Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка

Эпилог Сентябрь 2009 года Мальчик из Бетлехема

После моего приезда в Америку прошло десять лет. Мне достаточно было одного взгляда на фотографию, которую Алан в 1996 году сделал на территории психиатрического интерната, чтобы понять, какой большой путь я проделал. Чтобы скрыть мою остриженную наголо голову, он тогда надел на меня бейсболку, но я никогда не избавлюсь от стыда за то время. Бейсболка команды “Рэд Соке". В Америке много бейсбольных команд, но почему это оказался “Рэд Соке"? Я болею за команду “Янки”. Иногда поддерживаю команду “Филлиз”, и то только потому, что живу в Филадельфии, но болеть за “Рэд Соке” я не буду никогда. Я надеюсь, что жители Новой Англии простят мне это.

Сейчас я учусь в средней школе Фридом в городе Бетлехеме, штат Пенсильвания. Мой любимый предмет — история. Чтобы успеть на школьный автобус, я каждое утро встаю в 5.45, и, поверьте мне, это не большое удовольствие. Но как бы я ни уставал, я никогда не ложусь спать днем. В России я потратил впустую значительную часть своей жизни, находясь в кровати, и сейчас меня не покидает чувство, что мне еще очень много предстоит наверстать.

Мне было девять с половиной лет, когда мама привезла меня в Америку, но меня определили в первый класс. По-английски я не говорил, и мне нужно было его быстро выучить. Мне повезло, потому что в группе продленного дня я подружился с одним мальчиком. Его зовут Дэнни. Он был моего возраста, но учился уже в четвертом классе. Дэнни учил меня так же, как я когда-то в России учил Андрея. Андрей научился от меня говорить по-русски, а я научился говорить по-английски от Дэнни. За два года, что мы были вместе на продленке, мы разговаривали каждый день — до уроков и после уроков. Он был первым, кто пригласил меня к себе на день рождения и предложил остаться у него дома ночевать. С тех пор прошло много лет, но Дэнни и сегодня — мой лучший друг.

Мама говорит, что, когда я учил английский, моим самым любимым словом было "наш, наши”. У меня никогда не было ничего своего, и поэтому я любил говорить о “нашем автомобиле” и “нашем доме”. "Это все наше”, — часто повторял я, как бы стараясь убедить самого себя, что все это у меня больше не отнимут.

О том, что происходило в первые месяцы после моего приезда, моя мама может говорить часами. Она» например, дала мне ящик инструментов, который стал моим самым дорогим сокровищем. Теперь она понимает, что самыми счастливыми моментами в моей жизни в России были те редкие случаи, когда я играл с молотком и гвоздями. Она напоминает мне, что я любил играть со снегом и возвращался домой мокрый и грязный. В России мне никогда не позволяли делать ничего подобного. Очень скоро после моего приезда в Америку она повела меня в парк дикой природы. Вид клеток и животных за решеткой очень растревожил меня. Я не переставал спрашивать: “А почему это животное — за решеткой?" Но не все меня пугало или напоминало о том плохом, что я пережил в России. Мама часто вспоминает о том, что произошло при посещении Диснейленда. Тигра — персонаж из книжки про Винни-Пуха — перестала играть свою роль (что строжайше запрещено в Диснейленде), подошла к моей маме и прошептала ей на ухо: “Благослови его Господь!" Я думаю, Господь услышал молитву Тигры!

Однажды, в третьем классе, произошло вот что. В школе проводился сбор, на котором всех мальчиков призывали вступать в клуб скаутов “Львята". Я не очень хорошо представлял себе, что означает вступление в этот клуб, но, похоже, там должно было быть много интересного, например походы. В тот же день после школы я рассказал об этом маме и попросил разрешения вступить в клуб “Львята”. Она не была уверена, что участие в деятельности клуба будет мне по силам, учитывая мои ограниченные возможности, и, судя по всему, не хотела давать мне разрешение. Я сказал ей: “Мама, дай мне шанс” (я сказал по-английски, но построил фразу по-русски, который тогда еще немного помнил). После этого она не смогла мне отказать.

Когда я по возрасту перерос “Львят”, ребята в моей группе стали решать, к какому из взрослых отрядов бойскаутов присоединиться. Мы просмотрели по крайней мере четыре отряда, и один из них произвел на меня огромное впечатление. И, несмотря на то что большинство ребят решили все вместе вступать в один отряд, я выбрал другой. Это был отряд № 362, на мой взгляд, самый лучший из всех. Я сразу понял, что он очень хорошо организован и пребывание в нем может дать мне очень много.

Но маму это обеспокоило. Она думала, что один я там буду чувствовать себя не очень комфортно. “Разве ты не хочешь пойти в один отряд со всеми своими друзьями?” — спросила она.

Но я стоял на своем: “Мама, даже и не думай меня отговаривать!”

Было это пять лет тому назад. Теперь мама часто говорит мне: “Джон, я должна признать, что ты был прав, когда выбрал отряд № 362”. В этом отряде я приобрел очень много друзей, мы вместе обследовали окрестности нашего города, я получил массу полезных для жизни навыков. Что мне нравится больше всего — мои новые друзья никогда не обращали особого внимания на то, что я человек с ограниченными возможностями. За те пять лет, что я в этом отряде бойскаутов, я здорово повзрослел и приобрел навыки лидерства.

В 2006 году, чтобы подняться до уровня “испытанных бойцов” и присоединиться к “Ордену стрелы” — это нечто вроде почетного общества бойскаутов, — мне нужно было пройти через “испытание”. Испытание состояло в том, что я должен был совершенно один провести ночь в лесу. С собой нельзя брать ни телефон, ни фонарик. Для передвижения мне нужны ходунки или костыли, но во всем остальном требования ко мне были точно такими же, как ко всем. Единственное, что мне позволили взять с собой, — это спальник и брезент, чтобы я не промок и не замерз. На завтрак мне выдали яйцо и апельсин. Маму я уговаривал целую вечность, но в конце концов она согласилась, и я с другими скаутами ушел в ночь. Когда мы прибыли на место, было около 11 часов вечера, шел дождь и уже стемнело. Один старший скаут отвел меня в лес и ушел. И вот я очутился один посреди леса, в полной темноте. Там не было ни одного сухого места, чтобы лечь спать, и даже брезент не спасал от дождя. К утру всю мою одежду можно было выжимать — так я промок, — и я почти не сомкнул глаз. Мама клянется, что в ту ночь, беспокоясь обо мне, она тоже не сомкнула глаз. Когда взошло солнце, я съел яйцо и апельсин и стал ждать, когда за мной придут. Я выдержал испытание, прошел проверку на прочность и стал членом “Ордена стрелы”. С того времени я участвовал во многих мероприятиях ордена и гожусь тем, что я член особого братства “Ордена стрелы”.

Мы с мамой принадлежим к приходу православной церкви Святого Павла в Эммаусе, штат Пенсильвания. Эта церковь — одна из самых прочных нитей, связывающих меня с моим прошлым. Среди тех немногих вещей, которые я привез с собой из России и которые имеют значение и в Америке, было мое свидетельство о крещении, подписанное священником, приходившим в дом ребенка № 10. Я посещаю воскресную школу при храме, а раньше прислуживал у алтаря. Церковь эта маленькая, но туда ходят прекрасные люди. Я всегда могу рассчитывать, что они купят у меня кукурузные хлопья, когда я занимаюсь ежегодным сбором средств в пользу движения бойскаутов.

Кроме церкви, школы и отряда бойскаутов мой переезд в Америку дал мне возможность увидеть то, чего я никогда не увидел бы в России, и увлечься кучей интересных вещей, включая старые телевизионные передачи и фильмы. Я пересмотрел все фильмы о Джеймсе Бонде, и, когда в 2003 году мне надо было прийти на школьный праздник в костюме какого-нибудь героя, я выбрал агента 007 и нарядился в сшитый дома смокинг. Мне нравится вся серия Дж. Роулинг о Гарри Поттере, я люблю смотреть спортивные соревнования: американский футбол, когда играют “Филадельфия Иглз” или “Пенн Стэйт”, матчи по бейсболу и гольфу. Я самый страстный болельщик Тайгера Вудса.

Моя семья для меня — это большое счастье. Когда моя мама привезла меня в Америку, я стал частью большой прекрасной семьи. Члены нашей семьи живут и здесь недалеко — в Пенсильвании, — и очень далеко — в Техасе и в Калифорнии. Для меня понятие “семья” включает также и группу маминых друзей, которые меня любят и очень ко мне добры. Я еще должен сказать, что моя семья в Америке была бы неполной, если бы не моя собака Джэмбо, которую назвали так потому, что она появилась как раз перед джэмбэри — слетом бойскаутов. И тем не менее моя семья простирается за границы Соединенных Штатов. Я никогда не забуду тот день, когда я лежал в ванне, и мама вдруг громко крикнула мне, что Алан нашел мою сестру Ольгу. Я не видел ее с тех пор, когда мне был год, а ей — пять лет, нас тогда разлучили и отправили в разные государственные учреждения. Когда я, наконец, услышал ее голос, я заплакал. Похоже, что все части моей большой семьи снова собираются вместе.

Конечно же самое большое счастье в моей жизни — это моя мама. Без нее я не стал бы тем, кто я есть. Все то время, что я жил в России, единственное, что я делал, — это плакал. Все мои разговоры были одним непрекращающимся плачем. Мама дала мне шанс. У нас с ней самые лучшие в мире отношения. Она любит меня, ободряет и направляет. Она любит меня такого, какой я есть, и гордится мной. Когда у меня возникает проблема, я иду с ней к маме. Я и представить себе не могу, какой была бы моя жизнь без нее. А она мне говорит, что не может представить себе свою жизнь без меня. Мы оба знаем, что это Господь свел нас вместе, и мы каждый день благодарим Его за это.

Мне повезло. У меня отличная жизнь, но я не забыл своего прошлого. Для меня это невозможно. Я очень благодарен тем, кто помогал спасти меня в России. Некоторых имен в этой книге нет. Если бы мы включили сюда их все, книга заняла бы несколько томов. Я надеюсь, что всем им достанет сил и смелости и они продолжат свои труды, направленные на то, чтобы дети в России не страдали больше так, как страдал я.

У меня есть надежда, и я молюсь за это, чтобы эта книга положила конец злой системе, запирающей детей за высокими стенами в нечеловеческих условиях. У меня есть мечта, что однажды все эти учреждения закроются. Все дети должны жить в семьях. Я хочу, чтобы у всех у них был шанс.