Дело одинокой канарейки

4

После армии все изменилось. Обратно взять Германа на факультет международного права вежливо, но твердо отказались. Пришлось переводиться на юридический в Университет. Не Бог весть что, но все-таки...

А бывшие друзья-сокурсники уже готовились к распределению, они были заняты, и им не нужны были сомнительные знакомства: во имя карьеры каждая нежелательная связь решительно обрывалась, записные книжки выбрасывались – за ненадобностью. Бывшие поклонницы, увидев, что их маленький принц превратился в импозантного мужчину, стали недвусмысленно намекать на более близкие отношения, не смущаясь предлагали за это свою помощь. Для подросших и похорошевших сверстниц требовались средства, которых у него не было.

Кое-как дотянув до конца пятого курса, Лозенко оказался еще перед одной проблемой. Чтобы попасть на хорошее место, требовалась не только протекция, но и солидная взятка. С отцом они практически не разговаривали, тот при каждом удобном случае повторял: «Я всего добился сам». Еще бы, с такой внешностью и происхождением ни на что другое рассчитывать и не приходилось. Хорошо хоть, Герман в мать пошел. Вопрос стоял серьезно – или он на три года оказывается в какой-нибудь дыре, или надо срочно доставать деньги.

Интимную близость с постаревшими золушками Герман отверг сразу – не настолько он еще плох. Попытки занять у друзей и знакомых закончились провалом – все знали, что отдавать ему нечем. Все чаще отчаянный взор молодого человека обращался к материной шкатулке, и он уже был готов на этот шаг, как однажды вечером, вернувшись домой раньше обычного, услышал обрывок разговора отца с коллегой, тот собирался несколько недель провести в Индии и просил приглядеть за своей квартирой.

Герман без особых проблем снял отпечаток с ключа и, выждав неделю, отправился грабить чужую квартиру.

Поймали его быстро. Не имея связей в уголовном мире, Герман был задержан при попытке продать Кустодиева. Только врожденное презрение и ненависть к окружающим позволили Лозенко пережить дальнейший позор. Отец уволился с работы, мать в ногах валялась у вернувшихся досрочно из Индии приятелей. Дело замяли, но с этого момента вся жизнь их семьи покатилась под откос.

Денег не хватало на самое необходимое: продали машину, дачу, все более или менее ценное. Изо дня в день на одной, как-то моментально уменьшившейся жилой площади, встречались люди, смертельно ненавидящие друг друга. Мать постарела сразу и безвозвратно, но Герман не испытывал к ней жалости, он вообще не испытывал никаких чувств, кроме ненависти и зависти.

С мыслью о работе по специальности пришлось распрощаться, помочь уже никто не хотел даже за деньги – как можно рекомендовать человека, взявшего у своих! Ладно, если по глупости ограбили бы пьяненького, а то ведь у своих же! Нет, такие вещи в их среде не прощали.