Черное солнце

Глава 14

Следующие семь дней, которые я провела дома, казались настоящей пыткой. Мне безумно хотелось рассказать Ари и Аде о том, что я узнала от Софии. Все наши даже самые смелые догадки и рядом не стояли с ее рассказом. Однако мало того, что Оре строго настрого запретила покидать дом, так еще и приятная зимняя прохлада, которая стояла последний месяц, резко сменилась настоящей бурей — за окном который день бушевала нещадная пурга.

— Лучше уделите все свое время усердной подготовке, госпожа, — строго поручила сестра София. — Учтите, если думаете снова попытаться улизнуть — Максимилиан будет следить за вами. Уж простите, как бы я не хотела вам доверять, веры вам нет, — она помолчала, а потом добавила, чуть мягче. — Я постараюсь сделать все, что смогу для вас с юной Набелит. После того, как ваши экзамены закончатся, я подумаю, что можно сделать с вашим даром — если он уже пробудился после обряда, скрывать его будет все труднее и труднее.

— Ты… будешь учить нас? — я не верила ее словам. — Как маму?

— Скорее всего. Только ради вашей безопасности. Но прошу — никаких фокусов. Не подставляйте себя под удар еще сильнее, чем вы уже постарались.

Я радостно закивала. Еще бы — от одной мысли, что нас будут обучать магии уже голова шла кругом. Однако же сама София целыми днями куда-то пропадала, иногда не возвращаясь по несколько дней. Ян, пожав плечами, предположил, что, наверное, у нее какие-то дела в Ордене, может, заседания в Синоде, и, вероятно, даже связанные со мной, так что лучше бы мне не лезть не в свое дело. С того вечера, когда я обвинила Яна в предательстве, старый телохранитель явно был на меня обижен — стал отстраненным и более раздражительным. Однако же, хоть и я чувствовала вину за собой, не хотела перед ним извиняться. Потому что считала, что сказала тогда правду, какой бы мерзкой она не была.

От подготовки к экзаменам хотелось лезть на стену. Мысли сбивались, пока я перечитывала свои конспекты, главы и параграфы, по которым нас будут проверять, возвращались к нашему разговору с Софией. О магии. О том, что же правда, а что вымысел в этих книжках. Было так мерзко читать в разделе истории, как «доблестная» Среднеземская Империя стала первой страной, отказавшейся от магов.

Ложь.

О том, как Император начал священные очистительные войны, чтобы объединить мир и избавиться от завладевших опасными артефактами язычников, угрожающих всему живому на Хартвельде.

Ложь…

О том, что маги остались частью древнего прошлого наших народов и никогда более это опасная сила не будет угрозой для нашего существования, и поныне Империя будет защищать нас от нее.

ЛОЖЬ.

В один миг я со злости швырнула учебник в стену, даже не заботясь о том, что собственность Академии может пострадать. На шум в комнату постучала Каталина, удивленно выглядывая из-за двери, не решаясь зайти.

— Все в порядке?.. — поинтересовалась она осторожно.

— Да, — гневно ответила я, еле сдерживаясь чтобы не накричать на нее.

Взгляд ее скользнул от меня к потрепанной распластавшейся на полу книге. Фрейлина с пониманием покачала головой.

— Что, не получается что-то выучить? — голос ее был полон сострадания, что злило меня только сильнее. — Понимаю, у тебя же столько предметов, и всего неделя, чтобы все пройденное повторить…

— Дело не в этих проклятых уроках, — процедила я сквозь зубы.

— А в чем тогда? — девушка прошла в комнату и, подобрав с пола учебник истории, уселась на кушетку. Какое-то время она перелистывала страницы. — Интересное чтиво. Ты же как раз такое любишь. Никогда не видела, чтобы ты так с книгами обращалась.

Я уткнулась в свои конспекты, делая вид что увлеченно изучаю их, хотя перед глазами стояла лишь застилающая все пелена. Но Каталина знала меня слишком хорошо, чтобы купиться на такое.

— Так что у тебя стряслось? — спросила она спокойно. — Поругались с ребятами?

Внезапный вопрос отвлек меня от мрачных размышлений. Девушка тут же встрепенулась, в глазах заблестело любопытство.

— Неужели любовный треугольник?

— Что? — я хотела было возмутиться, впрочем, быстро вспомнив, такая догадка была в стиле подруги. — Нет, не в этом дело…

Глядя на Андо, я понимала, что просто от нее не отделаться, и вздохнула.

— Мы кое-что узнали, и наши мнения… хм-м… возможно разошлись. Я боюсь, что каждый мог все понять по-своему, а обсудить это мы не можем.

Сказанные наобум слова внезапно для меня самой оказались правдой. Испуганное лицо Ари, который ни разу не посмотрел на нас с Адой в тот вечер, после ритуала… Расстроенная Ада, у которой всегда была неуемная энергия и план на любой случай, выглядела потерянной и разбитой…

Все эти дни меня терзали не только мысли о разговоре с Софией, но и то, что каждый из нас мог сделать свои выводы из произошедшего. Что-то изменилось в тот момент, когда сфера озарила нас ярким голубым светом, а огонь потянулся к руке Набелит. И то, что я не могла понять, что именно, съедало изнутри. У них не было Софии, которая могла рассказать такое, о чем мы не читали ни в одной книге. Так что же произойдет, когда через несколько дней мы увидимся в Академии? Будем ли мы все теми же, сохраним ли нашу дружбу, наш авантюристский запал?

— Я вижу, что у вас есть какая-то тайна, ваша общая, — начала Каталина с какой-то странной печалью. — И если ты не можешь мне рассказать об этом, то и не надо. Но вы же друзья. Вы всегда можете просто поговорить. Собраться и обсудить все ваши недоразумения и недопонимания. Дружба, если она настоящая, не та связь, что порвется от первого же конфликта. А если так — значит и медяка такие люди не стоят.

От слов Каталины все сжалось в груди. В том то и проблема, что сейчас я не была уже уверена, что наша дружба была настоящей. Все, что держало нас вместе — наше расследование, навязчивое желание докопаться до правды, наша странная одержимость провести ритуал из какой-то древней книжонки, из-за которой мы подставились под удар и преступили закон. Но кто из нас будет готов пойти еще дальше? Я не была готова уверенно ответить.

Дни до начала экзаменационной недели я считала чуть ли не по часам, и, как это обычно и бывает, тянулись они ужасно медленно. Каталина помогала мне, проверяя мои знания по списку вопросов, а вечерами я слушала, как она разучивает очередную песню для своих занятий в Консерватории, перебирая струны той самой лютни, с которой она выступала на своем первом концерте. Насколько сияла радостью Андо, пока с упоением рассказывала мне о своих уроках, о музыке и песнях, о новых друзьях и преподавателях, настолько же тусклой и лишенной всяких красок казалась моя жизнь. В душе не утихал настоящий шторм, и я не знала, как унять эти поочередно накатывающие ядовитые волны гнева и вины. Мне не на кого было злиться, и все же чувствовала себя одинокой и преданной, но и выплеснуть свои чувства, пока они не разорвали меня, я тоже не могла. То и дело я срывалась то на попавшей под руку Каталине, то на Яна, отчего потом лишь упрекала себя за несдержанность.

К концу недели этот бурлящий котел остыл, оставив лишь мерзкое послевкусие пепла. А все завывающая за окном метель, казалось, окутывала и меня тяжелым холодным снегом, не давая ни дышать, ни шелохнуться, потушила жгучую ярость и заметала промозглым сугробом отчаяния.

Когда же наконец наступил альбос, я еще не помнила, чтобы хоть раз рвалась на улицу и поскорее оказаться на занятиях. Не было страха перед суровым профессором Сарантосом, который должен был сегодня принимать у нас математику, ни перед профессором Асорой и ее астрономией. Все, о чем я могла думать — увидеться с друзьями, поговорить с ними, услышать, что все хорошо, все осталось по-прежнему…

— Камилла! — как только я подошла к аудитории, где уже в ожидании начала проверочной работы, расселись ученики, ко мне подбежала чем-то взбудораженная Клавдия Фелатива. — Ты ведь уже слышала, да?! Слышала последние новости?

— Что, прости? — за три недели я уже успела отвыкнуть от этой вечной привычки имперки всем и всюду рассказывать о последних сплетнях.

— Как же, — она ахнула, глаза загорелись еще сильнее в предвкушении. — Такая новость, я думала ты знаешь, у тебя же брат в Имперской Гвардии!..

Я напряглась, чувствуя, как холодеет все внутри.

— Нет, я ничего от него не слышала.

Девушка посмотрела по сторонам, словно бы хотела, чтобы новость осталось тайной только между нами, и наклонилась поближе:

— На праздниках в Академию кто-то прокрался! — заговорщическим полушепотом произнесла Клавдия, прикрывшись ладонью. Впрочем, даже ее «шепот» был достаточно громким, чтобы стоящие рядом могли хорошо ее расслышать.

Кровь отлила от лица, но Клавдия истолковала это по-своему:

— Не беспокойся, воры хотели что-то украсть, но у них ничего не вышло.

— А я вот слышала, что это были какие-то культисты, которые хотели провести магический ритуал, — подала голос Криста Грессен, не отрываясь от учебника. — И что даже кого-то в жертву приносили, судя по тому, сколько крови было в том злосчастном кабинете.

— Ой, да бросьте, — отозвался Джасс Рамир, который лениво покачивался на стуле. — Всем же известно, что за этим Красный Синдикат стоял. Никто, кроме них, не смог бы пробраться в сердце Столицы, а затем уйти безнаказанными.

— А я думаю, это просто кто-то из преподавателей или старших делал эксперименты в тайне от руководства, и их поймали, — уверенно заявила Лукреция Деметрос.

Так постепенно класс начал обсуждать, что же за странное происшествие приключилось и кто стоял за этим. Видно было, что для многих это стало хорошим поводом немного сбросить нервное напряжение. Вторая половина одногруппников лишь одаривала сплетников недовольными взглядами, то и дело отрываясь от учебников.

Я же глазами искала друзей. Ада была оцеплена своими подругами, которые то жаждали обсудить прошедшие праздники, то хотели обсудить со своей госпожой последние сплетни. По виноватому взгляду девушки я догадалась, что лучше сейчас мне не пытаться влезать. А вот Ари сидел в первом ряду аудитории, одиноко уставившись в окно. Мне сразу вспомнились первые учебные дни, когда он точно так же, нелюдимый и отстраненный, сидел в одиночестве, безразличный к происходящему вокруг.

— Эй, привет… — я подошла к нему, устроившись рядом, но Хус даже не отреагировал на мое приветствие. Я забеспокоилась. — Все в поря…

— Сейчас не время языком трепать. Если есть свободная минута — лучше удели ее повторению усвоенного материала. У тебя и так с математикой не в ладах всегда было.

Холодность его тона, необъяснимая отчужденность, была подобна внезапному удару под дых. Я потеряла дар речи, но, зная парня, не стала навязывать ему свое общество. Может, снова обратил свое волнение в резкость и грубость?

Когда зашла профессор Сарантос, разговоры быстро смолкли. Все экзамены состояли из двух этапов — общая для всех письменная часть, а затем устный ответ на заданный профессором вопрос по любой из пройденных в триместре тем. Итоговая оценка складывалась из того, насколько хорошо был дан ответ и сделана письменная работа, и вывешивалась на специальном стенде по окончании экзаменов, на следующей же неделе.

Нам всем раздали несколько листков с десятком примеров, отвели на решение задач полтора часа. Оставшееся время будет распределено для устного ответа.

По команде преподавателя класс заполнился скрипом перьевых ручек о бумагу. Я то и дело косо поглядывала на Ари. Тот невозмутимо сосредоточился на своем листке, словно кроме заданий в этом мире ничего не существовало. И, разумеется, Хус закончил быстрее всех. Уже через час он сдал полностью исписанные листки с ответами, и довольно быстро и четко ответил на вопрос Сарантоса о формуле расчета площадей объемных фигур, пока профессор быстро сделала несколько пометок в своем дневнике. Получив одобрительный кивок, Ари собрал вещи и быстрым шагом вышел из аудитории, но я успела заметить теперь на его левой щеке уже пожелтевший, но все же отдающий багрянцем синяк.

Ада терпеливо дожидалась меня снаружи, когда я, почти в числе последних, покинула аудиторию, чувствуя легкий мандраж. Если еще в решенных задачах я могла быть хоть как-то уверена, но вот вопрос о теореме Фейбера я определенно точно завалила.

— А вот и ты, — устало, без обычного энтузиазма произнесла девушка, завидев меня.

— Как ты? — тут же спросила я. — Сильно досталось после нашего ухода?

Ада поморщилась.

— Матиас доложил матери, и та намекнула, что лучше бы мне больше времени уделять общению с более достойными моего общества людьми.

— Это она про Амир и Сарей? — фыркнула я.

— Угу, — уныло кивнула Ада в ответ. — Теперь, если они вдруг заметят, что я общаюсь с вами, тут же доложат либо моей матушке, либо этому старому пню.

Ада вздрогнула, когда дверь открылась, но из кабинета, потягиваясь, вышел Марк Арсеус, сразу направившись в сторону столовой.

— Хорошо, что эти куропатки достаточно глупые, чтобы быстро управиться с такими простенькими примерами, так что у нас есть еще время в запасе.

— Ну, знаешь, — я скрестила руки с напускной обидой.

— Ари с тобой тоже не захотел говорить? — с грустью спросила та, пропусти мимо мою попытку отшутиться, хотя никогда обычно не упускала такую возможность.

— Да… Ты заметила, что у него с лицом?

Губы девушки дрогнули, словно бы она готова была в любой момент расплакаться.

— Я боюсь за него, — дрожащим голосом выдавила она. — Мой сервитуарий, конечно, лютовал, что разъяренный гиппопотам, но все ограничилось наказанием. А я к ним с детства привыкла. Но Ари…

— Я не думаю, что Арсений мог с ним что-то сделать. Он строгий, но все же любит своего воспитанника, хоть и своеобразно.

— Я и не про Арсения говорю, — вскинулась она. — Думаешь, Игнаций бы стал терпеть такие выходки?

От мысли, что полковник мог ударить собственного внука за его непокорность, казалось мне дикой. Дикой, но не невозможной. Я тяжело вздохнула.

— Нам надо будет поговорить. Я…

— Ой, все! Они выходят, если увидят нас, опять будут ненужные проблемы, — засуетилась Ада, спрыгнув с широкого подоконника. — Потом, если получится, поговорим.

Глядя, как набелитка вальяжно подходит к землячкам, сначала отчитав тех за то, что так долго возились, мне казалось, что та Ада, что только что была готова разрыдаться из-за синяка Ари осталась призраком где-то здесь, со мной.

Поговорить с ней у меня сегодня больше не вышло. Ари демонстративно не замечал ни меня, ни Аду. От чего — я могла только гадать. У Ады хотя бы была причина отстраненного поведения, но Хус изо дня в день приходил на экзамен, быстро выполнял все задания, уверенно и четко отвечал на вопросы преподавателей, и покидал аудиторию. Мало того, что мне не хватало привычного общения с ребятами, так еще и в конце дня я сразу же покидала Академию в сопровождении все такого же неразговорчивого Яна, отчего я только сильнее впадала в уныние.

Новость о произошедшем проникновении в Академию успела выйти за рамки простой сплетни. Серая гвардия уже взялась за расследование, однако никаких подробностей никто не знал. Разве что те, у кого были родственники среди гвардейцев, знали чуть больше остальных, но в сочетании с догадками и откровенными вымыслом это вылилось в такую ядреную смесь далеких от реальности фантазий, что иногда я готова была в голос смеяться с очередной безумной теории. Если бы, конечно, не разрывалась между страхом быть пойманной и страхом навсегда остаться без друзей.

В видес, перед началом экзамена по культурологии, меня окликнул Лисандр Уцилий, одногруппник-среднеземец, с которым я за все время перекинулась разве что парой фраз.

— Кустодес, хм-м… — он замялся под моим удивленным взглядом. — Меня просили передать, что у входа в Академию тебя ожидает офицер из Гвардии. Хочет о чем-то поговорить.

— Это какая-то шутка? — только и смогла спросить я.

Ада невольно кинула на меня встревоженный взгляд, и даже Ари, кажется, мельком повернулся.

— Я просто передал, что меня попросили, — сверкнул глазами Лисандр и быстро удалился к компании посмеивающихся над другом ребят.

Я не успела опомниться, как ринулась к окну. Комната располагалась на третьем этаже, но очень удачно выходила прямиком на улицу. Первая мысль была о брате, но что Лео могло понадобиться от меня, да еще и днем? Если только не случилось что-то серьезное…

Однако вместо сияющего белизной и золотом мундира я увидела медленно вышагивающий туда-сюда серый силуэт… Я в ступоре прильнула к стеклу, пытаясь разглядеть лицо, понимая всю тщетность этой затеи. Впрочем, я и так знала, кто стоит за воротами.

Разумеется, поскольку Лисандр подошел ко мне на глазах у всего класса, теперь жаждущий встречи со мной гвардеец стал предметом обсуждения всех любительниц сплетен.

— Ого, а Камилла у нас не теряет времени, — злорадно усмехнулась Нара, достаточно громко, чтобы я могла услышать. — Оказывается, нашу тихоню не только книжки интересуют.

— Может, это ее брат? — предположила Атали с надеждой в голосе.

— А вот и нет, я определенно заметила за воротами серый мундир!..

— А я слышала, что на приеме в Люцерисе ее видели с каким-то гвардейцем… — подала голос Лукреция.

— Ничего себе, я и не знала, что у Кустодес есть ухажер, — удивленно сказала Клавдия, явно обиженная, что такая громкая «новость» прошла мимо нее.

Я закатила глаза. Что ж, хоть на какое-то время теперь все перестанут говорить об «ужасных и неуловимых преступниках». Но вот что тут забыл Александер Вибер — для меня оставалось загадкой.

В этот раз первой аудиторию покинула я, под удивленные и сгорающие от любопытства взгляды одногруппников. Ари и тот недоуменно уставился на меня, когда я, быстро написав нечто несуразное в своем бланке с вопросами и рассказала профессору Прицилиусу какую-то чушь о главных принципах культуры народов Севера. Глядя, как он тяжело вздохнул и с расстроенным лицом сделал несколько заметок в записной книжке, я почувствовала волну жаркого стыда.

Все же, как бы мне не был противен мастер Кефалис с чуждым мне видением искусства, профессор Прициниус любил свой предмет. Именно благодаря его искреннему заразному воодушевлению, с которым он читал каждую лекцию, я научилась различать общие черты для каждой отдельной культуры, видеть закономерности между наукой, культурой, общественной и даже политической жизнью. И то, как небрежно я отнеслась к экзамену, было не лучшей благодарностью преподавателю, который заставил меня кардинально изменить свое отношение к предмету.

Но Александер занимал сейчас все мои мысли. Я была уверена, что это он — больше никого из Серой Гвардии, кто мог бы попросить встречи со мной, я не знала. Может, у него какие-то новости о Лео? С ним могло что-то случиться после его казни… нет, дуэли с Арно Монресом…

Гвардеец все так же вышагивал вдоль забора почти что строевым шагом, который, наверное, был вбит у него в подкорке сознания. Когда он обернулся, я сразу заметила, как он бледен, а чуть подрагивающие от холода губы отдавали синевой. «Он, что, терпеливо дожидался меня на морозе все это время?..» — ужаснулась я про себя. Я-то уже успела замерзнуть, полностью нацепив на себя верхнюю одежу, пока пересекала двор.

— Госпожа? Не ожидал вас так рано, — он мельком глянул на часовую башню. — У вас, вроде, еще должен был идти экзамен…

— Простите, но беседовать с окоченевшими трупами я не умею, — буркнула я, стуча зубами. — Потому закончила экзамен так быстро, как могла.

Темные брови взметнулись вверх, в серых глазах проглядывалось изумление.

— Ну же, не томите — с Леонардом что-то случилось? — выпалила я, изо рта вырвалась белая дымка.

— Леонард? Нет, ваш брат тут ни причем, — покачал головой Вибер. — Я понимаю, что для вас увиденное на приеме — нечто, за что обычно несут наказание. Но все было по регламенту. Монресы скорее всего будут требовать разбирательства, но поскольку Арно поднял брошенный ему меч — он тем сам себе вынес приговор, приняв вызов на дуэль. Леонард поступил точно так, как и полагается Хранителю Чести Императора…

Его слова разом и сбросили камень с души, но и потревожили едва зажившую рану. Опять всплыло в памяти залитое кровью лицо Лео, с равнодушным торжеством наблюдающего за корчащимся в предсмертных конвульсиях тела Арно. Я зажмурилась, пытаясь унять поднявшийся вверх комок желчи.

— Тогда, зачем вы тут? — хрипло спросила я.

— Из-за вас, — просто ответил он.

Его ответ поставил меня в тупик.

— Что?..

— Я не знаю всех подробностей, поскольку официально уже не отношусь ко Второму Легиону, но… — он замялся, словно бы боялся произнести тревожащие его слова. — Вами кто-то в Серой Гвардии сильно интересуется.

— М-мной?.. — переспросила я, не веря своим ушам.

— Да. Не знаю, кто и зачем, но на днях ко мне подходил один из лейтенантов, спрашивал о вас, как он тогда сказал «из простого любопытства», — на фоне бледного лица покрасневшие щеки уж больно выделялись, но я списала это на морозный румянец. — Ну, все-таки во дворце нас многие видели и…

— Ближе к делу, капитан, — процедила я.

— Сначала я подумал, что это просто совпадение, но затем самолично увидел запрос на составление досье на ваше имя, — закончил он, со всей серьезностью глядя на меня.

Я замерла, затаила дыхание от страха. В отличие от Вибера, я прекрасно понимала, что это значит, однако же… Нет, это не могло быть так. Гвардия никак не могла связать нас… меня с проникновением в лабораторию. Если бы нашлись хоть какие-то тому доказательства, уже через несколько дней они стояли бы у нашего порога, готовясь отдать юстициарам на суд.

— Камилла, — он слегка подался вперед, и я почувствовала его теплое неровное дыхание, согревающее замершее лицо. — Я не знаю, во что ты вляпалась или кому успела перейти дорогу, но прошу тебя — будь осторожна.

— Как думаешь, за этим может стоять Десай? — внезапная догадка осенила меня.

— Может быть, — он пожал плечами. — Это ты пытаешься гадюке на хвост наступить, не я. У тебя были с ним конфликты в последнее время?

— Ну, если это можно считать конфликтом, — я замялась, думая, как бы без подробностей рассказать об угрозах Десая. — Он считает, что Луиза Арелан пыталась моими руками выведать какие-нибудь его тайны, чтобы потом шантажировать… Нет, разумеется, ни о чем таком госпожа Арелан меня не просила.

— Хм, — Александер задумался. — Это вполне похоже на правду. Помню, было как-то похожее дело, когда надо было подставить одного… — заметив мой испепеляющий взгляд, он тут же осекся. — В общем, бывало и такое. Сомневаюсь, что на тебя найдется что-то существенное.

— И все же ты решил предупредить меня? — я вглядывалась в лицо капитана, пытаясь найти там знакомые тени лукавства или притворства, но ничего этого я там не увидела. Только откуда-то взявшееся искреннее беспокойство.

— Я держу данное слово, — он сощурился, заметив мое недоверие. — Этого мало?

Необычное для Александера, вечно такого самоуверенного и высокомерного, выражение застыло на лице. Неужто я задела его?

— Нет, я… — начала я поспешно. — Спасибо, Александер. За это предупреждение.

Он коротко кивнул в знак благодарности.

— Наверное, ради такого не стоило покидать службу, мог передать послание письмом.

— Ты же не думаешь, что переписка любого хоть мало-мальски значимого человека в этом городе конфиденциальна? — он насмешливо поднял бровь. — Тем более, пока я повяз по уши в бюрократической волоките. Думаешь, я бы упустил такой отличный шанс улизнуть от нудной работы? — он беззлобно хохотнул.

— Что же, ты будешь все два месяца до начала весенней поры баклуши бить? — усмехнулась я. — Наверное, это сущий кошмар для такого трудоголика.

— Ага, конечно, так и будет Гвардия просто так кормить офицера. От патрулей все равно не отвертеться, — еле-еле проступившая улыбка померкла, к нему снова вернулась серьезность. — Просто будь начеку. Если уж Гвардия начинает кем-то интересоваться, это неспроста. А если что-то случится я… или тем более, твой брат, какой бы у него ни был статус, не всегда сможем прийти на помощь вовремя.

Он замолк, явно не решаясь что-то сказать. А я не решалась спросить. Накатившее чувство казалось мне странным, неуместным по отношению к человеку, которого бы по идее должна презирать. Хотела презирать. Но не могла. Кто бы мог подумать, что в этом городе мне будет спокойно с мерзавцем и лжецом, который, в прочем, единственный с самого начала был по-своему откровенен со мной. И все же он пришел сюда, нашел время, как бы он не утверждал обратное, потому что… переживал? Только ли наша сделка послужила ему предлогом предупредить меня?

Мы так и стояли, всматриваясь друг другу в глаза, словно бы искали малейший повод усомниться в искренних намерениях друг друга — помочь и эту помощь принять. Где-то в глубине затеплилась странная догадка, граничащая с уверенностью — Александер Вибер все же смог сохранить в себе честность и благородство, хоть и запрятал в себе его так глубоко, что и сам, кажется, уже не верил в их существование.

Бой часов вывел нас из оцепенения.

— Что ж, думаю, мне пора, — Вибер поправил утепленную накидку, стряхнул снег с плечей, и, попрощавшись, начал неторопливо растворяться в снежной дымке.

Пока я торопливо забегала в корпус, я точно была уверена только в одном — все же предостережение Александера нельзя было сбрасывать со счетов. А потому, как только я взлетела по лестнице, первым дело я достала из папки с бумагой чистый лист и, быстрым движением разделив его пополам, написала две одинаковые записки: «Кэрес. Вечером, после Академии. У меня дома. К.»

Перед вторым сегодняшнем экзаменом, по литературе, я как бы невзначай прошла мимо скрупулезно повторяющего биографии знамениях поэтов времен Шести Домов Ари, и рядом с ним абсолютно случайно оказался маленький сложенный бумажный квадратик. Не сразу обратив на записку внимание, парень сначала покрутил головой по сторонам и, когда на секунду я подумала, что сейчас он сомнет и выкинет клочок бумаги, все же развернул и быстро прочел ее. По нему сложно было понять, как он отреагировал, но в мою сторону он так и не повернулся, а записка отправилась в карман штанов.

Ада получила точно такую же записку, когда, улучив момент и вездесущие набелитки все же отвлеклись, я быстро и незаметно передала ей записку. Со стороны могло показаться что я просто случайно дотронулась до ее руки, но Набелит не подала виду и сразу же крепко стиснула между пальцами маленькое бумажное сокровище, будто это было самое важное в ее жизни.

Оставалось всего два дня. Два долгих мучительных дня, да еще и с не самыми простыми предметами — естествознанием, историей, правом и политологией. Манолис не упустил шанса расспросить по поводу своего персонального поручения с исследованием замершего пламени, но без Ари, который почти всегда помогал мне с ним, я не смогла ответить ни на один его вопрос — ни о формулах, которые я использовала в расчетах, ни о том, как я вообще эти расчеты делала.

— Как жаль, госпожа, — с легким злорадством улыбнулся Манолис. — Я делал на вас такую ставку, вы же так жаждали заниматься научной деятельностью… И что я вижу? Вычисления ваши идеальны, а вот ответить вы ничего толком и не можете. Складывается впечатление, что вы хотели обдурить меня. Возможно, вам даже кто-то помогал с этим заданием, не думаете?

— Нет, — мрачно ответила я, проглатывая унижение как горькую пилюлю.

— Что ж, я надеюсь, в следующем триместре вы покажете более приемлемые результаты, чем то, что вы продемонстрировали сегодня на моем экзамене, — он посмотрел на меня острым, как бритва, взглядом поверх своих очков. — Можете быть свободной.

Я вылетела из кабинета, чувствуя, с каким наслаждением старик смотрит мне вслед.

Все. Еще немного, и все это останется позади. Желудок ходил ходуном — не от голода. От волнения. Руки то и дело немели и леденели от мысли, что я буду весь вечер сидеть и ждать. А мои друзья так и не придут. Не дадут шанса все обсудить. Все что произошло, что мы увидели. Что я узнала.

Когда я очутилась дома, какое-то время я просто сидела на диване с закрытыми глазами не в силах шевелиться от усталости. Ян что-то спрашивал по поводу ужина, но я лишь неопределенно мычала. Служанки унесли сумку с вещами в комнату, но более меня никто не беспокоил. Мерное тиканье часов убаюкивало, но я не поддавалась сонливости, до последнего надеясь, что вот-вот в дверь раздастся стук… Вот сейчас… Или сейчас… Еще через пару минуток…

Я вздрогнула — долгожданны стук в дверь выдернул меня из лап дремы. Я ринулась к двери, и влетевший морозный воздух в тут же взбодрил и сбросил остатки сонливости.

— О, а вот и ты, — устало сказала Ада, ежась на крыльце. Дарен тенью стоял позади.

— Ты пришла, — я не верила своим глазам.

— И была бы очень признательна, если бы ты меня впустила. Я тут стучусь уже несколько минут. Прислуга у вас там что, совсем свое жалование не хочет отрабатывать?

Я торопливо отошла в сторону, пропуская девушку вперед. После окликнула горничных, и Алисия вбежала в коридор и оторопело глядела на гостью.

— Г-госпожа, мы не ждали сегодня никого, — виновато начала она, но тут же кинулась принимать полушубок недовольной Ады. — Мне передать Габриэль, чтобы готовила ужин на четверых?

— Каталины и Софии сегодня не будет? — нахмурилась я.

— Госпожа Андо и сестра Оре передали, что к ужину они не вернутся, — сказала она растерянно.

— Тогда на пятерых, — вздохнула я. — По крайней мере, ориентировочно.

Девушка кивнула и, еще раз низко поклонившись, скрылась в коридоре, ведущем к кухне и обеденной зале.

— Ари еще не пришел? — обеспокоенно спросила Ада, нервно заламывая пальцы.

— Пока нет, — я глянула на часы. Уже почти семь…

— Мне подождать вас здесь, Адилия-щехзаде? — спросил Дарен.

— Да где хочешь. Лишь бы с глаз моих подальше, — буркнула она.

Дарен вежливо поклонился, и ушел в крыло прислуги.

— Как ты умудрилась вырваться? — спросила я, надеясь скоротать время и отвлечься. Волнение Ады было слишком заразным.

— Дарен подсуетился, — поморщилась она. — Я долго голову ломала, как мне поступить, а потом… Просто попросила его. Сказала, что мне нужно попасть к тебе сегодня. Он что-то наплел Матиасу, ну и вот я здесь.

Я удивленно вскинула брови.

— Да-да, сама в шоке, — кивнула девушка.

Но повисшее неловкое молчание снова отделило нас, как невидимой стеной. Ада вышагивала по гостиной, то и дело поглядывая на часы. Она отказалась и от предложенного нам чая, и от сладостей, хотя никогда не упускала возможности стащить что-то вкусненькое.

Когда я уже потеряла всякую надежду, в дверь постучали. Мы обе тут же метнулись к входу, чтобы открыть покрытому тонким слоем снега Хусу. Он молча зашел, усталый, изнеможенный, и отряхнулся. Алисия тут же подхватила его кафтан. Ари же все не желал и мельком на нас смотреть.

— Тут будем сидеть? — он кивнул в сторону гостиной.

— Лучше давайте в столовой, — негромко сказала я, все же съеживаясь от нелюдимой озлобленности в его голосе.

Так мы и сидели, молча, смотря друг на друга, как недруги, как будто чужие друг другу люди, пока служанки принесли нам чай и закуски. Тяжелую гнетущую атмосферучувствовали даже Алисия и Габриэль, а потому торопились поскорее покинуть обеденный зал, оставив нас наедине.

— Что от тебя хотел тот гвардеец? — взволнованно начала Ада, продолжая помешивать уже давно растворившийся в чашке сахар. — Он друг Леонарда?

— Александер? Нет, ну… не совсем. Мы с ним случайно познакомились. Он был замешан в той истории с Красным Синдикатом, в которую я случайно вляпалась. Я помогла ему выполнить его задание в деревне, чтобы при этом его отряд не вырезал сельчан под чистую. А взамен я заручилось его… к-хм, назовем это поддержкой.

— И с Синдикатом договорилась, и в Серой гвардии свой человек есть. Лихо ты, — присвистнула Ада. Ари молчал, продолжая испытующе изучать нас. — Так что?

— Если вкратце, кто-то пытается раздобыть на меня информацию. Только на меня, про вас никакого упоминания не было, — поспешно добавила, глядя как резко подалась вперед набелитка, уперевшись ладонями в стол.

— Это вопрос времени, — сухо сказал Ари. — Мы слишком много улик оставили, чтобы они не смогли это все связать с нами.

— И как они по деревянными мискам смогут вычислить преступников? — нахмурилась набелитка, не разделяющая скепсиса северянина.

— Мы не только это там забыли, — напомнил он ей. — Ты забирала свое кольцо?

— Нет… — неуверенно вымолвила Ада, которая, кажется, даже не представляла, что это вообще может играть какую-то существенную роль в расследовании.

— Поскольку вам хватило ума купить дорогие украшения, не составит труда вычислить имя ювелира, а затем и магазин, в котором его изделия продавались. Не каждый может позволить себе такие дорогие безделушки.

Я судорожно вздохнула. А ведь и правда — я даже не думала, что само по себе кольцо сможет так много сказать имперским дознавателям. Уж если Ари до этого додумался…

— Я еще и зеркальце обронила, — пристыженно добавила я. — Когда мы тебя тащили.

«Если я еще раз услышу или узнаю, что кто-то вновь проник в Лабораториум, ты будешь первой, кто попадет под мои подозрения. И я не побоюсь испортить тебе жизнь…»

Безжалостная угроза Камиши всплыла в голове вместе с мерзким приторным запахом валаптиса, который арраканец источал, как ядовитый цветок.

Может ли быть такое, что это именно Камиши подсказал дознавателям, какой путь им следует проверить в своем расследовании? Тогда выходит, что это я навлекла на всех нас опасность… Я похолодела от ужаса, только сейчас осознав, во что втянула ребят и что им теперь грозит.

— Кольцо и зеркало это пустяк… Я оставил там книгу, — с горечью сказал Ари. — Пока еще не выяснили, что она принадлежит дедушке, но это тоже вопрос времени.

— Это из-за книги у тебя был синяк на лице?

Ари оторопел от прямолинейности набелитки.

— Не твое дело, откуда у меня был синяк, — парень аж раскраснелся от злости. — К твоему сведению, синяки у меня иногда сами собой появляются.

— Это еще не все, — быстро начала я, стараясь предотвратить норовящую начаться перепалку. — Предлагаю заняться вопросом с Гвардией потом, когда уже будет больше ясности. Сейчас мы ни на что повлиять не можем. Я узнала еще кое-что…

Я без утайки пересказала все, что узнала от Софии в тот вечер, когда мы совершили ритуал. О магах, сервитуариях и грандиозном обмане Империи. О том, какая участь постигла мою маму и о жертве Софии, многие десятилетия раз за разом помогающей спасаться колдунам от имперцев.

Ада и Ари слушали молча, не перебивая, но каждый из них реагировал по-своему. Если набелитка слушала все это, затаив дыхание, то вот нортлинг становился все более отрешенным и подавленным.

— Нам надо придумать, что делать, — решительно сказала я, обводя взглядом погруженных в свои мысли ребят. — План действий или…

— Не будет больше никаких «планов действий», — с внезапной резкостью отрезал Хус.

— Это почему? — непонимающе уставилась я на парня.

— Потому что с сегодняшнего дня наше с вами общение закончено. Все получили, что хотели. Вы узнали про то, что вы обе колдуньи, ритуал этот я вам тоже помог провести. Собственно, я только за этим сюда и пришел. Чтобы сказать это лично, без утайки и недомолвок.

— Как же… — побелела Ада, став одного тона с восковой кожей нортлинга.

— Ари, что ты такое говоришь? — взволнованно начала я. — Мы же друзья. Друзья так не поступают.

— А как поступают друзья? — он презрительно фыркнул. — Договариваются с преступниками обо всем за нашими спинами, не посоветовавшись?

— Мы сами решили, что, если не будет другого способа, воспользуемся помощью Синдиката, — напомнила Ада. — То, что этот Марк нам помог — вообще подарок судьбы. Как бы ты без его карт справился?

— Что-нибудь придумал, — насупился Ари на справедливые замечания девушки. — Да, может все было бы не так быстро, как вы бы того хотели, но зато без нарушения законов! Но вы меня не послушали, сделали все по-своему и теперь у нас будут проблемы, причем нешуточные.

— Но это только предположение. Просто надо принять к сведению и…

— Вопрос времени — когда они найдут, кто продавал украшения и кому принадлежит книга. Впрочем, вам-то что — ваши отцы просто откупятся золотом. Вы хоть подумали, какие проблемы грозят деду, когда станет ясно, что у него хранится запрещенная литература?

Ада было хотела что-то сказать, но растерянно перевела взгляд на меня. Да, как и Ада, я вообще не подумала, что не только положение Игнация может быть под угрозой, но и его жизнь…

— И вообще, я не понимаю, для чего нам дальше продолжать «дружить»? Ты, — он посмотрел на меня. — Меня еще в детстве презирала. И даже бы не узнала о моем существовании, если бы я продолжал сидеть, как мышь. Если бы сам первым к тебе не подошел. А ты, — холодные голубые глаза метнулись к съежившейся Аде. — Ты так вообще радостно портила мне жизнь, пока я не стал тебе нужен.

— Неправильно думать, что люди не меняют своего мнения, — возразила я, хотя что-то внутри меня ехидным голосом говорило — а ведь он отчасти прав. — Не суди по тому, что было много зим назад. Мы были глупыми детьми. Я стала с тобой общаться…

— …Из жалости? — язвительно подсказал он.

— …Потому что ты — интересный человек. Потому что у нас схожие взгляды на жизнь. Схожие интересы. Хочешь сказать, мы не сидели вместе часами в библиотеке, не делились впечатлениями о книжках, не помогали друг другу?

— Но посмотрите правде в глаза, — он пожал плечами. — Единственное, почему мы вообще все сейчас сидим тут — потому что у нас были свои эгоистичные причины во все это влезать. У всех нас. Какой смысл продолжать общаться, если каждый получил, что хотел? Да еще и ворох проблем в придачу.

— Неправда! — вскрикнула Ада, глаза ее блестели от слез. — Ты не такой! Ты же сам говорил, что тебе с нами хорошо, что мы твои первые друзья, что тебе не терпится узнать истину, что тебя так привлекает эта странная таинственность и недосказанность природы магии…

— Я согласился на все лишь из своих собственных соображений. Сначала, правда, мне хотелось доказать вам свою правоту, но потом все зашло слишком далеко… Я не мог игнорировать все факты, которые складывались в одну картину, но я отказывался верить до последнего… — он запнулся, но затем недовольно добавил. — И уж точно я не планировал связываться с бандитами и нарушать закон!

— Тогда зачем? — глухо спросила я, недоуменно глядя на парня. Будто бы впервые в жизни увидела этого сутулящегося худощавого юношу, даже не решающегося нам в глаза смотреть.

— Потому что… Я надеялся выяснить исток моей болезни, — он так сильно сжал кулаки, что костяшки побелели. — Арсений сказал, что моя болезнь порождена магией.

Ада закрыла рот руками, не давая крику ужаса вырваться наружу. Я, чувствуя, как ледяной волной проходит оцепенение по телу, переспросила:

— Что?..

— Он и сам это не понял, пока не прибыл целитель. Такого не видели уже многие сотни зим, и мне повезло, что в Ордене еще остались книги, где описывались древние заболевания. Это называется «иссушение». Распространение иссушения остановили, но не избавились от этой заразы окончательно, — он обвел нас яростным, почти ненавидящим взглядом, будто это лично мы виноваты в его недуге. — Эта мерзость будет сидеть во мне до конца моих недолгих дней. Если я не найду способ исправить это.

— Но мы же можем продолжать делать это вместе, — отчаянной мольбой предложила Ада. — Мы же столько смогли вместе узнать. А сколько еще предстоит выяснить…

— В этом и проблема, — парень отвернулся, глаза его блестели безумными искорками. — Я не хочу этого знать. Я до последнего не верил, что весь этот бред в книжке — правда. Думал, просто какая-то чепуха на подобии гаданий и ворожбы, которыми развлекаются сельские простушки. Но когда ритуал сработал, у меня будто твердую почву из-под ног выбили. Это не дает мне спать по ночам, не дает размышлять здраво и логически, потому что мозг все еще отказывается верить в увиденное. Но и забыть о произошедшем я не могу. А еще меня пугают мысли о том, что еще может оказаться правдой. Все равно что впервые в жизни увидеть цвета, когда до этого знал лишь черное и белое. Это все… просто сведет меня с ума, если я продолжу погружаться в эту пучину. Просто хочу, чтобы мой мир так и оставался черным и белым.

Парень обхватил голову руками, сдавливал ее, идеально убранные светлые волосы растрепались, придав ему еще более безумный вид.

— Ари, — сказала я мягко, хотя, как и Ада, чувствовала, как скроенная неровными стежками привычная жизнь начинает трещать по швам. — Ты не сможешь всего добиться один. Все, что мы смогли выяснить в книжках, все наши планы, все это мы смогли сделать, потому что были вместе.

— Это вы без меня ничего не сможете, — безжалостно парировал он. — Думаешь, я такой глупый? Вы просто пользовались мной, прочем, как и все остальные. Это я позволил себя в это втянуть, по глупости не заметив, где закончилась та грань дозволенного, за которой ждет расплата. И теперь, когда все это норовит накрыться медным тазом, я не готов рисковать своим будущим ради каких-то глупостей, взбредших в голову двум самонадеянным фантазеркам!

Две самонадеянные фантазерки… Вот что он о нас думает. Ада тихо всхлипывала и вытирала рукавом дорожки слез.

— Думаю, на этом наш разговор можно закончить. Мне еще обратно добираться предстоит, — холодно подытожил Ари, подымаясь из-за стола, когда в столовую зашли Максимилиан и Дарен.

— У меня не очень приятные новости, Адилия-шехзаде, — начал Дарен своим зычным гнусавым голосом. Он и бровью не повел, когда увидел заплаканную набелитку. — Метель на улице не позволит нам уехать. Там и дальше вытянутой руки не разглядеть ничего. Я взял на себя ответственность попросить переждать эту ночь у госпожи Кустодес.

— Ох, дед меня прибьет, — недовольно выдохнул Ари, поглядывая на Дарена так, словно бы это он виноват в разбушевавшейся стихии.

— Думаю, полковник Раомос будет больше недоволен, если в дороге с вами что-то случится, — Ян хмуро смотрел на нас троих, из-за спины поглядывали горничные. — Мудрым решением будет переждать буран, и отправиться поутру.

— Мы приготовили комнаты нашим гостям, — зароптала Габриэль. — И сменную одежду для молодой госпожи, а вот для господина, к сожалению, ничего не нашлось…

— Не важно, — буркнул Ари, резко подымаясь с места. — Ведите. Время позднее. Ужинать я не буду.

Аду устроили в комнате Каталины, а Ари досталась гостевая. Как только дверь за ним захлопнулась, я услышала отчетливый щелчок ключа в дверной скважине. Ада выглядела еще более подавленной, и промямлив что-то вроде «спокойной ночи» ушла, оставив меня одну в темном холодном коридоре. Снизу тянул запах жареного мяса и овощей, но аппетита не было никакого. Казалось, я уже никогда не смогу почувствовать вкус хоть чего-то, кроме горечи.

И снова усталость, в который раз за этот день, навалилась на меня, так и тянула вниз тяжелыми цепями, но и желанный сон никак не шел, как назло, заставив меня погрузиться в беспокойные думы. Весь этот разговор, все вылившееся наружу дерьмо, слова, которые перечеркнули все то немногое, что мы успели приобрести и дать друг другу. Все это, а не магия, стала точкой невозврата. Я не знала, как долго я пролежала в этом странном состоянии полузабытья, пока негромкий стук не заставил вынырнуть из омута.

— Камилла, ты спишь? — донесся из-за двери приглушенный голос набелитки.

— Нет, — вздохнула я. — Входи.

Она тихой тенью проскользнула и уселась на пол около кровати, поджав коленки к груди. Ада не решалась начать говорить, но я чувствовала, как комната заполнялась ее тревогой, как горящий дом едким дымом. Лишь ветер за окном то и дело норовил яростно постучать в окно.

— Тоже не спится? — нарушила я завывающую песнь вьюги.

Молчание Ады послужило вполне очевидным ответом. Слова не приходили в мой растерзанный смятением разум, жаждущий только одного — отдыха. Глаза начали чуть слипаться, когда через марево Ада негромка сказала:

— Если честно, мне страшно.

— Ты про дар?

— Нет. Не только, — она скрыла лицо под черным каскадом волос, превратившись в огромное темное пятно. — Я не знаю, чего я боюсь больше — неизвестности впереди или того, что не смогу больше жить, как прежде.

— Как прежде уже ничего не будет, — от этих простых слов сердце сжималось еще сильнее, трещало, готовое разбиться на мелкие осколки, будто от того, что я произнесла вслух эти слова, они обрели незримую власть.

— Я… переживаю из-за Ари, — послышался тихий всхлип. — Я хотела с ним поговорить сейчас, знаю, что он не спит — слышала, как он шагает по комнате, но…

— Ада, — мягко сказала я, но каждое слово давалось с трудом. — Это был его выбор. Все, что мы делали вместе, было лишь ради одной спонтанной идеи, загадки, которая манила неизвестностью, каждого из нас по своим причинам. Но теперь наши дороги уже не сойдутся. Ари как никто знает, как продолжать жить, когда привычный мир разрушается. Пора и нам этому научиться по его примеру.

— Я думала, что мы стали друзьями, — пальцы проскрежетали по деревянному полу. — Я так хочу, чтобы он остался с нами. И все равно, что у него нет дара. Мы бы придумали способ излечить его, уверена, если он как-то подцепил эту магическую болезнь, значит, и лекарство бы мы ему нашли. Без него… все теряет смысл. Все становится таким неполным, неправильным, как будто это… — она запнулась, не понимая, как ей выразить свои слова, а затем чуть ли не взвыла раненым зверем. — Я бы продала всем шейдам свои тело и душу за то, чтобы вместо огня обладать даром магии природы.

— Надо ценить уже то, что у нас вообще есть дар, — сказала я глухо, осознавая, насколько аргумент звучал неубедительно. — Огонь может не только сжигать, но и согревать других… — негромко сказала я.

— О, да, и как ты себе это представляешь? — ядовито выплюнула она. — Огонь не несет только смерть, жестокую, мучительную, беспощадную. Он несет разрушение, забирает жизнь и не оставляет ничего кроме пепла и слез. И моя участь — развеивать по ветру прах тех, кто станет моими врагами… — она резко замолкла, осознав, что сказала. А, может, почувствовала мой тяжелый взгляд. — Прости… Не мне говорить про дар, несущий смерть и муки.

— Ничего, — буркнула я.

— Я просто… Ох, наверное, это прозвучит, как очень плохая шутка, — она судорожно вздохнула. — Я… боюсь огня.

Повисло неловкое молчание, пока я пыталась осознать всю абсурдность ее слов. Ада же поспешно продолжила:

— Речь не про свечи там, или камин. Огонь прекрасен, он завораживает, но я знаю, на что он способен, если не воспринимать его всерьез.

Набелитка поднялась и подошла ближе, встав под мерцающий пробивающийся в комнату свет уличного фонаря. Тонкая полупрозрачная сорочка очерчивала изгибы ее тела, но привлекло мое внимание иное. Ада нарочно оттянула сильнее ворот, обнажая шею. Дыхание перехватило.

Оливковая кожа на левой половине тела от шеи до солнечного сплетения была испещрена мелкими рытвинами сморщенных темных рубцов, напоминающие копошащихся личинок. Шея, грудь, лопатка, ребра, плечо — все это было покрыто гигантским ожогом.

— К-как это случилось?.. — запинаясь от ужаса спросила я.

Она села на край кровати, спешно стягивая ткань воротника, чтобы скрыть свое увечье. Тень страшных воспоминаний болью отразилось на ее лице, губы дрожали, пока она решалась — делиться ли ими со мной.

— Моя мать была из рода Амашито, — негромко начала она. — Когда бывший Великий Дом Арракана поднял восстание, кровь Амашито стала считаться грязной, предательской. После подавления мятежа, Империя начала втаптывать в грязь имя династии, что была гораздо старше самой Империи, а остальные Дома, стараясь угодить имперцам, начали предавать всех оставшихся Амашито забвению и порицанию. И не важно, что многие вообще не были причастны к восстанию. Мама уже многие годы прожила в Миреме, и не должна была отчитываться за преступления ее брата, но… Отец решил сослать нас подальше с глаз вельмож. Она была его фавориткой, хотя не являлась старшей супругой, и он боялся за нас, — она запнулась. Пальцы снова начали крутить перстень с зеленым камнем. — Мы с братьями жили на окраине города, в отдаленном укромном поместье, где нас бы никто не тревожил. Иногда приезжали гости, но в основном, не считая прислуги, там жили только мама, я и два брата: старший Лейс и младший Кейван. Отец старался навещать нас так часто, как мог себе позволить падишах. А потом… Однажды к нам приехали погостить мои единокровные сестры. О, как же я их терпеть не могла. Эти их вечно насмешливые лица. Они дразнили нас с Кейваном. Называли нас узкоглазыми выродками… А ведь ему было всего пять, он даже не понимал, за что его обижают.

Слезы очертили отблесками ее щеки.

— В тот день я решила им отомстить. Раз и навсегда. Когда все легли спать, я разлила масло под их дверью, и оставила свечу прямо у лужи. Но… Я не думала, что этого хватит, чтобы спалить все поместье, не должно было пламя так разрастись… Сестры умерли первыми. Мать заживо сгорела в своей комнате, когда дверь перекрыла горящая опорная балка. Лейс сначала вывел меня, а затем кинулся спасать Кейвана, но так и не вышел из горящего дома. Наутро я нашла их обгоревшие тела, лежащие в обнимку… Перстень — это все, что от него осталось.

Я молча слушала эту исповедь, даже дыхание замерло в груди — настолько этот рассказ казался немыслимым, оттого и еще более ужасным. В голове живо вырисовывалась картина — маленькая заплаканная девочка снимает кольцо с почерневшей, обратившейся в угольную труху, руки своего брата…

— Этот дар — мое проклятие, — Ада снова подтянула колени и уткнулась с них, сотрясаясь от беззвучных рыданий. — Мое напоминание о том, что я сделала. И теперь он будет напоминать об этом каждый раз. Ты — первая живая душа, кому я рассказала об этом. Прошло пять лет, а так никто и не понял, что за всем этим стояли не хитроумные наемники и не ненавистники династии Амашито, а маленькая глупая девчонка.

Я не знала, что на это сказать.

Сказать, что все будет хорошо? Нет, не будет.

Сказать, что все совершают ошибки? Но точно не такие.

Сказать, что все позади? Да, но это бремя останется с ней всегда.

Но Ада, видимо, и не ждала, что я стану утешать ее.

— Поэтому я хочу, чтобы Ари остался моим другом. Я с ним чувствую себя… спокойней, — она шмыгнула носом, но прекратила сотрясаться в рыданиях. — У него всегда найдется какая-нибудь заумная фразочка, на любой случай жизни. Или какой-то интересный факт, даже если он совсем не к месту. Как скажет что-то, и сразу становится легче… Всегда спокойный, рассудительный, с планом на все случаи жизни. Он очень сильный духом для такого слабого телом. Оттого и я чувствую себя сильнее.

Интересно, был ли у меня в жизни человек, который бы мог даровать мне то спокойствие, которое описывает Ада? Сейчас было так остро осознавать, что, окруженная семьей, близкими, друзьями, одиночество всегда оставалось моим единственным спутником. И все же в памяти вспыхнули отголоски ощущений… Теплое дыхание. Серые глаза с молчаливым беспокойством. Невысказанные слова, снежинками зависшие между нами… Тот момент, когда я не увидела лицемерия. Не увидела осуждения …

— Мы поговорим с Ари потом, обещаю. Сейчас он расстроен, боится за Игнация, боится наказания. Но, может, когда …

Ночь растревожил шум с первого этажа.

— Это еще что такое?! — испуганно встрепенулась Ада.

— Не знаю… — сказала я как можно спокойней, хотя и без того встревоженная душа чуяла неладное. Оставалась надежда, что это София или Каталина ломятся домой, но слишком призрачная…

Я насторожилась, сердце колотилось так, словно вот-вот выпрыгнет из груди, а стук затмевал все посторонние звуки.

— Иди к Ари, предупреди его и запритесь до тех пор, пока я не приду. Никому другому не открывай, — шепнула я перепуганной Аде, крепко схватив ее за плечи. — Все поняла?

Девушка усиленно закивала и быстро вылетела из комнаты. Рука моя метнулась к письменном столу, где, перерыв содержимое ящика, я нащупала Мизеркордию. Стискивая клинок дрожащими руками, я на цыпочках вышла в коридор.

Удар в дверь повторился, и с улицы донеслись голоса. Явно можно было разобрать только Максимилиана и Дарена. Третий, чуть визгливый, мужской голос мне не был знаком. Стараясь не шуметь, я, забывая делать вдох, босиком спускалась вниз по лестнице, пока не смогла разглядеть происходящее.

Наши телохранители стояли в дверях перед невысоким пухлым гвардейцем в серой кирасе и офицерским шлемом с плюмажем в руке. В другой он держал какой-то свиток.

Перепалка тем временем продолжалась:

— …да кто вы, мать вашу, такие?! — гневно спросил Хан. — Вы хоть знаете, к кому вломились?

— Еще раз повторяю — отойдите, и вы не пострадаете! У нас ордер на обыск дома! — гвардеец для убедительности потряс перед лицом Яна свернутой бумагой.

— Да хрена лысого я отойду. Если хочешь пройти, — раздался звон вылетающего из ножен лезвия. — Тебе нужно будет что-то повесомее этого куска бумаги.

Тут же ему вторил лязг десятка обнаженных мечей.

— Отойдите, именем Императора! — повторил мужчина. — Даю вам последний шанс сделать это по-хорошему! Раз… два…

Ян со всей дури захлопнул перед ним дверь, раздался мерзкий тошнотворный хруст. В тот же миг дверь выбили с ноги, и в комнату попытались ворваться солдаты.

— Взять их! — завизжал офицер, стараясь унять льющуюся кровь из сломанного носа, которая уже успела окропить его начищенный нагрудник.

Я не разглядела, кто нанес первый удар, но Дарен с невероятной для своего сложения ловкостью нырнул прямиком вперед, в заснеженную темноту, скрестив свой искривленный клинок сразу с двумя противниками. Ян начал было теснить пытающихся прорваться в дом гвардейцев, но тут же получил рукояткой шпаги по щеке. Он удержался на ногах, но секунды, которые потребовались ему чтобы прийти в себя от удара, хватило — один из гвардейцев таки прорвался в дом и теперь шел вперед по коридору.

Сначала я не поверила своим глазам, подумала, что это из-за слабого света ламп, но глядя, как медленно продвигается фигура в темных доспехах, сжимая в руках странного вида боевой ухват, сомнения отпали. Тело оцепенело, когда из-под глухого шлема с маской поблескивали кошачьими глазами два голубых огонька.

Первобытный ужас, такой сильный, что разум не мог с ним совладать, не давал двинуться с места. Кинжал в руках дрожал.

Бежать.

Нужно бежать, неважно куда.

Подальше от взгляда этих странных глаз, пока они не заметили меня. Иначе я точно не смогу совладать с собой.

Вот только тело все еще не слушается. «Ну же… Ну же!..» — орал запертый в западне разум. Резкий укол, и я почувствовала, что спасительная боль освобождает от оков оцепенения — выскользнувшая из рук Мизеркордия слегка задела бедро, оставив там маленькую царапину, но этого хватило.

Гвардеец резко обернулся в сторону лестницы, заслышав жалостливо лязгнувший о дерево клинок, но я уже неслась обратно в свою комнату, не оборачиваясь, не сомневаясь, не думая о скрытности.

Дверь захлопнулась за мной, словно бы она могла спасти меня от странного наводящего ужас гвардейца. Я двигалась с какой-то несвойственной мне инстинктивностью. Будто бы уже давно была готова к тому, что придется так действовать, продумывала такой вариант развития событий. Почти не думая, я схватила из шкафа теплую накидку и небольшую сумку, в которую начала запихивать все что попадалась под руку — я даже не смотрела, обратившись в слух.

Неспешные шаги сапог по лестнице стуком отдавались пульсацией в теле.

Шаг. Удар сердца.

Шаг. Удар сердца.

Шаг. Удар сердца…

Тишина.

Преследователь явно озирался по сторонам, решая, какая из комнат ему нужна. Сердце колотило так, что, казалось, выдаст меня с потрохами…

Дверь одним резким движением раскрылась, почти слетев с петель, и теперь дверной проем заполняла зловещая фигура. Я с опозданием поняла, что очутилась в ловушке — бежать мне было некуда. Голубые глаза переливались, а от странного свистящего дыхания сердце уходило в пятки. Что-то нечеловеческое было в каждом его движении.

Гвардеец уже было подался вперед, но раздалось громкое недовольное бряцанье, и тот, покачнувшись, рухнул прямо мне под ноги. Ада стояла в проходе, тяжело дышала и содрогаясь от паники. В руках она сжимала то, что осталось от любимой лютни Каталины. Шлем слетел с его головы, и мы с ужасом уставились на гвардейца.

Сначала мне почудилось, что под личиной гвардейца скрывается мерзкое человекоподобное существо, но, когда ужас отпрянул, мы поняли, что это был мужчина с уродливым испещренным шрамами лицом. Мне было показалось, что у существа нет рта, но, приглядевшись, я увидела, что губы его плотно зашиты неровными стежками. Лысую голову покрывали не то родимые пятна, не то какие-то ожоги. Но самым пугающим в его облике были его глаза, точнее на то, что оказалось на их месте. В глазницах были вставлены миниатюрные прозрачные сферы, отдаваясь блеклым голубоватым сиянием…

— Это… — побледневшая Ада покачнулась, и чуть было не рухнула на пол, вцепившись в дверной косяк. — Император всемогущий, я… Но он же погиб, не может этого быть… — губы отказывались слушаться ее.

— Потом, — я переступила через оглушенное тело и схватила набелитку за руку. — Не до него сейчас! Накинь что-нибудь на плечи и бегом за Ари, нужно бежать…

Ада кивнула, а я, прислушиваясь к все распыляющимся звукам сражения, подошла к балкону и выглянула на улицу.

На мостовой я различила нескольких гвардейцев, безжизненно распластавшихся на напитавшемся кровью снегу. Дом со стороны фасада был окружен целым отрядом, но Дарен и Ян не пропускали незваных гостей к входной калитке, на удивление слаженно сражаясь сразу с несколькими врагами на главной улице.

Значит, незаметно сбежать этим путем не выйдет. Оставалось только одно — через террасу с тыльной части сад, который ведет в заснеженный садик, а оттуда — на соседнюю улицу, где гвардейцы нас не заметят.

— … Ари, прошу тебя! — услышала я рыдания Ады. — Открой дверь! Идем с нами!

— Нет! — донеслось из-за двери. — Никуда я не пойду! Это все из-за вас!

— Ари, у нас нет на это времени! — я метнулась к комнате для гостей, и подергала ручку, но тщетно — дверь была заперта изнутри. — Мы не знаем кто они, им без разницы кто виноват, а кто нет!

— НЕТ! — упрямо проорал он. — Я ничего не сделал, чтобы бежать!

С лестницы донеслись голоса и торопливые шаги:

— … должны быть наверху, быстрее!

«Шейд бы тебя побрал, Ари», — в ярости я стукнула кулаком по наличнику двери, но времени уже не оставалось. Я схватила закутанную в плащ Каталины набелитку, которая с рыданиями вцепилась в дверную ручку, и с силой потянула ее за собой. Пробежав до конца коридора, к окну, откуда открывался вид на внутренний дворик и улицу. Ход сражения успел перемениться — теперь уже я видела только Яна, которого потеснили от входной калитки, а гвардейцы один за другим просачивались в ворота.

Я распахнула окно, и чуть ли не втащила Аду на небольшую террасу.

— Прыгай, — твердо сказал я зареванной набелитке.

— П-погоди!.. — она в страхе уставилась вниз, уперевшись руками в ограду.

Но я не слушала ее причитания, сейчас было не до трусости. Отринув сомнения, я толкнула сначала Аду, а затем прыгнула вслед за ней в глубокий сугроб. Боли я не почувствовала — снег смягчил наше падение, но вот холод тут же впился мертвой хваткой в тело, жаля и обжигая кожу. Тепло стремительно покидало меня с каждым вылетевшим изо рта белым облачком пара. Ноги норовило свести судорогой, но странный прилив сил все продолжал вести меня вперед, заставлял бороться не во благо, но вопреки.

— Ид-д-дем, — стуча зубами я помогла Аде подняться и отряхнуться.

Путь к калитке, укромно спрятавшейся между двумя рослыми яблонями, оказался настоящей пыткой. В отличие от Ады я не успела обуться, и каждый шаг острым жаром отдавался в ногах. Но нужно было идти. Нужно бежать. Не думать ни о чем. Вперед. Только вперед…

Калитка поддалась почти сразу, хотя на миг, чуть поржавевший метал, казалось, не поддастся ударам двух девичьих плечей. Теперь путь был свободен. Мы незаметно выскользнули, хотя справа от нас на улице все еще были слышны звуки шагов и приказы.

— С-скорее, нал-л-лево, — сказала я Аде, девушка слабо кивнула. У нее уже не осталось сил ни на слезы, ни на упрямство, лишь зубы стучали друг о друга, выбивая нестройную трель.

«Еще шажок, и мы будем в безопасности» — говорила я себе. И еще один…

За углом я в кого-то врезалась, отшатнувшись. Перед лицом замелькал серый начищенный офицерский нагрудник. «Нет…», — простонала я про себя. — «Они и сзади дом окружили…»

Гвардеец резко обернулся, его шерстяной плащ взметнулся, поднятый порывом ветра. Серые глаза безжалостно смотрели прямо на меня, но спустя мгновение, когда пришло понимание, суровость сменилась недоумением.

— Камилла?..

Я подняла глаза, в страхе. Нет, не перед капитаном, оказавшимся у меня на пути. А из-за того, что все наши усилия могли пойти прахом.

Александер Вибер растерянно переводил взгляд с меня на Аду, и обратно. В его голове не укладывалось, как перед ним очутились две полуголые девушки, ночью, в метель. Я ничего не могла сказать, пыталась что-то произнести, объяснить ему, но окоченевшие губы не слушались. Сейчас этот человек мог один своим решением определить нашу с Адой судьбу. Я пыталась понять, что мне ждать от Вибера, но запоздало вспомнила, что только он из нас двоих умел читать человека, как книгу. Я ждала, что вот-вот в глазах блеснет злорадство, жадное желание выслужиться, но ничего этого не было. Опять.

Весь мир вокруг замер в ожидании. Снежинки зависли между нами в воздухе, как невысказанные друг другу слова…

Взгляд капитана потускнел, омрачился печальным осознанием.

— Скорее, — негромко сказал он, озираясь по сторонам. — Бегите вон в тот переулок. Спрячьтесь где-нибудь. Я постараюсь выиграть вам время, чтобы вас не принялись искать слишком быстро…

— С-спасибо, — собрав остатки сил прошептала я.

Тот лишь кивнул и, отвернувшись, быстро зашагал вперед, отдавая какие-то резкие приказы. Гвардейцы быстро ринулись в противоположный конец улицы, скрывшись за углом. Как только улица оказалось пустой, мы поковыляли на негнущихся ногах в темный переулок. Силы покидали нас под жалящим студеным ветром.

Однако, едва мы укрылись в полумраке, пара крепких рук схватила меня за руки и рот. Аду схватил огромный мужчина, гораздо выше Дарена или Яна, лицо его было скрыто красной повязкой и жесткими ночными тенями.

— Не сопротивляйтесь, мы хотим помочь, — над ухом зашелестел знакомый женский голос.

Возможно, я бы и попробовала вырваться, но сил все равно уже не хватало ни на что. К лицу поднесли нечто с каким-то резким горьким запахом, и тьма забытия наконец-то приняла меня в свои объятия.

Меня разбудил странный непривычный запах. В первый момент мне показалось, что все произошедшее было дурным сном, но присмотревшись к незнакомой комнате, осознание постепенно с ужасом накатывало на меня, перемешивая воспоминания как яркий калейдоскоп. Ночная исповедь Ады. Разговор с Ари. Серые глаза Александера. Максимилиан, сражающийся с солдатами. Голос Софии, убеждающий что все в порядке. Гвардеец с синими глазами в темных доспехах …

Я резко подскочила, чувствуя вместо привычной мягкой перины жесткую подстилку из соломенных тюфяков, укрытую шкурами. Рядом кто-то мерно посапывал. Проморгавшись, я увидела разметавшиеся на лежанке черные волосы Ады, которая мерно посапывала, и облегченно выдохнула. Но беспокойство, которое за последнее время прицепилось ко мне как репейник, все равно не унялось. Нужно сохранять хладнокровие в любой ситуации. Как учил отец.

Комнату еле-еле освещал трепыхающийся огонек лучины. Судя по всему, мы очутились в какой-то лачуге. Окна были плотно занавешены, и я не могла точно опередить время суток. Откуда-то доносились отдаленные голоса или крики, но было ничего не разобрать, словно бы звук пытался пробить водяную завесу. В дальнем углу комнаты за столом сидел, не шевелясь, тот самый здоровяк, который держал Аду. «Тоже спит что ли?» — думала я, наблюдая за похитителем. Или спасителем… София, а я точно уверена, что это был ее голос, сказала, что они хотят помочь, но что-то в это слабо верилось. Спасители не действуют как… как бандиты.

Я все так же была в ночной сорочке, а чуть поодаль я заприметила свою сумку со скудным скарбом. Нужно было добраться до нее, посмотреть, чем можно было бы обороняться в случае чего — никогда раньше я не чувствовала себя такой уязвимой и беспомощной. Но как только я доползла на четвереньках до поклажи, я запоздало вспомнила, что Мизеркордии мне там не найти — скорее всего, кинжал так и остался валяться на лестнице…

— Hvisdu tror, at jegikke kanse dig, tager dufejl, — раздался грубый голос за моей спиной, и я вздрогнула.

Мужчина смотрел прямо на меня без тени сонливости. Он подался вперед, и я могла рассмотреть его чуть лучше. Кожа была неестественного бронзового, почти оранжевого оттенка, черные волосы затянуты в тугой пучок на затылке. Маленькие черные глаза следили за каждым моим движением. Видимо, он с самого начала не спал, лишь наблюдая за мной с поразительной невозмутимостью. Вот только лицо его было все так же скрыто красным платком. Мне казалось, что я такой уже где-то видела, вот только где?

— Hvadudklækkededu, blegansigt?

— Я не знаю, кто вы, но если вы причините вред мне или Аде, то поплатитесь, — злобно зыркнула я на него. — Если ты, конечно, понял, что я тебе сказала.

Раздался странный лающий рык — незнакомец толи усмехнулся, толи рассмеялся, в глазах его заблестели танцующие отблески лучины.

— Если бы хотел, вы бы просто не проснулись, — произнес он с жутчайшим акцентом.

Я было так и замерла с открытым ртом, как дверь распахнулась.

- Åh, lille fugl vågnede? — произнес чарующий голос. — Det havde jeg ikke forventet lige nu.

В комнату прошла, нет, вплыла незнакомка. Высокая атлетично сложенная женщина с чуть вытянутой фигурой казалась миражем со своими стекающими жидким серебром волосами до пояса, которые невесомой дымкой плавно следовали за ней. Она сделала вперед пару шагов, и в свете лучины я увидела, что на женщине не было абсолютно ничего, если не считать покрывающие пепельно-серую кожу витиеватые переливающиеся татуировки.

Заметив мое смущение, ее острое лицо тронула озорная улыбка.

- Åh undskyld! Jeg glemmer altid, at mit udseende forvirrer folk, — сказала она виновато.

Она сделал замысловатые пассы руками, на кончиках пальцев засияли белые искры, и на ней из воздуха материализовались сначала странные замысловатые украшения, словно бы сотканные из лунного света, прикрывая оголенное тело, а следом и шлейф полупрозрачной сверкающей ткани превратился в нечто наподобие пеньюара.

— Так лучше? — удостоверилась она, посмотрев прямо на меня своими глазами с большими ярко-красными радужками. Ее голос, улыбка, красное мерцание в глазах…

— Вы же… Это же с вами я столкнулась тогда, в магазине старьевщика? — спросила я неуверенная в своих догадках.

Она, просияв, кивнула.

— Да, маленькая колдунья. И я почти этим выдала себя, но не смогла пересилить свое любопытство.

Она протянула было руку к моему лбу, но я с инстинктивной резкостью дернулась от нее.

— Все в порядке, — сказала она спокойно. — Просто хотела проверить, как ты себя чувствуешь.

— Я бы предпочла, чтобы посторонние меня не трогали, — буркнула я. В красных глазах промелькнуло понимание, и она убрала руку.

— Болит что-нибудь? Хочешь есть или пить? От дурманящей травы бывает жуткое чувство голода.

— Нет, со мной все нормально, — я лукавила, поскольку горло драло от сухости, а во рту оставался странный травяной привкус, но сейчас это было последним, что меня волновало. — Лучше скажите, где мы и кто вы такие.

— Мы сейчас в дешевом трактирчике на окраине Симпециума. Лучше место, чтобы укрыться от голубых глаз, не найти, — женщина усмехнулась. — Мое имя Се-ро’Йанетааль, но можешь звать меня просто Йана. А у этого здоровяка пока нет имени, так что зови его просто Kriger.

Я не стала уточнять, что она имела ввиду под «пока нет имени». Женщина продолжила:

— Зоффи попросила нас о помощи, но мы не думали, что имперские ищейки так быстро выйдут на ваш след. Пришлось… немного импровизировать.

— Зоффи?.. — недоуменно вопросила я.

— Ах, да…. Зофферль же сейчас носит имя «София», никак не могу привыкнуть к этим ее частым сменам имен.

Йана говорила как-то уж слишком туманно и расплывчато. И чем больше мы с ней беседовали, тем меньше доверия она у меня вызывала. Что-то с ней было не так, но что именно — ускользало от меня.

— Вы вместе с Софией работаете, да? — догадалась я. — Ну, прячете магов подальше от имперцев. Она говорила, что специально работает в Ордене Сервитуариев, чтобы вычислять их раньше Империи.

Здоровяк, которого назвали Кригером, хохотнул лающим смехом:

— Og pigen er ikke en frøken.

На что тут же заслужил пронзительный недовольный взгляд женщины.

— Да, ты права, — нехотя признала она. — Мы с Зо… Софией служим одной цели, наша небольшая организация помогает людям укрываться от голубоглазых ищеек. Ты же видела это?

Я неуверенно кивнула, но вздрогнула от одного только воспоминания об обезображенном лице.

— У того, что пришел за мной, вместо глаз был…

— Лазурит, — подтвердила Йана. — В Столице голубые глаза повсюду, хотя их почти никто не замечает. Тени — вот их вотчина, их суть. Следить за каждым и оставаться незамеченными даже для собственных сослуживцев, не подозревающих, с кем на самом деле они служат. Вам обеим очень повезло, что на вас такие мощные маналиты. Думаю, только благодаря ним вас не словили в первый же день вашего пребывания в городе.

Йана потянулась к шее, и я было уже готовилась отпрянуть, но пальцы аккуратно взяли кулон. Женщина покрутила камень в руках, оценивающе осматривая ухун.

— Хороший осколок замерита. Откуда он у тебя?

— П-подарок, — растерянно ответила я. — От ярла, много зим назад.

На лице ее отразилось задумчивое понимание.

— Это многое объясняет. Минерал успел довольно много твоей силы впитать, и до сих пор не раскрылся. Очень качественный образец.

— О чем вы?..

— М-м-м? — Йана удивленно уставилась на меня. — Разве ты не знаешь, что замерит — ну или ухун, или Замершее пламя, не важно, — может впитывать магию извне? А когда камень черпает свой лимит, он раскалывается, «раскрывается», и сила вырывается наружу. Но сначала там появляются трещины и сколы, а твой пока первозданно гладок.

— Возможно, я что-то такое слышала, — неуверенно отозвалась я, стараясь вспомнить что мне рассказывал Манолис о замершем пламени, но безуспешно — голова лишь отдавалась давящей болью.

— Ухун часто носили, чтобы он впитывал у юных учеников излишки силы, древняя практика народов севера, — отмахнулась Йана. — А вот что за камень у твоей подруги, я понять не могу. Может, покажешь, дорогуша?

Я обернулась. Ада успела проснуться, и теперь тихонько озиралась по сторонам, укрывшись покрывалом с головой, отчего походила на странную гигантскую сову.

— Этот перстень можно будет снять только с моего трупа, — ощерилась она.

— Давно ты… — начала я, но Кригер меня прервал.

— Еще раньше тебя. Просто лежала и притворялась. Умная девчонка.

Йана перевела на Аду нарочито небрежный взгляд.

— Понимаешь ли, дорогуша, ваша жизнь теперь зависит от нас, — начала она на первый взгляд спокойно, но ощущалась в ее голосе какая-то странная не то угроза, не то предупреждение. — Поскольку именно на нас будет держаться успех вашего побега из Столицы, я бы хотела знать, с чем имею дело. Будет очень не кстати, если в какой-то момент, из-за ненадежности твоего артефакта, мою шею пронзит имперский меч или, что хуже, окажусь в лапах mėlynakis.

Последнее слова она выплюнула, как отраву. Ада долго смотрела на незнакомку, а затем из ее своеобразного укрытия показалась рука с поблескивающим в полумраке перстнем. Йана без толики смущения подошла и взяла ее за руку, вертя и рассматривая камень со всех сторон.

— Надо же, какая редкость тебе досталась, — присвистнула та. — Вейдрос. Отражающий нефрит… Много столетий мне такой не попадался. Ты арраканка?

— Набелитка, — поправила девушка, торопливо выдергивая руку из цепких серых пальцев.

Йана вновь задумчиво склонила голову, но меня поразило иное. Возможно, отравленный страхом разум сыграл со мной злую шутку, но… она сказала «много столетий»?

— Вы сказали, что увезете нас из столицы? — переспросила Набелит.

— Ну а ты предпочитаешь остаться здесь и присоединиться к ищейкам? — насмешливо уточнила Йана, и у Ады от страха округлились глаза.

— Так… так они…

— Да, — коротко ответила Йана. — Те, кому посчастливилось меньше, чем вам.

Ада съежилась, и прерывисто задышала, словно захлебывалась.

— Так мне не показалось… О, Император… — лицо Йаны чуть заметно дрогнуло при этих словах, а Ада собиралась с силами и повернулась ко мне. — Тот мужчина, гвардеец, который хотел напасть на тебя… Это был сын паши Белавы. Помнишь, я рассказывала историю о том, что гнилистая оспа унесла жизни матери и ее детей? Ну, точнее мы думали, что это оспа, — Ада подняла темные безжизненные глаза. — Я знала Таира, он часто играл с Лейсом, пока мы жили в Миреме… Его было не узнать, если бы не этим родимые пятна. Их я хорошо помнила, у него все тело было ими покрыто…

Йана помрачнела.

— Жаль это слышать, но такова действительность. Имперцы часто, если выявляют отклик, подстраивают смерть таких людей. Будь то несчастный случай или болезнь… — она осеклась. — Но маги обычно нужны им живыми, и если человека забирают в казематы, что находятся под военный кварталом Беламией, под заливом, то живым его больше никто не увидит. Кто знает, что они там с ними делают…

— Вот вам и ответ на ваш вопрос, госпожа. О том, что делают в Империи с пойманными магами.

В дверях показалась София. Видеть ее не в строгом черном платье сервитуарии было так же необычно, как и ее растрепанные темные волосы, которые всегда были уложены в тугой идеальный пучок. Сервитуария была облачена в дорожный костюм, укутанная в присыпанной белыми зернами снежинок грубый шерстяной плащ с лисьим воротником. От нее веяло морозной свежестью. Казалось, что за те дни, что я с ней не виделась, она резко постарела на десятки зим.

— София! — радостно воскликнула я. Сейчас как никогда я хотела видеть знакомые лица, чтобы хотя бы немного сохранять здравомыслие.

— Здравствуй, дитя, — печальная улыбка тронула уголки ее губ. — Рада, что ты в порядке. Пришлось повозиться с вами, вы почти сутки провалялись без сознания. Ваша прогулка в одних сорочках босиком по снегу доставила проблем не меньше, чем раны Максимилиана.

Ян… Я стыдливо прикусила губу. Почему я вспомнила о Хане только сейчас?

— Что с ним? Он в порядке?

— Сейчас да. Я затянула его раны, как могла, думаю, к нашему отъезду он будет в порядке. Этот старый солдат задал им вчера отличную трепку.

— Дарен тоже с ним? — взволнованно спросила Ада. — Ему сильно досталось?

Но как только набелитка упомянула арабийца, сервитуария потупила взгляд. Все стало ясно без слов. Надежда оплавленным воском сползла с лица Ады, оставив лишь ничего не выражающее мертвенное спокойствие.

— Дарен… умер, — коротко сказала София, протянув что-то стиснутое в кулаке. В руки девушке упал браслет с черепками и гравированными камнями. Тот самый, что я когда-то купила ей в подарок…

— Må Garius tage krigerens sjæl og eskortere den ud over Slør, — быстро произнес Кригер, словно какую-то молитву, и провел двумя пальцами от лба к подбородку.

Девушка уставилась на оберег, словно не узнавая.

— Дарен не может умереть, — сказала Ада бесцветным голосом, глаза ее потемнели, померкли. — Он же воин муар-джа, мой непобедимый защитник…

— Даже непобедимые однажды падут, — сказала Йана. — Смерть придет за всеми в один день. Сочувствую твоей утрате.

Но слова ее звучали скорее, как данность, без толики искренности. Впрочем, с чего бы — это же горе Ады, а не ее собственное. Я с волнением смотрела на девушку. Та никогда не выказывали Дарену ни почтительности, ни привязанности, порой обращаясь с ним не лучше, чем с навязчивым псом, что всюду таскается за хозяином.

И все же девушка скорбела. По-своему, но скорбела. Не было слез, причитаний, проклятий в адрес убийц. Просто что-то внутри нее исчезло вместе с ее извечной тенью. Она стиснула браслет в руках.

— Так… мы правда уедем? — нарушила я тяжелое молчание.

— Да, но мы еще не завершили все приготовления, — устало сказала София. — За городскими стенами нас будет ждать экипаж, который доставит нас в тайный грот в горах Солнечной Гряды, на границе Империи и Арракана. Оттуда мы отправимся на север.

— На север? — я непонимающе уставилась на наставницу. — Разве мы не домой едем? Мне казалось, что в Мар-де-Сеале мы будем в безопасности. Сама же говорила.

— Это было до того, как на вас вышла Гвардия, — мягко поправила она. — Сейчас обстоятельства круто изменились. Теперь наш путь лежит через белую пустыню, в горы Дальнего рубежа. Там, под заснеженными пиками, скрывается Абисс, город сваргов. Сначала отправимся туда, там живут хорошие мастера школы огня, и…

Софию прервал мой заливистый смех, граничащий с легкой истерикой. Ну да. Конечно, сейчас же самое время для таких глупых шуток.

— Город дворфов? Вы издеваетесь? — я утерла выступившие слезы из глаз. — Или просто сумасшедшие?

Словно по команде, Йана и Кригер переглянулись. Здоровяк стянул свою тряпку, обнажая пасть, из которой на сильно выдающей вперед нижней челюсти выпирали массивные клыки, как у кабана. Нос у Кригера был вытянутый, приплюснутый, больше напоминая рыло. Йана же грациозным движением убрала волосы, открыв длинные заостренные уши.

— Ну как? — в красных глазах блестели озорные огоньки. — Не слишком шокирует тебя компания орка и эльфийки?

С минуту я просто уставилась на них в гробовом молчании. Даже пришлось зажмуриться, в надежде, что наваждение пройдет, и я увижу просто странных людей перед собой. Но суровая действительность никуда не делась.

— Я отказываюсь в это верить, — сказала я на удивление твердым и ровным голосом, никак не соответствующий тому смятению, что бушевало внутри. — Этого не может быть. Скорее всего, у меня галлюцинации после ваших трав, я же не знаю, чем вы меня там накачали!

Я было повернулась к Аде, ища поддержку, но та смотрела на Йану и Кригера скорее с опасной заинтересованностью, чем со страхом. Почему-то такая реакция подруги лишь разозлила сильнее.

— Успокойся. Это еще не самое шокирующее, что вам предстоит встретить, — примиряюще заверила София.

— Да как же… Как мне теперь жить с осознанием, что любая тварь из детских книжек может взаправду существовать? — глухо спросила я, глядя, как Йана подтягивается с неестественной кошачьей гибкостью.

— Мир вообще очень сильно отличается от того, каким ты его считаешь, дорогая, — в голосе Оре чувствовалось сожаление. — Но, увы, мы должны учиться приспосабливаться и жить в нем. Если хочешь выжить, придется мириться с тем, что тебе неприятно. Но все равно это лучше, чем смерть.

А я вот не была так уж в этом уверена. Все эти потрясения стрелами впивались с меня, не давая шанса оправиться, исправить все, найти способ вернуть жизнь в прежнее русло. И даже если попытаться обломать эти стрелы, никто не вытащит из меня отравленные наконечники, которые будут продолжать разъедать, причинять боль до тех пор, пока от того, что я считаю собой, ничего не останется.

— Что будет с братьями и отцом? — прямо спросила я Софию. — У них будут проблемы из-за меня?

Женщина всерьез призадумалась.

— Пока что вы официально не в розыске. Гвардия пришла не арестовывать вас как магов, а под предлогом обвинения в хранении у нас дома незаконных магических артефактов. Пока что это дело не предано огласке, но вас ищут, и количество патрулей на улицах заметно выросло. Поэтому нам так важно незаметно улизнуть из города побыстрее.

— Ко мне домой они тоже нагрянули? — спросила Ада.

Женщина кивнула.

— Насколько я знаю — да. Но твой сервитуарий любезно открыл им и, когда «обыск» ничего не дал, они принесли извинения и удалились.

— А Ари?.. — робко спросила набелитка.

София покачала головой.

— Насчет него я ничего не знаю, прости. Но, думаю, ваш друг в безопасности, ему ничего не угрожает.

«Вот только он нам не друг», — едва не вырвалось у меня. Ада же заметно сникла.

— Так как это все может вылиться впоследствии? — раздраженно спросила я, стараясь не думать о Хусе.

— Два варианта, — вклинилась в разговор Йана. — Либо вас объявят пропавшими без вести и продолжат поиски. Но тогда у ваших семей будут закономерные вопросы к имперцам. Либо вас объявят в розыск, и все равно продолжат искать, что определенно точно вызовет недовольство у Великих Домов. Одним словом — все непросто. Давно мы не вытаскивали высокородных. С ними всегда… сложнее.

— Получается, отцу все равно не избежать проблем, — вздохнула я, представив, как будет негодовать Эстебан, когда до него дойдут вести о том, что дочь, за которую он так переживал перед отправкой на учебу в Столицу, все же попала в неприятности…

— Я напишу ему письмо и предупрежу о том, что случилось, — заверила серивитуария. — Он будет знать, что вы в безопасности. Кстати, Леонарду бы тоже не помешало как-то сообщить о случившемся. Ему, конечно, вряд ли угрожают неприятности, но заставлять его волноваться не стоит.

Впервые в жизни я была искренне рада, что Лео отказался от титула и имени.

— Может, попросить Леонарда о помощи? — предложила Ада. — Он же в Золотой гвардии, может, он сможет нас незаметно вывести из города?

— А если мы подставим его под удар? — ахнула я.

— Ну вообще, Ада права, — задумчиво протянула Оре. — Я не думала о такой возможности, но… Самое сложное — найти способ связаться с ним и объяснить все, разработать план…

— А ведь… Каталина! Она не в розыске и не под подозрениями, она сможет передать Лео все, что нам надо. Она ведь с нами поедет?

Я было обрадовалась своей идее, но потом что-то внутри больно укусило — да, Каталина-то точно знает, как связаться с Лео…

София недовольно поджала губы.

— Конечно, не хочется поганить жизнь девочке, но и оставлять ее тут нельзя — натерпится от гвардейцев немало, — рассуждала она, задумчиво расхаживая по маленькой комнатке. — Возможно, после побега стоит отправить ее обратно в Мар-де-Сеаль в ближайшем порту…

— Она же не вернулась в тот вечер домой, правда? — с тревогой спросила я, запоздало поняв, что Каталина совершенно не в курсе, что дом сейчас оцеплен, и после выступления могла попасться в лапы имперцев.

— Я успела предупредить ее, сейчас она в соседней комнате вместе с Максимилианом, — заверила меня наставница, и я в очередной раз облегченно выдохнула.

— Но все равно, мы пока еще не разработали план, как нам улизнуть из города незамеченными, — вздохнула Йана. — Все городские ворота даже при выходе из города проверяют людей. А чем дольше мы тут сидим, тем больше мы даем им времени на подготовку.

— Значит, — подытожила Ада. — Нам надо найти способ провести… — девушка запнулась, загибая пальцы. — Через пост гвардии семь человек так, чтобы еще и не привлечь к себе внимание?

— Ну, — София загадочно улыбнулась. — Возможно, достаточно провести и шестерых…

Под наши с Адой пораженные взгляды, София встала прямо, чуть согнулась. На кончиках пальцев засияли зеленоватое сияние, и она резко рассекла воздух, проводя руками крест-накрест, сверху вниз. И через миг перед нами на то месте, где только что стояла София, приземлилась в прыжке лисица. Самая настоящая — только мех был не ярко-рыжий, а тусклый, с сероватым отливом. Взгляд пронзительных, с несвойственной зверю разумностью, серо-зеленых глаз был прикован к нам.

— С-София? — неуверенно спросила Ада, и тут же чуть ли не захлебнулась от восторга, когда лисичка, тявкнув, кивнула.

Через мгновение в легкой зеленой дымке пред нами вновь стояла София Оре, невозмутимо поправляя прическу.

— Маги и такое умеют, ничего себе! — набелитка чуть ли не с открытым ртом сидела. — А я такому смогу научиться?

— Ты сначала свой огонь обуздай, — сурово, но с налетом озорства посоветовала Оре. — Обучение магии занимает не один год, и далеко не сразу все будет получаться. Так что пока, — она опустилась перед нами на колени. — Постарайтесь отдохнуть и прийти в себя. Сейчас все, на чем нам следует сосредоточиться, это наш побег. Я схожу за ужином, а ты пока подумай, что напишешь брату.

Я коротко кивнула, хотя знала — я не могла рассказать Лео обо всем, что стряслось. Страх, что он не только не поддержит, но и примет не мою сторону, был сильнее. Потому помощи я намеревалась попросить у кое-кого другого.