Дебют четырех коней. 1946-1947

Глава 11

— А хорошо тут зимой, черт побери, — полковник улыбнулся и подставил лицо теплым солнечным лучам, приятно ласкающим кожу.

— И не говорите, тащ полковник, — выпустив струю вонючего табачного дыма от зажатой в левой руке папиросы, согласился молодой кап-лей, приставленный к танкистам для утрясания организационных вопросов. — Куда лучше, чем у нас на Балтике. Тепло, вода — как парное молоко, двадцать градусов. У нас и летом то не всегда до таких температур прогревается. Песок разве что, этот злоебучий, никуда от него не спрячешься… Остаться бы тут после войны служить на постоянку. Глядишь, получится заиметь здесь постоянный пункт МТО. А то и полноценную военную базу.

— Не обольщайся, — покачал головой Орлов. — Летом здесь натуральный ад. Жара такая, что кажется, еще немного и начнешь сам корочкой покрываться золотистой, что та курица в духовке. Градусов сорок, а то и сорок пять в тени. А еще ветер с песком, как наждак по лицу. Деревьев практически нет, еда непривычная, с выпивкой опять же сложности — мусульмане они, нельзя им. Бабы местные все в простыню завернутые, ни посмотреть не на что ни поговорить, разве что своих из Союза завозить будут.

— А вы как на личном опыте об этом говорите, — удивлённо вскинул бровь моряк. Он, дитя архангельской области, никогда до этого не выбиравшийся южнее Москвы, жару в сорок градусов мог себе представить с большим трудом.

— А я тут почти год провел, — полковника аж передернуло. — С лета сорок третьего по лето сорок четвертого. Не совсем здесь, мы севернее стояли, но не думаю, что разница столь существенна. Поверь, кап-лей, тебе здесь летом совсем не понравится. А что до военной базы, то думаю да. Сейчас британцев отсюда сковырнем, а потом и сами себе кусочек маленький заимеем.

— Ну да, — с сомнением протянул моряк. У русских «самотопов» перед британцами имелся вполне объяснимый пиетет, который даже после революции никуда не делся. Как же! «Владычица морей»! Впрочем, сейчас Британская империя была очевидно в не самой хорошей форме, что и побуждало все заинтересованные стороны понемногу щупать одряхлевшего вожака за сладенькие бочка. — Главное, чтобы все как надо получилось.

— Ну это уже от вас, моряков, зависит, — хохотнул Орлов, — нам-то работы там на пять минут, главное через пролив добраться как-нибудь.

Отношения между странами, воюющими с Германией начали ухудшаться в тот самый момент, когда неизбежность будущей победы над общим врагом стала очевидна каждому. В момент, когда потихоньку наступало время «собирать камни», каждый из «концессионеров» начинал понемногу тянуть одеяло на свою сторону. Особо тут, причем, выделились сами англичане.

После химической атаки на Лондон, а потом и захвата американцами Гибралтара Черчиллю стало очевидно, что с таким союзником никаких врагов Британской империи не нужно. Иронично, что именно в таком ключе полтора века европейские державы думали про само островное государство, а теперь и Лондону пришлось примерить на себя незавидную роль «младшего партнера».

Естественно Черчилль не был бы собой если бы не попробовал «соскочить». Поскольку вариант договориться с Берлином в Лондоне по понятным причинам не рассматривался, вариантов у британцев оставалось не та что бы слишком много.

Еще в середине 1946 года премьер-министр инициировал тайные переговоры с Москвой, о возможном заключении двустороннего союзного соглашения и дальнейшем разделе сфер влияния в Европе и мире. Вот только оказалось, что на практике толстому борову просто нечего предложить столь нелюбимым им коммунистам. Сама Британия находилась в весьма плачевном экономическом положении, от нее одна за другой отпадали колонии, а доминионы — Австралия, Канада и Новая Зеландия — в политическом и военном плане на глазах дрейфовали в сторону США. Последние кстати на фоне ухудшения отношений с Лондоном и под формальным поводом нехватки техники для собственной армии постепенно начали снижать объемы британского Ленд-лиза и к концу 1946 года ужали его до едва заметных величин.

В военном плане вероятность того, что островитяне смогут самостоятельно без поддержки Вашингтона открыть второй фронт, была исчезающе мала. Ничего большего, чем продолжение длящихся уже несколько лет регулярных ударов с воздуха от британцев на европейском ТВД ждать было глупо.

Получив отказ и на востоке, Черчилль попытался начать вести условно самостоятельную политику высказываясь крайне негативно о возможной советизации Европы, причем градус накала в его речах — сначала приватных, а потом и публичных — рос одновременно с продвижением советских дивизий на запад. К концу 1946 года, понимая, что Британия может остаться вообще без какого-то выигрыша по итогам войны, герцог Мальборо сознательно пошел на обострение и впервые с начала войны поставил в один ряд нацистов и коммунистов, на что в Москве отреагировали достаточно нервно. Послу Великобритании была заявлена нота протеста по дипломатической линии, а по военной спешно была начата подготовка операции, долженствующей хорошенько щелкнуть английского бульдога по носу и показать ему, что за языком стоит следить внимательнее.

Тут нужно сделать еще одно отступление и осветить небольшой дипломатический казус. Дело в том, что к моменту смены власти в Иране и перехода этой страны на сторону СССР, англичане свои войска из бывшей Британской Индии уже эвакуировали, а потому боевые действия и до того тлеющие ни шатко, ни валко в течение 1944–1945 годов прекратились сами собой. Фактическое же перемирие между двумя государствами по причине общей неразберихи и стремительных английских колониальных потерь заключено просто не было. Банально — не было насущной необходимости. И вот пользуясь этим моментом в Москве и было решено убить одним выстрелом сразу несколько зайцев. Наказать англичан, усилить влияние нового просоветского правительства в Тегеране и получить точку опоры в Персидском заливе.

Меж тем последние танки уже заканчивали грузиться на специально собранные в порту Бендер-Аббас самоходные баржи. К сожалению большого количества десантных средств, набрать не получилось. Просто потому что их во всем Персидском заливе практически не было, а те что были находились в руках тех самых англичан, которых русские совместно с персами — и исключительно под флагом последних — собирались курощать. Ну а тащить транспорт откуда-то из других мест командование сочло излишне хлопотным и вообще рисковым. Вся идеология операции базировалась на том, что островитяне будут не готовы к атаке и как такового сопротивления не окажут. Начинать полноценную третью мировую, не закончив со второй в Москве совершенно точно не желали.

Пришлось даже использовать древние как говно мамонта танки БТ, откуда их только раскопали не понятно. Просто потому что никакую более современную — и тяжелую — технику на имеющийся в наличие транспорт погрузить не представлялось возможным. Оставалось рассчитывать только на то, что у англичан вряд ли здесь, вдалеке от реальной войны будет серьезная противотанковая оборона.

— Тащ полковник, — кап-лей сделал последнюю затяжку, выбросил окурок и тщательно притоптал его сапогом. Не то, чтобы это было действительно необходимо, однако явно сработала вбитая в подкорку привычка, — мы погрузку закончим чеса через полтора, сделайте пожалуйста своим ребятам внушение, чтобы они этой ночью даже не думали ни в какие ввязываться приключения. Выйдем еще затемно, искать отставших не будет ни времени, ни возможности. Сами знаете, ночи тут темные, а с уличным освещением не богато.

На резонное замечание моряка Орлов только хмуро кивнул. Его танкисты хоть и прибыли сюда только неделю назад уже успели два раза «отметиться» со знаком минус, ввязавшись в пару потасовок с местными на почве несовпадения традиций. Так что замечание моряка было хоть и не слишком приятным, однако более чем справедливым.

— Я прослежу, — ответил полковник, — хрен у меня кто от причала вообще хоть на шаг отойдет.

План был в общем-то прост как угол дома. Погрузиться на десантные суда, выйти из порта по темноте, за ночь преодолеть 150 километров до побережья Договорного Омана и утром свалиться британцам как снег на голову. А для того, чтобы у британцев не осталось времени подготовиться ко встрече, к ним в гости сразу после рассвета должна была заглянуть иранская авиация. Собственно из иранского там были только опознавательные знаки, что с другой стороны никого особо не смущало. Скрыть участие СССР в этом деле было все равно невозможно, поэтому виделось достаточным соблюсти минимальные приличия, не более того.

В целом так оно примерно и получилось. Авиабаза «Аль Минахрид» расположенная на севере Договорного Омана на рассвете подверглась массированному налету штурмовиков новейших Ил-10М, которые всего за двадцать минут превратили ее в пылающие руины. Радаров в этой по британским меркам дыре по понятным причинам не было, а на то, чтобы постоянно держать в воздухе дежурные самолеты банально не нашлось лишнего авиационного топлива. При всем обилии нефти вокруг, переработанные нефтепродукты британцам приходилось завозить аж из метрополии. При том, что Суэцкий канал все еще был заблокирован несколькими десятками затопленных там немцами судов, все это богатство нужно было переть вокруг Африки, делая его просто золотым.

Ил-10М — модификация уже хорошо освоенного войсками штурмовика, получившего «подросший» до 2000 л. с. Микулинский АМ-47 с соответственно выросшей тяговооруженностью и предельной бомбовой нагрузкой, которая у этой модели составила 1200 кг.

В недрах КБ Илюшина уже плотно работали над ИЛ-20 — штурмовиком оснащенным реактивными двигателями, модернизация же Ил-10 до Ил-10М позволяла закрыть необходимость во фронтовом ударном самолете здесь и сейчас, не затрачивая на это дело слишком много ресурсов. Ну и по сути первый же полк переоснащенный на новые моторы и получивший усиленное вооружение был перегнан в Иран для «передачи» его союзнику.

В итоге появление на рассвете советских самолетов с зелено-бело-красными иранскими кругами на крыльях стало для англичан полнейшей неожиданностью. Тридцать два штурмовика, не встречая никакого сопротивления — зенитные орудия стояли вообще без какой-либо маскировки и были уничтожены в первую очередь — залили огнем и свинцом английскую авиабазу, выведя из строя большую часть расставленных в открытых капонирах самолета и разбомбив до основания казармы личного состава.

Дальнейшая высадка советско-иранского десанта на территорию Договорного Омана, являвшегося протекторатом Британии, никакого серьезного сопротивления со стороны островитян не вызвала. Не считать же за сопротивление попытку двух стоящих в Манаме — что на острове Бахрейн — эсминцев, построенных еще во время Первой мировой, как-то вмешаться за сопротивление. От Бахрейна до порта Рас-эл-Хайма больше трехсот морских миль по прямой или примерно десять часов полного хода для видавших виды изношенных машин английских калош.

Пока в Манаме отреагировали, пока получили разъяснения из Лондона и приказ на выход, пока дошли — все был уже кончено. Тем более что местные арабы и не думали сопротивляться иранцам. Их эмирам сразу объяснили, что на данные территории никто впрямую претендовать не собирается, а цель всей акции — выпнуть британцев с ближнего востока, так чтобы они летели подальше. При этом Ирану был обещан Бахрейн, населенный шиитами и несколько островов запирающих вход в Персидский залив, остальные же территории могут дальше жить как хотят, ни Москва, ни Тегеран на них не претендуют.

Закончилось все в итоге тем, что Лондон был вынужден подписать в Москве мирный договор с Тегераном и вывести оставшиеся в этом регионе военные базы под угрозой их физического уничтожения. Полную независимость получил Катар, договорной Оман, ставший впоследствии ОАЭ, а последней территорией на ближнем востоке, которая осталась в руках британцев, стала Аденская колония. Для ее освобождения союзникам потребовался бы серьезный флот в Индийском океане, взять который было в конце 40-х годов просто не откуда.

Забегая немного наперед можно добавить, что и этих владений Англия лишилась уже в середине 50-х. Под угрозой революции и при поддержке ближайших арабских стран британцы были вынуждены уйти и отсюда, после чего Аден стал столицей объединённого Йеменского государства. Впрочем, мира измученной войнами земле это все равно не принесло, однако это уже совсем другая история.

Результат у описанной выше Ближневосточной эскапады оказался несколько неожиданным. В правительстве Черчилля наконец поняли, что никто из воюющих с Германией государств таскать каштаны из огня для Лондона в этот раз не будет. И что, по сути, все затраченные на постройку огромного флота бомбардировщиков ресурсы никак не помогают Британской империи отстаивать свои интересы. Ну какой смысл продолжать бомбить немцев, если в итоге все выгоды от войны получит либо СССР, либо США, британская же империя останется только с огромными долгами.

Это осознание привело к постепенной переориентации политического и военного вектора. Уже с конца января 1947 года количество налетов на немецкие города, осуществляемых с территории островного государства, резко пошло на спад. Вместо этого освободившиеся ресурсы были англичанами брошены на восстановление своего влияния в колониях. В первую очередь — африканских.

В течение 1947 года британцы смогли вернуть под свою руку большую часть центральной Африки и даже договориться с США о совместном использовании Суэцкого канала, который был разблокирован и вновь введен в строй в середине лета этого года.

Что касается немцев, то с прекращением массированных бомбардировок — американцы были в это время плотно заняты Японией и тоже не могли сосредоточить достаточную по силе группировку для поддержания взятого ранее темпа — Германия, получила небольшую передышку, позволившую хоть немного собрать воедино на глазах рассыпающуюся военную экономику. Впрочем, сказать, что это могло хоть как-то всерьёз повлиять на конечный исход противостояния на континенте тоже нельзя. К началу 1947 года итог войны был уже всем более-менее ясен и вопрос заключался только в том, с каким именно счетом закончится этот занырнувшийся на восемь лет кровавый матч.