Дар Эвы

Глава 15. Кто поймет первым?

В помещении было душно. Ужасно душно. Или мне так казалось из-за большого количества народа?

Здесь находилась армия. Маленькая армия, собранная в короткие сроки и именно по мою душу. В кабинете ректора негде было ступить или сесть, потому что все свободные места были заняты.

Из всего цветинка выделялась секретарь, та самая, которая выпячивала грудь и заглядывала в рот Ласкису младшему? Я не знала, чего можно добиться. Но все правильно. От старшего по любому ничего не получишь. Ни сладкой любви, ни короткого романа.

Хотя и от младшего-то наврядли что-то можно получить.

Он, кстати, тоже был здесь. Поэтому я задавалась вопросом “зачем” вот уже который раз. И, кажется, чаще, чем вопросом “что сейчас будет”.

— Я знала. Знала, что такое случится. Знала, что у нее отсутствует какое-либо положительное отношение к нам, к Высшим, к правящим. Несмотря на все, что мы для них сделали. А конкретнее для нее.

Тана Ева Дикка сейчас имела в виду то, что таносы приняли человека в свою альма-матер, предоставили шанс на обучение. И это несмотря на то, что необходимые баллы для отбора были выше ста баллов из всех ста. Проще говоря, в том отборе люди должны были прыгнуть выше своей головы, прежде чем заслужить щедрость танов.

— Общая характеристика до сих пор лежит перед вами. Можете ознакомиться, а могу помочь я. Два балла из пяти.

Если до этого я не чувствовала абсолютно ничего, то сейчас я поджала губы. Стоило напомнить, что уровень обучаемости у меня выше некуда. Но, мысль перебить и подправить появилась всего на секунду. Потому что какая теперь разница.

— А еще с прошлого раза висит ее нарушение, которое сошло ей с рук. Но я этого так не оставлю…

Да делай что хочешь, вяло кивнула я, слепо шаря по комнате. Взгляд ни на ком и ни на чем особо не останавливался. Я могла видеть лишь хмурые, сосредоточенные лица, серьезно думающие, что их мнение кого-то заботит. Я их даже не видела ни разу в своей жизни.

Они продолжали шептаться. Их голоса доносились сквозь толщу воды. Гулкие голоса казались шепотом на ветру.

А я сама была на пляже. Мысленно перебирала мягкий песок пальчиками ног, чертила на нем узоры, стирала и снова рисовала. Некогда мягкий песочек потом исчез и вместо него появились скалы. Но я помнила каково было тогда, вспоминала перед сном счастливые моменты из прошлого и улыбалась сквозь слезы.

Потому что оно не повторится. Прошлое не вернешь, где был отец, где была мама. Прошлое, где была моя семья, опора и поддержка.

И сейчас я скорее мысленно, но улыбалась.

Как мы с девчонками ждали около водно двери прихода родителей, ждали не дыша, а когда слышали малейший шорох за той стороной, счастливо хохотали. Потому знали, что каждая сделает “самолетик”. Папа брал на руки и заставлял нас летать.

В этот момент я поймала на лице заинтересованный и ни капли не смущенный взгляд. Итан вновь меня рассматривал.

Стоило ли говорить, что мне было все равно даже на него?

Чего приперся?

Зачем сидит?

Что хочет услышать?

Его взгляд я приняла как вызов, не преминула моментом тоже его рассмотреть. Все равно в последний раз.

Два противоположных угла, два абсолютно разных мира сцепились в игру “кто кого”. Мои рыжие волосы снова растрепались, локоны вылезли из строго пучка. Хмурые брови, дикий взгляд, руки сцепленные в замок и спрятанные между бедер. Руки просто неимоверно мерзли. Первый угол буквально дышал вседозволенностью. Я могла и язык показать, жаль, что задушить хочется сильнее.

Потому что второй угол ухмылялся. Нагло, открыто, будто читал мои мысли. Он ждал моего падения, поэтому и пришел, ждал и знал, как я этого боюсь. Даже в самой глубине души я не могла позволить признаться в себе, что боюсь. Уйти в никуда. Бросить мечты. Освоить нищету и безнадежность. А взгляд с противоположного угла вытащил наружу все мои страхи, расчленил пополам и наслаждался.

— Хочешь покажу кое-что? — прошептали его губы.

Я сглотнула. Смотреть на них так пристально, видеть как открывается рот, как блестят влажностью алые губы было невыносимо жарко.

Но как еще читать непроизнесенные слова?

Я кивнула, не прерывая затянувшийся момент наглости. Итан красив, чертовски красив, и он это знает и он этим пользуется. Но зачем красоваться передо мной? Перед человеком. Принцу Академии стоит лишь пальцем щелкнуть и вот, секретарь даже услышит и прискачет.

Показывай, согласилась я.

— Хочешь помогу?

В голове отложился этот вопрос так ярко, будто Итан закричал, когда на сей раз даже губами не пошевелил.

Мимолетом поймала третьего участника в нашем безмолвном общении. Секретарь задумчиво рассматривала меня, с прищуром оценивала, насколько я ценна как конкурент, поджала губы и тут же расслабилась, подумав, что с меня нечего брать. Она права. Чем я могу быть лучше ее? Ведь присмотревшись, она была очень молода. Возможно предположить, что работать начала сразу после выпуска и совсем недавно.

Но голос в моей голове интересовал куда больше. Как я могу его слышать?

Он повторился.

— Хочешь остаться?

Тут я кивнула, не покривив душой, не задаваясь лишними вопросами. Об этом все потом.

— Ты все слышишь. Я уверен, что хочешь спросить об этом! Но потом, когда исполнишь мое желание.

Впервые я вздрогнула. Впервые, кажется, пошевелилась с того момента, как когда в кабинет ректора на десятом этаже. От тона, которым было произнесено, от голоса в подсознании, куда не могла добраться даже я сама.

На меня тут же обратили внимание. Подняв в вопросе брови, тана Дикка процедила:

— Хочешь опровергнуть мои слова?

Понятия не имею о чем сейчас идёт речь, ведь я отключилась где-то в начале, но я активно мотаю головой. В любом случае сейчас мне лучше не спорить

— Неужели ты согласна? Значит хотела всего-то прогуляться вверх по этажам? Тебе понравилось в прошлый раз? Ведь на моей лекции ты была куда более эмоциональна и смела. Где эта смелость теперь?

— Хватит, Эва, — прервал ее ректор.

О, на голову будто камень упал. Прямо булыжник. Тяжёлый бас вкупе с положением тана буквально вжал мою голову в плечи.

Захотелось даже прикрыться рукой…

— Что вы скажете в своё оправдание, Райд? — обратился ректор ко мне.

В кабинете вмиг наступила тишина. В ней слышался скрежет чьих-то зубов, кажется Эвы, тяжёлое дыхание декана общего факультета, которого я видела только на фотографии в холле, даже чмоканье друг о друга помады на губах секретаря. А в конце ее разбавил как обычно по свойски Итан.

— Она использовала огонь по моему совету. Бассейн хорошо и главное быстро прочистился благодаря огню. Райд хоть и невежа, но не глупая.

— По твоему совету? — ректор кажется не был доволен таким поворотом.

— Да, — ответил тот просто, пожав для дела плечами. Мол, обычное дело, что здесь такого. — Это главный лозунг вице-президента, помогать друг другу. Кто как не я должен подавать пример?

— Но она груба и неподобающе выражается, — возмутилась Эва. Она, кажется, всерьез взялась за мое отчисление.

Ох, о чем это я. Я конечно знала, чем закончится собрание, и не сомневалась кто ее зачинщик и провокатор.

Меня беспокоил голос в голове, чей хозяин даже не потрудился губы раскрыть. Меня беспокоила его помощь. И больше всего страшила его оплата.

Хоть я и не согласилась, думаю с меня потребуют и остальное. С процентами. С большими процентами.

И как же я ненавидела себя, что молчала, терзалась внутри, но молчала.

На кону жизнь двоих девочек, и кто если не я, подумает о них.

Пусть Итан Ласкис попросит все, что угодно, все, что вздумается и что пожелает. Хоть своё дыхание. Я дам! Ради родных.

Ради мамы, которой я обещала, что защищу маленьких. Ради, отца, который был роднее и добрее всех, ныне живущих.

И я мысленно проговорила, «Что ты хочешь, Ласкис?»

Удивительно, но вопрос попал в цель. Мне удалось провернуть тоже самое, что донимало нервы минутой ранее. Итан дернулся, перевёл на меня взгляд и ухмыльнулся. Теперь правда с нотками безумства. Глаза тут же запылали ярче.

— Я высказался, — заговорил он, встав в полный рост и немного поклонился. Скорее шутливо, как дань старшему, кем являлся ректор. — С вашего позволения…

Я было раскрыла рот, чтобы удивиться. В принципе это я и сделала. Причем удивилась сильно. А как же те вопросы?

— Райд, — отвллекли меня. Кажется, с уходом Ласкиса младшего вопрос решился вдвое быстрее. — До конца учебного семестра отработка в лаборатории номер десять. Третьего промаха и оплошности с вашей стороны мы простим. Есть много желающих на ваше место и мы его вмиг найдем. Вы нас поняли?

Я ошарашенно кивнула. Конечно. Никакого промаха. Больше никогда! Воздухом подавлюсь, но рта не раскрою.

— Все свободны!

И вновь моя судьба сказала остаться в Академии. Вновь моя дорога исправилась и вела меня по намеченному плану. Поступить, сидеть тихо, закрыть эмоции на замок, не выделяться и так же закончить.

Я вышла вслед за секретарем, имени которой я ни разу не слышала. Почему? Ее словно не было там. Так, кто-то рядом шевелил воздух и наливал воды. И никого другого. А все потому, что она “пустая”. Это я поняла по ее обычным зрачкам без примеси на огненное кольцо. И заметила после того, как задалась вопросом.

Она присела за свой стол и выписала на специальной бумаге все условия моего наказания, подписала и вручила в руки, поджав губы. Ей что-то не нравилось, и оно грызло ее, но ничего поделать не могла. Я не знала, чем заслужила такое внимание с ее стороны, когда мы с ней во многом были похожи. Обе “пустые”, как говорят таны, мы пыль под ногами и существуем только для обслуживания богов.

Хотя, мне было это не столь интересным, чтоб вникнуть.

Остальные после меня расходиться не торопились.

Просторный коридор дышал тишиной. На этом этаже находился лишь один кабинет. Говорили даже, что ректор здесь ходил, облачив свои крылья, которых прятал. Для комфорта крыльев он не повесил даже картину на стенку. Раскинув крылья, он летел над континентом. Словно птица, словно Бог.

Бред, ухмыльнулась про себя. Но последнее уже взбудоражило сознание и я не смогла отказаться от этой мысли. Каково это? Летать?

Пока этаж был абсолютно пуст, я подошла к самому его краю, где вместо стены украшало стекло. Я хотела взглянуть вниз, если не с высоты птичьего полета, то хотя бы с десятиэтажного здания. Посмотреть, каково это — быть там: на высоте и выше всех.

На дрожащих ногах я сделала последний шаг и замерла. Сердце пропустило пару ударов от предоставленного зрелища. Безоблачное небо сияло голубизной, то тут то там разноцветными бриллиантами сверкали бока аэротанов. Словно цветные шарики они исчезали друг за другом, а появлялись уже далеко от прежнего места.

Интересно, каково летать? Жить на высоте? Дышать тем воздухом?

Каков воздух за этим толстым стеклом, чем он пахнет?

Пальцы подрагивали, когда я подняла руку вверх. Едва в сознании чем занимаюсь, я гладила ровную поверхность высококачественной стены. Ведь она не сломается. Никогда не пойдет трещинами. Таны берегут свою безопасность. Их технологии не оставляют сомнений, их прогресс шел впереди землян лет на сто. И теперь они не желали с ними делиться.

Чего стоило построить такие же крепкие дома везде и всем? Чего им стоило наладить дорожную связь между двумя концами континента. Ведь людям понадобится полдня, чтобы дойти до другого конца. Сколько поездов, маршрутов, шагов и снова поездов надо будет сменить? По пальцам даже не пересчитать. Короче говоря — много. Когда танам нужна всего пара минут.

Я вновь предавала себя. Вновь нарушила обещание, данное себе. Если не начать уважать (его просто нельзя подделать), то хотя бы не думать о них в таком ключе. Потому что я накручивала себя в такие моменты похлеще прямого воздействия.

Почему нет равенства? Или хотя бы отдельных школ, училищ? Куда мог пойти абсолютно любой ребенок.

И как начать их уважать? Если…

Ногти со звуком прошлись по стеклу. Рассматривая зеленый парк, раскинувшийся недалеко от Академии и свободно гуляющих танов в нем, я ломала ногти.

Какое уважение, если они похищают наших детей? Отбирают с кровью, выдирают из родных рук, не слушая мольбы и проклятия. Никогда не поверю в эту чушь, доносящаяся из динамиков каждый четверг в десять часов утра. Мол, это все для их хорошего будущего. Якобы, маленьким предоставят жилье, еду, все удобства для развития и роста в здорового человека.

Потому что, в чем разница между семнадцатилетним и уже восемнадцатилетним ребенком? Типа совершеннолетний может о себе позаботиться? Как? Океан меня проглоти. Как один день, и даже один час может поменять жизнь, превратить из несостоявшегося человека в независимого члена общества. Когда этот бедный вчера видел одно и тоже. Беспомощность, несправедливость, хамство и мрак.

Полный мрак.

И что, его на следующий день возьмут на работу? С неба упадет новый дом? Или погибшие родители вернутся, словно от прогулки.

Почему они отбирают нас как скот? Черных оставляют, белых уводят? Как они решают, кому нужна забота и кому даром сдалась?

Ясмине будет лучше дома, среди своих, в заботе сестер и никакие уговоры о благих намерениях этого не поменяют. Даже если совершеннолетняя девятнадцатилетняя я ей не опекун. Сделать соответствующие документы это как сунуть голову в чан горящей лавы. Лучше и близко не подходить.

Все ложь. Красиво завуалированная, вкусно присыпанная ложь. Потому что дети пропадают. Их больше не видят.

Была бы та самая забота, родным хотя бы разрешали видеться. А если из сердца выдирают прошлое и тот оставшийся кусок тепла и доброты, о какой заботе идет речь?

Ясмина моя! — хотелось крикнуть в небо. Хоть меня никто не услышит. Этим свободно плавающим в небе богам хотелось плюнуть в лицо.

Она моя и хрен вы получите!

Ногти скребали окно, оставляли влажный след на нем и пусть бы прочувствовали толики той же боли, которая царила в душе, как сытый кот на любимом диване. Моя боль пожирала все больше и больше и с каждым днем становилась увесистее, прожорливее.

За спиной послышалась возня.

А еще какие-то отрывочные звуки.

Я ушла в себя настолько сильно, что не заметила второго лишнего, от которого волоски становились дыбом.

Неразборчивые звуки были похожи на ветер. Свистели в ушах, мешались с ревом мотора, будто я находилась в открытом воздухе. А после жаркий ветер дохнул в лицо.

Стекло исчезло, будто его и не было. Пальцы только и успели поймать “ничего”. Словно по мановению чьей-то руки стена пропала, а передо мной открылась настоящая пропасть из сотни метров.

Страх тут же сковал все мое тело. Ни пошевелиться, ни обернуться и даже шаг назад сделать я боялась сильнее возможности свалиться вниз. Ведь там меня придется соскребать лопаткой. Хотя какая уже разница мне будет?

— Нравится вид? — ухмыльнулся дьявол за плечом. — Захватывающе! Не правда ли? — торжествовал он.