно не принято. Тем более, — Вибер поднял глаза вверх, на золотистое свечение в проеме на балконе. — Его ни с кем не перепутать…

Вибер прервался, встревоженный взгляд его теперь был прикован куда-то вперед, поверх моей головы. Столь резкая перемена в капитане заставила и меня подхватить его тревогу. Я обернулась и начала осматриваться по сторонам, откуда-то уже начали доноситься растерянные голоса и испуганные перешептывания.

Со второго этажа можно было заметить расступающуюся толпу, кольцом окружающего кого-то из гостей. Мужчина был явно пьян — стоял он нетвердо, расплескивая содержимое бутылки, из горла которой пил. Люди торопились отойти, держаться подальше, словно от прокаженного. Выбежала женщина, которая повисла у него на шее, стараясь унять полноватого мужчину, но тот лишь грубо откинул ее. Бедняжка распласталась у подолов гостей, ей помогли подняться, но больше она не предприняла попытки приблизиться к смутьяну.

— Дебошир? Или любовная ссора? — предположила я, но вот капитан не стремился поддержать мою догадку, все продолжая внимательно следить за происходящим. От меня не укрылось, как Вибер напрягся всем телом и замер, как кот на охоте.

А мужчина все не унимался. Он явно что-то кричал, да такое, что даже музыканты прекратили играть, уставившись на него во все глаза. Абсолютно каждый присутствующий уставился в центр танцевальной площадки, и как только в зале воцарилась звонкая тишина, я с ужасом содрогнулась, узнав в дебошире… Арно Монреса.

Виконт был не в себе — это можно было легко понять тем, кто хоть мало-мальски его знал. Тихий и обходительный, я и подумать не могла, чтобы он мог так выражаться.

— …Ублюдки. Это все из-за вас! — кажется, только сам Арно не понимал, что он несет. — Имперские выродки.

— Вот же глупец, — одними губами произнес Александер.

— Его надо остановить, — горячо прошептала я, готовая было уже ринуться вниз по лестнице и протискиваться сквозь толпу, чтобы унять горячку веасийца.

Однако крепкая рука схватила меня под локоть, не давая двинуться вперед.

— Отпусти, — я ошарашенно уставилась на Александера, не понимая, с чего это он вдруг.

Но Вибер лишь покачал головой. Серые глаза были полны предостережения, а рука лишь сильнее стиснула локоть. Я попробовала дернуться еще раз. И еще, но Александер не внимал моим попыткам. Тогда я начала осматриваться в поисках хоть кого-то, кто смог бы остановить Арно, пока тот еще не успел наговорить лишнего.

Луиза, стоявшая поодаль, просто молча наблюдала за происходящим. Она была белая как полотно, а излюбленная трубка вот-вот грозилась выпасть из руки. Остальные веасийцы смотрели с не понимаем и ужасом, но никто не посмел ринуться на выручку.

— … Если бы не вы, я бы не разорился! Не стал бы позором семьи!

— Господин, — вперед вышел один из Золотых Гвардейцев, один из тех, с кем нам не довелось познакомиться. Кажется, это был Хранитель Милосердия. — Могу я попросить вас уняться? Вы ведете себя…

— Заткнись, — Арно посмотрел на него с такой яростью, которой не ожидаешь от мягкотелого льстеца. — Все из-за вас, из-за Гвардии! Думаете, что вы в праве распоряжаться нашими судьбами, чувствовать себя вольно в наших землях! Вы — чужаки, что могут лишь прикрываться своими бумажками, чтобы творить что вздумается!

С каждым словом Арно подписывал себе приговор. Разве он не осознает, что он делает? «Хоть кто-нибудь… Помогите ему! Спасите его!» — мысленно взмолилась я, однако никто на мои молитвы не откликнулся.

— Вы за всем стоите! Хотите изжить нас, поставить на колени, как рабов! И за всем этим стоит треклятые канцлеры и Император! — Арно задрал голову к балкону, где за его стенаниями наблюдали молчаливые тени. — Ну же, Ваше Святейшество, солнце нашей Империи! Что же вы не выйдете защитить своего верного подданого, которого разоряли многие месяцы ваши преданные слуги! Вы клялись защищать нас от несправедливости, но где она, когда по-настоящему нужна?! А может, это все по Вашей воле и происходит, а?!

— Заткнись, глупец! — шикнул на него другой гвардеец, подавшись вперед. Глаза его горели диким безумием, словно бы тот еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на нарушителя спокойствия прямо тут. — А не то…

— Не то что?! — Арно сделал глоток, пролив на себя добрую часть выпивки. Лицо его раскраснелось. — Что вы сделаете?! Мой Дом на грани разорения, и за всем этим стоит… ОН!

Он со всей силы швырнул бутылку вверх, целясь в балкон, но та едва-едва пролетела пару футов по кривой дуге, со звоном разбившись о мраморный пол.

— Нет этого вашего Императора, — он смачно плюнул на пол. — Только трус, который скрывается за спинами подлецов и сумасбродов.

Казалось, что даже дыхание стихло от слов, вырвавшихся с уст неосмотрительного виконта. Сам же он, такое чувство, что и вовсе не осознавал, что он натворил. Кто-то из гвардейцев уже хотел было кинуться к виконту, но кто-то удержал его, подвинув в сторону.

Лео вышел из толпы гвардейцев. Я судорожно выдохнула с облегчением — Лео обязательно приведет в чувства своего старого знакомого, не допустит, чтобы грозно надвинувшийся на него Хранитель подступил к пьянчуге.

— Госпожа, — голос Вибера казался бесцветным, он потянул меня к себе. — Вам лучше уйти отсюда…

— Зачем?..

Мое спокойствие пошатнулось, когда я посмотрела на брата. На застывшем в гневе лице не было и капли сочувствия, а глаза… От взгляда синих глаз бросало в дрожь — никогда не думала, что Леонард может так смотреть хоть на кого-то. Я оцепенела, не смея шелохнуться, провожая взглядом быстро пересекающего площадку Хранителя Чести, одним движением он обнажил один из своих мечей и кинул его под ноги нетвердо стоящего Арно.

— Возьми в руки меч, — Лео говорил негромко, но отрывисто, каждым словом источая лютую ненависть и злость. — Если тебе хватило смелости сказать такое, то подыми меч и ответь за свои слова, за оскорбленную честь Его Святейшества…

— Нет… что происходит, — с ужасом шептала я. Все это казалось каким-то дурным сном.

— Камилла, — Александер встряхнул меня, стараясь привести в чувства. — Не смотри туда. Слышишь меня? Отвернись…

Серые глаза напряженно вперились в меня, но взволнованный голос останца тонул в тревожном набате, звенящим в ушах. Мир вокруг словно замер, словно кто-то замедлил движения, чтобы не дать и малейшего шанса что-либо пропустить.

Вот Арно, икнув, смотрит на Лео, бормоча:

— Лео, это ведь ты?.. Ты ведь помнишь меня? Помоги мне… Они… Это все они…

Но Лео лишь подталкивает ближе к нему меч.

Вот Монрес переводит непонимающий взгляд с меча на Лео, будто не осознавая, что у него под ногами.

Вот толстяк с трудом наклоняется, берет в руки меч и вертит перед собой, еле держа оружие обеими руками, не в силах даже оторвать острие от пола, неуверенно спрашивает:

— И зачем мне…

Передо мной выросла глухая серая стена. Я чувствовала чужое сердцебиение, запястья были заключены в крепкий захват, не давая шанса ни рухнуть, ни двинуться. Александр прижал меня к себе в бессильной попытке спрятать меня от ужасающей действительности, опоздав всего на один-единственный миг.

Этого хватило, чтобы все увидеть. И теперь эта картина отпечаталась в сознании, как вырезанный в камне барельеф.

Быстрый промелькнувший удар. Голова, покатившаяся по глянцевой поверхности. Фонтан крови, обливший стоящих рядом людей. Затуманенный взгляд упивающихся своим триумфом синих глаз…

Меня мутило. Все то немногое, что я успела сегодня съесть и выпить, хотело немедля исторгнуться из ослабевшего тела. Вибер подхватил меня, когда у меня подкосились ноги, все продолжая удерживать за запястья.

— Идем, — он лихорадочно тянул меня к ближайшему выходу, бесцеремонно расталкивая людей, оставляя позади нас крики, вопли и топот ног. Все крутилось, смешивалось, но тут же мозг начинал прокручивать произошедшее.

И снова отлетевшая голова, с застывшей на ней посмертной маской недоумения.

И снова бьющая фонтаном кровь из идеально ровного среза шеи.

И снова бьющееся в конвульсиях тело.

И возвышающийся над телом человек, который должен был быть моим братом.

Рот наполнился мерзким месивом, и я, склонившись, рухнула на колени, опустошая желудок. Содрогаясь под каждым новым приступом тошноты, единственная ясная мысль, пронесшаяся в потоке сознания, вопрошала, когда же я успела столько съесть.

Когда в желудке ничего не осталось, в ход пошла едкая желчь, а потом и простая слюна, но воспоминания, которое на самом деле тело пыталось отторгнуть, все еще были там, внутри меня, лишь сильнее заседая в памяти. Казалось, это будет длиться вечно, пока я не истощусь и не исчезну, и только тогда залитое чужой кровью переполненное удовлетворением застывшее лицо Лео развеется, как дым.

По щекам текли слезы. От страха. От беспомощности. От ужаса. И от выжигающего чувства унижения — Вибер все это время молча стоял рядом. И от его понимающего взгляда становилось только противнее. От кого я не рассчитывала получить и каплю сочувствия, так это от него. И почему именно с ним оказался рядом в миг моей слабости? Словно бы это была чья-то злая насмешка.

— Будешь теперь измываться надо мной? — прохрипела я, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Над глупенькой аристократкой, которую вывернуло на изнанку, впервые увидев смерть?

— В смерти нет ничего достойного и торжественного, — негромко сказал он. Голос его изменился — не был не насмешливым, не зловещим, ни высокомерным. Он был… другим. — Она всегда… такая. Выворачивающая на изнанку, потрошащая изнутри, режущая на кусочки. Просто в какой-то момент привыкаешь не замечать это, чтобы не сойти с ума.

Выходит, Лео безумен? Он не выглядел тем, кто сожалеет об убийстве, о том, что может одним движением забрать чью-то жизнь по мановению своей руки. Он наслаждался моментом. Упивался силой. И этот затуманенный взгляд, полный уверенности в том, что поступает правильно, что сделал правое дело… Живот крутило, и тело снова охватила судорога, но я подавила очередной порыв.

— Возьми, — негромко сказал Александер.

Он протягивал мне белый платок. И опять я попыталась увидеть тень снисходительности и пренебрежения. Ожидала, что он опять начнет давить и запугивать, продолжит ломать то, что уже надломилось, втаптывать меня в грязь своими словами, которые, как ни прискорбно, всегда оказывались правдой. Но он просто стоял со спокойным, твердым взглядом, лишенного всякой неприязни.

Я выхватила платок и, отвернувшись, протерла лицо. Моя карнавальная маска осталась где-то на пути из бального зала, а прекрасное платье теперь было помятым, с мокрыми пятнами от снега и желудочного сока, растеряв весь свой лоск и величественность. Прямо как я сама.

Свежий ночной воздух, сдобренный покалывающим морозцем, остужал голову, приводил мысли в порядок. Только сейчас я поняла, что Вибер вытащил меня в небольшой открытый дворик, в котором были высажены зимостойкие растения и неизвестные мне северные цветы, продолжающие цвести даже под покрывающей их паутиной снегом. Так странно было видеть зелень и алые с белой окантовкой бутоны, так сильно напоминающие кровь…

— Я предупреждал, что ваш брат — не тот человек, которого вы знали, — нарушил молчание Вибер, и слова эти стали последней каплей моего терпения.

— Да ну?! По-твоему, мне сейчас от этого легче станет? От того, что я увидела, что мой брат — кровожадное чудовище? От того, что ты в очередной раз оказался прав? Тебе что, становится легче, когда ты видишь мои страдания? Ты этого добиваешься?

Александер вздрогнул, оторопело уставился на меня, явно не ожидавший такой реакции. Снежинки медленно падали, уже успев укрыть его плечи, выбелив серую ткань мундира.

— Нет, не этого, — он виновато потупил взгляд. — И я не хотел, чтобы вы увидели его таким. Но все же это та действительность, на которую вам рано или поздно придется взглянуть широко открытыми глазами.

— Ну а ты чем лучше? — прошипела я, совершенно забыв о страхе перед этим человеком. — Скажешь, что за все время службу никого не убивал? Что с точно таким же наслаждением не смотришь на тех, чьей жизнью распоряжаешься? Как ты там говорил? Росчерк пера или взмах клинка, да?

Он выслушивал брошенные в его адрес обвинения со спокойным смирением, что распаляло меня лишь сильнее. Почему? Почему он такой? Где та ненависть и презрение, его неизменные спутники. Все было проще, когда он был причиной животного страха, которое долгое время вызывала одна мысль о человеке, который ни во что меня не ставил. Он был первым, кто наглядно показал мне, что нужно из себя что-то представлять, чтобы с тобой считались, иначе ты становишься легкой добычей. Но границы стирались, и, как бы я не хотела видеть иного, только жалость наполняла серые глаза.

— Убийство — неизменный спутник любого гвардейца. Та часть службы, с которой либо смиряешься, либо покидаешь гвардию, — повторил Вибер все так же спокойно. — Мы должны выполнять приказы беспрекословно, как велят там долг и закон. И если для этого приходится убивать, то ничего с этим не поделать. Этот Монрес самолично, своим собственным языком, приговорил себя к такой участи. Он оскорбил Его Святейшество, бросив это прямо в его присутствии. Так что, не покинул бы толстяк зала этим вечером. И благо, что жизнь предателя забрала твердая рука Хранителя Чести. Вот только одного не пойму — с чего он вообще начал…

— Потому что был уверен, что это вы со своим отрядом разоряли его земли, а не бандиты из Синдиката, — выпалила я. — Что, не думал, к чему может привести ваша «миссия»? Вот тебе и последствия.

Слова мои сначала смутили его, глаза заметались, пока Александер пытался сопоставить все факты. Не стала я говорить, что по большей части, сама и являюсь причиной того, что в итоге привело к гибели Арно. Получается, его кровь и на моих руках тоже?..

— Вы не сказали им правду? — недоверчиво уточнил Вибер.

— Нет. Я уже успела пожалеть об этом, но зачем-то соблюдаю этот бессмысленный договор.

Внутри царил опустошающий холод и усталость. Наверное, поэтому и холода я толком и не чувствовала, хотя кожа на открытых участках покрылась мурашками. Каждый раз так — думаю, что меня ничего не сможет поразить, что я готова ко всему, к любому удару, который преподнесет мне жизнь, а потом все рушиться в одночасье, как карточный домик по мановению ветра. Так что же я делаю не так? За что мне все это…

— Не хочу здесь находиться, — голос дрожал, и единственная причина, почему я не разрыдалась в тот же момент — не хотела, чтобы Вибер снова видел мою слабость, не хотела доставлять ему такое удовольствие. — Хватит с меня на сегодня.

Александер сделал неуверенный шаг вперед.

— Я могу…

— Нет, — резко оборвала я останца, жестом остановив, не дав приблизиться, не дав ему проявить странную неуместную заботу. Мир должен оставаться черным и белым. — Сама смогу дойти.

Я быстрым шагом пересекла сад по свежевыпавшему снегу, оставив капитана вместе с недосказанными им словами стоять под медленно падающим снежинками.

Мир проносился где-то рядом, размываясь цветным пятном. Мне было все равно, что я покажусь на людях в столь нелицеприятном виде, пускай. Хотелось найти поскорее Яна, найти Каталину и уйти отсюда. Подальше от прекрасного дворца, полного мерзости так же, как и весь этот город, который продолжал терзать меня, заставлял сомневаться в себе, перекраивал по своему усмотрению, уничтожал все то, что я знала. Что я думала, что знала…

Странные полутоны и томные вздохи, доносившиеся из-за поворота впереди, заставили замереть. Лицо почти сразу же загорелось от смущения. Прислушиваться не хотелось, от этого становилось неловко — какая-то пара уединилась в укромном месте, и находиться рядом было неправильно, неприятно. И хоть я стала невольным свидетелем, идти дальше я не рискнула, чтобы любовники не обнаружили чужого присутствия.

Заметив коридор справа, я сразу же прошмыгнула туда, стараясь не шуметь. И тут мой взгляд приковал предмет, явно небрежно сброшенный в порыве чувств — знакомая белая маска искусными серебряными узорами и застывшей на ней улыбкой, украшенная смазанным кроваво-красным отпечатком руки.