Черные ножи - 3

Глава 3

Бомбардировщиков оказалось существенно больше, чем я подумал вначале. Речь шла даже не о десятках – о сотнях машин.

Гулко заработали зенитки. Пару самолетов сбили, но это была лишь капля в море.

Мы бежали по городу, и люди вокруг тоже бежали, сбивая друг друга с ног, стремясь найти надежное убежище. Вот только его не существовало. Многие бросились в сторону мостов, надеясь укрыться в городских предместьях… но до них еще нужно было добраться. Я посчитал, что план, предложенный О'Харой надежнее – метро в Лондоне уже сыграло свою роль в начале войны, куда лучше, чем бомбоубежища, которых не хватало на всех.

Где-то высоко над головами пролетела первая волна бомбардировщиков. Вниз сотнями и тысячами летели фугасные бомбы, с легкостью разрушающие крыши домов и прочих зданий.

«Невозможно», – сказал Флеминг, и был прав! Эту тактику применили сами англичане против Гамбурга, и случилось это совсем недавно, буквально летом этого года. Артур Харрис, командующий корпусом бомбардировочной авиации Королевских ВВС Великобритании, хвастливо излагал тогда свои мысли: «Целью бомбардировок должны стать разрушение немецких городов, убийство немецких рабочих и дезорганизация цивилизованной жизни по всей Германии... Нашей главной целью является моральный дух вражеского населения, прежде всего промышленных рабочих».

В те дни англичане сбросили на город две с половиной тысячи тонн бомб. В Гамбурге погибло более пятидесяти тысяч человек, и более двухсот тысяч получили ранения. Для сравнения, при ядерных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки мгновенно погибло сто десять тысяч японцев. Так что легко можно представить, какой ад творился тогда в Гамбурге.

И вот сейчас этот ад пришел в Лондон. Началась операция возмездия. Сегодня моральный дух лондонцев должен был быть, наконец, сломлен. Вот только я оказался тут совершенно не вовремя. И самое главное, я никогда не слышал, чтобы немцы проводили эту операцию… в моей истории ее попросту не случилось…

Вторая волна бомбардировщиков следом за фугасами принесла «зажигалки». Десятки зданий тут же вспыхнули, пожарные пытались что-то тушить, но это было бесполезно. Пожарные расчеты сами гибли один за другим.

Город полыхал.

Мы бежали по гремящему и горящему аду. Горело все вокруг: дома, деревья, машины, лошади – мимо как раз промчались несчастные животные, запряженные в двуколку. Казалось, горел сам воздух.

Дышать было нечем, кислород выгорал практически сразу.

Мне казалось, что асфальт плавится, но сначала я не поверил своим глазам, а потом увидел, как несколько человек, пытавшихся перебежать через улицу наискосок, увязли ногами в жидком асфальте, упали вперед руками, и уже не встали. Только их крики еще долго звенели у меня в ушах. А пламя неумолимо бежало дальше в поисках новых жертв. Пахло жутко – горелыми трупами. Кто был на пожаре – никогда не забудет этот запах.

Огненные вихри ходили по улицам Лондон, уничтожая все на своем пути.

Фосфор цеплялся за человеческие тела, превращая их в живые факелы.

- Сюда! – крикнул О'Хара, утягивая Флеминга в какой-то узкий проулок.

Я бросился за ними, молясь всем богам, и Ленину в Мавзолее, чтобы чертов ирландец отыскал правильный путь.

Пробежав метров сто, мы выбрались к входу в метро. О'Хара хотел было спуститься вниз, но я остановил его, заново оценив обстановку:

- Там мы задохнемся! Система вентиляции на такое не рассчитана! Да и жар будет такой силы, что превратит всех, кто туда забрался, в зеленую жижу.

- Иванов прав, - Флеминг уже оклемался от первого шока, и был, как обычно, собран и решителен. – Там мы не спасемся.

- Но, шеф? – ирландец явно растерялся. – Куда тогда?

Со всех сторон раздавались крики о помощи. Люди гибли в страшных мучениях, и никто не мог им помочь.

Где-то впереди я увидел знакомую башню Биг-Бена.

- Туда! – ткнул я пальцем в его сторону. – Там Темза!

Это был единственный шанс. Грязная, мутная, вонючая река, тем не менее, могла нас спасти. И мои спутники тут же все поняли и оценили шансы.

Мы бежали так, словно спасались от всех демонов ада. Впрочем, так оно и было. Стена огня шла за нами по пятам. Спустись мы в метро, уже были бы мертвы. Причем, умерли бы жуткой смертью, которую я не пожелал бы даже своему врагу. Удушье и огонь – что может быть хуже?

Пламя за нашими спинами охватывало все новые и новые дома, которые вспыхивали быстро и ярко, словно елочные гирлянды, один за другим. Я обернулся – огонь поднялся почти до небес – на тридцать – пятьдесят метров вверх, и постепенно нас нагонял. Металл плавился, горели кирпичи. В этом аду было не выжить человеку.

О'Хара, несмотря на свои небольшие габариты, заметно обогнал нас в спринте. Он вырвался на десяток метров вперед и наращивал отрыв. Флеминг сдавал. Я видел, что к бегу он не привычный. Поэтому подхватил его под локоть и тащил буквально на себе.

Сам же я мог бы пробежать в таком темпе еще много километров, если бы воздуха хватало…

- Подождите! Что мне делать?

Нам наперерез кинулся мужчина лет сорока, с ранними залысинами. В каждой руке он держал по крупному чемодану.

О'Хара врезался в него на полном ходу, уронил мужчину на землю. Чемоданы выпали из его рук и раскрылись. Из них на тротуар посыпались обгоревшие человеческие останки.

- Жена и дочка! – пояснил он, даже не пытаясь подняться на ноги. – Что мне делать?

Мы оставили безумца лежать, подхватив лишь ирландца, который грязно матерился.

За следующим поворотом оказалась набережная, и я увидел, как Биг-Бен полыхает в огне, словно гигантский факел.

С разбегу мы нырнули в мутные воды Темзы, тут же уйдя на глубину, и это нас спасло. Огненный смерч прошел верхом и убрался куда-то дальше.

Лондону повезло. Серый покров неба разразился внезапным дождем, и тут же стало легче. Если бы стояли жара и безветрие, все оказалось бы фатально. А так ливень быстро потушил множество очагов возгорания.

Британские истребители, наконец, взялись за свою работу и отогнали немцев из неба Лондона, сбив пару десятков самолетов. Но те уже успели выполнить свою роль, сбросив на город полный боезапас.

- Ненавижу самолеты! – заявил О'Хара, отплевываясь во все стороны, словно огромная рыба, высунувшая голову на поверхность.

Вода постепенно нагревалась, грозя превратиться в кипяток.

- Этого не должно было произойти, - Флеминг все еще пребывал в состоянии шока, и я не знал, как ему помочь. Он мощно греб к дальнему берегу, мы едва за ним поспевали.

Судя по всему, данные разведки не предполагали, что Германия нанесет столь ужасающий удар по Британии. И я еще раз покрутил в памяти исторические данные, которыми обладал – в моем варианте прошлого этого точно не случилось, я был в этом уверен.

Мы выбрались из воды чуть ниже по течению. Новый костюм и пальто были напрочь испорчены, Флеминг и О'Хара имели не менее жалкий вид, но сейчас никого это не смущало.

Вокруг раздавались стоны и плач. Горожане, пережившие бомбардировку, пытались отыскать своих родных и друзей, и зачастую находили лишь скорченные от удушья и жара трупы. На эту часть города атака пришлась лишь краем, поэтому я даже представлять себе не хотел, что случилось с теми кварталами, по которым пришел основной удар.

Вокруг творился хаос – но тут хотя бы имелись тела, в других же районах от людей оставался лишь отпечатки в быстро остывающем асфальте, или контурные пятна на стене. Повезло, что мы все же не попытались спрятаться в метро или бомбоубежище – там должны были задохнуться тысячами.

Невозможно понять тому, что это не пережил, как мучительна бывает смерть от удушья. На самом деле время жизни любого человека составляет максимум пару минут. А потом он делает вдох и запускает цикл собственной жизни заново… конечно, при условии достаточного количества кислорода в воздухе. И если этого вдоха не произойдет, то организм погибает. Человек – очень слабая субстанция, существующая в крайне скромном диапазоне температур, зависящая от неимоверного числа внешних факторов. Но дыхание – это первичный, главный, основополагающий инструмент жизни. Дыхание – и есть жизнь!

Мы шли по разрушенному Лондону. Флеминг – скорбной статуей, О'Хара – негодующим демоном грядущего возмездия, и я – случайным свидетелем трагедии. Все трое радовались тому, что остались живы, и горевали о погибших.

Звучали пожарные сирены, люди спешили на помощь тем, кто в ней нуждался. Но на каждого пострадавшего рук не хватало.

Где-то рядом застонала женщина, негромко, безнадежно. Я бросил взгляд на своих спутников, они то ли не услышали, то ли не отреагировали, продолжая идти вперед. Стон раздался во второй раз со стороны полуразрушенных двухэтажных домиков.

- Тут выжившие! – крикнул я и бросился к завалам, пытаясь сообразить, где именно раздавались тихие стоны.

Кирпичи, дерево, арматура – все в сторону. Тонкие кожаные перчатки моментально порвались в клочья, но я не обратил на это ни малейшего внимания. Определить точный источник звука никак не получалось.

Флеминг и О'Хара поначалу глянули на меня с легким недоумением – мол, не наше это дело, но потом присоединились к работе, и теперь с остервенением помогали разбирать завалы, не щадя своих сил.

Не хватало техники и рабочих рук, и все же, нам повезло, и через полчаса мы вытащили жертву – совсем еще юную девушку, у которой были перебиты балкой обе ноги. Но зато когда мы оттащили балку в сторону и развернули девицу – носастую, некрасивую, - то увидели, что она прикрыла своим телом ребенка – совсем еще младенца, и этим спасла его от смерти.

Маленький и красноголовый, он недовольно кричал, разевая непомерно большой рот, но главное – был жив!

Девушка даже не стонала больше, лишь беззвучно плакала от боли, и все тянула руки к ребенку.

- Все хорошо, родная, он живой! – погладил ее по голове О'Хара, стараясь успокоить.

Но я видел, что теперь, когда первая волна прошла, адреналин уходит из ее крови, и с секунды на секунду ее настигнет болевой шок.

- Сейчас она потеряет сознание, - негромко сообщил я Флемингу.

Тот глянул на девушку, негромко выругался и вытащил из кармана небольшую склянку. Одним движением скрутив крышку, он поднес сосуд к губам несчастной.

- Выпейте это! Вам станет лучше!..

- Мой сын…

- С ним все хорошо. Он жив и здоров, чего и вам желает. Пейте!

Она выпила, и почти тут же ее лицо сначала побледнело, потом порозовело, глаза ее закатились, и девушка уснула. Посреди разрушений, страха, страданий, пожаров и смертей – она просто спала, и даже слегка улыбалась во сне.

- Это ненадолго, - предупредил Флеминг, - опиаты действуют краткосрочно, максимум через час она очнется, и ей будет очень больно. Нужно доставить ее за это время в лазарет!

О'Хара подхватил спящую девицу на руки, мне достался младенец, и мы побежали вперед по улице, в надежде встретить карету скорой помощи. Но вокруг царили такая суета и безнадежность, смешанные с отчаянием, что ни о какой помощи со стороны и мечтать не приходилось.

- Идем на базу! – коротко приказал Флеминг, и ирландец его прекрасно понял.

Мы все дальше удалялись от центра города, и разрушения вокруг были менее значительны. Чем дальше, тем больше людей просто стояли вдоль дорог, глядя на столпы дыма, поднимающиеся чуть восточнее, и переговаривались между собой, очевидно, решая, стоит ли покинуть собственное жилье и уехать в загородные дома, или же все закончилось и можно остаться.

На нашу группу косились с ужасом, но ни один человек не попытался помочь. Англичане, мать их! Холодные, как рыбы, бесчувственные людишки, озабоченные лишь собственным благополучием.

За нашими спинами оставались гарь, страдания и несчастье. Впереди была лишь обычная повседневность и неопределенность.

- Мы забираем эти машину! – Флеминг подбежал к Бентли Марк V коричневого цвета, припаркованного у обочины. В него как раз пытался забраться перепуганный лысоватый и полноватый мужчина.

- А хер вам! – владелец авто лихо вытащил пистолет. – Быстро назад, или стреляю!

- Я бы крайне не советовал вам этого делать, сэр! – угрожающим тоном предупредил Ян, надвигаясь на толстяка. – Военная разведка!

- Да хоть сама королева Виктория! – тот и не собирался сдаваться. – Вы знаете, сколько стоит эта машина? Таких во всем свете меньше двадцати! И черта с два я отдам ее вам или кому-то другому!

- Клянусь святым Патриком, я убью этого сукиного сына! – разъяренно крикнул О'Хара, уставший тащить на себе покалеченную женщину.

Младенец, до этого момента ведший себя на удивление тихо, начал недовольно покрикивать. Дьявол! Мне бы положить его на землю и надавать толстяку по дряблым щекам, но Флеминг решил проблему сам.

Резко приблизившись к лысому, так, что тот и дернуться не успел, он отвел его руку с пистолетом чуть в сторону. Грянул выстрел. На противоположной стороне тротуара громко вскрикнул мужчина и схватился за плечо. Толстяк испуганно выронил оружие.

- Я не хотел стрелять! Если бы вы не схватили меня, ничего бы не случилось!

- Ключи! – потребовал Флеминг, и на этот раз толстяк безропотно отдал требуемое. После чего англичанин подошел к раненому: - Вы в порядке, сэр?

- Живой, - кивнул тот удивленно, - меня едва задело! Даже крови почти нет!

- Тем не менее, советую обработать рану…

Я устроился впереди с левой стороны, О'Хара с женщиной занял задние сиденья, Флеминг сел за руль.

Мотор зарычал, и машина, как пуля, сорвалась с места. Умеют все же чертовы англичане делать красивые тачки! Лысый владелец так и остался стоять на обочине дороги в полной растерянности.

Я знал Лондон не слишком хорошо, но все же достаточно, чтобы слегка ориентироваться на местности. Мы промчались несколько кварталов, вырулили на Бофорт-стрит, на полной скорости пересекли мост Баттерси и помчались вдоль Темзы на юго-запад.

Эта часть города пострадала не так сильно, как восточные районы, но некоторые дома горели и здесь.

Сочувствовал ли я англичанам? Как нашим вечным противникам, строящим столетиями козни против России, я желал им гибели. Но как людям, попавшим в беду, я готов был помочь, чем только возможно. Пока Германия не капитулировала, мы союзники. Поэтому и Флемингу я доверял, но с оглядкой, понимая, что этот человек точно ведет собственную игру, посвящать в правила которой меня пока не собирались. Но ничего, главное, свободы меня тоже не лишали, так что я чуть огляжусь по сторонам и постараюсь начать сольную партию. Вот только бомбардировка… почему она все же произошла, вопреки историческим фактам? Неужели, опять немецкий капитан постарался? Но я же убил его! Черный нож в глаз, пробив мозг, не мог оставить ему ни малейшего шанса… или мог?..

Младенец на моих руках вновь задремал, убаюканный плавными покачиваниями автомобиля. Флеминг вел аккуратно, но иногда ему приходилось резко тормозить, чтобы объезжать скопление машин или людей.

И, тем не менее, вскоре мы выбрались из города. Англичанин сразу прибавил скорость, и тут конфискованный нами «Бентли» по-настоящему сумел себя проявить. Он набирал скорость так стремительно, что я начал было опасаться, не взлетим ли мы в воздух – создавалось полное впечатление, что шины не касаются дороги.

Промелькнул пригород, за окном пошли поля и густые заросли деревьев, мы удалялись от Лондона. Потом Флеминг свернул в сторону с дороги, и машину сразу начало трясти. Младенец тут же проснулся и заорал, раненая женщина инстинктивно дернулась на звук, но, к счастью, так и не проснулось – снадобье, которое заставил ее выпить англичанин, было сильнодействующим.

Еще через четверть часа мы, наконец, достигли своей цели. Пыльная дорога вывела нас из леса к военной базе, окруженной высоким забором. На въезде закрытые ворота и охраняемый бойцами блок-пост с пулеметной вышкой.

Ствол орудия тут же шевельнулся, наводясь на нашу машину, но Флеминг уже снизил скорость, а после и вовсе остановился, не доезжая до ворот метров десять-пятнадцать. Затем он осторожно, чтобы не спровоцировать караульных, открыл дверь и вышел из «Бентли» с поднятыми вверх руками.

Очевидно, его тут же узнали, потому как руки он опустил и полез обратно за руль. Ворота медленно открылись, мы въехали на территорию базы.

- Добро пожаловать в мои владения, сэр! – чуть повернул ко мне голову англичанин. – Имею честь приветствовать вас на оперативной базе отряда «Коммандос номер 30»!