Дебют четырех коней. 1946-1947

Глава 15

Московский мирный конгресс открылся 28 июля, спустя месяц после завершения основных боевых действий в Европе. Поскольку хозяином, организатором и идейным вдохновителем мероприятия — делегации из США и Великобритании и вовсе дали свое согласие на участие только в самый последний момент — была советская сторона, именно Москва решала, кого приглашать на данное мероприятие, а кого — нет.

Так «входной билет» получили ближневосточные мусульманские страны — Иран, Сирия, Иордания, Турция; страны Балканской Антанты — Греция, Румыния, Болгария и Югославия; сама Германия и ее бывшие союзники — Италия (и северное и южное правительства), Венгрия, восстановленная в прежних границах Чехословакия, Финляндия; страны, бывшие под немецкой оккупацией — Дания, Норвегия, Франция, Бельгия, Нидерланды; западные союзники — США, Канада, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Австралия.

Всего 24 страны. При этом интересы вошедшей в состав СССР Польши, вернее ее огрызка, представляли сами хозяева конгресса. Не были приглашены представители от карликовых стран — Мальты, Люксембурга, Ватикана и других; та же участь постигла нейтралов типа Швеции или псевдонейтралов типа Испании, а также те государства, которые вступили в войну в самый последний момент, не приняв в ней никакого реального участия. Ну и кроме того отсутствовали представители Швейцарии, но уже было понятно, что такой страны на карте Европы больше не будет. Немцам их кусок уже был обещан, итальянцы тоже возвращать южные италоговорящие кантоны не торопились, а оставшийся огрызок очевидно должен был войти в состав Франции. При достижении консенсуса между договаривающимися сторонами, конечно.

Забавной особенностью конгресса было еще и то, что двойное представительство было не только у Италии, но и тех оккупированных ранее Германией государств, чьи правители успели сбежать в Англию, Канаду или собственные колонии. Например, Королевство Нидерланды было представлено одновременно формирующимся в Амстердаме «правительством национального единства» во главе с местными левыми естественно, и принцем Бернардом, супругом царствующей королевы Юлианы, со свитой. При этом королевская чета не торопилась возвращаться в Амстердам предпочитая пока оставаться в Канаде, а сам принц прибыл в Москву под личные гарантии советского правительства.

На западе Советский Союз все еще плотно ассоциировался с революцией и искоренением монархии, поэтому королевские дома резонно переживали за свое будущее. Тем более перед глазами был пример Италии, где Москва поддержала республиканский переворот и признало новое — Муссолини с ближниками пока был под домашним арестом — коммунистическое итальянское правительство.

А вот Дания, чья королевская семья все время оккупации оставался в стране, была представлена одной общей делегацией, в которой нашлось место как представителям прогрессивных — левых — так и консервативных — монархических — сил.

Ну и представителей правительств Бенеша и Миколайчика не пригласили, по поводу чего британцы естественно высказали протест и даже притащили в составе своей делегации по одному чеху и поляку, но на такую мелкую пакость никто особого внимания не обратил. В Праге уже во всю шел процесс формирования нового правительства, ну а с Польшей и так понятно.

В целом было видно, что хозяева конгресса в этот раз постарались подойти к вопросу будущего Европы как можно более взвешенно и даже аккуратно. Не став при первой же возможности скидывать с престолов местные — достаточно беззубые, если уж совсем честно говорить — монархии, советы показали свою договороспособность и желание прийти к какому-то более-менее приемлемому для всех консенсусу.

Повестка конгресса, предложенная Москвой, состояла из следующих пунктов.

— Заключение общего мирного договора, который должен положить конец войне в Европе;

— Вопрос окончательного решения территориальных споров и делимитации границ;

— Вопрос репараций;

— Вопрос обмена населением;

— Запрещение нацисткой идеологии как потенциально несущей угрозу существованию человеческой цивилизации;

— Создание трибунала для суда над военными преступниками;

— Вопрос колоний и образования на их месте независимых государств;

— Осуждение использования оружия массового поражения против гражданских объектов и недопущение таких эксцессов с будущем;

— Создание некого наднационального органа по типу Лиги Наций только с большими полномочиями для решения международных споров в дипломатической плоскости.

Нетрудно догадаться, что разногласия пошли с самого начала, а единственным вопросом, позиции по которому были сходны у всех участников конгресса, стало запрещение нацистской идеологии и принятие плана по денацификации немецкого общества. Тут, впрочем, были не в восторге сами немцы, считающие это вторжением во внутренние дела, однако их мнение мало кого интересовало всерьез.

Ну а дальше затык вышел буквально с первого же дня обсуждений. Великобритания отказалась заключить с Германией мирный договор на предложенных СССР условиях. Британцы жаждали крови и денег в стиле Версаля, по их мнению, немцы должны были ответить за все репарациями, отделением территорий, демилитаризацией и деиндустриализацией в стиле пресловутого «плана Моргентау». Британцы, своими руками вырастившие немецкого монстра для войны против России — дважды подряд, если брать ситуацию Первой Мировой — теперь наконец осознали, что третью мировую их и так сжавшаяся как шагреневая кожа империя просто не переживет.

С британцами, пусть и не в таких жестких формулировках были согласны и янки, которые просто не горели желанием отдавать советам в руки всю страну целиком. Казалось, решить вопрос будет невозможно, однако тут в стройных рядках западных союзников, как это часто бывает появилась первая брешь. И имя ей Франция.

Де Голлю, представлявшему интересы «Заморской Франции» намекнули, что в случае согласия его страна получит кусок Швейцарии с миллионным франкоговорящим населением, что, учитывая потери последних лет, было совсем не лишним. А в случае отказа — может очень быстро потерять и Лотарингию вместе с Эльзасом.

Возникший в связи с этим вопрос репараций также утрясли достаточно быстро. СССР, как государство пострадавшее от нацизма больше всего в абсолютных числах и как главный победитель и наследователь прав Польши претендовал на 60 % всех выплат. 15 % отдавали Франции, 10 — Англии. Остатки — разбрасывались понемногу между остальными пострадавшими государствами.

Естественно против опять же была Великобритания, желавшая получить за Лондон полное удовлетворение, однако голос англичан опять же услышан не был. Все же отдельные бомбардировки островов и нападения немецких подводных лодок смотрелась весьма бледно на фоне той же восьмилетней оккупации Дании. Ну а вклад островитян в общую победу был и вовсе настолько мал, что упоминать его было даже не слишком прилично. То есть конечно, британцы храбро сражались с немцами в 1940 и 1941, потом отлавливали их подлодки бомбили города и освобождали Норвегию. Но на другой чаше весов были русские танки, стоящие напротив Рейхстага и при желании Москва вообще могла бы ничего англичанам не выделять.

В общем, когда первыми договор с Немцами подписали Русские с сателлитами, решившие не искать добра от добра, французы, датчане и прочие европейцы. Перед англо-саксонским флангом во весь рост встала дилемма — готовы ли они отстаивать свои претензии с оружием в руках и пытаться выбить русских из Германии или нет. Покопавшись глубоко в себе там решили, что не готовы.

Зато вполне готовы локально показать зубы.

4 августа началась операция войск итальянского королевства при поддержке армии США — французы от такого счастья тактично отказались — по захвату Сардинии. Надо признать, что за последние пару лет янки достаточно неплохо отработали такой элемент как морской десант, поэтому все у них прошло как по нотам. Тем более что немецкие войска с острова были уже выведены, русских было всего пара полков — исключительно для демонстрации флага — а местные тяготели скорее к югу, чем к северу и в целом подобной рокировкой были довольны.

По сути, единственной жертвой тут стала русская пехота, которая приняла бой в крайне невыгодных условиях — полки были разбросаны поротно по небольшим городкам побережья, никто там всерьез воевать не собирался — и по большей части погибла или попала в плен.

Одновременно с этим началось восстание в Иордании. Тут нужно сделать небольшое отступление для понимания протекающих в регионе процессов. Собрав под управлением Тегерана все земли, населённые шиитами, из оставшейся части подмандатной британской территории и запада Ирака была «склеена» «Арабская Федерация Иордания», власть в которой взяли военные. Не то, чтобы Москва была в восторге от передачи управления местным воякам, но альтернатива — духовенство или знать во главе с эмиром Абдаллой ибн Хуссейном — была гораздо хуже.

Были еще идеи с еврейской автономией в той или иной форме, однако короткая двухгодичная немецкая оккупация стоила местным евреям очень дорого. Если до этого их прикрывали британцы, то с их уходом арабы при полной поддержке немцев устроили своим семитским небратьям тотальный геноцид. Если в 1940 году процент евреев в Палестине доходил до 40 %, что в абсолютных числах около 800 тысяч человек, то к 1947 году евреев в Палестине осталось около 100 тысяч и соответственно давать автономию было просто некому.

Исполняющий обязанности премьер министра Иордании Нурад ас-Саид имеющий очень длинный политический шлейф, связанный с работой на англичан в начале сороковых был среди простых арабов достаточно непопулярен. Его единственный плюс заключался в том, что он смог быстро наладить хоть какую-то работу правительства без привлечения в него реакционно настроенного духовенства, старых феодалов и специалистов из Союза, которые нужны были у себя на родине. В общем вариант компромиссный, сугубо временный, но здесь и сейчас лучший из возможных.

Так вот одновременно с высадкой на Сардинии в тылу советских войск, держащих линию по Синайскому перешейку, вспыхнуло восстание простых арабов, недовольных новым светским и просоветским правительством. Одновременно полыхнуло Аммане, Ирбиде, Иерусалиме и других крупных городах региона, что вкупе со всеми остальными знаками ясно говорило о хорошо подготовленной диверсии заокеанских друзей.

Вечером 4 марта часть бунтовщиков, сумевших захватить радиоцентр в Аммане вышли в эфир с сообщением о падении правительства ас-Саида — сам премьер был разорван беснующейся толпой — и восстановлении в правах короля Аблаллы ибн-Хусейна. И в дополнение была высказана просьба всему миру о помощи в защите революции.

Ну а чтобы сомнений вообще ни у кого не осталось, на рассвете 5 августа стоящие с западной стороны от Синайского перешейка американские части неожиданно для своих советских визави перешли в наступление, сходу сбив передовые части 53 армии с позиций и вырвавшись на оперативный простор.

Синай считался в Москве достаточно спокойным местом, и в условиях необходимости поддержания порядка на огромной территории 53 армия, и так бывшая «бедным родственником», дополнительно лишилась части соединений, что крайне отрицательно сказалось на ее боеспособности. В условиях же господства в Средиземном море американского флота и арабского восстания в тылу, шансы сдержать неожиданный удар с запада и вовсе были сугубо призрачными.

«Подлый удар в спину» вызвал настоящий дипломатический кризис и практически парализовал работу Московского конгресса. Собравшиеся в одном месте дипломаты не могли понять, что происходит — это локальная стычка или начало новой полномасштабной войны.

Представляющий США на конгрессе госсекретарь Джон Даллес в тот же день выступил с заявлением о том, что его страна не намерена воевать с Советским Союзом, а только помогает законным правительствам обратившихся к ним стран. Не больше не меньше.

Подобный демарш пришелся по нраву далеко не всем. Большая часть европейских стран, зависящих от СССР и просто уставших от войны на своей территории восприняла действия США как попытку разогнать новый виток кровавого противостояния. Были, впрочем, и те, кто действия американцев поддерживал в скрытой или явной форме.

Парадоксальным образом, не смотря на боевые действия в Палестиене, где шли полноценные бои фронтового уровня, уже 8 августа конгресс вновь восстановил свою работу, сосредоточившись на тех вопросах, которые можно было решить, как бы отдельно от советско-американского противостояния. Был решен вопрос об обмене населением меду Германией и СССР, Германией и Чехией, Румынией и Венгрией, Венгрией и СССР, а также другими странами, что должно было в будущем уберечь Европу от межнациональных конфликтов.

Согласовали состав и полномочия трибунала, который должен был пройти в Кракове и осудить военных преступников Третьего Рейха и его союзников. Немцы попытались было напомнить о том, что именно их города были разрушены ядерными ударами и на скамье подсудимых хорошо было бы увидеть представителей той стороны, однако такого авангардизма никто не поддержал. Очевидно, все видели Краковский трибунал в качестве возможности поквитаться с поверженными обидчиками, про какую-то принципиальную справедливость тут вопрос в общем-то и не шел.

Сложнее всего оказался вопрос колоний, ради которого, собственно, весь торг и затевался. Переговоры по ним были сложные и крайне «горячие». С одной стороны, это был вопрос денег — США просто не имели возможности отдать эти территории новым правительствам освобождённых от нацистов метрополий, — с другой вопрос идеологии — для Советского Союза колониализм был неприемлем сам по себе. А с третей — Амстердам, Париж и Брюссель, не хотели терять то, что считали своим сотни лет до того.

В итоге пришли к сложной схеме, где заморские территории Европейских стран перестают считаться колониями, и получают широкие автономии, а США — оставляют за собой возможность пользоваться этими рынками сбыта и не отторгают их военным путем. Понятное дело, что СССР защитить имущество тех же Нидерландов в юго-восточной Азии был просто не способен, поэтому такой компромисс в моменте устроил всех. Или вернее не устроил в равной мере, но дал время сориентироваться и выработать стратегию на будущее.

Как показала в итоге история, договоренности эти соблюдались чуть больше полугода, ровно до того момента как была закончена война на Тихом океане, и янки не смогли высвободить основную часть своих ресурсов. После этого по странам Африки и Азии буквально тайфуном прокатился вал народно-освободительных движений, лишивший попавшие в орбиту Москвы европейские страны большей части колоний. Впрочем, оставшаяся «свободной» Великобритания точно также была вынуждена в течении следующих пяти лет дать независимость почти всем заморским владениям, кроме отдельных островов, небольших зависимых территорий и военных баз. Ничего личного, как говорится просто бизнес.

Ну а идея создания новой Лиги Наций вместе с началом боев на Ближнем Востоке и вовсе была похоронена. Вместо общемировой структуры под эгидой СССР был уже в 1948 году создан ЕвроАзиатский совет, в котором США и Великобритании с союзниками и доминионами места не нашлось.

Что же касается боев в Палестине, то после нахождения дипломатического компромисса в Москве, американские войска просто вернулись на линию разграничения, не забыв правда отгрузить местным повстанцам несколько десятков тысяч тонн различного оружия и боеприпасов к нему. Очевидно, что завоевывать ближний восток администрация Дьюи все равно не имела ни сил, ни желания, а ждать, пока Москва перебросит по железке боевые дивизии из Европы и вломит обнаглевшим капиталистам от всей пролетарской души, в Вашингтоне тоже посчитали нецелесообразным.

Бои в этом регионе продлились до середины октября и закончились возвращением к статусу кво. Разве только показавшие себя более лояльными Москве курды в итоге все-таки получили себе кусок земли южнее озера Ван с городами Мосул и Эрбиль. Такое решение не слишком понравилось Анкаре, Дамаску и Амману — трем государствам пришлось «сброситься» территориями на паритетной основе — однако шло в генеральном ключе передела территорий по национальному признаку, что раньше было уже проделано в Европе. Последующий обмен населением на добрые двадцать лет снизил напряженность в регионе до приемлемого уровня. Потом правда тут открыли огромные запасы нефти и все понеслось по новой, но это была уже совсем другая история…

17 августа был подписан окончательный вариант соглашения по итогам мирного конгресса. Далеко не все были довольны его содержанием, но большинство простых людей, жителей контента, уставших от бесконечной войны, испытывали чистую ничем не замутненную радость.

Оставалось только закончить войну на востоке и можно было окончательно вернуться к мирной жизни. Насколько она вообще бывает мирной.