Честь и предательство

Глава 37 ▼▼▼

С нарочитой неспешностью электромобиль опустился к земле и завис в метре от каменистой дороги, ведущей в долину. Его фары несколько раз переключились с ближнего света на дальний, и только тогда машина остановилась. Завывание антиграва утихло, и теперь крики раненых за спиной Лэннета слышались намного явственнее. Кто-то из пострадавших раз за разом выкрикивал чье-то имя.

— Пойду посмотрю, что там и как, — сказал Лэннет Касиду. — Следуйте за мной в двадцати шагах.

— Пусть они сами приблизятся к нам, — заспорил Касид. — Мы не знаем, что они собираются делать — драться или вести переговоры.

— Электромобиль пролетел над нашими людьми. Если бы паровианцы намеревались продолжать бой, они расстреляли бы их с воздуха. Нет, они хотят начать переговоры.

— Если там Падайон, убейте этого мерзавца.

Лэннет едва не рассмеялся.

— Не могу, Кас. Мысль, конечно, заманчивая, но политику так не делают. — Он посмотрел на свою раненую ногу и поморщился. — Что ж, нам пора. Я выгляжу не лучшим образом, но сойдет и так.

Насекомые. Только теперь Лэннет услышал их жужжание, гудение и стрекот. Крохотные твари, проникавшие в плащ-палатки, раздражали; те, что собирались полакомиться сейчас, могли свести с ума. Лэннету была отвратительна сама мысль о том, что его рана станет пищей для безмозглых созданий в хитиновых покровах. Он посмотрел через плечо, в последний раз окидывая взглядом долину, прежде чем ее заслонили стены ущелья. Лунные осы были уже тут как тут. Быстрое трепетание их полутораметровых крыльев окружало тела хищниц призрачным ореолом, казавшимся в очках ночного видения зловеще-зеленым. Зубастые охотницы могли отхватить палец, вырвать кусок плоти. Как правило, они трогали только раненых. Почувствовав запах крови, они заполонили долину, гонимые неутолимым голодом. Лэннету оставалось лишь порадоваться тому, что в распоряжении Стрелков имеются инсектицидные шашки, которые уже начали окутывать поле битвы все более плотным дымом. Вонючий туман отпугивал всех насекомых, исключая лишь самых упорных и кровожадных. Стрелки с мечами в руках охраняли павших товарищей и капелланов, переносивших раненых под укрытие туннелей.

Звук антиграва усилился. Лэннета охватила тревога, но потом он понял, что водитель попросту разворачивает электромобиль, чтобы свет фар не бил ему в глаза.

Падайон. Теперь Лэннет не сомневался в этом. Никто другой не был способен на такую лицемерную ханжескую любезность. Он снял шлем и очки.

Задняя дверца экипажа чуть приоткрылась и надолго застыла в этом положении, словно угрожая. Лэннету представился плазган, нацеленный на него сквозь узкую щель. Он инстинктивно согнул колени и подался вперед, как будто надеялся выдержать напор разряда и устоять на ногах. Перемена позы привела к тому, что рана на его бедре открылась, причиняя нестерпимую боль.

Из электромобиля вышел полковник Падайон. Его расширенные книзу брюки из блестящего материала сверкали в лучах фар. Поверх желтой рубашки с открытым воротом была накинута ярко-красная куртка с коротким рукавом. На обнаженной груди полковника красовался огромный золотой медальон на цепочке, усыпанной драгоценными камнями. Кивнув в знак приветствия, Падайон вынул меч, готовясь к церемонии встречи.

— Не вздумайте! — крикнул Лэннет, указывая большим пальцем через плечо. — Мои люди только что отразили ваше вероломное нападение. Они вне себя. Стоит вам обнажить клинок, и вас изрубят на куски.

Падайон вновь кивнул и улыбнулся.

— Признак отсталой культуры. Равно как и ваше решение использовать в бою ракетное оружие.

— Довольно! После всего, что случилось этой ночью, слова о честном бое звучат в ваших устах совершенно неуместно. Что вам нужно?

Падайон выпрямился. Его улыбки словно не бывало.

— Имейте в виду, капитан: я действую вопреки собственной воле, только подчиняясь приказу. Будь я свободен в выборе, я бы покарал вас за нарушение субординации с такой жестокостью, что вы молили бы о смерти. Потом я повесил бы вас как мятежного предателя, каковым вы, собственно, и являетесь. Но я прибыл сюда, чтобы передать предложения принца Кейси. Он желает общаться с вами напрямую.

— Понятно. Он здесь, с вами?

— Принц находится в особняке представителя Люмина в Тебесе. В обществе своей спутницы, жрицы Матилисы. Он приказал мне доставить вам прибор связи. — Показав, что у него в руках ничего нет, Падайон приблизился к передней дверце машины. Опустилось окошко кабины водителя. Кто-то подал полковнику голографический коммуникатор. Стекло вновь поднялось.

Лэннет и не думал тронуться с места, чтобы взять аппарат.

— Почему прислали именно вас, полковник? — спросил он. — Кейси знает, что мы ненавидим друг друга.

— Это часть наложенного на меня наказания, — бесстрастным голосом отозвался Падайон. — Я напал на вас, не согласовав свои действия с вышестоящими инстанциями.

Лэннет едва не поперхнулся смехом. С трудом совладав с собой, он сказал:

— Мятеж и нарушение субординации. Если не ошибаюсь, именно так прозвучало ваше обвинение в мой адрес. Похоже, нам с вами болтаться в петле бок о бок. — Он шагнул вперед и взял коммуникатор из рук Падайона, который протягивал прибор с таким видом, будто тот дурно пахнет.

Как только Лэннет нажал кнопку питания, на экране появился Кейси. Сигнальный огонек в верхней части экрана подсказал Лэннету, что разговор записывается на пленку.

Его поразила внешность Кейси. Черты его лица обрюзгли и расплылись. Некогда блестящие глаза казались безжизненными, кожа вокруг них припухла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Лэннет и тут же пожалел о своих словах.

К его облегчению, Кейси улыбнулся. Это была слабая, вымученная улыбка.

— Рад видеть тебя, Лэн, — заговорил он. — Я боялся… — Он покачал головой и, нахмурившись, продолжал: — Нам нужно поговорить. Мы не враги. Это нападение… — Кейси вновь замялся в поисках нужного слова. — Падайон полагал, что действует в интересах моей династии. Задумайся об этом на мгновение, друг мой. Ты, верно, считаешь, будто между тобой и полковником нет ничего общего, но это заблуждение.

— Погибли мои люди, Кейси. У нас много раненых. Сейчас мне трудно проникнуться пониманием к Падайону.

— Среди паровианцев также немало жертв. Давай прекратим дальнейшее противостояние. Приезжай ко мне. Как друг. Мы положим конец этому недоразумению, этой глупой вражде.

Движение справа насторожило Лэннета. За его спиной послышался предупреждающий окрик Касида:

— Ни с места! Одному человеку подойти и назвать себя!

— Это я, Бендил. Я иду к вам. — Командир ныряльщиков выступил из-за скалы. — У нас раненые. — Еще несколько человек вышли из-за укрытия и присоединились к нему.

Лицо Кейси приняло обеспокоенное, почти испуганное выражение.

— Что происходит? — осведомился он. — Надеюсь, все в порядке? Или вы опять начинаете бой?

Прислушиваясь вполуха к приказам Касида, направившего носильщиков за ранеными ныряльщиками, Лэннет успокоил принца:

— Просто вернулись несколько наших. Как нам встретиться?

— Я не могу явиться к вам, — извиняющимся тоном произнес Кейси. — Надеюсь, нет нужды говорить, что я гарантирую тебе свободный безопасный проезд?

— Нет, конечно. Где и когда?

— Я пришлю машину. Завтра в полдень годится?

— Согласен. Я буду рад увидеться с тобой, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.

Кейси подался вперед, в его глазах отразилось страдание.

— Надеюсь, все еще можно поправить? Сколько людей погибло?

— Не знаю. — Лэннет прикусил язык. Он хотел напомнить Кейси, что паровианцы напали первыми, что даже один раненый Стрелок — слишком высокая плата за спокойствие продажных чиновников и властолюбивых религиозных лидеров.

Голову Лэннета пронзила боль. Он покачнулся, но ему хватило присутствия духа отвернуться от коммуникатора, чтобы Кейси не заметил его слабость. Сделав вид, что споткнулся, Лэннет сунул прибор в руки озадаченного Падайона и развернулся на каблуках. Он торопливо зашагал к ущелью и, не сдержавшись, помассировал голову. Боль несколько улеглась и почти совсем исчезла, когда к нему присоединились Касид и Бендил. Командир ныряльщиков осунулся от утомления, его одежда была покрыта грязью, на лице выделялись кровавые рубцы.

— Мы увидели второй эшелон паровианцев, хлынувший в ущелье, и подумали, что сможем обратить их в бегство, если взорвем их машины, — заговорил Бендил. — Но они не обратили на это ни малейшего внимания. Пришлось напасть на них с тыла. — Он поморщился. — Их трудно назвать настоящими солдатами, и все же они решили драться. Они отрядили несколько человек разыскать и атаковать нас.

— Судя по всему, вам удалось скрыться.

Добродушное лицо Бендила расплылось в улыбке:

— О нет, они нас настигли. Бедолаги, они и сейчас где-то там, на равнине, кормят лунных ос.

Лэннет прищурился, вглядываясь поверх его плеча в туман репеллента.

— Сколько ваших ранено? — спросил он.

Ему ответил голос Нэн Бахальт, хлестнувший, словно бичом:

— Они все пострадали. В том числе и этот. — Она вынырнула из толпы капелланов и Стрелков, защищавших раненых от насекомых. В шлеме и очках она была неотличима от солдат. Она развернула Бендила, и только теперь Лэннет заметил рану на его спине. Нэн сняла с Бендила куртку, открывая рану. Лэннет и Бендил предпочли сохранять молчание, пока она осматривала ее.

— Ему нужны антибиотики, противостолбнячная сыворотка и мазь для восстановления кожных покровов, — наконец сказала она капеллану.

Нэн отвернулась от Бендила, и тот, сообразив, что его отпускают, молниеносно скрылся в толпе. Теперь внимание женщины было приковано к Лэннету. Не зная, что сказать, он молчал.

— На нынешний момент мне известно о двенадцати убитых и почти шестидесяти раненых, — заговорила Нэн. — Семьдесят две жертвы, и подсчет еще не закончен. Сорок процентов личного состава вышли из строя. И это сделала малая часть паровианской армии. Сохраните хотя бы жизнь тех, кто уцелел.

— Сколько раненых могут продолжать сражаться?

— Вы слышали, что я сказала? Вы разбиты. Спасайте людей, пока это возможно. Спасайтесь сами. Кейси выступил против вас. Ваша песенка спета.

Лэннет принялся прохаживаться из стороны в сторону. Назойливое жужжание насекомых, укусы и трепетание крыльев не могли оторвать его от тягостных раздумий. Нэн сказала правду. Не было и речи о том, чтобы продолжать сражение с остатками взвода. Вряд ли он мог бы усмирить целую планету — эта задача была не по плечу даже целой армии, ибо против императора ополчилась вся Галактика. Кейси и Матилиса решили управлять Паро по своему усмотрению, а в своих промахах обвинить Халиба. Чем эта планета заинтересовала столь многих людей? Если разведка императора еще действует, почему он не прислал сюда достаточное количество войск, чтобы выправить ситуацию?

Лэннету доводилось слышать о политическом трюке под названием «спусковой шнурок». Он заключался в том, чтобы послать небольшое подразделение и пожертвовать им, воспользовавшись разгромом как поводом для полномасштабной оккупации.

Двенадцать Стрелков погибли. Кейси фактически вышел из строя и уже теперь вряд ли годится на роль лидера. Если слухи из Тебесе не лгут, король Дерус ожидает появления имперских войск, чтобы ликвидировать всякое противодействие намерениям Матилисы и принца.

Если взвод сдастся, не окажутся ли двенадцать погибших напрасной жертвой? Не лучше ли продолжать сопротивление, даже зная, что оно обречено на провал? Кто осмелится назвать его бесполезным, когда честь и достоинство требуют продолжать борьбу? Такое случалось сплошь и рядом. В глубине души солдаты понимали, что те, кто посылает их на смерть, всецело зависят от их согласия погибать за идеалы. Знали они и то, что люди, громче всего трубящие об идеалах, забывают о них, как только начинается кровопролитие. К сожалению, никому и в голову не приходило объяснить, что «проповедники» слишком умны и образованны, чтобы лично подвергаться опасностям. В конце концов, если они погибнут, кому достанет ума и мудрости организовать уцелевших, научить, как им жить дальше, и начать все сызнова?

Эти вопросы уже давно терзали Лэннета, но он так и не нашел ответов. С другой стороны, еще ни разу ситуация не была столь ясной и недвусмысленной, как теперь. Не было и речи о том, чтобы признать поражение, сулившее позорное бесчестье ему самому и солдатам, доверившим ему свои судьбы.

Нэн Бахальт следила за молчаливыми терзаниями Лэннета, пока ее не отвлек вопль раненого. То, что Лэннет не заметил ее ухода, внушило женщине гордость; в то же самое время она была уязвлена тем, что забота о своих людях полностью вытеснила ее из мыслей капитана. Однако она радовалась тому, что сумела заставить его раскрыться, проникла в его душу и обнаружила там неиссякаемый запас добра и человечности.

Потом она была слишком занята, чтобы думать о чем-либо, кроме спасения жизней, конечностей, рассудка пострадавших.

Позднее Лэннет пришел к ней в импровизированную госпитальную палату. Раненые длинными рядами лежали вдоль стен туннеля. Тусклый свет заливал неподвижные тела, скрадывая ужасное зрелище. Время от времени полусумрак прорезался ярким лучом армейского фонаря. Все тут же поворачивали глаза на свет, понимая, что эта вспышка вызвана необходимостью тщательно осмотреть того или иного пострадавшего.

Звуки, издаваемые ранеными — стоны, вздохи и храп, — не умолкали ни на секунду, словно живое создание, ищущее выход из этого прибежища боли и страха. Страх был первым чувством, которое Лэннет ощутил при входе в госпиталь. Атмосфера здесь была буквально наполнена мучительной неопределенностью жизни, балансирующей на грани смерти.

Изящные черты лица Нэн заострились, кожа блестела, словно притупленный клинок. Она хмуро посмотрела на Лэннета:

— Как ваша нога?

— Болит. Как дела у вас?

— Умер еще один человек. Женщина. В сущности, девушка. Скольким еще предстоит погибнуть?

— Возможно, всем. — Произнеся эти слова, Лэннет отвернулся, не желая встречаться глазами с Бахальт. Но он упрямо продолжил: — Я не сдамся, пока не получу от Кейси гарантий амнистии своим людям.

— Нас использовали, Лэннет, — негромко произнесла Нэн. — Мы оказались козлом отпущения буквально для всех. Вы думаете, я ничего не понимаю. Но это не так. Мне неприятно слышать то, что вы сказали, но я понимаю. Думаю, произошло то же самое, что… сломило меня на Гекторе. Я ничего не помню, но в моей душе осталось страшное подозрение, что меня предали, обманули. Это было ужасно.

Лэннет повернулся к Нэн. Она храбро встретила его взор, словно проникая в его сердце. Под пристальным взглядом ее черных зрачков Лэннет забыл обо всем, что его окружало. Он смог вернуться к реальности, лишь сказав себе, что из всех его ошибок самой худшей было то, что он позволил себе влюбиться — в этом месте, в эту пору. Он чувствовал тревогу Нэн, угадывал все ее вопросы, ему хотелось найти ответ, успокоить ее, но ему в голову приходили лишь слова, свидетельствовавшие о том, что он разделяет ее опасения:

— Вы ничего не делали, только ухаживали за ранеными. Надеюсь, вас не тронут.

— Я причастна ко всему, что здесь происходит. От начала до конца. Я сама этого хотела. — Она вздернула подбородок.

— Завтра я поговорю о вас с Кейси.

Нэн прижала кулак к губам, ее глаза расширились:

— Мне сказали, что вы согласились на переговоры с принцем. Я не поверила. Как вы можете?

— Кто это сказал? Я ни с кем не говорил. — Пытаясь унять страхи женщины, Лэннет выдавил улыбку.

— Об этом известно всем и каждому. Не делайте этого, Лэннет. Они не выпустят вас из рук.

— Я уже думал об этом. Нам нужна передышка. Халиб нипочем не позволит Изначальным Гвардейцам и Люмину судить Стрелков. Думаю, он не отдаст нас и Дерусу. Надеюсь, Кейси наконец возьмется за ум. На экране коммуникатора он выглядел хуже некуда, но аппаратура часто искажает изображение. Он был искренне озабочен, полон сожаления. Он хочет изменить ситуацию, и я помогу ему в этом. Если я сумею заставить его хотя бы отвести паровианцев от ущелья, мы сможем продержаться до прибытия имперских войск. Я буду просить вернуть взвод на Атик. Как только император выслушает мой рапорт, нам не о чем будет беспокоиться.

Нэн покачала головой. Свет ближайшей лампы заиграл в ее черных глянцевитых волосах.

— Кейси отправил вас сюда. Он подписал документ, гарантирующий вам безопасность, потом прислал Падайона, и тот устроил мясорубку. Неужели вы доверитесь принцу?

— Я должен удержать его от дальнейших нападений. Нам не выдержать второго такого удара.

— Вас посадят в тюрьму. Вы отлично знаете об этом.

— Будь так, я бы отказался лететь к Кейси.

— В таком случае я еду с вами.

— Это попросту смешно.

— Что, хотите вырваться из этой бойни? Имейте в виду — если вас бросят в тюрьму, я как-нибудь проживу без вас. Как вы сами сказали, я всего лишь ухаживала за ранеными. Вдобавок, я — племянница Этасалоу. Никто не осмелится тронуть меня хоть пальцем.

Лэннет отступил на шаг, внимательно присматриваясь к Нэн.

— Еще минуту назад вы твердо намеревались остаться в долине. Вы не настолько легкомысленны, чтобы так часто менять свои решения. Должно быть, у вас в рукаве припасен какой-то козырь.

— Все гораздо проще. Я хочу жить — где бы вы ни оказались, что бы с вами ни произошло. Если вы отправитесь к Кейси, вас продержат там до тех пор, пока он не решит вас освободить. Я должна быть рядом.

— Кейси одумается, я не сомневаюсь в этом!

— Посмотрим. Вместе. Потому что я еду с вами. А теперь позвольте заняться вашей раной. Вряд ли вы захотите предстать завтра перед принцем, подволакивая ногу.