Черное солнце

Глава 4

Когда я читала в книгах о белокаменных стенах Империи, меня всегда завораживало их описание — древние, выстроенные почти тысячелетие назад, эти укрепления до сих пор окружают принадлежащие Империи территории. Когда-то, именно благодаря этим стенам, Империя смогла выстоять в постоянных войнах Домов и отстоять земли, окружив небольшой островок посреди разветвленного устья реки Альбарай высокими стенами, и начав возводить там высокую цитадель.

Постепенно, пока новообразованный город-государство отбивался в постоянных стычках с соседями, среднеземцы выгрызали себе кусок за кусок в кровопролитных битвах то с набелитскими ханами, то с останскими рыцарями, то с северными берсерками, то с арраканскими воителями-саншинами. Да и южане в стороне не оставались, не давая среднеземцампродыху в море. Однако век за веком среднеземцы доказывали, что с ними стоит считаться, и возведенные укрепления вокруг завоеванных территорий дали им такую возможность.

Первая Масерия и до сих пор окружает старинную цитадель с высокой башней, которая теперь стала императорским дворцом — Люцерисом. Считалось, что его неприступности уступает только Мар-де-Сеаль, ибо ни разу за всю историю ни одна страна не смогла покорить его.

Вторая Масерия оцепляла саму Имперскую Столицу, раскинувшуюся в последствии на остальных шести островах. Ну а Третья, самая «новая» из всех остальных, окружала имперские префектуры и служит границей, отделяющие Среднеземье от других Домов.

Перед нами открывался вид на огромный белоснежный массив, простирающийся казалось, по всему горизонту, как огромная горная гряда. Чем ближе мы подъезжали, тем более внушающий открывался вид на Вторую Масерию, значительно превосходящую высотой предыдущую. Где-то вдали можно было разглядеть водную гладь залива, и от вида родного, привычного мне морского простора на сердце становилось легче. Все равно, пока мы медленно продвигались в цепочке тянущихся к Столице обозов, особо ничем другим себя было не занять.

Однако, помимо величественных стен с развивающими красными баннерами с золотым десятиконечным солнцем, открывалась и другая, довольно жуткая картина.

В ряд вдоль дороги на подъезде к столичным воротам, на крестах были привязаны живые люди. У каждого на груди высечено по букве, которые все вместе образовывали фразу: «Незнание законов не освобождает от ответственности». Судя по всему, висели они там уже не первый день — запекшиеся раны сочились гноем, несчастные стонали и хрипели, моля о капле воды и о пощаде.

— Да уж, отличное приветствие, — я мельком глянула на провинившихся, но быстро отвернулась — слишком тошно было смотреть на это. — Тут в порядке нормы так наказывать преступников?

Максимилиан нехотя кивнул. Каталина даже не решилась посмотреть в окно, отведя глаза в другую сторону и пристально рассматривая тянущиеся поля виноградников и рапса.

— Не все из них преступники. Вполне возможно, что кто-то и пытался стащить кошелек, но скорее всего большинство простые жители, которые хотели нелегально проникнуть в Столицу. Или не смогли заплатить пошлину за свой груз. Или неправильно оформили соответствующие бумаги…

— При том, что для благородных будет штраф в пару золотых, для остальных это может обернуться вот так, — София с жалостью кивнула в сторону окна.

— Я слышала, что в столице очень чтят соблюдение законов, но чтобы настолько… — отец никогда не вдавался в такие подробности, оттого смотрелось это еще более дико. — И давно начали практиковать такой метод наказания?

— Сколько я помню Столицу, — вздохнула наставница.

— Почему же мы не поплыли на корабле? — я в который раз задалась этим вопросом. — Мы бы доплыли быстрее и комфортнее, и никаких неприятностей по пути не нажили… Ну разве что кроме штормов, наверное.

Максимилиан рассмеялся.

— Моя госпожа, если вы думаете, что простояли бы в очереди меньше, то уверяю вас — вы заблуждаетесь. — Да, на дорогу мы бы потратили всего две недели, а не пять, однако ожидание в карантинной зоне длилось бы не меньше полутора месяца.

— Карантинная зона? — я непонимающе перевела на него взгляд.

— Имперцы чтут не только «чистоту помыслов, но и чистоту тела», — процитировал Ян одну из Имперских Истин. — В городе очень следят за количеством пребывающих в нем приезжих, а тем более торговцев, которые могут привести с собой далеко не только экзотические товары, но и болезни. Торговцев и их караваны обычно держат десять дней перед тем, как впустить за городские стены. За это время хворь обычно либо проявляется, либо проходит сама собой. За эпидемиями в Столице следят очень жестко. Посмотрите сами.

Он рукой указал куда-то в даль. Приглядевшись, там, где на солнце блестела водная гладь, можно было рассмотреть целую вереницу судов со спущенными парусами, которые просто стояли и мерно покачивались на волнах.

— В это время года в Столице особый ажиотаж, — закивала София. — Сезон урожая подходит к концу, все стараются привезти в Империю свои товары, чтобы продать по более выгодным ценам. А учитывая, что Империя так же контролирует речное судоходство, открывающей кратчайший маршрут ко всем самым крупным торговым городам через притоки Альбарая, многие суда встают на якорь в заливе Регилан на многие дни, ожидая разрешения на транзит через город. Если, конечно, у них недостаточно золота для взятки.

Как назло, очередь медленно двигалась к пропускному пункту, словно бы специально, чтобы приезжие могли насладиться местным правосудием. Я начала нервно постукивать пальцами по сиденью.

— Может, стоит пойти выяснить, что за задержка у главных ворот? — на самом деле мне больше хотелось выйти наружи и немного размяться.

— Если хотите, я могу распорядиться, чтобы ваш экипаж пропустили вне очереди, госпожа, — стоило мне оказаться снаружи, Александер подъехал к нам.

После ночной встречи на постоялом дворе восемь дней тому назад, он своим видом никак не давал знать, что вообще что-то произошло. Лейтенант был вежлив, учтив, не позволял себе и толики колкости в адрес меня или моих спутников. Большую часть свободного времени, что мы проводили в гостиницах и тавернах по тракту, он со своими подчиненными занимались строевой подготовкой и поддержанием своей униформы в идеальном порядке, а в пути гвардейцы не выказали и слова недовольства, что им приходится тащиться вслед за неторопливым экипажем, словно бы, стоило им пересечь Масерию, их подменили на образцовых солдат Империи. До нас доносились веселые разговоры, смех и солдатские песни, которыми они иногда скрашивали свою скучную поездку.

В какой-то момент мне даже начало казаться, что наша беседа была каким-то наваждением, порожденной уставшим и тревожным разумом, однако от того уничижительного взгляда, которым награждал Александер меня всякий раз, стоило мне завести с ним вынужденную беседу о корректировке маршрута или о ближайшем постоялом дворе, мне становилось не по себе.

— Отличная идея, лейтенант. Думаю, ничего страшного не случится, если мы воспользуемся вашей привилегией? — Максимилиан натянуто улыбнулся. Судя по всему, поездка утомила его больше всех нас, раз Ян согласился на помощь Вибера, которого презирал всей душой и не скрывал этого.

Как только Хан оказался на мощенной дороге, он потянулся, разминая затекшие мышцы. Каталина с Софией предпочли остаться в дилижансе. Все вместе мы двинулись, минуя общий поток, в сторону огромной входной арки. Массивная металлическая решетка ворот была поднята, острые зубья угрожающе смотрели вниз. Я с интересом оглядывала огромное строение, на вид казалось, что только эти ворота в несколько раз выше стены нашего замка. Входная арка была украшена изящными барельефами, изображающие, по-видимому, выдающихся граждан Империи — корпящих над своими трудами ученых мужей, деятелей искусства, доблестных солдат в мундирах, торговцев и ремесленников, министров и чиновников. На самом верху арки, в окружении десяти покрытых позолотой воителей, на приезжих взирали верховные канцлеры и возвышающийся над ними всеми озаренный ореолом из десяти лучей мужчина с распростертыми руками — Император. С такой высоты было сложно разглядеть черты его лица, отчего он таким далеким от простых людей… По телу прошла дрожь благоговейного трепета.

— Впечатляет… Неужели в Столице все постройки настолько же громадные, Максимилиан?

— Вы еще не видели Люцерис. Он великолепен, поистине чудо света. И занимает территорию больше, чем весь Мар-де-Сеаль, — усмехнулся Ян с моего ребяческого восторга.

Как только мы подошли к пропускному пункту — небольшому навесу близ входных ворот, — один из мужчин, в светло-сером мундире с красными вставками и золотыми эполетами, жестом остановил нас.

Подойдя ближе, он недовольно оглядел меня и Яна. На поясе, помимо шпаги, я заметила у него мушкетон. Удивляло, что в столице огнестрельное оружие было даже у обычных городских стражников — в Веасе себе такое могли позволить только наша личная гвардия и аристократы…

— Госпожа, очередь одинакова для всех, и начинается она вон та… — он замер, заметив позади нас спешившегося Александера. Буквально за секунду он встал по стойке смирно и отдал честь.

— Да озарит вас свет Имперских Истин, лейтенант! — отчеканил он.

— Да благословенен будет Император, — ответил на приветствие Вибер. — Я сопровождал юную особу из Дома Кустодес на обратной дороге, после завершения нашего задания… Старший сержант уже пересек Вторую Масерию?

— Так точно, — кивнул стражник. — Они доставили пострадавших в город четыре дня тому назад и предупредили, что вы еще в дороге… Госпожа Кустодес, примите мои извинения. Разрешите осмотреть ваше разрешение на посещение города, а также пропускные документы для вас и вашего эскорта.

Я, не скрывая удивления, протянула наши именные грамоты и указ о моем зачислении в Академию. Страж внимательно осмотрел бумаги, сверяясь со своим списком, и, наконец, удовлетворительно кивнув, вернул их обратно.

— Я немедленно отдам распоряжение, чтобы ваш экипаж сопроводили до выделенных вам апартаментов. Вам же рекомендую незамедлительно отправиться в здание Академии для решения всех бюрократических нюансов. Лейтенант Вибер, — он повернулся к Александеру, который уже успел усесться обратно в седло. — Чиновники ожидают вас с докладом в Седьмой Претории. Вашему отряду я доложу отправляться в казармы как можно быстрее… — страж снова повернулся в нашу сторону. — Добро пожаловать в Имперскую Столицу.

С этими словами он пропустил нас вперед, к длинному тоннелю под сводами арки входных ворот. Цокот копыт эхом разносился по тоннелю. Толщина стен Масерии поражала не меньше, чем их высота. Я вдруг представила, как этот свод обрушивается на головы пересекающих проход гостей столицы…

Как только мы вышли на свет, мне сразу же открылся невероятный архитектурный ансамбль из невысоких, но изящно украшенных зданий, с колоннадами, пилястрами и всевозможными скульптурами на фасадах.

— Тут я распрощаюсь с вами, госпожа, — Вибер натянул поводья. — Надеюсь, я смог скрасить ваше путешествие до Столицы и обеспечить должную безопасность.

Сложно было понять по его тону, издевка это была или нет.

— Сомневаюсь, что наши пути еще когда-нибудь пересекутся, поэтому от лица Дома Кустодес примите мою благодарность, — я сделала небольшой реверанс.

— Кто знает… Жизнь непредсказуема, госпожа, так что не загадывайте раньше времени. Я вот не предполагал, что жизнь сведет мой путь сразу с двумя Кустодес.

Я непонимающе уставилась на него.

— Ваш брат — пример для подражания для многих. Для меня в том числе, — сложно было поверить, но, похоже, что это были первые искренние слова Вибера за все время нашего с ним недолгого знакомства. — Надеюсь, вы также докажете, что человек чего-то стоит не только из-за его происхождения.

— Да… Хотелось бы надеяться на это. Всего доброго, лейтенант.

Он бросил на меня взгляд напоследок, и что-то еле уловимое было в нем на этот раз. Не ехидство, презрение или издевка, но нечто другое.

Я проводила взглядом рысцой удаляющегося по мощенной булыжником улице коня, пока Александер Вибер не скрылся в толпе за углом здания, оставив нас в странно нависшей тишине.

— Госпожа, какой у нас дальнейший план действий? — спросил Максимилиан. — Если хотите, мы можем повременить с посещением Академии, и отправиться на рынок или осмотреть достопримечательности? Или сразу же отправится в ваши апартаменты, чтобы отдохнуть с дороги?

Я замялась. В голове засела навязчивая мысль, которая после слов Вибера разгорелась только сильнее, но внутреннее чутье подсказывало, что все будет гораздо труднее, чем можно ожидать. И все же, крепко сжав пальцы в замок, я аккуратно озвучила свое предложение.

— А может… есть хотя бы мизерный шанс повидаться с Лео… Может, его отпустят ради встречи с сестрой? Хотя бы на несколько минут, я же столько зим его не видела…

— Ох, дорогая, — старый воин погрустнел. — Ты же знаешь, как в столице любят всю эту бюрократическую волокиту. Но я думаю, если ты напишешь прошение в его Центурию, то, возможно, ему смогут выделить время для встречи.

Я склонила голову, чтобы скрыть свое разочарование.

— Да… конечно, ты прав, Ян, — я кивнула, не поднимая головы. На что я только надеялась. — Что ж, тогда, для начала, стоит заглянуть в Академию и доложить о нашем прибытии. Наверняка формальности займут немало времени. И как раз потом можно будет отправиться на рынок, когда наши вещи подоспеют. Думаю, Каталина не простит мне, что я отправилась по достопримечательностям без нее.

Дорога до Академии заняла где-то час. Извозчиков было невероятное множество, и быстро нашли повозку, которая мчала нас по извилистым улочкам Имперской Столицы. Первым делом бросалось в глаза то, насколько же огромным был город. Понять, где заканчивается городская чета можно было только по узкой белой полосе Масерии где-то на горизонте. Кроме того, что Столица была колоссальна по своей площади, за счет перепадов высоты на островках, она, казалось, занимала все свободное пространство внутри стен.

— Город разделен на районы рекой, — объяснил Максимилиан. — Они соединены между собой верхними или нижними мостами. Вот как раз сейчас мы один из таких пересекаем.

После этих слов наша повозка въехала на проложенный через реку широкий каменный двухъярусный мост. Между арками нижнего яруса, уходящего своим основанием прямо в воду, спокойно проходили как торговые суда, так и военные каравеллы. Я завороженно наблюдала, как внизу медленно проплывают корабли, как по ярусам пересекают дорогу не только конные повозки и всадники, но и пешие люди. Высотой мост, конечно, уступал отвесным утесам Каса-де-Вентос, однако дух от такого вида все равно захватывало. И вновь меня посетила мрачная мысль — я на миг представила, что мост может обрушиться, унося с собой в пучину людей, лошадей, обозы…

Как только повозка пересекла мостовую и начала спускаться вниз по улице, я облегченно вздохнула.

— Первый раз всегда так, — Максимилиан улыбнулся без тени насмешки. — Мостам не одна сотня зим, и надо отдать должное имперским архитекторам — строят они на славу.

— А когда ты впервые побывал в столице? — спросила я, продолжая любоваться украшенными фресками, стеклянной мозаикой и витражами зданиями.

— Даже и не вспомню уже, сколько зим тому назад это было… Тогда я еще служил вашему деду, герцогу Эрнесту. Я только-только поступил на службу, и сопровождал его и сеньору Агнесс ко двору. Но я до сих помню, как я стоял с разинутым ртом, когда увидел Третью Масерию… И, как мальчишка, восхищался красотой Люцериса.

Повозка теперь мчала нас по ровной разделенной каналами площади, усеянной множеством магазинчиков, палаток и ярмарок, где торговцы предлагали свои товары: от тканей и ювелирных изделий до всевозможной еды. Узкие каналы проходили прямо между зданиями, создавая причудливые водные улицы, по которым то и дело проплывали маленькие беспарусные лодки. Многие останавливались и предлагали свои товары прямо с причала.

— Это квартал монет, Пециния, — пояснил Максимилиан. — Если захотите что-то приобрести, то здесь вы найдете все, даже если сами не знаете что хотите. Весь остров испещрен каналами, чтобы облегчить транспортное сообщение торговцам. А система гондол помогает жителям быстро перебираться между разными районами квартала, минуя почти всегда загруженные торговыми обозами мосты.

Я с интересом рассматривала необычный водный транспорт. Узкие лодки были разной длины, вмещая от двух до пяти человек, а гондольеры мастерски управлялись с необычными веслами-шестами.

«Обязательно нужно будет прокатиться на такой», — думала я, наблюдая как какая-то женщина аккуратно выходит из лодки, поправляя свое платье-тогу.

Пока мы ехали, я без остановки металась на сиденье от одного окна к другому, поражаясь красоте столицы. Максимилиан поведал мне, что районов в городе всего девять. Помимо Пецинии, которую мы только что проехали, были районы знати Нобилиум и жителей среднего достатка Децепция. Район Креациум, где столичные жители приобщались ко всевозможным культурным развлечениям. Сиенция, где проживали ученые мужи и дамы, располагались научные и исследовательские центры, учебные заведения, в том числе и Академия. Район Беламия представлял собой сплошные казармы, воинские части, ставки командования и Кадетский корпус, а Потентациум — административный центр, где заседали сенаторы, министры и прочие чиновники. Район Симпециум, в котором проживали самые в основном только приезжие из провинций разнорабочие, которым было дозволено жить в городе, начинается от городских стен и располагается на обоих берегах. Остальные районы располагались на островках, а в центре этой композиции находился Люцерис.

Сам дворец открылся мне, хоть и издалека, но сразу же, как наша повозка начала спускаться вниз по крутым плотно застроенным улочкам. Он возвышался огромной белоснежной свечей над всеми постройками так, что дворец наверняка можно было увидеть их любой части города.

В Столица царила особая атмосфера: запах специй, выпечки и морского бриза, звуки мелодий и смеха прохожих, радующие глаз архитектурные изыски и прекрасные виды. Водные каналы отражали разноцветные фасады, река блестела золотом от потока пожелтевшей листвы и отблесков позолоченных крыш. Улочки были усеяны небольшими кафе и ресторанами, лавками и магазинчиками. По ухоженным паркам, узким аллеям гуляли горожане. Почти на каждом углу стояли покрытые патиной величественные статуи полководцев. Жизнь кипела неумолимая, пугающая своим беспорядочным темпом, который каким-то образом все равно составлял будто цельный организм, существующий по каким-то одному ему ведомым порядкам.

Повозка начала замедлять ход, и сделав очередной поворот, затормозила.

— Прибыли, господа, — провозгласил извозчик.

Пока Максимилиан расплачивался с ним, я обвела взглядом Академию. Это было старинное здание внушающих размеров из коричневого мрамора с колоннадой и большой лестницей на входе, огороженный металлическим забором. К главному корпусу вела сквозь пышный сад широкая аллея с расходящимися ветвями дорожками. На скамейках сидели студенты, читая книги, общались или просто наслаждаясь последними солнечными деньками. Позади центрального корпуса виделось еще несколько построек, выполненных в едином архитектурном стиле — видимо, Академия занимала довольно приличную территорию. Над тяжелой дубовой входной дверью красовалась выложенная мозаикой надпись «Знания — свет, озаряющий путь к Имперским Истинам».

Внутри помещение не уступало ни своим размахом, ни богатством убранства всему, что я успела увидеть, пока мы ехали сюда — массивные мраморные колонны, искусно выполненные статуи, мозаика, красивые рельефы и барельефы. Кроме студентов я приметила и людей в длинных разноцветных мантиях — судя по всему, аспиранты, преподаватели и профессора. Двойная лестница вела куда-то на верхние этажи, а задрав голову, передо мной открылся великолепный стеклянный купол. Я завороженно крутилась на месте, осматривая такую необычную крышу. Как же, интересно, такое количества стекла до сих пор не рухнуло под своим весом?

— Простите, вы новая студентка? — пока я восхищенно осматривалась, к нам подошла невысокая полноватая женщина, облаченная в мантию поверх простого имперского платья. Кудрявые темные волосы собраны в пучок на голове, а строгий взгляд поверх пенсне на стальной цепочке не предвещал ничего хорошего.

— Да. Я — Камилла из Дома Кустодес, — я протянула ей бумаги, женщина сразу же углубилась в их изучение. — Прибыла в Столицу буквально сегодня.

— Так-так, — женщина проводила пальцем по листу, будто бы даже не слушая меня. — Да, да, все верно. Добро пожаловать в Академию Высоких и Точных наук, госпожа Кустодес.

Женщина низко поклонилась.

— Мое имя Асцилла Церсория, я заместитель заведующего кафедрой древней истории, новоприбывшие в этом году студенты будут под моим менторством. Пока в канцелярии будут заниматься бумажной волокитой, я проведу для вас небольшую экскурсию по Академии… Если, конечно, пожелаете. Вы у нас гость особенный. Получить приглашение и субсидию за счет казны, такие гранты единичны. Исключительный случай, исключительный!..

Асцилла продолжала непринужденную беседу, пока повела нас прямиком в администрациум, а после того, как я поставила все необходимые со своей стороны подписи, заверив их своей личной печатью, мы вернулись обратно в главный холл.

— Итак, Академия Высоких и Точных наук была основана первым Императором почти сразу же по завершению Священных Войн, триста девяноста зим назад. Тогда Его Святейшество сказал фразу, навсегда отпечатанную на входе в храм науки — «Знания — свет, ведущий к Имперским Истинам», и с тех пор наше заведение следует указанному нам Императором пути. Мы исследуем все аспекты нашего мира, которые доступны нашему восприятию — у нас есть факультеты Искусств, Гуманитарных, Точных, Общественных, Естественных наук и Медицины. Список всех предметов, что мы преподаем студентам очень объемный, и первые три года в вашей программе будут базовые курсы по всем направлениям. Учебная программа будет меняться каждый триместры, по итогам которого проводятся небольшие промежуточные экзамены по пройденному курсу лекций. В конце второго месяца летней поры вас ждет проверка по всему изученному за учебный год. Конечно, многие предметы, такие как литература или математика, вам покажутся знакомыми, ведь все вы так или иначе проходили на занятиях с сервитуарием, но мы нацелены на расширенные знания, согласно последним научным достижениям наших коллег. После третьего курса вы в праве выбрать направление, по которому будете получать углубленный курс предметов.

— А магию у вас тоже изучают? — робко поинтересовалась я.

— Разумеется, — Асцилла одарила меня снисходительной улыбкой. — Не забывайте, что помимо обучения, Академия также является действующим научным центром, и в наших стенах происходят передовые исследования и открытия. Все преподаватели являются практикующими специалистами, и многие из наших студентов, выбирая прикладные направления, посвящают себя науке ради общего блага Империи.

Женщина повела нас прямиком на второй этаж. Остановившись у балюстрады, откуда открывался на первый этаж, она обратила внимание на пол, на котором была выложена мозаикой из плитки карта Хартвельда. Города, служившие столицами владений Великих Домов, а также Имперская столица были изображены с особой тщательностью. Я тепло улыбнулась, сразу же заметив Мар-де-Сеаль на утесе. С первого этажа такой прекрасной картины не увидеть.

Проходя по извилистым коридорам, я почти сразу же бросила попытки запомнить все кабинеты, аудитории, отделения, надземные и подземные переходы, которые описывала Асцилла. Мне казалось, что Академия сама по себе уже целый отдельный город, живущий по своим правилам и законам. Тут было более десятка корпусов, каждый из которых был выделен тому или иному направлению для теоретических и практических исследований.

Заместитель декана уверила, что первое время ни один первокурсник не может запомнить план расположения аудиторий, а потому вместе с учебными материалами новым студентам выдается и карта территорий Академии.

— Наши преподаватели — люди занятые, ценящие свое время, и потому требуют пунктуальности от студентов. Так что будьте уверены — опоздание на лекцию из-за того, что вы перепутали этаж, не станет для вас оправданием, — с серьезным видом добавила Асцилла, поправляя свои очки. — Постарайтесь научиться ориентироваться в Академии как можно быстрее.

«Легко сказать», — уныло подумала я, оглядывая незнакомые коридоры, уже успев совсем заблудиться.

После почти полуторачасовой беглой экскурсии и бюрократической возни, мы наконец-то вышли на улицу. Свежий воздух ударил в голову, отдаваясь легким головокружением. Спустившись по лестнице, мы неторопливо шли по дорожке к металлическим воротам. В руках у меня была стопка книг, которые в Либрариуме мне любезно выдали для домашнего ознакомления с некоторым лекционным материалом. То была лишь малая часть из того, что нам будет выдано для учебы. Но я решила не терять время и коротать оставшиеся до учебы дни за интересными книжками, которых в нашей домашней библиотеке и в помине не было.

— Госпожа, предлагаю сейчас вернуться домой. Думаю, Каталина и София уже заждались…

От резкого толчка в спину я, потеряв равновесие, упала прямиком придорожную пыль. Книги с грохотом разлетелись по мостовой, и внутри все заледенело — только бы драгоценные книги не пострадали, ведь я с таким трудом выпросила их, чудом убедив библиотекаря дать мне несколько книг до начала учебного года…

Максимилиан сразу же подлетел ко мне. Опершись о его руку, я с максимальной невозмутимостью встала, игнорируя горячее пульсирование в ушибленных ладонях и коленях. Внутри все закипало от гнева, и я подняла глаза, исполненная решимости в полной мере наказать обидчика по заслугам.

Прямо за мной стояла молодая особа и огромный телохранитель, буквально в паре шагов от нее. Мужчина был облачен в необычный кольчато-пластинчатый доспех поверх тканевого одеяния и кольчуги, а лицо его было полностью скрыто конусообразным шлемом.

Сама девушка была высокой, стройной, овальное лицо со вздернутым носом и высокими скулами было бы очень миловидным, если бы не скучающее надменное выражение, портящее все впечатление. Выделялась и необычная одежда незнакомки — поверх темно-синего, с зеленоватым отливом платья был надет черный кафтан без рукавов, с глубоким вырезом и длинным, под длину юбки, подолом. Кафтан был украшен множеством замысловатых узоров, тонко вышитых серебряной нитью, а на талии перевязан усыпанным изумрудами и сапфирами пояском. Длинные широкие рукава платья и высокий воротник с оставляли открытыми только руки и лицо. Запястье и шею украшали огромные ограненные до овальной формы изумруды. Девушка явно была из довольно богатого Дома, однако ничто не выдавала ее происхождения.

«Может, арраканка?» — мелькнуло у меня. Я была наслышана от отца и сестры Софии, что люди запада — народ крайне высокомерный и горделивый.

— Мне казалось, что улицы в столице довольно широкие для того, чтобы тут разминулись несколько экипажей… — холодно заметила я. — Хотя, видимо, для кого-то и этого недостаточно.

— Да, если кто-то не будет останавливаться как вкопанный, — тон девушки соответствовал взгляду ее черных глаз — презрительный и равнодушный.

Хан положил руку на меч, четко демонстрируя свои намерения.

— Интересно, в какой же дыре вас учили подобным манерам, госпожа? — спросила я, оглядывая безнадежно испорченный шелк на юбке. Жаль. Мне нравилось это платье.

Громила вышел из-за спины девушки, и на его доспехе красовалась эмблема цветка со множеством разноцветных лепестков. Я закрыла глаза и сделала тяжелый вздох.

Герб дома Набелит.

Я прокляла себя за свою несдержанность. Этому Дому принадлежали самые большие и плодородные территории восточных земель, что делало семью Набелит одними из богатейших на всем Хартвельде. Набелиты поставляли зерно, овощи, фрукты, мясо, чаи, кофе и многую другую сельскохозяйственную продукцию во все уголки Империи… А еще Дома Набелит и Кустодес издавна старались, по мере возможности, поддерживать хорошие отношения — корабли, которые строили наши плотники, пользовались большим спросом у торговцев Набелита, взамен товары в веасийских портах продавались с гораздо меньшей утвержденной Империей наценками.

Взмахом руки я дала Яну понять, чтобы тот не выказывал никакой враждебности. Я твердо смотрела прямо на набелитку. Та лишь подозрительно прищурила большие раскосые миндалевидные глаза, явно ожидая от меня ответных действий. Казалось, она только и ждала момента, чтобы сцепить с поводка своего телохранителя.

— И, тем не менее, правила этикета никак не помешали бы Вам, госпожа, проявить хотя бы интерес к состоянию человека, которого вы сбили. Или хотя бы извиниться.

Набелитка недоуменно захлопала пушистыми ресницами.

— Император всемогущий, девочка из глубинки отбила себе коленочки, — начала было насмешливо дразниться нахалка, а затем закатила глаза и со вздохом сделала самый кривой реверанс, который мне доводилось видеть. — Простите, Ваша Светлость. Но, может, в следующий раз вы соизволите не задерживаться прямо в проходе?

Максимилиан начал стягивать перчатку. Устраивать дуэль в первый же день в столице явно не входило в мои планы. Ссоры с представителем Дома Набелит уже было достаточно… Я снова подняла руку в знак того, чтобы Максимилиан никак не реагировал на провокации, вызвав у того еще большее недоумение.

Сама же коротко кивнула, сделав вид что приняла ее извинения.

— Я принимаю ваши извинения. Однако, судя по вашему поведению, сделаю вывод что Дом Набелит не отличается хорошими манерами… Какое разочарование, — я с наигранной печалью вздохнула. — Идем, Максимилиан, у нас еще достаточно дел, чтобы еще тратить время на эту невоспитанную хамку.

Девушка даже не стала сдерживать насмешливый хохот, пока мы с Яном собирали разбросанные по мощеному тротуару драгоценные книги.

— Ну, счастливо оставаться, принцесса! — с этими словами бестактная набелитка скрылась внутри остановившейся кареты.

Возвращались домой мы молча. Максимилиан был все еще разгневан так, что лицо его раскраснелось. Бедный извозчик аж сжался в своем кресле, когда Ян прорычал сквозь зубы нужный адрес.

Выделенные нам дом располагался на том же островке, что и Академия, и добрались мы довольно быстро. Это был небольшой двухэтажный дом из желтоватого камня, огороженный высоким забором. На первом этаже в глаза бросались две входные двери, которые, судя по всему, разделяли дом на две отдельные части — для нас с Каталиной, и Софии, Максимилиана и нашей прислуги.

София тут же открыла нам дверь, запуская в гостиную. Рукава ее были закатаны, а поверх платья нацеплен передник.

— Что-то вы припозднились. Ужин пока еще не готов, но я пока набрала ванну, чтобы вы могли освежиться с дороги… — начала она, но тут же осеклась, заметив мой потрепанный вид. — Старые Боги, Камилла! Что случилось, дитя?..

— Споткнулась, когда вылезала из кареты, не оценила высоту бордюра… — соврала я, даже глазом не моргнув. — Все в порядке, ничего страшного… Но платье придется скорее всего выкинуть.

Я показала на испорченный шелк на подоле юбки. Ян раздраженно скинул меч на стойку для оружия на входе. София сразу же запричитала, бросившись осматривать, не поранилась ли я:

— Ох, госпожа, нужно быть аккуратнее… Все наши вещи уже выгрузили, я та же пообщалась в ваше отсутствие с домоправителем. Он сообщил, что к нашему дому будет приставлены служанка и кухарка. Обе веасийки, между прочим, специально ради вас подбирали. Однако, поскольку они приступят к работе только завтра, я взяла на себя обязанность позаботиться обо всем сама. Ванна наверху, так же свежая сменная одежда. Ужин в течении пары часов будет готов. Подумала, что ваше любимое жаркое с овощами и розмарином поднимет настроение после такого изматывающего пути.

— Спасибо, София, — я искренне улыбнулась ей, но была слишком уставшей, отчего улыбка была скорее вымученной. Женщина, причитая, скрылась за одной из дверей в коридоре от гостиной, ведущей, судя по всему, в обеденный зал и на кухню.

Теперь она наш разговор не услышит. Хоть сегодняшний инцидент и закончился мирно, странное поведение Яна не давало покоя. Я резко развернулась к нему.

— Что с тобой сегодня случилось днем, когда мы пересеклись с Набелит? Ты редко хватаешься за оружие без причины, но от тебя прямо веяло гневом, словно тебе нужен был лишь малейший повод, чтобы напасть…

— Госпожа, это было прямое оскорбление, я не мог его игнорировать! — Максимилиан выглядел раздосадованным и заметно нервничал, то и дело поправляя аксельбант.

— Отец всегда учил, что из подобных ситуаций нужно выходить с высоко поднятой головой. И ты всегда говорил мне, что слова иногда бывают острее клинка. Я же не поддалась на ее провокацию, — я покачала головой. — Хотя мне и было очень обидно.

— Ох, милая моя, ты еще не понимаешь, что тут любое проявление слабости все равно что смертный приговор. В Столице не понимают милосердия, только силу. Я лишь хотел поступить так, как велит мне долг, — он ухмыльнулся. — А царапина на щеке только бы украсила того бугая.

— Думаю, если бы мы все же ввязались в драку, то репутация Камиллы Кустодес была бы испорчена в первый же день ее пребывания в столице. И тогда нас бы не только деревенщинами заклеймили, но еще и дикарями, что по любому поводу берутся за меч. Думаешь, это обернется для нас проблемами?

— Я более чем уверен, что она уже распустила слух, что дочь Великого Дома проявила слабость и не ответила на оскорбление. Во что это может вылиться — я могу лишь гадать, госпожа. Если не возражаете, я отлучусь, — в руках у него вновь появилась курительная трубка.

Не дождавшись моего ответа, он прошел дальше по коридору, где был выход во внутренний двор, оставив меня в гостиной в одиночестве. Снаружи снова донесся тот самый странный сладковатый успокаивающий запах табачного дыма. Я лишь тяжело вздохнула, растерянная и расстроенная.

После столь тяжелого и нудного дня, я, разумеется, мечтала о приеме ванны. Я уже и забыла, когда в последний раз могла бы вдоволь понежиться в теплой воде. Кажется, это было еще до того, как мы пересекли пригород.

Дом наш был хоть и небольшой, но довольно уютный. В гостиной расположились вокруг невысокого столика мягкие кресла и диван, а также двери, ведущие секцию для прислуги, кухню и обеденную комнату. Ведущая на второй этаж лестница была прямо напротив входа, а под ней расположился подвал. На втором этаже было две большие спальни для меня и Каталины, небольшая спальня для гостей и ванная комната. С террасы открывался вид на садик во внутреннем дворе, а на лицевом фасаде маленький балкончик выходил на мостовую.

Подруги нигде не было видно, однако из-за одной из закрытых комнат доносилось мерное сопение — видимо, она уснула после тяжелой дороги, так и не дождавшись нашего возвращения.

В просторной ванной комнате находилась прямоугольная мраморная купальня, наполовину утопленная в пол, ростовое зеркало и стоящая рядом каменная чаша умывальника. На невысокой стойке София уже заботливо расставила привезенные из дома баночки с порошками, маслами, растворами и кремами. От теплой воды исходил пар, наполняя комнату сладковатый ароматом цветов и трав. Окон не было, и освещалось помещение лишь горящими в настенных светильниках свечами.

Не став даже заглядывать в свои покои, я, как только закрыла изнутри дверь ванной на ключ, сняла с себя то, что осталось от платья. Быстрыми движениями расшнуровала корсет и стянула нижнее белье, бесцеремонно скидывая все на пол. Собранные в пучок волосы упали на плечи черными волнами. Мельком я осмотрела себя в зеркале — уставшая и замученная девушка, с темными кругами вокруг глаз от плохого отдыха и недосыпа, волосы потускнели и местами немного спутались… Лишь желтоватые отблески глаз переливались золотом в мерцающем полумраке.

Да, не в таком виде должна была появиться в столице Камилла Кустодес. По сравнению с той набелиткой, я действительно выглядела как деревенская девка. Посмешище, да и только…

Я решительно опустилась в купель и сразу же ощутила, как с теплой водой на меня накатывает умиротворение. Напряжение и усталость, что накопились за все эти недели в дороге, резкой тяжестью навалились на плечи. Но с каждой минутой, проведенной в теплой воде, становилось легче.

Закинув голову, я уставилась в потолок, вновь погружаясь в свои мысли.

Итак, вот я здесь. В Имперской Столице.

Прошло всего несколько часов, а я, похоже, уже успела нажить себе еще одного врага… Когда я смогу встретиться с Лео и будет ли у меня такая возможность вообще, знал один только Император. Сейчас я тут совершенно одна, и рассчитывать могу только на себя.

Может, все же Александер прав? На что я способна без чужой помощи? Должна ли я была ответить этой выскочке сегодня, или повела себя так же, как тогда, на постоялом дворе, не в силах дать хоть какое-то настоящее сопротивление? Правильно ли я поступила, решив ответить ей колкостью, ведь она даже не стала скрывать, как смешно и жалко я выгляжу в ее глазах. Смех набелитки до сих пор всплывал у меня в голове, как и раздраженное лицо Яна.

Вулканическая соль и ароматические масла успокаивали изнеможенное тело и тревожный разум. Я не поняла, в какой момент задремала, но всего спустя, казалось, одно мгновение шум в доме выдернул меня из объятий сонного марева.

Я внимательно прислушалась к голосам, доносившихся с первого этажа. Можно было точно расслышать звонкий голос Каталины, раскатистый смех Максимилиана и ворчание Софии, но незнакомый мужской голос вводил в ступор. Сложно представить, что кто-то просто так решил зайти в гости, ведь в столице нас никто не ждал. Любопытство вперемешку со смятением заставили меня вылезти из теплой воды, в которой я рассчитывала понежиться подольше.

Из кухни заманчиво тянуло ароматом запеченного мяса и овощей. На скорую руку я потуже затянула оставленные Софией халат и ночное платье и заглянула в гостиную. В воцарившейся тишине я смотрела лишь на нашего гостя. Знакомые черты лица накладывались на смутные детские воспоминания. Стоящего передо мной молодого человека в белом офицерском мундире было просто не узнать, но сомнений не было…

Я кинулась ему на шею и крепко обняла. На глазах выступили слезы. Злость, тревога и волнение — все это смело потоком бесконечной радости.

— Я… я так рада видеть тебя… — только и смогла вымолвить я сквозь сдавленные рыдания.

Леонард крепко схватил меня, и, немного покружив, поставил обратно. В блестящих синих глазах сияла та же радость, что и у меня.

— Ну ты чего, — заулыбался он, вытирая слезы с моей щеки.

Я оглядела Лео с ног до головы. От мальчика в нем не осталось и следа — как отец в лучшие его годы, он был крепок и подтянут. Казалось, что он стал раза в два выше, чем я его помнила, а в плечах даже шире, чем Валентин. Лицо, как и у всех гвардейцев, было идеально гладким, а густые темные волосы, которые он раньше любил собирать в хвост, теперь были непривычно коротко стрижены. Не могла от меня укрыться и некая суровость в его взгляде, как и два полуторных меча стоявших на стойке у входа.

— Столько зим прошло, тебя просто не узнать…

— Это все из-за этого, — он указал на нос. Судя по всему, его пару раз неудачно ломали, и теперь там появилась небольшая горбинка. — Теперь я вообще на одно лицо с отцом.

Все рассмеялись.

— Зато ты будто бы стала ниже, чем я тебя помнил, сестрица, — весело заметил Леонард. — Или ты мне и раньше еле-еле до груди доставала?

— Это просто кто-то слишком вымахал на казенных харчах, — усмехнулся Максимилиан.

— Я думала, мы с тобой еще не скоро увидимся. Что-то в этой вашей Столице гостеприимством и не пахнет… Расскажи о себе, как ты, как твоя служба в Белой Гвардии?

Лео недоуменно посмотрел на меня, словно бы сомневаясь в искренности моих слов.

— Неужели до вас не дошли письма, в которых я писал, что меня приняли в Золотую гвардию? И что мне дали почетную должность «Хранителя Чести»?..

Я растерянно заморгала. Неужели Эстебан снова что-то утаил от меня?

— Последние послания, которые мы получали, были очень скупы на подробности. Перед отъездом мы получили небольшое письмо, но говорилось только о том, что ты кандидат в золотые гвардейцы…

Леонард прищурился, продолжая слушать меня все с тем же небольшим недоверием.

— Я переживала за тебя все эти годы, просила у отца подробностей, но он почти ничего не рассказывал. Только то, что с тобой все в порядке… Ты жив и здоров, и для меня это было главное. А уж здесь я надеялась с тобой увидеться и расспросить подробнее.

— Меня назначили Хранителем Чести в начале этого года, — было видно, что мои слова его чем-то задели, но я могла лишь гадать, в чем было дело.

Я ахнула, пораженная.

— Это же… такая честь! Отец, кажется, должен был стать… Хранителем Преданности?

Максимилиан и Лео одновременно кивнули.

— Хранитель Преданности занимается тем, что наказывает предателей, мятежников и бунтовщиков, и следит, чтобы провинции соблюдали свои обязательства перед Империей, карая их в случае неподчинения. Неудивительно, что именно отца рекомендовали на это звание — он же участвовал в подавлении восстания на землях Арракана.

— Правда?..

— Правда, — Леонард твердо кивнул. — Дома отец может успешно скрывать о себе все, но утаить что-то от хронистов Имперской Гвардии невозможно. Многие, с кем он когда-то служил, до сих пор тут. И я многое узнал об отце. О том, каким он был в молодости, где и как служил.

— Хранитель Чести сражается на дуэлях за честь Империи и Императора, — пояснил Максимилиан, явно стараясь перевести тему, чтобы я не начала задавать лишних вопросов.

— И никогда не проигрываю! — самодовольно отметил Лео. — На моем счету уже двадцать три проведенные дуэли.

— Императору что, так часто приходится отстаивать свою честь в поединках? — я вопросительно подняла бровь.

— О, ты не поверишь, сколько подонков сквернословят в адрес Его Святейшества. И не только за пределами Масерий. В Столице тоже хватает глупцов, распространяющих свои грязные и нелепые слухи.

— А тебе уже доводилось бывать в других провинциях? — восторженно спросила Каталина. Она все время просто глаз не могла отвести от Леонарда.

— Только на территориях имперских префектур, будучи еще в Серой гвардии, — Лео покачал головой. — Подробностей, я, увы, рассказать не могу — секреты Гвардии не должны покидать стены Центурий. Моя задача — сразиться с клеветником или его представителем в дуэли при свидетелях. Обычно это долгий процесс, сначала оправляется официальный документ, потом суд Триумвирата рассматривает свидетельства… В общем, мое дело просто привести вынесенный приговор в исполнение.

— Получается, ты являешься кем-то вроде палача?..

— Слишком грубо, но можно сказать, что суть ты уловила, — Лео поморщился от такого сравнения. — Однако, как бы со стороны не казалось — Золотой Щит не более, чем красивая обертка. Я пока все так же остаюсь преторианцем Второго Легиона и обязанности у меня практически те же самые в свободное время — патрули, охрана, тренировки… Золотая гвардия больше некий символ с особыми привилегиями, в особенности для граждан Столицы.

Сестра Софии, судя по всему, уже успела утомиться от этих разговоры прямо посреди коридора, и она оборвала рассказ брата на полуслове.

— Предлагаю оставить все эти разговоры, ужин уже давно стынет.

Лео закрыл глаза и наигранно принюхался.

— Жаркое с овощами и розмарином?

— Верно, мальчик мой, — София довольно заулыбалась.

— М-м-м, пахнет как дома, — на его лице блуждала улыбка, — Я бы с радостью присоединился к трапезе, думаю, пара часов у меня еще есть. К тому же, когда еще позволю себе попробовать стряпню Софии?

— По такому поводу я думаю можно и бутылочку серенийского крепленого вина открыть! — Каталина радостно хлопнула в ладоши и побежала погреб под лестницей.

София попросила Максимилиана помочь ей подать блюда и начала накрывать на стол в обеденном зале. Вернувшаяся с пузатой бутылкой Андо уже суетилась в поисках фужеров.

— Расскажешь, как прошло ваше путешествие? — спросил Лео, как только мы уселись за стол.

— А я… ну, поездка у нас была довольно унылая. Месяц трястись в дилижансе — ты не представляешь, какая это пытка.

— Ну да, — усмехнулся Лео. — Дорога была настолько унылая, что в город вы заявились в сопровождении отряда Серой Гвардии.

— Что? Откуда…

— Новости в столице разносятся быстрее, чем набелитские рысаки приходят к финишу на скачках, — брат подмигнул. — Думаешь, откуда я узнал, что ты уже в городе, и сразу же начал искать способ получить увольнительный?

— Ты знаком с лейтенантом Вибером? — в голосе мелькнула догадка, которую Лео тат же подтвердил кивком.

— Он обучался на курс младше в Кадетском корпусе. Я, как и все сыновья аристократов, и тем более получивший базовую военную подготовку и образование, был зачислен сразу же на четвертый. Вибер сын какого-то останского торговца, кажется. А люди не знатного происхождения обучаются в кадетах полноценные пять лет.

Сын торговца из простолюдинов… Это очень многое объясняло в поведении Александера, однако никак не оправдывало его поступков. Леонард же продолжил:

— Таких как он, идейных, очень немного в Гвардии. А уж тем более тех, кто тяжким трудом может пробиваться вперед. Он брался за самые сложные задания, проявлял себя образцовым солдатом. Все на службе о нем только хорошо отзывались всегда. Какое-то время, пока меня не повысили, мы с ним были в одном отряде, и я знаю, что на него можно положиться. Так что, можно сказать, что мы неплохо ладим.

Такое ощущение, что мы говорили про абсолютно разных людей. Тот Александер, которого описывал брат, не стал бы убивать и пытать мирных жителей, не стал бы пользоваться своей безнаказанностью, не смог бы даже допустить мысль о том, чтобы жертвовать своим отрядом дабы выгородить себя перед начальством. И точно не стал бы угрожать беззащитной девушке ночью. Но все же Леонарда он и в правду искренне уважал. Может, лейтенант не всегда был таким подлецом? В голове снова всплыли предостережения насчет Столицы и ее нравов…

— Мы пересеклись с Серой гвардией, когда у нас сломалось колесо где-то в глуши, недалеко от границы. Они сопровождали нас остаток дороги, — я намеренно утаила все подробности случившегося.

— Мне известно, что он был на особом задании. О пропаже семьи министра уже второй месяц судачат, но кроме Вибера никто не вызвался взяться за эту задачу. Не понимаю, с чего бы это он стал разделять свой отряд, и отправлять половину своих людей вперед, — он немного понизил голос, благо что пока в комнате царила суматоха и звон посуды, нас почти не было слышно. — Мне ты можешь рассказать, не бойся.

Я прикусила губу. Обещание, данное тогда обеим сторонам, сковывало меня и не позволяло нарушать его даже перед братом. Но провести его такой простой уловкой, как вышло с подчиненными Арно, явно не получится.

— Мы с ним… пересеклись в деревушке, где он выполнял свое задание. Случайно. И после завершения я попросила его о помощи, чтобы не попасться бандитам, — я чуть понизила голос. — Он рассказывал очень странные истории. Ну, про здешние порядки.

София поставила перед нами по большой тарелке, наполненным жаркое. Леонард тут набросился на него, уплетая с таким аппетитом, будто голодал целую неделю.

— А что он рассказывал? У нас много разных баек ходит.

— Рассказывал, что гвардейцев частенько нанимают выполнять грязную работу. Что частные лица нанимают их для охраны во время своих… развлечений. Что один подписанный указ ставит их выше законов провинций, — я вдохнула. — Разве может быть так, что столичные солдаты могут чинить самосуд?

Лео приуныл.

— На самом деле, сестрица, у Гвардии почти безграничные права. Я лично видел, как один полковник рубанул крестьянина мечом лишь для того, чтобы проверить остроту нового клинка. Не все такие, конечно, вон тот же Александер хороший пример, но в большинстве своем что в армии, что в министерствах люди идут на все, лишь бы заполучить себе местечко поприличнее.

Я с жалостью смотрела на брата. Он всегда был немного наивен, из-за воспитания отца, который правила и честь ставил выше интриг и беспринципного желания добиваться своего любой ценой. Но то, насколько Лео плохо разбирался в людях… удивительно, как он смог достичь таких высот в службе.

— Отец рассказывал, что гвардия благородна в своих намерениях, — было видно, что есть что-то, о чем Лео утаивает. — И даже такие, как Александер Вибер, и не так уж и благородны, какими кажутся…

— Я всегда сужу людей по тому, как они проявляют себя в деле, — взгляд Лео посуровел, и его тон пресекал любые споры на эту тему. — И не стану делать выводы о сослуживце по слухам. Порой солдатам приходится принимать тяжелые решения, иногда они могут быть аморальными. Но это наша работа, наш долг — все ради благополучия жителей Империи, даже тех, кто клеймит нас убийцами и мясниками.

— Неужели и тебе приходилось участвовать в чем-то подобном?..

— Ты думаешь, я после такого смог бы смотреть в глаза тебе или отцу? — серьезно ответил он вопросом на вопрос. — Мои грехи заканчиваются на пьянстве и разврате.

Я немного смутилась, Максимилиан одобрительно хмыкнул, Каталина скрыла улыбку ладонью, а София недовольно покачала головой. Тревога за то, что брат уже не тот, каким я его знала, понемногу отступала — за эти семь зим Лео ничуть не изменился.

— Надеюсь, в скором времени я увижу дворец… — мечтательно сказала Каталина, все еще наблюдая за Лео с восхищением. — Это правда, что он богаче, чем любой из родовых владений Великих Домов?

— Ну, если вы хотите в этом убедиться, то всегда можно просто попроситься в гости, — молодой гвардеец подмигнул. — Вы же знаете, чем еще примечателен пост Золотого Гвардейца? Ну, помимо всеобщей славы и обожания, какому позавидуют самые известные барды континента?

Лео сделал пару глотков вина, и, выдержав интригующую паузу, объявил:

— Золотые гвардейцы, верховные канцлеры и почти все высшие чины Белой Гвардии, легаты и некоторые префекты, проживают за стенами Первой Масерии, в Люцерисе. Не в самом императорском дворце, разумеется, но на близлежащей территории. И я в том числе.

— Ты живешь так близко к Императору?! — изумленно ахнула я.

— Конечно, а как мы будем оберегать покой Императора и его глашатаев?

— Надеюсь, столь огромная роскошь не слишком вскружила тебе голову? — голос Софии старался быть строгим, но нотки беспокойства все же ей скрыть не удалось.

— Да если бы у меня еще было время на это… Я большую часть времени все равно провожу в Центуриях, вместе с другими гвардейцами, — Лео говорил уклончиво, но, наверное, у него были свои причины не делиться своей личной жизнью при всех.

Однако я была искренне рада за брата. Не удивительно, что все так рьяно стремятся получить должность в Золотых Щитах.

— Ах, увидеть бы придворных и императорскую семью… Я слышала их приемы настолько роскошные, что длятся по нескольку дней, а съезжаются туда представители всех крупных Домов. Ты ведь уже бывал на таких?

— Ага, такие мероприятия же надо кому-то охранять. Ну и пару раз меня приглашали как члена дома Кустодес… Скука смертная обычно на этих балах. Понаблюдать, как мелкие чиновники подлизываются к вышестоящим, я и на службе могу.

— А Император? Каков он? — у Каталины блестели глаза. — Правду ли говорят, что он силен настолько, что его удар не выдержит даже меч из лучшей стали?

— Императора не видел никто уже очень давно. В основном на всех его приемах участвуют двойники. — Лео пожал плечами, будто это было что-то обыденное.

— Почему?.. Отец, конечно, рассказывал, что никто из высокопоставленных чиновников и военных его не видел долгое время, но я думала, что это не более чем предрассудки.

— Это действительно так. Император лично общается только с высшими канцлерами. Ты бы знала, сколько раз были покушения на него и членов императорской семьи. Потому и личности их держат в строжайшей тайне, как и все с ними связанное. Даже я сам не знаю, кто из живущих во дворце может быть членом императорского дома.

— А как же заключаются браки и все такое… — растерянно спросила Каталина. Неужто она рассчитывала охмурить кого-то из правящей династии?

— А ты думаешь, такое делается публично? — насмешливо фыркнул Лео, с наслаждением пригубив вино из своего фужера. — Представь себе какой был бы скандал, если бы Дома знали, что они могут быть в родстве с императорской династией? Они бы захотели себе преференций, и будут иметь преимущество в положении перед другими Домами и патрициями, что вызовет массу головной боли для Империи. Поэтому и сам Император обезличен настолько, насколько это возможно.

— Получается, и Император, и его семья могут где-то ходить по городу, например, и их никто никогда в жизни не узнает? — с ужасом спросила я. Страшно было представить, чтобы люди, чья важность не только для страны, но и для всего Хартвельда, исключительна, могут без всякой охраны разгуливать по столичным улочкам или вовсе скрываясь под поддельными именами…

— Все может быть, — он зловеще понизил голос. — Говорят, Императору уже много сотен лет, и он жив лишь потому, что пьет кровь юных дев… Если что, по регламенту, мне сейчас следовало бы бросить вызов на дуэль самому себе за такие слова.

Мы вновь рассмеялись. С чувством юмора у Лео было все так же в порядке.

— Как же ты служишь Императору, если не видел его?

— Разве я должен его видеть, чтобы искренне служить его идеям? — тон брата стал величественным, как только речь зашла про Имперские Истины. Но что-то в его тоне было неестественным, фальшивым. — Император служит своему народу, и все его мысли заняты думами о том, как сделать жизнь своих подданных лучше. Ни к чему Его Святейшеству отвлекаться на подобные мелочи. Для этого у него на службе и есть Триумвират, Имперская Гвардия и целая армия чиновников, — он отчеканил эти слова с такой четкостью, словно он их зазубрил.

— Может, сменим тему? — София недовольно вклинилась в наш разговор. — Не думаю, что обсуждение подходит для семейного застолья.

Лео с облегчением кивнул, и в миг расслабился. Такая резкая смена поведения брата выглядела очень настораживающе и даже немного… пугающей.

— Ну а как у тебя на личном фронте? — Каталина хитро заулыбалась. — Тебе скоро двадцать три, карьеру ты уже себе, считай, сделал, время и о браке задуматься. Должна же быть у Золотого гвардейца невеста на примете?

— Вон мои подружки, — Леонард весело махнул в сторону стойки в коридоре у входа, где к шпаге Яна добавились два изящных меча. — Сделаны на заказ из арраканской стали и украшены лучшими оружейниками столицы. «Алида» и «Валора», они и занимают почти все мое время.

Старый мечник заулыбался, глядя на клинки.

— Да, мечи добротные. Я бы правда использовал что-то покороче, думаю, что их вес немного сковывает движения…

— Внуков отец точно не дождется, — я улыбнулась своим мыслям, глядя, как Ян и Лео принялись с энтузиазмом обсуждать стили ведения боя.

— А что же Валентин? — спросил Лео, оторвавшись беседы с Яном. — Отец сообщал, что он сыграл свадьбу, но сам «господин правильность» за все эти годы так и не нашел времени написать мне.

— О, я думаю, он просто очень занят, выслушивая постоянные нравоучения. А то без этого наш будущий герцог точно не справится, — я закатила глаза, вспоминая все эти долгие беседы отца и старшего сына в любое свободное время. Особенно раздражало, когда они углублялись в очередные организационные нюансы за редкими семейными обедами. — А после свадьбы я теперь и не знаю, кто теперь его раздражает больше — супруга или отец.

— Бедняга, — фыркнул Лео от смеха. — Я ему даже немного сочувствую…

Сидя вот так, в кругу близких, в груди растеклось то же теплое чувство, что и в детстве. На миг я забыла, что нас с братом разделяли не только многие мили, но и года. Страх, что время отдалит нас друг от друга, сделает чужими людьми, остался позади, и я была как никогда счастлива, что ошибалась. Передо мной был мой брат, добрый, веселый, точно так же как в детстве. Столица и тяготы военной службы закалили его, но не изменили, все опасения отца были напрасны. И мне очень хотелось, чтобы этот вечер никогда не заканчивался…

Стук в дверь за одно мгновение разрушил царившую домашнюю атмосферу. София впустила гостя — молодой рядовой-кадет честь и прошагал по коридору как по плацу. С каждым шагом от расслабленного и веселого Леонарда не оставалось и следа. Казалось, даже лицо его преобразилось, сделавшись жестким и суровым, словно бы высеченным из камня, а глаза, буквально только что сияющие добротой, сделались холодными и отчужденными. Рядовой вручил ему запечатанную воском депешу, Лео быстро пробежался по содержимому, тяжело вздохнул и встал из-за стола.

— Но ты же еще не доел… — я раздосадовано и растерянно смотрела на то, как брат накидывает на плечи свой мундир, но Лео лишь покачал головой.

— Ничего не поделаешь — долг зовет, — он попытался изобразить улыбку, но вышло неубедительно.

Он развел руки, я кинулась в объятия брата, обняв так крепко, словно бы это могло заставить его остаться с нами еще ненадолго.

— Заглядывай к нам иногда, — шепотом попросила я. — Я теперь тут надолго.

Вместо ответа он поцеловал меня в лоб, потрепал по голове, прямо как в детстве, а затем закинул мечи за спину и вышел вслед за рядовым, оставив нас в воцарившейся тишине.

Хорошо, что перед учебным триместром, который начался аккурат спустя неделю после нашего прибытия, я успела хотя бы немного погулять по городу. Асцилла не соврала — занятий было столько, что домой я возвращалась уже под вечер.

Конечно, желание имперцев всесторонне развиваться было впечатляющим, но далеко не все предметы казались мне необходимыми. К примеру, занятия по искусству, особенно практические, навевали на меня воспоминания о том, как сестра София давала нам с Каталиной основы музицирования и живописи, и я мечтала избавиться от этого занудного предмета в своей учебной программы при первой же возможности.

Куда больший интерес представляли занятия по истории и естествознанию, и, хотя курс был довольно обобщенным, каждый триместр в них обещали включать все более разносторонние лекции, что лишь сильнее подогревало мой интерес к этим предметам. Любопытными, хотя и довольно утомительными, были занятия по математике и астрономии, где мы изучали различные формулы и теоремы, а после проводили точные вычисления, и я то и дело совершала несуразные ошибки из-за невнимательности. А вот изучение древнего языка среднеземцев — старого аквилантиса, — который мы проходили в рамках занятий по литературе, давался мне очень нелегко. А я-то ожидала, что литература станет одним из моих любимых курсов… Меньше всего по душе мне пришлись занятия по философии, политологии, праву и основам экономических наук. По большей части из-за того, сколько времени там уделялось имперской государственности и его влиянию, практически полностью игнорируя вклад провинций в развитие страны, что казалось мне жутко несправедливым — ведь все мы были частью большого слаженного механизма, как учили нас сервитуарии.

Мне нравились огромный зверинец и Дендрарий с крытыми оранжереями, в котором выращивались различные редкие растения со всего континента. До мурашек впечатлял Планетариум — большое купольное помещение, в котором под самой крышей находился огромный искусно выполненный механизм, моделирующий вращение небесных объектов. И даже механическая Септемия меняла свой цвет точно так же, как и ее бессменно сияющий на небосклоне оригинал, отмеряя день за днем.

Ну а когда я получила доступ ко всему библиотечному комплексу Либрариума, я осознала, насколько жалкой была наша библиотека в Каса-де-Вентос. А уж сколько новой информации, голова шла кругом… Под библиотеку было выделено трехэтажное просторное здание, в которое можно было перейти через переход на четвертом этаже основного корпуса. И времени я там проводила много не только из собственного интереса — без доступа к библиотечной картотеке домашние задания было бы невозможно выполнить.

Академия мне с каждым днем нравилась все больше и больше, вот только если бы не приходилось напоминать себе, что все это — не только получение образования, но и заведение нужных связей. А с этим у меня совершенно не ладилось. Наша группа включала в себя тридцать шесть человек, и большая часть из них были либо среднеземцами, либо детьми имперцев, чьи предки заслужили честь стать гражданами Империи. В основном, это были дети столичной знати, министров и военнослужащих. Очень немногие пришли в Академию по стопам своих родителей, чтобы стать в последствии изобретателями и ремесленниками.

— А дети канцлеров не учатся с нами? — поинтересовалась я, невольно наблюдая за выражение непонимания на лицах среднеземцев.

— Семьи канцлеров не покидают пределов Люцериса, — объяснил Флавий Лека, невысокий мальчишка с темно-рыжей шевелюрой, один из древнего рода среднеземских патрициев, которые стояли у истоков создания Империи. Относились к Флавию с таким же почтением, как и к представителям Великих Домов, хотя и род Лека уже давно не имел и толики того влияния, которым ныне обладали выходцы из семей префектов или других высших военных чинов.

— Они нанимают лучших профессоров и репетиторов, которые читают все необходимые лекции. Не раз была случаи, когда канцлеров шантажировали, похищая их детей, а потому было решено ввести практику с домашним обучением, — продолжила за ним Клавдия Фелатива, дочка одного из сенаторов, у которой была мерзкая привычка влезать в любой разговор.

Что ж, мне оставалось посочувствовать и семьям канцлеров, и императорской семье. Прожить всю жизнь в золотой клетке и умереть, служа своему государству… Несомненно, благородно, но все равно трагично.

Провинциальных аристократов среди однокурсников было около трети, а уж из Великих Домов, кроме меня и Ады Набелит, той самой нахалки, и вовсе не было. В большинстве своем все держались обособленными группками, и какой-то дружной атмосферой у нас не царило. Я до сих пор не знала и половины своих сокурсников по именам. Было видно, что многие уже были знакомы друг с другом еще до поступления в Академию, отчего я никак не могла отделаться от чувства, словно очутилась непрошенным гостем в компании старых друзей. Парни-арраканцы несмотря на то, что, кажется, на дух друг друга не переносили, все же старались поддерживать какое-то подобие сплоченности. Юноша и девушка из Остании сразу же влились в ряды среднеземцев и практически не общались с ребятами из других провинций, будто бы нас и вовсе не существовало. Вокруг Ады Набелит вечно крутились ребята из набелитский Малых Домов, вечно заискивая перед своей госпожой. Но, судя по вечно скучающему взгляду Ады, такое внимание ее лишь утомляло. Удивительно лишь то, что не было никого из Нортланда, но Клавдия объяснила, что северяне крайне редко жаждут получать новые знания.

— Да и обучение наверняка нортландским Домам будет не по карману, — заметила среднеземка с неприятной самодовольной ухмылкой.

Я же не сказать, чтобы была в центре внимания, но старалась поддерживать хорошие отношения со всеми, хотя бы из вежливости. Мне было немного страшно общаться с незнакомыми, не зная как правильно себя с ними вести — на равных или же как наследнице Великого Дома. Не получилось поладить и с Бьянкой Арелан — второй, кроме меня, представительницей веасийской аристократии. Бьянку я помнила еще с детства довольно тихой девочкой, но мы не виделись с ней уже очень давно, и та явно с чего-то побаивалась меня. Как бы я не пыталась завести с ней беседу, дальше приветствий и небольших пустых вежливых разговоров обычно общение с ней не заходило. При этом она постоянно заикалась, извинялась, будто ненароком опасалась как-то оскорбить меня. Я же не настаивала на общении, если оно было ей неприятно, хотя и чувствовала себя одиноко.

Так же у меня обстояло и с общением с другими сокурсниками — некоторые подходили и представлялись, и, разумеется, услышав о моей фамилии, сразу же начинали проявлять интерес к моей персоне, причем настолько фальшивый, что порой свое раздражение было скрывать невозможно. Однако пропасть между нами оказалась слишком большой, и как бы я не пыталась проявлять вежливый интерес к моим одногруппникам, в какой-то момент их любопытство угасло, словно огонь лампады без масла. Их больше интересовали столичные сплетни, а не провинциальные дворяне, которых они за равных явно не считали. Не знаю, было ли это связано со страхом и ореолом неприступности, который обычно витал вокруг представителей Великих Домов, но в итоге одиночество стало моим невольным спутником в эти первые недели обучения.

И это, конечно, не укрылось и от Ады Набелит, которая только и искала повод вывести меня из себя. Успевшая дать мне обидное, по ее мнению, прозвище «крестьянка», которое ее подружки-подхалимки тотчас подхватили, не упускала шанса как-то задеть меня. Впрочем, эти ее потуги вывести меня из себя на людях были тщетными — я решительно пропускала ее насмешки мимо ушей. Видимо, тот случай, когда я не поддалась на ее провокации перед началом учебы, не мог не задеть ее гордость.

Но даже не смотря на все это, после первых дней занятий, из всей нашей группы я заприметила светловолосого болезненного вида парня, с которым, кажется, вообще никто не разговаривал. Ни разу я не видела, чтобы он с кем-то беседовал или кого-то о чем-то спрашивал. Он молчаливо сидел на занятиях, будто бы намеренно отстранившись от всего, что мешало учебному процессу. Он не участвовал в дискуссиях с профессорами на практикумах, не задавал вопросы на лекциях, просто сосредоточенно конспектировал все записи, а к вечеру, после окончания занятий, сразу же пропадал. По его внешнему виду я было сначала подумала, что он из имперцев, но никто из столичных его не знал и не общался. А странный парень словно бы и рад был тому, что его никто не замечает. Складывалось впечатление, что он тут, в отличие от остальных сокурсников, именно ради знаний, и не собирался отвлекаться на иное.

Что, впрочем, было недалеко от истины. Многие не уделяли учебе должного внимания, предпочитая тратить свободное время после учебы на развлечения, а во время самих лекций слушать преподавателей вполуха. Так было и сегодня — половина студентов заснула под монотонный рассказ лектора, еще кто-то тихо перешептывался на задних рядах, но не я. Сегодня, когда позади остались вводные занятия, на которых мы обсуждали и план предмета на учебный год, начинались лекции по древней истории. Темы, которой я ждала чуть ли не с самого начала учебного года.

Пожилой профессор Сибиций, в темно-фиолетовой профессорской накидке, поправил очки и продолжил свой рассказ, прошуршав бумагами на деревянной кафедре:

— Древние люди активно использовали силу под названием «магия». Истоки магии лежали в недрах земель нашего континента, Хартвельда. На естествознании и физике, которая появится у вас в третьем триместре, профессора расскажут подробнее про процессы манаобразования, потому я не стану углубляться в природу этого явления. Однако говорить об истории человечества в отрыве от влияния магической силы не получится, так что поверхностно некоторые моменты придется объяснить… Кхм, итак. Пока нет точного датирования, когда начали зарождаться магические истоки, которые древние люди называли «источниками маны», но большие ее скопления производили изменения на окружающий мир. Это повлияло на эволюцию флоры и фауны, которая резко отличалась от того, что наши предки привыкли видеть на ныне утраченном континенте Эльданар, колыбели человечества. Есть несколько теорий, с которыми вы можете подробнее ознакомиться в книгах «Тайны магии» или «Утерянное искусство». Кому-нибудь известны три самые распространенные причины магического угасания?

Я обвела взглядом аудиторию, тщетно ожидая, что кто-то решится ответить на вопрос. Профессор удрученно вздохнул. В последний момент я, переборов нерешительность и страх, подняла руку.

— Да, госпожа Кустодес?

— Я читала, что одна из основных причин утраты магии — изменения мира.

Профессор удивленно кивнул.

— Верно… Климатические изменения, а также геологические процессы повлияли на формирование новых природных источников. Руда и почва, обогащенные маной, со временем разрабатывались людьми и истощались, что привело к утрате истоков. Вторая?

Он сделал паузу, чтобы студенты успели законспектировать его слова. На этот раз руку поднял один из арраканцев — сухощавый бледный парень короткими темными волосами, имени которого я не успела запомнить. Кажется, мой пример пошел на пользу.

— Господин Сонг-чи?

Парень прочистил горло.

— Вымирание магических существ и растений, — коротко ответил он.

Профессор снова довольно кивнул.

— Верно. Измененные магией виды становились инвазивными, то есть чужеродными для среды, в которой появлялись. Попав под влияние маны, такие организмы сами становились источниками, и за счет этого магия распространялась по континенту. К примеру, так называемые «эльфийские деревья», распространенные в лесах Остании где-то два-три тысячелетия назад, росли на благословенной воде, насыщенной маной. Эльфийские деревья приносили особые плоды, настолько насыщенные магическими частицами, что плоды высаживали в других регионах, создавая тем самым новые магические источники. Постепенное исчезновение магических инвазивных видов напрямую связано с первым пунктом и деятельностью человека. Кто-то знает последний, третий фактор?

На этот раз руку подняла Нерисса Маллия — внучка легата, входящего в военный совет Трибунала. Профессор Сибиций приглашающим жестом махнул рукой, и ее твердый звонкий голос разлетелся по аудитории.

— Истребление магов сильно повлияло на распространении магии и привело к упадку магических истоков. В этом была заслуга Империи, которая положила конец использованию магии.

Сибиций пристальным взором смотрел на имперку с толикой уважения и… страха. Не удивительно — префект Маллий, ее пра-пра-пра-прадед, заслужил свое прозвище «Карающая длань» во время Священных Войн не просто так.

— Так называемые «маги» или «колдуны», по-научному homo insolitum, появились вследствие длительного воздействия маны на человека после переселения народов на Хартвельд. Маги всегда были немногочисленны из-за того, что магический дар, согласно нашим исследованиям, мог проявляться только по наследству. В отличие от остальных магических созданий, homo insolitum могли распространять ману посредством своего воздействия на мир, иными словами — применяя магические силы. Использование магии и желание человека полностью контролировать истоки и привело к истощению природных источников маны, что и вызвало сокращение численности магов.

— Профессор, получается, что маги до сих пор могут существовать? — спросил кто-то из верхних рядов.

— Это вряд ли, господин Колвин, — покачал головой Сибиций. — То влияние на мир, о котором идет речь, было возможно многие столетия назад, еще задолго даже до Священных Войн. Последние зафиксированные упоминания о «магах» датируются примерно 550 годами до о. С.В.И. Ну а ныне магия считается полностью утраченной для людей, потому что все носители этого дара были уничтожены. Все, чем мы сейчас располагаем, — это сохранившиеся до наших дней рукотворные артефакты и остатки природных ресурсов.

— Разве не могут магические артефакты воздействовать на человека? — подняла руку одна из набелиток, девушка с угольно-темной кожей, Нара Сарей. — Не стоит ли в таком случае полностью отказаться от использования маналитов?

— Вы здесь как раз таки для того, чтобы понимать разницу между классами опасности таких веществ. Избавляться от опасных стереотипов — задача просветительской деятельности Академии, — пожилой мужчина вновь деловито поправил съехавшие очки. — Мы пока не можем полностью отказаться от маналитов, но используем безопасные материалы, за этим очень строго следит Комитет контроля маналитических объектов при Имперской гвардии. Вулканическая соль, которую используют для поддержания температуры воды, или радужный плетень, используемый в текстильной промышленности как краситель, никак не повлияют на ваш организм, поскольку концентрация маны в них крайне мала для формирования даже самого слабого истока. Создавать новые артефакты мы не умеем, поэтому используем то, что осталось нам от наших предков. А многие ресурсы и вовсе на данный момент считаются незаменимыми. Минерал «замерзшее пламя» или руда «невесомый гранит», к примеру. Они встречаются достаточно редко и до сих пор могут формироваться при условиях, в которых…

Профессор начал рисовать на доске схему, а я сжала висящий на стальной цепочке кулон. Казалось невероятным, что магия и вправду могло существовать, а сама мысль о том, что наши предки могли взывать к силам стихий, чтобы строить невероятные города и храмы, внушала в меня благоговейный трепет. А уж сказками о могущественных магах, что одним заклинанием могли уничтожить города, до сих пугают маленьких детей на ночь…

— А разве люди не хотели бы возродить магию? — я вновь подняла руку, отвлекая лектора от его записей. — Разве такое невозможно с нашими достижениями в науке? Трактат «Природа магии» Лазаруса Тибера гласит, что магия является частью окружающего нас мира, а, значит, и возможно возродить ее с помощью сохраненных у нас источников маны.

— Отличный вопрос, юная госпожа, — старичок кивнул. — Да, действительно Лазарус Тибер и многие другие ученые прошлого столетия всерьез рассматривали возвращение к древним источникам магии и использовании ее в качестве энергии, как мы делаем с ветром, паром или углем. Были проведены эксперименты, однако почти все они потерпели неудачу при испытаниях, что привело к человеческим жертвам. Но есть и другие причины, которые не позволяют нам возродить магию… Да, господин Хус? — лектор кивнул куда-то поверх голов.

«Хус?!» — я резко обернулась. Почти на самом последнем ряду лектория сидел тот самый замкнутый болезненный парень. Сейчас было сложно принять его за кого-то другого — холодные, словно древние льды, голубые глаза смотрели прямо на лектора.

— Магия снова изменит баланс сил в этом мире, что приведет к войнам и огромным жертвам, а также безрассудное использование маны может повлиять на целостность мироздания и привести к неконтролируемым стихийным бедствиям, после которых человечество не сможет оправится. Считается, что именно формирование и скопление маны привело к катаклизму, который расколол некогда единый континент на Хартвельд и Эльданар, а затем и к затоплению Эльданара и переселению людей шесть тысячелетий тому назад.

Лектор довольно заулыбался.

— Все верно, господин Хус. Вижу, кто-то ознакомился с моим трудом «Катаклизмы древности». Похвально, юноша, очень похвально. Да, такая теория действительно сейчас является одной из самых распространенных, и даже по некоторым археологическим находкам есть подтверждение тому, что наш некогда единый континент был расколот именно под воздействием истоков маны, а после магические шторма привели к уничтожению родины наших предков. Но это всего лишь теория, и далеко не все придерживаются такой точки зрения. Есть и куда более существенные доказательства — сохраненные свидетельства о магах, которые использовали силу для того, чтобы развязывать войны и истреблять целые народы.

— Как по мне, глупо отказываться от такого потенциала только из-за боязни войны. Магия служила не только оружием, но и орудием блага в руках людей… Они лечили людей от болезней и взращивали урожаи в засушливые годы. Безумцы были всегда, и дай ему хоть магию, хоть порох, результат будет один. Разве я не права, профессор?

Ари был готов опять что-то возразить, но лектор поднял руку в примирительном жесте.

— Вы оба в чем-то правы, господа, но давайте этические рассуждения мы оставим для профессора Ливия и его занятий по философии. Вопросами магической безопасности в Империи занимаются не одно столетие, и не зря наши первые правители, еще со временем основания Империи два с половиной тысячелетия назад, были первыми, кто понял всю опасность магии и сначала ограничили, а потом вовсе и вовсе отказались от нее. К сожалению, история показывает нам, что такая сила слишком неуправляемой в человеческих руках. И нужно поблагодарить наших предков за столь необдуманное использование источниками маны, которое и привело к ее нынешнему упадку. Сейчас того, что удается найти, хватает для исследований и экспериментов в лабораторных условиях, но уж никак не идет речь о возрождении магии как таковой. Если вас так интересует этот вопрос, на одном из ближайших практикумов по естествознанию у вас будут исследования отголосков магической энергии с помощью лазуритового хрусталя. Этот минерал крайне редок и так же относится к тем немногим ископаемым, которые сохранили в себе истоки магии. А теперь продолжим. Так, на чем я остановился?..

Я сделала несколько пометок в своих конспектах. То, что я училась вместе с Ари Хусом для меня стало сюрпризом. Кого-кого, а его я точно не ожидала тут встретить. В памяти всплыл надоедливый мальчишка, старающегося во всем походить на своего отца, и образ этот кардинально отличался от угрюмого нелюдимого парня, которым теперь снова, низко наклонив голову, делал быстрые пометки.

Естественно, после занятия Ари одним из первых вышел из класса, даже не взглянув на меня. Растерянная таким поведением, я не знала, как мне быть. Стоит ли подойти первой? Завести беседу? Попробовать подружиться? Мне было очень интересно побеседовать с ним, ведь до этого мне не с кем было порассуждать на любимую тему, пусть даже и с разных позиций. Хотя он, наверное, меня даже и не помнит…

Я с унылым видом ковыряла в своей тарелке во время обеденного перерыва, когда за мой столик подсел сам Ари.

— Сегодня в меню рыба. Говорят, она полезна для мозгов. Если они, конечно, есть, — беспечно начал он, не обращая внимания на направленный на него растерянный взгляд. Сложно было понять, была ли это такая неудачная попытка завести беседу, или же попытка пошутить.

— Ари?.. Ари Хус? — я недоверчиво осмотрела парня с ног до головы.

В отличие от остальных представителей Домов, которые подчеркивали свою идентичность, он, наоборот, будто бы всеми силами пытался скрыть, что он северянин. Ари был раньше казался не слишком крепким ребенком, но теперь к этому добавилась болезненная бледность и худоба. Тощие пальцы казались хрупкими, обтягивающая кости и сухожилия кожа была почти прозрачной, резкие скулы и темные впадины под глазами делали его взгляд тяжелым, а выражение лица мрачным. Одет он был в строгий камзол на манер имперских гвардейцев, светлые волосы, которые он раньше носил в косе, коротко стрижены. И даже ярко-голубые глаза, отличительная черта его семьи, казалось, поблекли. Складывалось впечатление, что мальчика все эти года держали в темнице.

— Что, будто призрака увидела? — он усмехнулся. — Давно не виделись, Камилла. Я тебя сразу узнал, только подойти не решался.

— П-правда? — я почувствовала неловкость. — Я тоже была удивлена, увидев тебя тут. Просто не было повода…

— Ты ведь меня не узнала, не так ли? — прямолинейно констатировал он.

Я прикусила губу, а щеки загорелись от стыда.

— Ты очень сильно изменился. Тем более мы же столько зим не виделись…

— Ну, тут не поспорить. Зато ты ничуть не изменилась… — сказал он просто, оставив странное ощущение растерянности — была ли это попытка задеть меня задеть или нет. — Я смотрю, ты все еще его носишь? — Ари сделал глоток из своего кубка и кивнул на висящий на цепочке ухун.

— Да. Для меня это ценная и памятная вещь. Она напоминает мне, почему я здесь… Не знала, что и тебя в итоге пригласили в Академию.

Ари покачал головой, проглотив кусочек рыбы, предварительно убедившись, что в нем нет костей.

— Матушка подсуетилась. Ее отец — полковник Серой гвардии, он организовал мое зачисление, хоть и на год позже. Родители решили, что для меня тут будет больше перспектив, чем на домашнем обучении, — его тон явно давал понять, что это не та тема, которую он собирался обсуждать.

— Думала, ты, как и мой брат Валентин, захочешь делать карьеру в войске отца, прежде чем унаследуешь титул… — я старалась говорить с ним учтиво, хотя, признаться честно, находиться рядом с ним было очень некомфортно. Не удивительно, что никто не хотел с ним общаться — Ари излучал леденящую ауру, которая стеной отделяла его от окружающих.

— Я? В ратники? Посмотри на меня. Это был бы очень хороший способ свести счеты с жизнью, — в его голосе была мрачная самоирония. Выдержав небольшую паузу, он все же продолжил. — Я заболел через год после нашего возвращения в Витгранс. Никто так и не понял, что это было за заболевание, наши целители никогда с таким не сталкивались. Родители потратили много сил и денег, чтобы лучшие столичные лекари смогли остановить распространение болезни, однако я до сих пор не оправился. Да и, наверное, не оправлюсь уже никогда.

Опять его тон не предусматривал дальнейшего развития темы — он просто обозначил причину, чтобы его более не докучали расспросами.

— Вот как, — мне стало искренне жаль Ари. Казалось, в свои семнадцать он уже успел постигнуть тяготы жизни. Сложно было представить, каково ему. — Мне жаль, что так случилось, но надеюсь, что после Академии ты займешь место рядом с отцом и будешь править не силой, а мудростью.

Он рассеянно кивнул, и какое-то время мы просто молча уплетали свой обед.

— Как тебе здесь вообще? Нравится в Столице? — нарушила я неловкое молчание.

Как ни странно, он как-то даже немного повеселел, когда сменила тему. Казалось, что новая жизнь ему куда больше по душе. Видимо, не я одна хотела оказаться подальше от семьи.

— Да. Сначала я боялся, что мне будет тяжело одному с дедушкой, тем более я раньше почти не общался с ним. Но на самом деле тут хорошо. Лучше, чем дома. Огромная библиотека, куча всяких мероприятий, можно посещать любые интересующие семинары. И столько разных фруктов, что глаза разбегаются. К тому же, быть так близко к Императору… прямо дух захватывает от осознания!

Услышав страстные речи Ари, мне невольно вспомнились слова Лео и то, с какой неистовостью он описывал свою службу.

— Северяне так сильно почитают Императора? Мне казалось, что во многом вы больше придерживаетесь своих старых традиций и верований, чем следуете Имперским Истинам.

— Я чту Императора! — его болезненные глаза загорелись огнем. — Он самый великий из живущих ныне людей. Хоть его личность окутана тайнами, но, говорят, все, кто его видел, сходили с ума от его величия.

— Ты говоришь о нем так же, как и столичные жители, с каким-то нездоровым… фанатизмом. Словно бы он не человек, а какое-то божество.

— В этом и заключается его величие! Ведь он простой человек, который добился всего своими знаниями и трудом.

«А может, это просто слухи и россказни?» — я не осмелилась произнести свои мысли в слух, а потому лишь улыбнулась.

— Ты поэтому стал так резко высказываться о магии? Твоя мать в ваш приезд мне рассказывала, что это часть их традиций и истории.

Ари снова помрачнел.

— У меня на то свои причины. Но как по мне, магия лишь эхо давно забытых времен, приносившее лишь несчастья и беды. Так что пусть таковым и остается.

— А я вот согласна с крестьянкой. Магию можно использовать чтобы выращивать пшеницу, фрукты и овощи, лечить болезни у скота, — вклинилась в разговор проходившая мимо Ада, как ни странно, без своей вечной свиты. Глаза девушки окинули нас двоих насмешливым взглядом.

Я фыркнула.

— И кто из нас крестьянка, раз ты тут про пшеницу думаешь в первую очередь, — язвительность уже была привычной манерой общения с Адой, если все же не удавалось свести беседу на нет. — Удивительно, что хоть в этом вопросе мы сошлись во мнениях.

Она покосилась на меня, уже готовая ответить, но северянин не дал ей такой возможности.

— Ты что-то хотела? — недовольно пробурчал он. — Если нет, то не порть, пожалуйста аппетит и иди куда шла.

Ее брови поползли вверх, то ли от такого неожиданного нахальства, то ли от того, что парень впервые заговорил с ней.

— А ты оказывается, и вправду умеешь говорить. Что, решил защитить честь возлюбленной?

— С чего ты это взяла? — серые пятна, выступившие на щеках Ари можно было бы принять за румянец.

— У рыбаков в жизни не хватит денег за ту безделушку, что у крестьянки на шее висит, — взгляд Ады был устремлен на кулон. — Это ведь Замерзшее пламя? Оно только на северных землях добывается… Ну, не буду тогда отвлекать вас, голубки.

Со звонким смехом она удалилась.

— Ох и натерпимся же мы еще проблем из-за нее, — вздохнул Ари, встав из-за стола.