Демитрикая: Путь вампира

Пролог Начало всех начал

Друзьям ролевикам

Звук клинков скрещенных греет,

И сердце всё громче стучит.

Ролевик только в лучшее верит,

Знает он, что сейчас победит!

Свист стрелы прозвучал над ухом,

Алебарда почти в груди,

Но ролевик — он сильный духом,

Знает он: лучшее впереди!

И не сложит он меч из дюрали,

Не издаст ни малейший крик,

Потому что сердце его из стали.

Потому что он — ролевик!

Эх, ролевые полигонные игры! Моя отдушина. Как же приятно выбраться в лес и окунуться в вымышленный мир, сменить серые будни на порцию новых прекрасных впечатлений, вжиться в выдуманную тобой роль и отыграть её, словно ты настоящий актёр из фильма. Только в отличие от фильма на игре почти всё взаправду — неподдельные чувства и эмоции, разного рода переживания. И вот ещё существенная разница: актёры знают свой сценарий, а мы же сами пишем свою судьбу. И что там будет в итоге, как всё сложится, будет ли хэппи энд — никто не знает.

Я сидел в игровой таверне, изрядно захмелевший. Игра, несмотря на дождливую погоду, прошла отлично, и теперь, спустя пару часов после парада закрытия, мы всей нашей локацией сидели в таверне и делились впечатлениями о прошедшей игре.

Я обернулся через плечо, чтобы посмотреть, как там пьющая молодёжь из моей команды. Увидев у ребят на столе приличную батарею пустых бутылок, решил, что пора отправлять юных алкоголиков назад в наш лагерь. Всё-таки я был за них ответственным, поэтому приходилось нянчиться с ними, да и тем более глотки этих товарищей бездонные. Пьют, пьют — совсем не умеют моментом наслаждаться. М-да, рассуждаю как старый дед, у которого песок с седины сыпется…

После парочки пинков и угроз мне удалось-таки выгнать всех в лагерь к остальной команде. Сам же я уходить не собирался: веселье было в самом разгаре. Выцепил себе ещё круженцию ядрёного пойла под названием «молоко бешеной бурёнки, цвета бедра испуганной лани» и прислушался к разговорам, где описывались различные картины майонезом по колбасе. Потом миловидная девочка с гитарой заиграла, и многие глотки запели. Я решил не оставаться в стороне и тоже стал надрывать горло.

Спустя ещё несколько кружек и стаканов разного спиртного, тройку-другую песен, я всё же решил покинуть «таверну». Но сразу в лагерь не пошёл, нужно было немного освежиться и проветриться. Пошатывающейся походкой я побрел по ночному лесу. Вскоре продрался сквозь кустарник и остановился, ибо почти сразу за ним был обрыв.

Присев на влажную травку, стал любоваться пейзажем. Я, к периодическому своему удивлению, обладал весьма исключительным зрением. Дело в том, что ночью я видел очень хорошо, почти как днём. Вот и сейчас, в лунном свете, прекрасно видел всю долину — как на ладони. Полигон был очень живописным, и гористая местность с обрывами придавали ему небывалую красоту. В небольшой низине подо мной раскинулось поле, поросшее редким кустарником, серебристой лентой извивалась небольшая речушка, на противоположном берегу которой возвышался сосновый лес. С той стороны на разных расстояниях горел свет — видимо, другие локации тоже праздновали, ну а как же без этого. На возвышенности, где я находился, дул сильный и прохладный ветер, и, если бы не довольно большое количество алкоголя в крови, я бы наверняка замёрз. Насморк мне завтра был обеспечен, как минимум.

Я поднял глаза на небо и стал искать разные, знакомые с детства, созвездия: тут вот медведица, вот её малая сестрица, качок вот, как его… Геракл, или нет… Геркулес! О, заяц. Чертовски нравится мне это созвездие, хрен знает почему… Может, потому что он вездесущий — где бы я ни находился, всегда могу отыскать его на небе.

— В небе зажгутся звёзды, их свет отражают глаза… — неосознанно проговорил я первые строчки одного из своих стишков и тут же выругался.

Ну вот и пришла та стадия опьянения, когда буйное веселье уступает место депрессивному унынию. Стало очень тоскливо, хоть на луну вой. Вот на кой вспомнилось?.. Но отступать уже некуда. Как же там полностью было? Я напряг захмелевший мозг и процитировал собственное стихотворение:

В небе зажгутся звёзды,

Их свет отражают глаза.

На щеках моих горькие слёзы,

И сердце сгорает дотла.

Час назад опустела фляжка,

Я рассудок давно потерял,

Остается одна лишь затяжка…

Просто знай: я тебя не предал!

Но, как прежде тебя здесь нет,

И больше ты не со мной.

Ты ушла. И погас в душе свет,

Крыльев нет теперь за спиной.

А внутри меня лишь пустота,

Пустота мятежной души.

Если жизнь была бы проста,

Я любовь бы в себе задушил!

Догорает в ночи сигарета,

Мне никто тебя не вернёт.

Без тебя не увидеть мне света,

Ведь любовь моя не уйдет.

— Александра… — прошептал я имя той, кому и были посвящены эти строки.

Невыносимо тяжело терять любимых людей… Особенно, когда они умирают у тебя на руках, а ты при этом ещё мелкий подросток с неокрепшей психикой.

Я достал свою mp3-шку, чертыхаясь распутал вечно запутанные наушники, и стал листать плейлист в поиске желаемого. Так как я уже расклеился, то решил довести дело до конца и добить себя окончательно какой-нибудь слезливой композицией. Наконец-то из списка в четыре с лишним сотен композиций отыскал нужный мне трек: «Алексин — Александра».

У нас с Александрой были самые чистые и невинные отношения… Кто-то может сказать: обычная юношеская увлечённость, подростковые забавы, буйство гормонов, и вообще всё это не серьёзно. Без разницы, как называть наши отношения, они были, а вот какими бы стали — уже не узнать. Я плохо помню, что случилось. Точнее, я запретил себе вспоминать. Я помню только то, что у нас было и как прекрасно это было, и не хочу вспоминать, как это всё закончилось, просто не могу вновь окунуться в этот омут, чтобы не утонуть там с головой.

Порой мне кажется, или я очень хочу, чтобы мне казалось, можно даже сказать — убеждаю себя, что это всё выдумка. Потому что отказываюсь принять реальность. Я бережно храню воспоминания, но боюсь их трогать. Однако, если не касаться прошлого, это не значит, что его не было, что всё было по-другому… Это обычный самообман, который не может длиться вечно.

И иногда это самое прошлое напоминает о себе. Обычно в тот момент, когда ты эмоционально наиболее уязвим. Вот прям как я этой ночью: пьяный, грустный, наедине со своими мыслями… Сам не заметил, как провалился в какую-то непроницаемую тьму, будто все звёзды и луна куда-то пропали, а ночной прохладный воздух сменился на затхлый, душный. Грудь словно сдавило тисками и стало трудно дышать, потому что воспоминания перенесли меня в тот самый день, когда я потерял её. Я вновь оказался запертым в тесной кабине лифта, где было темно, жутко, страшно, а сердце рвало от бессилия и отчаяния. Потому что в этот момент я прижимал к себе свою любимую и слышал, как тихо и слабо бьётся её сердце. Но ничего не мог сделать…

Я закричал, чтобы прогнать видение, не в силах вновь переживать события того дня. И перед глазами вновь раскинулось бескрайнее звёздно небо, а вдали шумел лес… Болезненное чувство вины и утраты, забрав с собой непрошенные воспоминания, неохотно отступило и скрылось где-то в глубине меня.

Девять лет уже прошло, а я до сих пор вспоминаю, хоть и не хочу… Или хочу? Я уже не знаю, где себя обманываю.

Хватит.

Нужно остановиться, иначе меня затянет в этот апатичный мрак, а в дурке лежать снова совсем не хочется. Да и таблетки пить — то ещё удовольствие. От них куча побочек, а некоторые ещё и с алкоголем нельзя совмещать (что вообще ни в какие ворота), но надо отдать должное, после нескольких курсов антидепрессантов (или что там было), я смог хотя бы ненадолго оставаться в замкнутом пространстве. Может даже удалось бы совсем победить клаустрофобию, но я решил снимать стресс алкоголем, а не таблетками. Звучит, конечно, как диагноз, но я вроде не зависимый. Да и не сказать, чтобы алкоголь как-то помогал. Если выпитого было мало, то растекался в соплях и слезах ещё сильнее, если слишком много, то хотелось примерить пеньковый галстук. Благо, суицидальных мыслей у меня уже давно не было. Единственная польза от крепкого спиртного была лишь в том, что я спал вообще без сновидений, без кошмаров.

Немного отвлечься от мрачных мыслей также помогало творчество, в какой-то момент даже затягивало: в своё время я настрочил немало глупых стишков. Ну а позже уже с ролевиками связался. Вот там было много общения и позитива, много действий, событий, а главное — не обязательно было быть собой, особенно, если тебя никто не знал раньше. Поэтому я нашёл для себя подходящую маску.

— Алказар, — усмехнулся я ночному одиночеству. — Алкаш и зараза. Ну спасибо за имя, друзья.

Что ж, сам виноват — какую маску примерил, такой ярлык и получил. Или, может, она уже настолько приросла к моему лицу, что я не помню, каким был настоящим?..

Так! Всё-таки я шагнул на эту тёмную территорию, сижу и пытаюсь тут философствовать, как великовозрастный… эх хотелось бы сказать матом, но хватит критики. Все мои проблемы не только из-за прошлого, но и из-за неуверенности в себе, из-за вечных сомнений во всём… только я это замечательно прячу за бравадой и петушиным хвостом. Прячу от всех и даже от себя, до поры до времени.

Прекращай!

Послушав наконец-таки свой внутренний голос, я выкурил пару сигарет, захлопнул наглухо внутри себя все двери в прошлое, переключил свой мозг в привычный режим весёлого идиота и, что-то насвистывая себе под нос, двинулся в сторону лагеря, тем более глаза уже слипались, а уснуть в лесу где-нибудь на муравейнике совсем не хотелось.

Я шёл, полагаясь только на своё зрение, так как мелкие оболтусы, уходя из кабака, прихватизировали мой фонарик.

— Так… вот точно моя палатища, — проговорил я, как мне на тот момент казалось, очень тихо.

— Пошёл в… — знакомый голос послал меня в известные дали неизвестным маршрутом, и я понял, что всё же ошибся.

Побродив между палатками, я всё-таки нашёл свою. Ну, как свою… нас там шестеро спало, благо хоромы у нас были просто огромненные.

— Так, Алказарище… всё, тихо- тихо, — бубнил я себе под нос. — Главное никого не разбудить.

Завалившись на край палатки, я принялся сражаться с берцами, при этом разговаривая с ними:

— Ёптить, да кто тебя так завязал? А, точно, это ж я был — Молодец просто. Молодец-огурец. Так, первый есть, теперь берёмся за напарника. Давай, давай, родной… отлично, всё, валяйтесь тут и смотрите в оба.

Открыв полог палатки, я пополз в её тёмное сопящее чрево.

— Да ты задрал! — воскликнул Фродо, поскольку первым же делом я наступил ему на лицо.

— Ой, Фродец, сорь-сорь, я сейчас… — начал я приговаривать и почувствовал, что заваливаюсь на бок.

— Ух… йо-о-о-о… — взвыл голос сбоку, поскольку локтём я, похоже, упал на самое ценное достоинство его обладателя.

— Ваня, Ванизм, извиняй! Детей не будет, но и проблем с ними тоже, — приободрил я его.

— Давай уже, ползи быстрее, — проворчал кто-то третий.

— Да-да, ребяты, сорри…

Я пополз во вторую часть палатки, получая пинки и тычки со всех сторон, отчего не удержался и свалился, и в этот раз не на кого-то, а вроде на свободную пенку. Но к несчастью моих товарищей, спать я там не остался.

— Так стоп, не моё место. Сорри, парни, ща всё будет! — извиняясь, воскликнул я и решительно пополз дальше, только вот спальник, каким-то чудом накрутившийся на меня, немного мешал.

— Да ты охренел⁈ — опять донеслась откуда-то ругань Фродо. — Два часа валялся и норм было.

— Всё, всё, нормуль! Я на месте. Всём спокойной, — я наконец-то рухнул на своё место.

— Ух, ё!! — чем-то огорчился ещё один мой товарищ по палатке.

— Фог, блин, развернись обратно, — сказал я ему, пиная в бок. — Опять всю ночь твою шевелюру жевать.

Он что-то там начал говорить про перегар, и что я животное, но я уже уснул.

— Просыпайся! — воскликнула Сара, прыгнув на меня.

Она, конечно, девушка хрупкая, но кишки я чуть не выплюнул.

— Не ори, у меня башка взрывается, — просипел я из спальника.

— Давай вставай, валить уже пора отсюда.

Сара была моей как бы, почти, девушкой. Ну, мы тусили вместе, спали и жили периодически вместе, и занимались всем, чем занимаются обычные пары. Просто никто никому не предлагал встречаться, поэтому… ну, не знаю, короче, обычная пара, но без всей этой официальщины.

Полежав ещё немного, я вылез из палатки. Лагерь был пуст, все уже свалили, оставив на меня самую громоздкую палатку. Ну, спасибочки!

Пока я пил холодный чаёк, что мне оставили, и пытался надеть промокшие берцы, Сара не стала терять времени и собрала палатку.

— Сар-р-рочка, — проговорил я ей. — Надо б мастера позвать, локацию сдать и эко взнос свой получить обратно.

— Ага, мечтай, — усмехнулась она. — Уже пять вечера. Все мастера уехали.

— Как⁈ — изумился я.

— Вот так, — коротко ответила она, небрежно запихивая мои шмотки в рюкзак, — видимо домой уж очень хочет, а тут я, сволочь такая.

Эко взнос — это твои деньги домой. Если ты на игре умудрился пропить все свои деньги, что я и сделал, то на эти несчастные двести рублей тебе до дома ехать. Теперь я был лишён этой роскоши.

— Сара, у меня тут такое дело… — стеснительно начал я издалека.

— Да я поняла уже, что оплачиваю твой проезд, — перебила она меня.

Вот блин, уже как облупленного меня знает.

— И «адреналинку» большую? — сразу взял я быка за рога.

— Ладно, будет тебе «адреналинка», — она изобразила страдальческую мину, но я решил идти ва-банк.

— И шаурму!

— Слышь, ты и так мне денег должен немерено, не наглей, а! — беззлобно прикрикнула она на меня.

— Дык ты ж миллионер, с тебя не убудет, — со всей своей простотой ответил я.

Просто я знал, что у неё там наследство или что-то типа того. Хотя на самом деле мне было стыдно — веду себя, как альфонс и нахлебник, блин.

— Была миллиардершей до встречи с тобой, — огрызнулась она в шутку, но я понял, что шаурма мне обеспечена.

— Ню, Сар-р-рочка, не кипятись так, чем больше должен, тем лучше. Представь, какой мешок денег я тебе потом принесу, — пошутил я, но ей, видимо, было не до смеха.

— Всё, готов? — спросила она спустя полчаса, когда всё было собрано и упаковано.

— Ага. Слушай, с утра дождь был? — спросил я на всякий случай, поскольку, судя по промокшим насквозь берцам, он и был.

— Ага.

— Там дорога на выход небось в дерьмище превратилась, — скривился я. — Может, это… напрямки? Вот так, через лес к железке выйдем, а там и до платформы недалеко.

— Что-то я не уверена в этом, — она посмотрела в ту сторону, куда я ей указал.

— Сарочка, ты не очкуй, я так тысячу раз делал, — пытался я её приободрить. — Я ж курьер курьерский, самый курьеристый! И Гугл-карты — мой друг сердечный. Летс гоу!

Я двинулся вперёд, и Саре пришлось идти за мной, поскольку я упёртый как баран и если уж что-то решил, то вряд ли кто-то сможет меня отговорить.

— Слушай, а чего меня не разбудили, когда собирались уезжать? — поинтересовался я через некоторое время.

— Пытались пару раз, но ты очень крепко спал. Тем более дождь прошёл, палатку всё равно сушить надо было, вот они и свалили, оставив всё на тебя, — пояснила она.

— Ясненько, — хмуро подытожил я. — Спасибо тебе, что осталась…

— Да не за что, — усмехнулась она. — Должен будешь.

— Это да, — улыбнулся я в ответ. — О, а знаешь, что мне снилось?

— Опять бред какой-нибудь… Как жидомасонская секта захватила мир, или установление нового мирового порядка хиппи, — предположила она.

— Не-э-э, — протянул я. — Всё не помню, но примерно так: яркая вспышка, потом две крысы такие в космосе летят и кружатся, как на карусельках, ауи-и-и-и-и-и-и-и! — принялся я жестикулировать, изображая сон. — В общем, они там круто отжигали, а потом я понял, что эти крысы — это были мы.

— С чего это ты решил?

— Ну, одна была рыженькая, такая вся из себя хорошенькая, а вторая, была в таком фраке крутом, цилиндре и монокле.

— Нифигово ты тут загнул, — засмеялась она.

— Эй, моё подсознание — как хочу, так и выгляжу, — обиделся я и надул губы.

— Ну, не дуйся, что-дальше-то было?

— А дальше… дальше… забыл, блин.

— Эх, ты, — махнула на меня рукой спутница.

— Эх, я… Погодь, у меня адмирал на палубу просится.

Сара закатила глаза, типа: мог бы и не говорить об этом. Я же отошёл в сторонку и направился к обрыву.

— Ну, ё-моё, тебе что — тут не ссытся? — возмутилась она.

— Ну, как говорится: ничего на свете лучше нету, чем пописать с высоты.

— Как-то не в рифму, — проворчала Сара.

Я почувствовал, как она схватилась за мой рюкзак на случай, если я решу свалиться. Хотя такой план меня явно не устраивал, я-то со всем своим шмотом явно тяжелее её буду и просто за собой утяну. Поэтому падать нельзя. Я расстегнул ширинку и стал наблюдать за тем, что творится внизу обрыва. Кстати, о том, что я тысячу ходил этим путём — наврал. Я в первый раз в этой части полигона, но тут было почти так же красиво, как и в той, где я бывал.

— Слышь, эстет, ссы уже, и хватит видами любоваться, — раздражённо выговорила она. — Я домой хочу, кинуть тебя надо было, блин. Может поумнел бы.

— Не отвлекай меня, может я стесняюсь, — бросил ей я через плечо. — А вообще: я КОРОЛЬ МИРА! — крикнул я и вскинул руки кверху.

Я опасно покачнулся, но сохранил равновесие. Сара выругалась где-то сзади.

Застегнув ширинку, я начал разворачиваться, и со словами: «Ну вот и всё, а ты бояла-а-ась», поскользнулся на влажной траве и полетел вниз.

— Придурок! — крикнула моя спутница, пытаясь меня удержать, но, как я и говорил, я просто потянул её за собой.

Мы кубарем прокатились по склону, получая кучу шишек и ушибов с царапинами. По-моему, я даже сознание на краткий миг потерял, но потом спиной врезался во что-то, и это что-то с треском проломилось, увлекая меня за собой в темноту. Упав на рюкзак, я маленько охренел от боли, а когда сверху на меня свалилась Сара — тут я уже чуть не помер.

Сара сразу же поднялась и испуганно склонилась надо мной, ощупывая в поисках серьезных ран.

— Ты в порядке⁈

— Ну, как тебе сказать… — выдавил я. — Я адмиральчика не чувствую.

— Дурак ты, только на букву «М», — она легонько стукнула меня в плечо. — Лучше бы тебе его оторвало, чтоб сидя писал, как девчонка, — она зашлась крепкими ругательствами и полезла в рюкзак, судя по всему, за фонариком. — Вот же угораздило влюбиться в тебя, правду люди говорят: любовь зла. Только мой козёл ещё и идиот.

— Эй, ну прости. Да, лажанулся… — попытался я отмазаться.

— Да как обычно. Ты уже достал со своими выкрутасами, — стала она меня ругать, но тут голос у неё дрогнул. — Блин, мы ведь даже и не встречаемся! Какого хрена я вообще с тобой вожусь⁈

Она всхлипнула, пытаясь сдержать слёзы. Я подошёл к ней и обнял.

— Ну правда, прости меня, такого дегенерата. Я просто не люблю всю эту официальщину, — выдавил я и поднял её личико к себе. — Сарочка, моя любимая, давай встречаться? Дай шанс идиоту, я исправлюсь, обещаю.

Я легонько чмокнул её в губы. Она ответила более долгим поцелуем.

— Ну, хорошо, давай, — девушка стёрла остатки слёз и улыбнулась. — У тебя паспорт с собой?

— Так! В ЗАГС я не пойду, — ответил я на шутку. — Тебе, блин, палец в рот не клади.

— А ты как думал? И вообще, ты ещё два месяца назад обещал меня туда сводить, — пригрозила собеседница мне пальцем.

— Чего-с? — опешил я. — Не было такого.

— Как же, когда ты у меня десятичасовой марафон устроил по прохождению «За гранью: Две души», — тут же освежила говорившая мою память.

Ах да. Сара тогда мне выдала: «Ты мне вроде не муж ещё, а уже в трусах сидишь в квартире, пьёшь, играешь и ничего не делаешь». Я ей ответил, что все ЗАГСы уже закрыты, а с утра, как только откроются, так сразу. А сам свалил. Но это же была шутка…

— Не помню — значит не было, — ответил ей я.

— Ах ты, гад такой гадский, это ведь женское оружие, — возмутилась девушка.

— Ой всё, — я старательно надул губы. — Я обиделась.

Наши взаимные шутки и смех немного помогли справиться со всей этой ситуацией, в которой мы оказались. По моей вине, чего уж скрывать.

— Ладно, поржали — и хватит, — сказала Сара и достала фонарики. Один вручила мне. — Давай осмотримся, а то, похоже, мы в тартарары провалились.

Просветив всё, насколько было можно, мы поняли, что свалились в какой-то туннель, который, по сути, был большой лестницей, уходящей куда-то вглубь земли. Чем-то на вход в метро похоже, но зачем кому-то метро, посреди леса? До проёма, откуда мы упали, добраться было нереально, хотя мы и пытались. Даже стоя у меня на плечах, Сара не доставала. Пройдя вверх по лестнице, мы упёрлись в завал. Решили его не разгребать, а то как бы совсем нас не завалило тут. Моя мобила была напрочь разряжена, я ей не уделял внимания на игре, а телефон Сары приказал долго жить после падения.

— Совсем печаль-беда! — воскликнул я, когда мы вернулись к рюкзакам.

— Это да… Может, это какой-то бункер старый или бомбоубежище, — начала рассуждать она. — Ладно, всё равно ничего не остаётся, кроме как вниз сходить и посмотреть.

— Я видел один э-э-э… фильм ужасов, который точно так же начинался, — отреагировал я.

— Что, струхнул? — подколола девушка и достала клинок из своего рюкзака.

— Не-а, — я достал свой ковыряльник. Ну и что, что клинки затуплены, дюралью вломить и так можно. — Мы сейчас с тобой как Индианы Джонсы, только ты с сиськами.

— Ты обещал исправиться, — обиделась спутница на грубость.

— Ой, прости.

Мы начали спускаться по заросшей мхом лестнице.

— Слушай, если там золото-бриллианты, — начал я, — то делим всё семьдесят к тридцати в мою пользу.

— С какого это рожна? — немедленно возмутилась Сара.

— Мне же тебе надо долг отдавать, — виноватым голосом произнёс я, потупив взгляд.

— А, ну тогда ладно.

Мы спускались минут десять. Хорошо, что рюкзаки оставили наверху, а то потом мы бы сдохли с ними подниматься. Лестница стала весьма сырой и скользкой. Вскоре она кончилась, и мы вышли в большой тёмный зал с редкими солнечными лучами. Отследить, откуда они берутся, не представлялось возможным. Лестница уходила в воду, и Сара уверенно спустилась и двинулась по колено в воде вперёд.

— Надеюсь, тут кракенов или ещё чего похуже не водится, — проворчал я, догнав её. — Леденющая — жесть.

— Ну, где твой азарт, Индиана Джонс? — усмехнулась моя спутница. — Археология — дело не простое.

— Археология, археология… — проворчал я, следуя за ней. — Я всегда мечтал водить электричку.

— Паровозика в детстве не было? — продолжала она подкалывать.

— Да, — жалобно протянул я и всхлипнул для пущей комичности.

Мы вышли по дорожке подземного озера на середину, и там оказалась невысокая круглая каменная платформа.

— Ух, нифига себе, Сар-р-рочка! — восторженно произнёс я, увидев в центре кривую квадратную арку. — Это съёмочная площадка «Гарри Поттера»! Помнишь, в эту арку Сириус Блэк упал, когда его убили, — поделился я с ней порцией бреда, возникшего в голове. — Блин, а почему я в ней ничего не вижу?

— Фу, магл ты, — как-то резко отшутилась Сара.

Она знала про Александру и, скорее всего, этим резким тоном дала мне понять, чтобы я не начинал тут страдать и душу изливать. И в данном случае моя (теперь уже) девушка права, и крайне грубо было бы при ней-то прошлое вспоминать.

— Магл, магл… Моё письмо просто Почтой России отправили — лет через тридцать получу, — пробурчал я ей в ответ.

— О, слушай, это не Поттер: тут Звёздные врата снимали, смотри.

Я подошёл к Саре и увидел за аркой небольшую каменную тумбу, на которой находился такой же каменный шар, наполовину утопленный в этот постамент. Эта сфера была идеально ровная, покрытая вековым слоем пыли. Нет, тут точно киношники побывали, либо очень увлечённые ролевики.

— Ну ё-моё, Сара! — воскликнул я разочарованно. — Десять сезонов «SG-1», пять сезонов «Атлантиды», два сезона «Вселенной», не говоря уже о куче полнометражных фильмов, и ты не запомнила, как выглядит пульт управления? — она хотела что-то возразить, но я ей не дал этого. — У пульта управления вокруг сферы была куча символов для набора адреса, а это просто шар гадальный какой-то.

— Ты чего вообще взъелся⁈ — прикрикнула на меня девушка, недоумевая. — Охренел что ли, словоблуд? Будешь так продолжать — другим блудом станешь.

— Это ты на что намекаешь?

— Две недели никакого секса и всё, партия рукоблудов ожидает, — огрызнулась собеседница, изобразив то весьма неприличное движение.

— Лады, лады, извини, — сдался я. Сара в гневе — это страшное зрелище. — Ну, тогда, как бывший член правоцентристского движения рукоблудов, я заявляю…

С этими пафосными словами я шлёпнул руку на сферу, и шутка как-то сразу забылась.

— Ой-ё! — я хотел отдёрнуть руку, но она словно прилипла к сфере, а та стала светиться всё ярче и ярче. Я закричал, почувствовав резкую боль в руке.

— Что такое? Давай помогу!

Сара схватила меня за руку и стала тянуть, но в этот момент яркая вспышка ослепила нас и оттолкнула.

— Чёрт, — выдавил я, распластавшись на спине. — Этот день меня угробит. Сара?

— Я здесь, — произнесла она рядом. — Оба-на! — Девушка указала пальцем в сторону арки.

Я обернулся и увидел, что проход по краям обрамлён красным светом, а внутри была неприятная для зрения чернота, аж глаз резало. Она переливалась внутри, будто субстанция, чёрная материя какая-то.

— Мысли есть? — спросила спутница у меня.

— Есть, но бредовые, — ответил я ей и подошёл ближе.

Субстанция казалась каким-то стеклом, в котором переливались чернила, но на эту черноту было больно смотреть.

— Вот не надо только тут пальцами своими тыкать, — остановила мою руку Сара.

— Блин, ну, короче… Это портал в другой мир. И, вообще, если мы сейчас не в больнице под наркотой, то…

— Знаешь, судя по «Звёздным вратам», которые ТЫ заставил меня смотреть, я могу сказать лишь одно, — девушка сделала паузу, чтобы полностью захватить моё внимание. — Хрен знает, что там на той стороне, и, вообще, может, это и не портал, и лезть туда крайне, я повторяю, КРАЙНЕ не рекомен­дуется!!!

— А если шашкой проверить? — с фальшивой улыбкой поднял я свой клинок повыше, на уровень лица.

Я ткнул лишь кончиком шашки в тёмную материю, а клинок дёрнуло с такой силой, что я не успел разжать пальцы. Сара, схватив меня за руку и одежду, удержала лишь на пару секунд, после чего тёмная материя поглотила и её. Да что ж я за неудачник такой!.. Честно говоря, я очень испугался, и такой же страх видел в глазах Сары.

Сначала неведомая сила несла нас в полной темноте, потом появилось некое подобие туннеля, переливающегося разными цветами, словно в космосе… как в моем сне. Моё сердце замерло. Я только для вида сказал, что забыл. На самом деле всё закончилось тем, что крыса, которая Сара, умерла. Я не верю, конечно, в вещие сны, тем более, с субботы на воскресенье, но сейчас чуть рассудка не лишился от мысли, что сон может сбыться. Мы резко начали падать по псевдотуннелю. И, неведомая физике, а может, просто мне, сила начала нас закручивать сильнее и сильнее. Мы держались друг за друга, сколько могли, но вскоре центробежная сила пересилила нас, и мы разлетелись по сторонам. Сара исчезла. Я только помню, как бешено орал её имя, пока резкая боль в голове не послала моё сознание далеко и надолго.