Дело одинокой канарейки

5

Элеонора грела свои длинные пальцы о чашку с горячим кофе и курила очередную сигарету.

– Рыжая, может, ты мне все-таки расскажешь, что происходит?

– Что ты имеешь в виду? – Дашу окончательно покинули силы, и потому вопрос прозвучал на редкость безразлично.

– Я имею в виду смерть Коки и Максимова. Ты говорила, что Кока разговаривал с тобой перед смертью. О чем? – Голубые глаза рассматривали Дашу словно букашку под микроскопом.

– Элеонора, отвали, ты же видишь, я спать хочу. Еще с этим юным пионером что-то делать надо... Может, он у тебя поживет? – В ее голосе звучала откровенная надежда.

Пилюгина немедленно вскинулась:

– Еще чего! У меня без него грязи хватает. Вон Боба попроси.

– Боба? – Даша оживилась. – А ты молодец, это идея. Он же здесь совсем рядом живет, на Краснопресненской. Какой у него номер телефона?

Вместо ответа Элеонора сама набрала номер. На красивом лице появилось недоуменное выражение.

– Алло, Боб, ты там? – Она несколько секунд молчала. – Если появишься в ближайшее время, перезвони Аньке Петровой, я у нее. – И повесила трубку. – Странно, его нет. А мне сказал, что будет работать все выходные дома... Да ладно, Бог с ним. Так о чем вы с Кокой разговаривали?

Даша усмехнулась:

– Нет, моя дорогая. Ничего у тебя не выйдет. Я отвечу тебе то же самое, что и Бобу: Кока не успел мне ни о чем сказать. К сожалению.

– Ну-ну. – Блондинка чуть прикрыла ресницы. – Только мне кажется... Хотя нет, ерунда – это не важно.

Элеонора хранила молчание и загадочно улыбалась. Даша начала ерзать. Через минуту она не выдержала:

– Хорошо, твоя взяла. Что ты хотела мне рассказать?

– Рассказать? – Брови Пилюгиной удивленно приподнялись вверх. – Ничего я не хотела тебе рассказывать. Я думала, что это ты хочешь со мной чем-нибудь поделиться...

– Ну и что будем делать? – раздраженно осведомилась Даша. – Напишем на бумажках и быстро передадим друг другу?

– Не знаю, не знаю. Очевидно только одно: у меня начало этой истории, у тебя конец. Выбирай. Или каждая из нас останется при своем, или...

– При своем, – усмехнулась Даша. – Ишь ты какая хитрая... А где гарантия, что...

– Гарантия в сберегательном банке. Рыжая, я сюда с тобой не торговаться пришла. Хочешь верь, а если не хочешь... – Тут блондинка недобро усмехнулась. – Лично я найду способ решить свои проблемы.

Даша постукивала ложкой о край блюдца. Блефует Пилюгина или действительно собирается с ней сотрудничать? Как бы то ни было, но Кока дружил с Бобом, а Боб, как последний осел, влюблен в Элеонору и готов ради нее уши слону крестом вышить. Вполне вероятно, что блондинка и впрямь знает нечто важное.

Ей вспомнилась привычка Макеева рассказывать о своих открытиях первому встречному-поперечному. А Пилюгина – это не Лелька, этой только намекни, живо палец оттяпает... И Анька, как назло, на работе. Может, позвонить ей?

– Чего вздыхаешь? – перебила ее размышления Элеонора.

– Давай завтра об этом поговорим...

– Зачем? Хочешь у Петровой совета спросить? – Пилюгина презрительно хмыкнула. – Ты что, уже не в состоянии решать свои проблемы самостоятельно? Да, опустилась ты, Рыжая...

Пилюгина явно провоцировала, Даша это прекрасно понимала, но ей смертельно, просто до безумия хотелось узнать, что же такое Элеонора от нее скрывает.

«Пусть подавится», – наконец решилась она.

– Хорошо. – Даша выпрямилась. – Кока, царство ему небесное, действительно успел мне кое-что сказать. Но я, честно говоря, до сих пор не могу найти в его словах смысл...

– Неудивительно. – Пилюгина снисходительно пожала плечами. – Ты не видела Макеева несколько лет и не можешь быть в курсе всех его дел. Ты мне расскажи, а я разберусь что к чему.

Теперь пришла Дашина очередь усмехаться.

– Элеонора, дорогая, уж не думаешь ли ты, что я вот так, запросто, возьму и все тебе выложу? А?

Красивое лицо Пилюгиной исказила мимолетная судорога, но она сдержалась. Даша, поняв, что перевес временно оказался на ее стороне, продолжила:

– Мы поступим очень просто: я называю тебе слова, а ты рассказываешь, с чем они у тебя ассоциируются. Согласна? Одно слово – одно объяснение.

Блондинка недобро сверкнула глазами.

– И почему рыжие такие хитромудрые? Ладно, давай твое слово.

– Пальма.

Элеонора выдержала долгую паузу.

– Я не пойму, ты что, решила со мной в кошки-мышки сыграть? Какая еще пальма?

– Фиговая! – рассердилась Даша. – Если бы знала, не спрашивала. Сама подумай, какой мне смысл тебя спрашивать о том, что не имеет никакого значения?

– Ну, допустим. А что мы будем делать, если твои волшебные слова у меня ни с чем ассоциироваться не будут?

– А ты подумай. Получше.

Блондинка хотела выругаться, но, увидев непримиримость во взгляде собеседницы, опять промолчала.

Прошло минут пять.

– Нет. – Элеонора покачала головой. – Даже близко ничего нет.

Тогда Даша решила зайти с другой стороны.

– А если я тебе скажу, что он перед смертью был в Испании?

– В Испании? – Элеонора задумалась. – В Испании растут пальмы. Я знаю испанский язык. Дальше что?

– Вот и я думаю – странное совпадение. – Даша скрестила руки. – Кока ездил в Испанию, а ты знаешь испанский.

Пилюгина саркастически рассмеялась.

– А еще я знаю русский, а он жил в России, а еще знаю английский, и у моей бабушки когда-то был английский коккер-спаниель. Ну и что из этого? Я испанский знаю потому, что выросла в Америке. Там люди разговаривают на двух языках. Английском и испанском – Латинская Америка рядом. Ну и что?

– Ничего. – Даша насупилась и замолчала.

– Скажи, Кока успел произнести только одно слово – «пальма»? Может, это с чем-то сочеталось?

Даша пожала плечами:

– Я его переспросила, а он ответил: «Пальма, мать твою». С твоей матерью это сочетается. Стало тебе от этого легче?

Блондинка демонстративно зевнула и потянулась. Даша невольно залюбовалась ее длинными, потрясающе красивыми руками.

– Слушай, как ты умудряешься ногти не ломать?

– Не убираюсь и не стираю. Не отвлекайся. Еще хоть что-нибудь полезное ты запомнила?

Но на Дашу напала меланхолия. Ей было уже все равно. Никогда в жизни она не сможет понять, о чем хотел сообщить ей Кока, и, следовательно, не сможет выполнить свой долг перед ним. Никогда она не найдет клада, никогда не сможет устроить свою жизнь, завести семью...

Слезы хлынули у нее из глаз. Элеонора растерялась.

– Эй, ты чего, с ума сошла? Ты чего разрыдалась?

– Коку жалко... И себя жалко... – продолжала громко всхлипывать молодая женщина.

На пороге появился перепуганный чех.

– Пани Даша, что случилось?

– О Боже, и этот туда же, – проворчала Пилюгина и замахала руками. – Спать, спать, go home*.

– Он еще какого-то зубатого Муссу упоминал. Наверное, того, кто его убил. – Она вытерла слезы. – И про Ворона.

– Ворон – его приятель с кафедры, – начала было Элеонора, и тут же осеклась. – Что ты сказала перед этим – зубатый Мусса? А бородатой женщины там не было? Ладно, все ясно. Более идиотского места, чем рядом с тобой, для смерти трудно придумать.

Даша оторвала кусок бумажного полотенца и высморкалась.

– Он сказал, что все находится там, где я написала.

– Что писала? Где писала? – не поняла блондинка.

– Ну в дневниках моих. Он их прочитал. А Анька сказала, что он закопал свой клад либо у тебя на даче, либо у Боба.

Элеонора несколько секунд сидела, не издавая ни звука.

– Да она совсем чокнутая, твоя Петрова... Чтобы я Коке позволила в моем саду рыться?

– Да не в саду, а где-нибудь поблизости. Хотя вероятнее всего, клад Макеев спрятал все-таки у Боба.

Пилюгина, прикрыв глаза, о чем-то усиленно размышляла. Наступившую тишину нарушил звонок в дверь.

Чех испуганно подпрыгнул на табуретке:

– Это, наверное, пан Димитрий, – быстро забормотал он. – Не открывайте ему. Я машину разбил.

Даша охнула и прикрыла ладошкой рот.

– Что еще? – властно поинтересовалась Элеонора.

– Он Димкину машину разбил.

– Ту, которую тот тебе дал?

– Да.

Блондинка принялась смеяться так, что посыпалась штукатурка со стен.

– Господи, какое счастье, что ты никогда не была моей близкой подругой и ни о чем не можешь меня попросить. Ну иди, открывай. Умираю от любопытства узнать, чем все это закончится. Только если с ним будет Татьяна, лучше не открывай – или она тебя убьет, или я ее.

Даша была готова к самому худшему, но то, что она увидела, превзошло все ожидания.

На лестничной площадке стоял оборванный, невероятно грязный и пропахший дымом Боб. Руки его ходили ходуном.

– Здравствуй, Маленький... – произнес Кузьмин, не обращая внимания ни на онемевшую Дашу, ни на дрожащего за ее спиной чеха. – Я... Я домой приехал, а на автоответчике твое сообщение. Видишь, Маленький, вот и нет у меня больше хвоста. – Он провел грязной рукой по опаленному затылку. – Тебе так больше нравится?

Увидев Кузьмина, Элеонора замерла в той позе, в которой ее застал приход приятеля: одна рука на бедре, другая локтем опирается о косяк двери, длинная кисть изящно опущена вниз. Услышав его последние слова, Пилюгина моментально пришла в себя.

– Что... что... Господи, что случилось?! Тебя... на тебя напали? Тебя пытали? Что произошло?!

– Нету у меня больше дачи, Маленький, нету больших моих Пенат. – Кузьмин присел на пороге и заплакал, размазывая сажу по лицу.

Элеонора побелела, как стена. Потом бросилась к Даше и принялась трясти ее за шиворот:

– Кому ты еще рассказала про наши дачи? Кому? – Но тут же отпустила и кинулась к двери.

На пороге Пилюгина остановилась, обернулась и вытянула в сторону дрожащей женщины длинный красивый палец:

– Мой тебе совет: мойся и одевай во все чистое. Если и с моей дачей что-то произошло, клянусь – это твоя последняя ночь в жизни.