Черное солнце

Глава 16

Кто-то кричал. Чей-то пронзительный душераздирающий вопль, высокий, хриплый, с какой-то нечеловеческой скорбью. Не может человек так выть, нет. Только зверь. Чей же это голос? Каталины? Йаны? Ады?..

Нет.

Это мой.

Мой голос вырывался из груди, срываясь, хрипя, стремясь выплеснуть боль наружу, для которой внутри уже места не оставалось. Во мне что-то оборвалось, окончательно и бесповоротно.

Кто-то звал меня. Настойчиво повторял мое имя, но какое мне дело? Тьма застилала глаза, рисуя одну и ту же картину раз за разом, погружая меня в настоящий ад. Ян, из шеи которого вырывается фонтан крови… Безжалостные мертвые глаза Лео… Содрогающиеся в конвульсиях обезглавленное тело на мраморному полу… Я не понимала, было ли это реальностью или воображением сотканного болью сознания.

— … Камилла! — София резко встряхнула меня.

Голос пропал, но я продолжала сотрясаться в беззвучных рыданиях.

— Дитя мое, — рука мягко коснулась моей щеки. — Прошу тебя, иначе мы все умрем, так и не выбравшись.

Страшные слова немного отрезвили меня. Я вспомнила. Мы же хотели покинуть город, но что-то пошло не так. Пришлось бежали от ищеек и гвардии. Ян отдал свою жизнь ради этого. Чтобы мы могли выжить…

Его смерть не должна быть напрасной…

Постепенно зрение возвращалось, будто бы кто-то резко включил тусклый свет в темной комнате. Йана, судорожно дергаясь, захлебывалась собственной кровью, которая текла, кажется, ото всюду — изо рта, носа, глаз, ушей. Ада забилась в дальний угол дилижанса и вжалась в стену, словно бы хотела слиться с деревом, и обхватив руками голову, что-то бормотала, глядя вперед невидящим затуманенным взглядом. Каталина зажмурилась и часто дышала в приступе паники. София тоже дрожала, удерживаясь на ногах из последних сил. Даже Кригер, закинувший меня, как мешок муки, внутрь экипажа, согнулся в снегу, не в силах сделать шаг.

— Что… — сипло спросила я, но голос сорвался.

— Это твоя сила, Камилла, — слабым голосом сказала женщина. — Он стремится причинить боль ту же, что сейчас испытываешь ты…

И тут же зашлась кровавым кашлем. «От меня только одни проблемы», — промелькнуло у меня в голове, глядя на результат своих непроизвольных трудов.

— Что мне делать? — спросила я дрожащим голосом, глядя, как бьется в конвульсиях Йана, как Ада держится за голову, словно сумасшедшая.

— Успокойся, — сказала она, мягко накрыв мои дрожащие руки своими. — Источник любой магии — это чувства. Успокойся, и ты увидишь…

Я закрыла глаза.

Вдох.

Выдох.

Перед глазами то и дело появлялась катящаяся по мраморному полу голова Яна, и рыдания то и дело норовили вырваться наружу вместе со всепоглощающей болью, раздирающей внутренности на куски.

Нет, этого не было. Это было не так.

Не думать. Не чувствовать.

Вдох.

Выдох.

— Да, вот так…

Краем уха я услышала, что Кригер торопливо поднялся, и, усевшись на козлы, стегнул лошадей, и те с ржанием с невиданной силой ринулись сквозь снежную бурю. Дилижанс дернулся и торопливо двинулся вперед.

— Открой глаза… — тихо сказала София, все сильнее стискивая мои руки.

Голос ее, как и все звуки вокруг, казался странно приглушенным, словно бы я вдруг очутилась под толщей воды. Мир провалился, как будто обесцветился, но я отчетливо видела еле заметные пульсирующие голубые жилки, опутывающий тела изнутри Ады, Софии и Йаны. «Магический отголосок…» — подумала я, завороженно наблюдая за открывшейся мне картиной.

Но ко всем ним черной вязкой паутиной вплетались длинные темные нити, которые будто старались отравить тела, осквернить, потушить ненавистное голубое свечение. Одна из нитей тянулась снаружи, где сидел Кригер. У Софии эти инородные нити были тонкими, едва ощутимыми, у Ады заметно сильнее. Даже к Каталине, у которой не было магического отголоска, тянулась тонкая темная цепь, прямо к сердцу. А вот Йана лежала полностью опутанная черным коконом, врезающимся в ее тело. Нити душили, сдавливали, стараясь проникнуть все глубже и глубже, поглотить ее собственную энергию.

«Это… это я с ними делаю?..» — ужаснулась я.

— Я… я вижу какие-то нити, — сказала я в слух. — Исходящая от них мощь разрывает Йану…

— Ты вливаешь в них свою магию, заставляешь их обратиться к самым страшным воспоминаниям и запираешь внутри них, заставляя переживать эти страдания раз за разом…

Голос ее двоился в ушах, словно бы ей эхом вторил мужской голос. Или женский. Или вовсе нечеловеческий. От звуковой галлюцинации становилось не по себе.

— Скажи, что делать? — повторила я, содрогаясь от страха к самой себе.

— Используй катализатор. Ты увидишь… почувствуешь тепло…

Первым делом рука метнулась к кулону с замершим пламенем, но я ничего не увидела и не почувствовала. А вот перстень с темпесисом сиял так же, как и нити. София кивнула.

— Теперь коснись Йаны. Представь… что ты сматываешь клубок…

Собственные движения казались медлительными, заторможенными, словно бы тело было не моим, будто что-то взяло меня за руки и управляло как марионеткой. Все плыло, но я потянулась в самый центр, и начала мысленно скручивать нити, дюйм за дюймом. Знакомые щекочущие ощущения, как когда я впервые дотронулась до лазуритовой сферы, наполняли кончики пальцев, и я почувствовала, как темные потоки постепенно подчиняются моей воле, хотя неохотно покидают тела, сопротивляясь, продолжая цепляться как лозы с цепкими колючками.

И все же нити начали постепенно распутываться, таять, исчезать, возвращаться туда, откуда они и взялись — в мое тело.

— Да… ты просто молодец, продолжай, — подбодрила меня София, голос которой стал значительно тверже и уверенней.

Руки словно бы были не моими, словно бы кто-то направлял меня, подсказываю что делать твердым намерением, как кукловод управляет куклой. Медленно, но уверено, тело Йаны постепенно обмякало, судорога отступила и теперь она лишь хрипло прерывисто дышала.

И в этот момент, когда я почувствовала, как невольно высвобожденная магия возвращается обратно, в голове помутнело. Какие-то образы, картины из прошлого смешивались с моими собственными воспоминаниями, как нечеткие отражения на воде.

Ада целуется с юношей посреди золотого пшеничного поля…

София в облике лисы охотится у реки где-то в зимнем лесу…

Йана склонилась над чьим-то телом и горько рыдает, пока ее окружают тени…

Кригер стоит на коленях в песке последи сожженных развалин…

Каталина протягивает юноше с размытым лицом браслет из ракушек…

Я срываю грушу и протягиваю ее худощавому мальчику…

То и дело образы прояснялись, вспыхивая и угасая в мозгу, подобно фейерверкам, обрастая все новыми деталями, становились более четкими, яркими, насыщенными, как если бы я сама переживала эти моменты…

Сердце замерло, когда пришла догадка, робкая, неуверенная, о том, что происходило и почему именно эти воспоминания передались мне вместе с магией. Эта догадка тревожила меня, пугала, но и правду узнать было страшно…

— Поразительно, — выдохнула София, вырвав меня из вихря видений. — Я лишь раз видела такую силу…

Наставница была в шоке от увиденного, с восхищением и трепетом глядела на меня во все глаза. Наваждение прошло. Звук вернулся в мир, как и краски. А нити, которые только что так четко были видны, пропали. Я заморгала, чувствуя, как голова идет кругом, отпуская странное смятение и растерянность, и теперь осматривалась вокруг, словно бы только сейчас поняла, где нахожусь и что вообще произошло.

— Темные колдуны всегда славились интуитивным пониманием своих сил, — тихо проскрипела Йана, но достаточно уверенного для того, кто потерял столько крови.

София уже водила над ней пальцами с зеленым свечением, сосредоточенно залечивая ее раны, которые, по крайней мере, уже не кровоточили.

— С ней все будет в порядке? — виновато поинтересовалась я.

— Я владею только базовыми знаниями об исцелении, — объяснила Оре, не отвлекаясь. — Единственное, что я могу — попытаться затянуть раны, но…

— Ерунда, — Йана поморщилась. — Это все mėlynakis виноваты, я не думала, что их будет там так много. Пришлось еще и вашу магию преломлять, вот и перестаралась, не выдержала… Уж больно вы обе сильные, да и сильные чувства, особенно страх, всегда магию выдает. В общем, не повезло, но бывало и хуже.

От этих слов София поморщилась.

— Плечо Кригера бы тоже надо подлатать, — опомнилась я.

Орк недовольно прорычал снаружи:

— Лучше о себе позаботьтесь, на мне все как на варговой шкуре заживает.

Я спохватилась, и посмотрела на подруг, боясь, что с ними могло что-то случиться из-за меня. Каталина сидела, не шевелясь, но, когда я к ней подползла, уже готовясь к худшему, увидела, как побелевшая девушка все же дышит.

— Она просто без сознания, — устало объяснила София. — Пусть отдыхает, так даже лучше.

Ада тоже сидела, не двигаясь, и я тоже было решила, что она потеряла сознание, однако, хоть глаза ее и были закрыты, дыхание ее было сбивчивым, неровным. Девушка чуть заметно всхлипывала, и я поняла, что лучше ее сейчас оставить в покое.

Снег быстро заметал наши следы. Белый каменный массив Второй Масерии остался где-то позади. Я подождала, пока София отстранится от Йаны и устало осядет у стены. Несмотря на жутки холод, лицо ее было покрыто испариной, и сервитуария натужно вытерла пот. Казалось, еще пара седых прядок добавилась к некогда идеально ровному каштановому каскаду ее волос, а на лице выступила еще пара морщинок.

— И что теперь? — осторожно спросила я у наставницы. — Мы поплывем в Нортланд?

— Не совсем поплывем, — София слабо улыбнулась, но больше не сказала ни слова. Ее веки смежились, и почти сразу же наставница мерно засопела.

Наш дилижанс трясся по замершей земле несколько дней, смену которых я замечала только по меняющей цвет Септимии на небосводе. Но для меня дорога была лишь чередой провалов в мучительные сны и таких мучительных моментов бодрствования. Стоило мне хоть на минуту закрыть глаза, как под веками тут же всплывали страшные картины пережитого, но уставшее тело не давало просыпаться, запирая меня часами наедине с моими кошмарами. А просыпаясь, я все равно чувствовала себя уставшей и разбитой.

Мы почти не делали перерывов, только чтобы дать лошадям отдых. Эта старая деревянная повозка разительно отличалась от того экипажа, в котором мы с комфортом, как я теперь уже поняла, путешествовали до Имперской Столицы. Внутри было очень холодно, и мы все, кроме эльфийки, то и дело кутались во все, что только можно было — робы, тонкие шерстяные одеяла и сменную одежду.

— Темные эльфы не боятся холода, потому что мы рождены под землей, в глубоких пещерах, — сказала Йана, когда уставшая Ада предложила ей утеплиться. Раны женщины затянулись, и выглядела она намного лучше.

Снежная буря закончилась спустя примерно сутки нашего пути, но я совершенно не представляла, где мы и куда направляемся. Мы миновали все сельские дороги и крупные тракты, не повстречали ни одного города или селения, а лошади с необычной упорностью тянули нас по заснеженным лесным тропам и полям.

В один момент на горизонте начала вырисовываться гряда, которую я было сначала приняла за стену Третьей Масерии, но вскоре горный массив, к которому мы держали путь, становился все более отчетливым. Уже на подъезде к Солнечной гряде ландшафт начал резко меняться — равнины сменяли холмами, растительность становилось скуднее, деревьев почти не было, а дорога начала неуклонно идти в подъем.

Путешествие по горным тропам не было для меня чем-то новым, но заснеженные перевалы и обледеневшие кочки, на которых то и дело подпрыгивала наша развалюха, то и дело заставляли сердце падать в пятки.

В конце концов мы свернули в одну из расселин, настолько узких, что стены повозки едва не задевали горные откосы, вскоре расселина плавно сужалась сверху, пока не превратилась в высокий свод пещеры, которая в итоге вывела нас в грот с огромным зеркально-гладким темным озером и тянущейся между извилистыми скалами широкой рекой.

Но и сам грот был далеко не прост — тут сновали люди, носившие туда-сюда ящики. Были видны небольшие бараки и времянки, огромные горы крытых тканями бочек, коробок и сундуков. На берегу озера был выстроен причал с пришвартованными парусными лодками, плоскими речными баржами, баркасами, ладьями, шхунами, галерами и рыболовными иолами. Для подземного порта разнообразие кораблей поражало.

«Неужели здесь кто-то живет?» — подумала я, с опаской оглядывая высокие сталактитовые своды. Не могла вообразить, чтобы кому-то пришло в здравом уме жить в пещере…

Присмотревшись к людям, я заметила знакомые красные повязки на рукавах и прикрывающие лица красные платки. Все стало на свои места.

— Это Красный Синдикат? — выдохнула я. — И Кригер один из них?

— В точку, девочка, — орк был по обыкновению лаконичен. — Приехали.

Он затормозил нашу повозку и взмыленных фыркающих лошадей и спрыгнул с козлов. К нему подошел один из бандитов, схватив его за предплечье в приветственном жесте.

Ада уже вылезла из дилижанса, с живым интересом оглядывая подземное помещение. Каталина и София помогали спуститься Йане. Я вылезла последней, забрав наши скромные пожитки — припасов у нас и вовсе не осталось.

— Рад видеть тебя, Вепрь, — мягким бархатным голосом поприветствовал Кригера бандит.

В разбойнике я узнала Лиса — того самого одноглазого помощника Марка.

— Где Змей? — спросил Кригер.

— Был где-то тут, сейчас должен…

Откуда-то послышался птичий крик, и с окутанного мраком потолка вниз начал пикировать не то сокол, не то коршун.

Не успела я удивиться, откуда тут взялась хищная птица, как она камнем упала, почти у самой земли растворилась в зеленоватом тумане. А через мгновение из него уже, сверкая желтыми глазами, показалось острое худое лицо главы Синдиката.

Я, Ада и Каталина смотрели на самодовольного Хеби с разинутыми ртами, пока тот невозмутимо смахивал перья с накинутого на плечи кожаного плаща.

— Как всегда, любитель эффектных появлений, — вздохнула Йана, скрестив руки на груди.

— А ты как всегда столь же прекрасна, сколь остра на язык, — Марк с насмешкой поклонился. — Годы ничуть не сглаживают твой злобный нрав, принцесса. Кстати, я бы очень рекомендовал тебе надеть что-то более… хм-м… подобающее. Нет, ты, конечно, неотразима в любом виде, но мои парни возможно могут неправильно истолковать твою манеру одеваться так откровенно.

— Ну, может я этого и добиваюсь, — самодовольно парировала эльфийка, будто назло откидывая назад волосы и демонстрируя сотканный из твердого света наряд, едва прикрывающий грудь и ягодицы. От платья и робы она с радостью избавилась при первой же возможности, учитывая, что вся ее одежда была насквозь пропитана кровью. — Я тут недавно чуть не отдала свою душу Завесе, так что не прочь насладиться вкусом жизни… Ну что, есть у тебя тут крепкие выносливые ребята, готовые скрасить мою ночь сегодня, или все дохляки, вроде тебя?

— Ваши слова разбивают мое сердце, принцесса, — Марк наигранно схватился за грудь.

«Он что, всех принцессами называет?» — только было подумала я, как пират, будто прочитав мои мысли, с улыбкой повернулся в нашу сторону.

— Ах, какая встреча, морская принцесса, — он развел руки в сторону, как крылья. — Добро пожаловать в нашу скромную обитель. Не думал, правда, что мы так скоро увидимся. Ваш план, смотрю, не очень-то увенчался успехом?

— Ты… все знал? — только и вырвалось у меня.

Он покачал головой.

— Я предупреждал вас, что иногда лишнее любопытство до добра не доводит. И что есть цена, которую иногда придется платить за такие знания. Надеюсь, вы вынесли из этого ценный урок.

— Ты тоже маг?! — ахнула Ада.

— Он skovblod, — эльфийка почти что выплюнула это слово.

— Попрошу не выражаться, — он манерно погрозил ей пальцем. — Не пристало такой красавице так грязно высказываться. Но да. Я полукровка. Магией не владею, но кое-что получил в подарок от своих предков лесных эльфов. Могу в парочку животных обращаться и живу чуть дольше положенного человеку, — он лукаво подмигнул.

— Поэтому я тебе и не признала, — София сверлила гневным взглядом разбойника, а тот лишь продолжал улыбаться.

— Ну, давай будем честны Зофферль — мы оба друг друга не узнали. Как давно мы виделись в последний раз? Зим тридцать назад? Я за это время успел дважды шкуру сменить.

— «Сменить шкуру»? — недоуменно переспросила я.

— Видишь ли, наши лесные собратья имеют несколько иной механизм долголетия, связанный с магией созидания, — пояснила Йана. — Если хочешь управлять жизненной силой, нужно отдать ей нечто равноценное. Такова цена магии природы, которая иссушает тело, забирает годы жизни того, кто ей пользуется. Такие, как твоя наставница расходует собственный запас магии, чтобы омолаживаться, но такой способ не бесконечен. В один момент у смертных просто не остается магии на очередное омоложение. Но все эльфы, по природе своей, почти бессмертны, а значит, и умереть от старости они не могут.

— А потому мои предки, когда их тела иссушаются, «сбрасывают шкуру». Перерождаются в новом молодом теле. Ну знаешь, как змеи сбрасывают кожу, что-то похожее. Довольно неприятный процесс, по правде говоря, — Марк поморщился.

— Так ты еще и можешь облик любого другого человека принять? — с интересом спросила Ада.

— Нет, что ты, — разбойник усмехнулся. — На такое были способны только лесные эльфы, коих уже почти и не осталось. Попревращались в людей, пока их не успели всех истребить, и кто их теперь найдет?

— Как же ты тогда сменил облик на балу? — скептически спросила я.

Марк рассмеялся.

— Все очень просто — парик, грим и правильно подобранный костюм. Вот и вся магия. А мой удел — раз в несколько зим «менять шкуру», и молиться Фатане, чтобы в этот раз мне повезло с личиком. Вот как сейчас, — сказал он, демонстрируя свою хищную обворожительную улыбку.

— И сколько раз ты уже так… э-э-э… «менял шкуру»?

Хеби равнодушно пожал плечами.

— Сложно сказать. После раза двадцатого, наверное, я перестал считать. Эти перерождения такие непостоянные — иногда и десять зим может пройти, иногда и два-три года. Сущее проклятие.

— Но ведь вы живете так долго, разве это не дар? — робко подала голос Каталина, с опаской поглядывая из-за спины Софии.

— Ты уверена в этом, дитя удачи? — желтые глаза сузились, блеснув странным гневом, который, впрочем, погас так же резко, как и вспыхнул. — Мы отошли от темы разговора, если она вообще у нас была… Вас что-то меньше, чем мы договаривались. Один по пути потерялся?

Услышав беззаботный тон, с которым Марк говорил о Яне, внутри тут же все вскипело. Я была готова вцепиться ему в глотку прямо тут, но Ада крепко вцепилась в меня, моля одним только жалобным взглядом— «Не надо, не делай этого».

— Остался, чтобы мы могли уйти, — коротко ответил Кригер.

— Вот как. Жаль. Здоровяк был бы вам очень кстати. Одного только Вепря в случае чего, как грубой силы, может и не хватить, — Марк задумчиво потер подбородок. — Но цену я снижать не буду, имей ввиду, Йана.

— Да как скажешь, — она метнула ему мешочек со звонкими монетами. — Еще и пересчитать не забудь. А то мало ли, я на этот раз решила тебя обмануть.

— Поверю тебе на слово, — он даже не заглянул в кошель и кинул его через плечо Лису. Тот ловким движением поймал его. — Что ж, идемте, покажу вашего красавца.

Мы двинулись в сторону порта, к озеру. Проходя мимо кораблей, мы остановились в самом дальнем конце. Тут стояло несколько странных небольших одномачтовых шхун с треугольными парусами, которые мало того, что были обшиты металлом, так еще и к днищу были приделаны полозья.

Я не без любопытства оглядывала странное судно, которое вызывало у меня недоумение.

— И зачем полозья? — спросила я у Марка. Такая конструкция казалась мне чуть ли не кощунством. — Это же корабль, а не сани.

— А ты попробуй по замерзшим нортландским рекам на своих кораблях поплавать, я на тебя посмотрю, — к нам подходил мужчина, невысокий, коренастый, с широкими плечами и короткой бычьей шеей. Каштаново-красные волосы собраны в хвост на затылке, квадратное землистое лицо обрамляла густая борода. А еще у него были огромные усы — помпезные, пышные, с завивающимися заостренными кончиками, которые мужчина то и дело подкручивал, а те лишь забавно сворачивались обратно кольцом. Таким даже Лоуренс позавидовал бы…

Незнакомец недобро зыркнул на нас.

— А вот и Яшмос, — весело улыбнулся Хеби. — Капитан «Северного ветра».

— Это их я чтоль до оплота повезу? — хмуро поинтересовался тот.

— Как вы на этой лодке вообще куда-то плыть сможете? — не унималась я, словно бы никто не замечал очевидного. — Эти палки только мешать будут и не дадут лодке развить нормальную скорость. А вот если…

— Вот эта мне уже не нравится. Шибко умная для такой козявки, — буркнул Яшмос и закурил трубку с крепким табаком. — Вещи закидывать сейчас будете?

Я аж оторопела, возмущенная такой дерзости, но не находя нужного ответа.

— Что, так и будешь как рыба на полынье, рот открывать-закрывать? — недовольно спросил капитан, дыхнув на меня едким табаком, и я закашлялась. — Не нравится — скатертью дорога. До Абисса сама добираться будешь.

— Да ты хоть знаешь…

— Простите капитан, — оборвала меня София, наградив меня предупреждающим взглядом. — Она не хотела оскорбить ни вас, ни ваш корабль. Просто раньше никогда не видела сваргских механизмов.

«Так это и есть сварг?!» — ахнула я, глядя на нескладного капитана, который все еще сверлил меня маленькими недовольными глазками, но в скоро кивнул, принимая извинения.

Раздраженная, что никак не смогла ответить наглому коротышке, я молча проследовала с остальными на борт. На корме верхней палубы располагался полуют с капитанской каютой, на нижней палубе было две каюты и крохотная кухня, которая, вдобавок, сейчас была под завязку забита продовольствием — пресной водой, сушенной и засоленной рыбой, сырными кругами, вяленым мясом, крупой, соленьями, засушенными травами и ягодами, грибы, галетами и уже немного жухлыми овощами.

— Припасов должно хватить на весь путь, но, если что — будем докупать по дороге, — объявил Яшмос. — Привал ночью делаем у берега, мне надо часа четыре хотя бы поспать. Того кто вздумает меня потревожить — пристрелю на месте, имейте в виду. Еду готовите самостоятельно на всех, в том числе и на меня. Только без чеснока, терпеть его не могу.

— И сколько займет путь до этого вашего оплота? — со страдальческим видом спросила Каталина, осматривая предлагаемые условия проживания с нескрываемым ужасом.

— Как повезет, — коротко ответил Яшмос. — От пяти до семи недель, если Химмель благословит нас попутным ветром.

Он положил карту на стол и ткнул толстым, как сосиска, пальцем.

— Мы вот тут, — объяснил он. — Пойдем до озера Брайтуотер по этому притоку. Потом по реке Сильверлейн до города Хольмскайр, — он провел пальцем по карте, обводя изгиб реки, мимо огромного озера на границе Остании и Нортланда, а затем остановился на месте, где река резко разветвлялась, как рогатка. — Ну а дальше по левому притоку до пятого оплота Фронтира, он почти у гор Дальнего рубежа. Там я вас Гемосу передам. А дальше морозьте свои задницы, как хотите.

Пять-семь недель… Я вздохнула обречённо, но со смирением. Выбора все равно не было.

В одной каюте, что побольше, расположились мы с Адой и Каталиной. София и Йана заняли другую, а Кригеру достался гамак на кухне. Но здоровяк даже не пожаловался, сходу скинув пожитки и покинув палубу в неизвестном направлении.

В путь было решено отправиться по утру, когда рассветет — иначе преодоление бурной горной реки может стать настоящей проблемой. Хотя я была уверена, что лодка даже от берега отплыть не сможет.

Йана, видимо, отправилась претворять в жизнь свое намерение и быстро скрылась в стороне жилых бараков. Каталина заперлась в комнате, заявив, что устала и хочет отдохнуть. А Ада без тени страха пошла изучать перевалочный пункт Красного Синдиката. Капитан Яшмос пошел собирать остатки своих пожитков и проверять корабль перед отплытием. София внимательно изучала припасы. А я осталась предоставлена самой себе.

Поднявшись наверх, я прошлась по палубе. Было видно, что кораблю не один десяток лет. То тут, то там виднелись и латанные-перелатанные деревянные доски на борту, пятнами белели заботливые заплатки в чуть пожелтевшей парусине, где-то бросались в глаза подкрашенная не в тон облетевшая краска. Кажется, для этого сварга чудной корабль был не просто судном. Он был для него целой жизнью, и вместе они прошли не одно приключение, о которых корабль будто сам желал поведать.

Палуба была небольшой, но просторной, отчего-то напоминая мне о доме. Сейчас, когда мы должны были отправиться в целое путешествие на корабле, которые я так обожала, я не испытывала ничего, только странную опустошенность. Чтобы хоть чем-то занять себя, я поднялась на кормовую часть, где красовался странного вида руль, рядом с которым были еще зачем-то какие-то рычаги. Потом решила спуститься и осмотреть комнату капитана. Она оказалась довольно простой — письменный стол, сундук для вещей и деревянная койка. А вот запертая позади дверь так и не поддалась, и оставалось только гадать, что же там спрятано.

— Я бы на твоем месте не стала испытывать терпение Яшмоса, — послышался позади голос Софии. Наставница стояла в дверях. — Сварги, конечно, славятся своей терпеливостью, но если их терпение подходит к концу — никому не сдобровать.

— Почему ты не дала мне поставить на место этого наглого выскочку? — пробурчала я, сильнее укутываясь в накинутый на плечи плед. — Как он вообще посмел мне дерзить?

— Ты теперь там, где твое имя ничего не значит, моя дорогая, — строго сказала наставница. — А еще лучше — и вовсе его скрывай. Дом Кустодес в свое время не мало бед причинил магическим народам, а память у них очень хорошая. Так что постарайтесь скрывать ваше происхождение и не выдавать его никому, кроме тех, кому доверяете.

Я поморщилась. Ну вот опять. Снова врать. Снова притворяться. Снова носить чью-то маску. Молчать. Лгать. Не удивительно, что тот же Вибер так быстро смекнул, как устроен этот мир и адаптировался к нему. Как и Лео. Как, видимо, придется и мне.

— Может, хочешь пойти со мной? — поинтересовалась София, с жалостью глядя на меня. — Мне надо пополнить наши запасы лекарственных настоек и трав, которые могли бы пригодиться в дороге, а то ведь…

Она осеклась, недоговорив. Большая часть всех наших вещей так и осталась лежать в походной сумке перед закрытыми металлическими воротами.

— Нет, — бесцветным голосом ответила я. — Мне на палубе как-то сразу спокойней стало.

— Может, ты хочешь поговорить, дитя? — она подошла, осторожно коснулась меня за плечо, но я резко дернулась от ее прикосновения. — Обо всем, что случилось. О том, что навалилось на тебя.

— От слов не становится легче, — сухо сказала я. — Слова не вернут Яна.

— Не вернут, — согласилась бывшая сервитуария. — Но тебе станет легче, когда ты сбросишь с своего сердца этот груз. Поверь, я…

— Поверить? — процедила я. — Вера — роскошь для меня недоступная.

— Но и сжигать себя изнутри и терзаться — это тоже не выход. Это — неправильно…

— Я сама решу, что правильно, а что — нет, — отрезала я. — Я уже оказалась здесь из-за того, все вокруг знали лучше, как мне поступать, как думать и что делать. Знай я с самого начала, кто я, что на самом деле мне угрожает, я бы вела себя осмотрительней. А теперь груз ответственности за свои ошибки я должна нести сама.

Губы Оре сомкнулись в плотную белую линию.

— Я уже говорила тебе раньше, милая. Ошибки совершают все, и ты не обязана все это держать в себе. Для этого у тебя есть близкие. Они помогают нам облегчить эту боль и не дать ей уничтожить себя. Помни, я всегда буду с тобой, буду на твоей стороне, Камилла.

Она уже было уже собралась сойти на причал, как я окликнула ее, вспомнив кое-что.

— София!

— Да? — он шустро показалась в проеме капитанской каюты, встревоженная.

— Я хотела спросить кое-что, — я вздохнула, собираясь с силами. — Тогда, когда я сделала… ну… то, в повозке…

— Это называется «крик банши», — объяснила наставница. — Мощное ментальное заклинание, деморализующее окружающих.

Я неуверенно кивнула.

— Так вот, когда я пыталась собрать те нити, о которых ты говорила, с ними я будто забрала… Нет, не так. Я будто подсмотрела ваши воспоминания.

— Ты что-то видела? — Оре заметно побледнела.

— Да. И про это и хотела спросить. Потому что не понимаю, почему увидела именно… то, что увидела.

— Слушаю, дитя, — серьезно сказала она.

— Я видела тебя, в облике лисы, — негромко произнесла я. — Ты охотилась в лесу или у реки. Была зима и какой-то дикий лес…

Серо-зеленые глаза потускнели.

— Это… было очень давно. Задолго до твоего рождения. И даже до рождения твоего прадеда Элизара, — женщина уперлась головой об дверной косяк и судорожно вздохнуло. Было видно, как нелегко ей говорить об этом. — Это было еще до моего первого цикла омоложения. Я действовала куда грубее и менее хитро, думала, что смогу сделать все сама, хотя Йана уже тогда предлагала действовать сообща. А я отказалась, по глупости и самонадеянности. И в итоге… — она тяжело сглотнула. — Я нашла троих детей в небольшой северной деревушке. С очень сильными дарами — им не было и десяти, а они уже могли сами владеть своей магией под моим руководством. И когда пришло время отправляться в Абисс, чтобы там они дальше развивали свое мастерство, что-то пошло не так. Я хотела спасти их от, как я думала, ужасной участи, но кто-то сказал гвардии и… И в итоге из-за меня ужасная участь их и настигла.

Я молча и терпеливо выслушивала исповедь Софии, не вмешиваясь и не перебивая.

— Их убили у меня на глазах, когда в деревню пришли ищейки. А я смогла улизнуть, только обернувшись животным. После этого я долго не могла пережить эту потерю. Это было все равно, что своих родных детей потерять. Я замкнулась в себе. Хотела отказаться от своего человеческого нутра. Думала, что, оставшись зверем, чувства притупятся, как и мои воспоминания. Но маг все равно остается магом. И даже будучи заключенным в теле животного, от горечи утраты, как и от своего прошлого, никуда не деться.

Глаза Софии блестели, и она сморгнула подступившие слезы.

— Я прожила в лесу, вдали от людей почти половину своей жизни, пока не нашла в себе силы принять свои ошибки и смириться с ними. А после, когда приняла дар долгой жизни, сразу присоединилась к Йане. Именно так мы и придумали этот план с сервитуариями.

— Тебе все еще больно вспоминать их? Даже спустя столько зим?

— Каждый раз, — поморщилась она, лицо ее исказилось от боли. — Это были не последние дети, которым мы не смогли помочь, которых мы не уберегли, но когда вспоминаю их мертвые глаза… больно, как в первый раз.

— Я не понимаю, почему я погрузила вас туда… именно в эти воспоминания.

— «Крик банши» ломает человека изнутри, — вздохнула София. — Достает из глубин самые тяжелые воспоминания, те, которые однажды уже сломили человека, давит на самое больное. Напоминает нам о том, что мы хотим забыть…

Я догадывалась. Догадывалась об этом, особенно когда воспоминания стали отчетливыми, но до последнего не хотела верить доводам разума.

— Я не могу сказать точно, почему случилось именно так, — Оре виновато потупила взгляд, словно бы это была ее личная вина. — Темная магия все же искусство, опутанное тайнами, и ее возможности и границы до конца не известны. Но надеюсь, в Абиссе ты сможешь найти ответы на свои вопросы.

— Вот как… — с тихим смирением произнесла я.

— Камилла, — София смотрела на меня с бесконечной тоской. — Мы с твоим отцом меньше всего хотели, чтобы твоя жизнь стала такой. Хотели, чтобы ты избежала подобной судьбы, но иногда наши решения складываются вопреки нашим желаниям. То, что случилось, уже случилось. Дальше не будет ни проще, ни легче, ни лучше. Но однажды… однажды все станет хорошо. Вот увидишь.

— Нет. Не станет, — вздохнула я, когда София уже размытым силуэтом удалялась по каменистому берегу.

Закрыв дверь в капитанскую каюту, я уселась в угол, желая спрятаться подальше от всего. Но от себя не спрячешься. После разговора с наставницей все то, что открылось мне с моим заклинанием, встало на свои места. Видимо, каким-то образом я и сама очутилась под действием своих чар, но как, почему… все это было уже не важно. Голова упала на колени, но слез не было. Наверное, просто уже кончились, а потому под закрытыми веками всплывали одно за другим чужие воспоминания…

Воспоминание Софии, которая пыталась убежать от своего прошлого, но каждый день из раза в раз видит три маленьких окоченевших трупа с мутными глазами и раскрытыми в немой мольбе ртами.

Воспоминание Йаны, пропитанное скорбью и ненавистью, где она склонилась над мертвым искореженным телом, а тени с горящими глазами, как стая волков, были готовы спуститься на обидчиков по воле своей повелительницы.

Воспоминание двенадцатилетней Каталины, которая протягивает браслет из ракушек юноше с синими, как море, глазами, который сделала специально для него, перед его отъездом. А тот безжалостно выкидывает его с обрыва вместе с предложенными ему чувствами.

Воспоминание Кригера, который после десятилетий скитаний вернулся домой, но дома уже не осталось. Только сожженные развалены и обглоданные трупы тех, кого-то он когда-то знал и любил.

Воспоминание Ады, целующейся в высокой золотой траве в ясную летнюю ночь. На руке юноши, что с такой нежностью проводит пальцами по ее щеке, поблескивает кольцо с зеленым камнем, а позади них, чуть поодаль, начинает заниматься огненное зарево.

И, наконец, воспоминание девятилетней девочки, которая срывает с дерева грушу и протягивает отравленный ее же собственной магией плод худощавому светловолосому мальчику.