Дар Эвы

Глава 9. “Вэй, помоги нам!”

Телефон привычно пикнул. Пришло сообщение. Квадратный пластик с помятыми краями продолжал исправно работать. Хвала всем Богам!

Мысли текли вяло, однообразно, появлялись и тут же на горизонте исчезали.

— Твои руки просто загляденье, девочка.

Глухой голос полный искреннего удовольствия лениво полоснул сознание и тоже исчез в тумане.

— О, да, вот так…

Просторный кабинет был отделан в светлых тонах. Белая тюль, кремовые обои, нарисованная ветка сирени на всю стену — все было настроено для релаксации. Что и делала хрупкая девушка со светлыми волосами, лежащая головой вниз на белой кушетке. Таноска получала первоклассный массаж тел, стонала и блаженно вздыхала.

Телефон повторно пикнул.

Из тумана стали выходить убаюканные мысли. Может стоит посмотреть кто там пишет? А вдруг что-то важное? И тут же одернула себя. Не стоит, Вэй, пока не стоит. До окончания процедуры осталось максимум десять минут.

В салоне человека, куда ходят таносы, правила были строжайшие. Оно и понятно. Одно слово уважаемых гостей и хорошей, с годами собранной, репутации конец. Клиент всегда прав. Особенно танос. Именно правила сейчас останавливали меня от одного шага.

— Чуть ниже… да, чудесно…

Что может случиться? Казалось, утренние события должны были вытянуть нервы в сплошную струну, держать в напряжении остаток дня и вулканической лавой шипеть на каждую каплю дождя.

Так мне не только казалось. Так оно было на самом деле. Но только так нужные деньги и мысль о смиренной работе могли утихомирить бушующие чувства внутри после стычек с танами.

Я кипела и взрывалась, но продолжала прокручивать в голове раз и не два все слова, воспроизводила заново сложные моменты. Самый непримиримый, до сих пор холодящий душу и мозги случай был когда мы с девочками остались одни. Совсем одни, а еще без денег, без еды, крова, тепла и поддержки, без всего. После я нашла утешение в одиночестве, горела от несправедливости и чуть ли не дошла до крайних мер.

Тогда никто нам не помог. Никто к нам не поспешил. Никто!

Однажды я гуляла на каменном пляже осознанно, целенаправленно, который находится всего лишь за домом. Мне хотелось покоя. Внутреннего. И я его получила, только не так, как планировала. Я хотела окунуться, заплыть далеко далеко и навсегда. Сейчас, то мое решение казалось ужасающей мимолетной слабостью.

Мои ноги омывала прохладная вода, в лицо дул свежий бриз и вместе с приходящим успокоением во мне рождался тот самый клубок. Он крепился, рос и выпускал шипы в самые неподходящие моменты.

— Надави еще немного… ох, просто прелесть…

Вернул меня в настоящее голос, полный удовольствия.

Однако даже тот случай не смог меня сломать, как утро. Сейчас во мне что-то щелкнуло. Выключилось. Еще утром. Внутри образовалась пустота, которая наполнилась дикой усталостью, обреченностью и выжженными серыми чувствами. Наверное, я поняла, каково это — быть на самом дне. Дно океана сравнимо с моим разве что с бассейном.

Звук телефона вновь заполнил мысли. Может это с учебы? Разные мысли о девочках я старалась отвергать сразу. Я переживала за них всегда, даже во сне. И что бы ни было сейчас я к ним не успею, поэтому я гнала эти мысли.

Может волна пришла? Внутри тут же все заморозилось. В то время когда мои девочки борятся с беспощадным океаном, я стараюсь угодить таноске. Они беспомощно гребят сквозь чудовищные волны, глотая соленую воду, когда я переживаю за репутацию салона? Возможно все и если я не узнаю это сию секунду…

К черту!

“Вэй…”

“Помоги нам”

“Вэй, они пришли”

Дыхание оборвалось.

Хватаю сумку, слышу глухой звон. Это сеанс закончился. Следом слышу женский голос, нежный, удивленный, затем еще один — уже серьезный и резкий.

— Ты куда? Стой, не беги, ты нарушаешь правило. Нельзя уходить раньше клиента, нельзя их оставлять, Вэй, ты будешь оштрафована.

К черту всех…

Меня ждут…

За моей спиной раздался сигнал об окончании сеанса, но администратор все равно приносит свои глубочайшие извинения и предоставляет большую скидку за несоответствующее обслуживание.

— Вэй, если не остановишься, будешь уволена.

На миг моя рука застыла у ручки входной двери. На миг я обернулась.

— Мои родные в беде…

Возмущенные возгласы я уже слышала на улице, через порывы колючего ветра. В нос тут же ударил соленый свежий воздух. В четвертом кольце?

Время ускользало, как песок сквозь пальцы. Мне казалось, что мой бег до остановки вовсе не бег, а так — прогулка. И даже болевые колики в боку в доказательство скорости не радовали меня. Водитель попался слишком мнительным, слишком медленным и неповоротливым. И маршрутка его старая, с не удобными подголовниками, с колючими сиденьями, на которых просто невозможно сидеть.

Телефон молчал.

А почему ему не молчать? Разве техника может сама присылать сообщения? Видеть единственной видеокамерой, записывать в памяти нужные фрагменты и в случае необходимости отправлять сообщения? Если больше нет человека, то и техника молчит.

Последнее кольцо! Скоро остановка. Вдалеке уже виднеется несущийся сквозь время и преграды, одинокий, безучастный поезд.

Еще минута, долгая минута и мои пальцы сцепятся в торчащие прутья отсутствующих дверей. Всего минута…

— Чтоб вас всех тут…

Нас резко подкинуло в салоне. Раздался глухой удар, волнение народа и яркие возмущения водителя по поводу того, что нас остановило. Все происходило как в замедленном кино: толпа вылезала неохотно, вяло и без особого восторга. И этому был повод. Наверное…

Мои ноги, коснувшись земли, понесли меня к той остановке, к спасительным вагонам, которые мчались быстрее скаковой лошади. К тому единственному, который имеет сейчас для меня значение. К поезду. Я неслась мимо крутых сияющих железяк, припаркованные или скорее всего брошенные десятками прямо на проезжей дороге, мимо навороченных мототанов, оставляя позади не понимающих в чем дело людей.

Проклятые таносы….

Потому что мототаны не ездят по разбитым или отсутствующим дорогам, сверкая отполированными боками, рыча словно хищники. Нет, они в принципе не появляются в глуши дальше седьмого кольца. Здесь они дышат грязным соленым воздухом, отказываются смотреть на “чудесные” пейзажи, в бывшем имевшие виды обычного города и считают свое присутствие ниже своего достоинства. Если только…

Мысль оборвалась из-за ее ядовитой правды, за исключение ею надежды. Я ведь успею?

Я должна успеть!

Просто обязана.

Таносы появляются около океана только в одном случае, когда надо показать силу. А показывают они ее, усмиряя разбушевавшиеся волны, воюя с безжалостным и свирепым врагом. Нашим общим врагом.

Вдох-выдох, прыжок! Неудача…

— Давай, бегунья, ты сможешь.

Из-за безумных мыслей, звона в ушах и скачущего сердца где-то в районе горла я не заметила еще одного бегуна. И сейчас он замедлился, подхватил меня за талию и подкинул, чем я тут же воспользовалась, схватилась руками и забралась в вагон.

— А у тебя классный…

Парень не договорил, потому что я тут же вскинула взгляд, где читалось только одно “попробуй продолжить, парень”.

— Эй, полегче, я хотел сказать фигура. У тебя классная фигура и бег отличный. Если где-то тренируешься, тебе надо качать руки.

Светловолосый, высокий, с притягательной улыбкой парень казался знакомым. И я бы может узнала в нем Илана, который протянул руку совсем недавно, улыбнулась и поблагодарила, но хмуро сведенные брови и зажатый телефон в руке не давали этого делать. Я не могла успокоиться. Я не могла отвлечься.

А вдруг я не успею?

— Ты что не узнала меня, кареглазка?

— Какая я тебе к черту кареглазка?

Спиной привалилась к железной стене. Его холод проник под тонкую майку и блаженно прошелся по разгоряченной коже.

— Ты всегда такая колючая или только сегодня? — светловолосый не отставал, рассматривал мое лицо и продолжал улыбаться. Кажется, он привык считать себя красавчиком и не терпел отказов.

Что-то мне это напоминает! Как нашествие беды…

— Даже не поблагодаришь или любишь быть должницей?

— Спасибо, — вышло резче, чем хотелось бы, но парня это не отпугнуло. Какой же приставака, взмолилась про себя. А потом стало стыдно. Что же я его добро не замечаю и только и делаю, что огрызаюсь? Я вспомнила его помощь утром и если не он, я бы не обошлась одной возможностью отчисления. Меня бы сразу выкинули на улицу.

Или наоборот, я бы опоздала и провела день дома. С девочками. И возможно, я бы учуяла опасность быстрее и среагировала тоже быстрее.

Мысль о них скручивала внутренности в тугой узел. Оттого голос был резким, взгляд колючим.

Следом вспомнилось утреннее ощущение, мне показалось что что-то было не так. Я торопилась, бежала, видела вдали только поезд, а все остальное пропускала мимо. А сейчас понимание ударило молотком по голове.

— Да не за что, — хмыкнул светловолосый. Я помнила его имя как свое, только знакомая ассоциация не позволяла его произносить. Даже в голове. И особенно слух.

Тем временем парень прислонился к стене рядом со мной, с шумом втянул воздух и, казалось, готовился что-то сказать. И это что-то было для него тяжелее всего.

— Там таны… — улыбка его растворилась, как пламя свечи во мраке и сказал он с тоном обреченности.

Я кивнула. Я поняла тебя, можешь не продолжать. И тяжело сглотнула. Мне тоже предстояло признаться.

— Утром была жара, — произнесла я то, на что утром не обратила внимание. А надо было, потому что…

— Это предвестник урагана, как затишье перед бурей.

— Да, — я снова кивнула.

Разговор вышел коротким, но оттого не менял своей информационной или эмоциональной значимости.

Было невыносимо больно от бездействия и глупого ожидания. Ожидание очередной волны, вестей от дома, ожидание нужной остановки, когда ноги не стоят в покое, руки дрожат и все твое нутро хотело быстрее туда. Туда, где находится твоя душа. Глупое ожидание помощи откуда то извне, от тех, кто тебя презирает. А еще хуже то, что они единственные кто действительно может что-то сделать.

И сейчас они собрались в районе девятого кольца.

Я их вижу.

— Неет, — кричу я вместо того, чтобы вдохнуть. Мы уже близко, я вижу черные тучи, мрачными тенями опущенные на землю, вижу темно синее полотно с белыми всполохами. Каменные жёсткие волны бьются о скалы одна за другой, поднимаясь ввысь на несколько десятков метров, скрывая за собой горизонт. В ушах стоит дребезжащий противный звук, раздирающий душу шум волн.

— Нет, — кричу я в сумасшедшую пустоту. В ней реальность перевернулась, показала свое жестокое нутро с отсутствием жалости и милосердия. — Мои девочки…

Готовлюсь прыгнуть, чувствую теплые руки на плечах.

— Я с тобой, кареглазка.

Безумный ветер треплет волосы, бьет ими в лицо, срывает сумку с плеча, пытаясь оторвать нас от земли. Треск камней стоит в ушах дробным лязганьем. Туман стоит стеной, плотным маревом, скрывает тропинки, дома, ограниченную территорию.

Через пару минут, с боем вырвав пару шагов вперед, в воздухе высвечивается надпись, сверкая золотыми буквами: “Опасная зона. Опасная зона! Вход запрещен” с печатью президента в конце. А следом появляется решетка из силовых линий таносов. Только задев ее, она видна, обжигая часть тела, с которым соприкасается.

— Стой, — голос Илана доходит сквозь оглушительный рокот океана, его соприкосновения с каменным пляжем, через протяжный вой противостояния силе таносов. — Не прикасайся…

В тот же миг золотое свечение решетки осветило несколько фигур, стоящих неподалеку с неестественно прямой спиной и напряженными лицами. Они каменными статуями стояли раскинув по бокам руки и не обращали на нас никакого внимания, даже когда я их окликнула. Они держат силовое поле, поняла я. Они питают его для того, чтобы силы не кончались у тех, кто воюет там и не давали пройти зевакам.

Но я не зевака…

— Впустите меня, — кричала я вместе с воем ветра. — Я нужна там, — всхлипывала я.

— Это опасно, — теплые руки вновь завладели моими плечами. — Они не имеют права, нельзя нарушать целостность силового поля, кареглазка. Мне очень жаль…