Дети Импульса

Глава 2

23 сектор. Система Артекс III.

Черные, пепельные и ржаво-бурые цвета планеты сливались с бездной космоса. Название ей придумали галактические дальнобойщики. В пику учетному бюро федерального департамента путей сообщения окрестили Здичкой, что с тарсайского переводилось примерно, как «В темноте берут не глядя». Попали в точку — темноты на Здичке хватало с избытком.

Меж скал, изъеденных бурями, змеились узкие, извилистые каньоны, тянулись под небом мрачные плато, чью невзрачную поверхность в равной степени устилали песчаная галька и разномастные валуны. Пустота и ветер. Глухой заунывный посвист в мире шорохов, теней и вечной тьмы. Под темными небесами с редкими вкраплениями звезд температура редко поднималась выше 11 градусов по шкале Ребенштерна, что не мешало крохотным признакам жизни раздвигать царство холодной ночи.

Сероватый, тускло поблескивающий песок у подножия U-образной скалы подался вверх, мелким оползнем скользнул к галечной россыпи и замер под лапками синевато-серой ящерки. Загадочно поблескивающие бисеринки глаз обратились к небу. Что она увидела там, кроме туманной мерцающей дымки?

Неприметное мерцание плавно переросло в облако белесого света, разогнавшего чернь и туманное марево.

Через несколько секунд интенсивность свечения резко упала. Общий мраморный фон распался на три источника, которые снизошли к земле и прекратили спуск в трех метрах от грунта. Носитель света, угловато треугольный силуэт, знакомый любому УКОБовцу, безошибочно идентифицировался, как тяжелый десантный модуль.

Свет погас, вернув пространству мрачные краски. С тихим гулом по периметру корабля выдвинулись опорные стойки. Первичная фаза посадки завершилась. Окутанный плотной вуалью тьмы модуль снизился над камнями и прочно укрепился на оных. Мягко выдвинулась аппарель. Застучали каблуки. Неясные силуэты, облаченные в стандартную полевую форму патрульных, один за другим покидали аппарат. Внимая молчаливой жестикуляции офицера, разбивались на боевые группы и стремительно растворялись в ночи. Следом, по сходням проплыли транспорты, загруженные оборудованием.

Здичка молчаливо ждала.

Темная окраска пейзажа изрядно нервировала. На открытом поле, широкой ладонью раздвинувшим скалы, властвовал сумрак. Обрамленный каменистыми зубьями — угольными пиками на фоне небес — множил загадки, странности и страх.

Оранжевая искра вспыхнула средь ночи и на миг выхватила из темноты сложенные чашей ладони у обросшего щетиной лица. Холодный порыв ветра задул огонек, разметал дымку пара от горячего дыхания.

— Сколько? — спросил кто-то. К первой тени, осмелившейся разогнать тьму, присоединилась вторая — более коренастая.

— Опаздывают на семь минут, — пробасили в ответ.

Говоривший оглянулся на контур мрака, что застыл метрах в десяти за спиной. По формам конструкция напоминала рейдер. Если приглядеться, становились заметны металлические блики на бортовых выпуклостях и грузовых сходнях, у которых томилась на морозце группа неопределенных творений вселенной.

Они вели себя тихо, чересчур тихо…

Первый взглянул на небо. Потом повернулся к странной скособоченной фигуре, застывшей неподалеку.

— Гээлл, — окликнул. — Принести. Коробка. Синяя. В моей каюте.

Перекошенная фигура торопливо заковыляла в сторону корабля. Но достичь судна не успела. По полю, лизнув каменистую пустошь, а затем и корабельную броню, пробежал световой луч прожектора. Пал из яркой капли, затмившей галактическое свечение, рельефно вычертил двух отдельно стоявших человек, на секунду замер… и резко переметнулся к дальним скалам.

— Совсем охренели, — выругался Второй, массируя веки. Перед глазами плавали цветные круги.

— Тульбо, — пожал плечами Первый, словно имя многое объясняло.

В определенных кругах Черного Братства означенное имя действительно имело вес. Когда к рейдеру присоединился собрат классом повыше — легкий крейсер, модифицированный для грузоперевозок, — никто не схватился за лим. Несколько человек лениво передвинулись поближе к лидеру…

Вновь прибывшее судно застыло над полем. Шла рядовая проверка…Спустя пару минут к песку с основательностью черепахи устремились десятки опорных лап-плит. Миг заупокойной тишины сменили шорох приземления и косой отблеск плафонов из открывавшихся люковых створок.

Вопреки общепринятой практике крейсер совершил посадку.

Капитан Атнашев, ЦУКОБовский отдел по борьбе с экономическими преступлениями, с легким намеком на досаду изучил сканер-планшет. Снабженцы, как всегда, подсунули второсортную экипировку. А бонусом группа вынуждена ютиться меж острых холодных камней. И данные сканирования не радовали — на местности целое собрание. Экран прибора яркими точками украсили две красные метки, рядом зелеными огоньками роились пылинки персонала.

Судя по суете, воцарившейся на поле, дело предстояло серьезное. Но и патрульные не лыком шиты — седьмой год на перехвате контрабандных поставок. Сегодня они вышли на Тульбо…

— Контроль точек. — Атнашев активировал прибор ночного видения. Пока лейтенант выслушивал доклады групп по периметру, успел визуально оценить ситуацию. В зеленовато-синих тонах диспозиция не очень. Он потер садненный локоть.

— Статус?

— Норма. Отряды на позициях, — доложил лейтенант, передвинув лим вперед.

— «Стрекозы»?

— На местах. Ни одна не засечена… Целехоньки пташки.

— Отставить.

Глубокий вдох. Падать со скалы метров десять — с гравиподстраховкой…

Выдох. Предохранители сняты. Он мог остаться на оборудованном КП — Атнашев поморщился. За годы службы риска нахватался вдоволь.

Вдох… А теперь к хренам мандраж. Пальцы стиснули дистанционный пульт управления «стрекозами». Ночь мгновенным прыжком убралась прочь; десять миниатюрных флайтов залили место встречи кораблей ярким электрическим огнем.

Контрабандисты, обе команды, трудившиеся на перегрузке, пооткрывали рты. Растерялись на такт пульса.

— Федеральный патруль! Бросить оружие! — Атнашев сам подивился глупости официального представления. За всю бытность «ловцом» предложению последовали лишь единицы. — Если хоть один из вас, кретинов, двинется…

На том церемония, расписанная для обывателей в масс-медиа, скоротечно прервалась.

Первыми по патрульным, выступившим из-за границы светотени, выстрелили приспешники Тульбо. Разбитым карточным домиком метнулись кто куда, отмечая путь алыми звездами выстрелов. С подачи капризной фортуны попали в цель.

Федерал, чуть опередивший товарищей, споткнулся, начиная падать в полуобороте — левое плечо мужчины взорвалось багрянцем и ошметками ткани. С интервалом в две секунды к участи тяжело раненных присоединились еще двое… Пробороздили песок и в облаке пылевой взвеси скорчились у ног более счастливых коллег.

Трое… Четверо.

Атнашев пригнулся, пытаясь избавиться от страховочного пояса. Через мгновение справился — враз отяжелевшие ноги едва не подогнулись, грозя безвременным падением.

Алые трассы лучевыми копьями разрезали сумрак.

Капитан рухнул на бок.

— Связь, — прохрипел он, засыпаемый каменным крошевом. Сквозь грохот обстрела голос напоминал издевательство над внятной речью.

Боль. Связист удивился. Потом удивился еще раз — своему удивлению. Не это ли рассказывали о Тульбо в кулуарах Управления. Ублюдок жрет патрульных по три раза на дню…

— Свя…

Поставщики, следуя примеру более опытных тульбовских боевиков, решили взяться за оружие… Либо унести ноги, что, по их мнению, предпочтительней.

Тени метались. Шуршали подчас испуганными, а подчас яростными крысами. Кто-то закричал…

«Сдали, суки» — мысль напомнила Тульбо яростью. Он готов рвать. Нестерпимо хотелось разобраться с безопасниками. Взлетая по сходням, он плечом ткнулся в люковую грань, от удара повернулся и окинул взглядом рассыпанные повсюду контейнеры. Товара на миллион…

— Шевелите жопой! — Приказ подтолкнул топтавшихся в шлюзе к хаотичному мельканию алых лучей. Живописному рисунку, оплывавшему на валунах красными кляксами.

Капитан вторично загнал гашетку до стопорных креплений. Лим рвануло из рук… Заметив непонимающий взгляд связиста, на миг прервал стрельбу, ухватил соседа за грудки, притянул к лицу, дышавшему жаром, и рявкнул:

— Связь давай!

Согласный кивок. На мобильном передатчике, повинуясь ловким пальцам, вспыхнули цепочки индикаторных бликов. Послышался статический треск.

— Третий, четвертый! Повторяю…

— Здесь! — Динамики наполнило надсадное дыхание.

— Отсекайте крейсер. Остальным командам за «стрекозами» — единичные цели.

— Принято! — В голосе неизвестного патрульного послышалась едкая насмешка. С излучателями против крейсера? Неудачная шутка… Но с долгом не поспоришь.

Пятьдесят четыре федерала целеустремленно метнулись к аппарели корабля. Согласно утвержденной кем-то директиве им полагалось нырнуть в неизвестность, чтобы сообразно обстоятельствам захватить максимальное количество единиц противника.

Люди и нелюди Тульбо сглупили. Не смотря на яростные оклики босса, метавшегося средь бронированных стен, вместо планомерной обороны кессона попытались прорваться к открытому пространству. Затеряться в скалах, и кто знает…

Шанс на удачу. Атнашев своротил прикладом челюсть возникшего перед ним громилы и сорвался в поистине фантастический прыжок. Атаковавшие крейсер патрульные не далее, чем в тридцати метрах…

Белесая дымка, вырвавшаяся из-под рейдера, изменила тактический рисунок боя. Команда корабля форсировала разогрев планетарных двигателей, намереваясь раскаленной иглой пробить черный зенит.

— Сальро! — Худощавый патрульный в покрытом копотью обмундировании махнул рукой приятелю. Напарник прекратил равномерно высовываться из-за округлого валуна и стрелять по врагу, засевшему неподалеку. На пальцах задал вопрос.

— Взрывчатку!

Невзрачные струйки пламени подсветили багрянцем серебро остывавшего воздуха. Ругаясь до хрипоты, Сальро толкнул грузовой кокон к напарнику.

Патрульный стремительно активировал взрывпакеты и классическими бросками зашвырнул в дюзовые раструбы. На бегу, зачем-то размахивая лимом, проорал во все горло:

— Ложись, на хрен!! Сейчас долбанет!

И оно долбануло. Спиральные завихрения брони молниеносно пробили небеса — выпустили на волю ослепительный шар огня и растворились в адском реве пожарища.

Оглох… Атнашев проследил за землей, несущейся под ним. А ведь он летит, подгоняемый расплавленным дыханием зарева, жаль — недалеко… С трудом удержав сознание на плаву, ткнулся конечностями в грунт. И краем глаза заметил рядом неподвижную скособоченную фигуру. Неизвестный стоял на ураганном ветру; на лице гримаса ужаса, искаженная алыми вспышками.

Капитан перекатился на спину, ткнул лимом в сторону вероятного противника.

— На землю! Руки за голову!

Никакой реакции. Мужчина с глупейшим видом смотрел на оружие и не делал никаких попыток спастись.

— Лежать!

Атнашев вздрогнул. В нахлынувшем огненном сиянии разглядел стоявшего внимательней. Свернутое налево тело, полное отсутствие волос и жуткое лицо — если рассечь диагональю слева направо, то по нижней части точно провели бороной, смоченной в кислоте. Единственно целым смотрелся правый глаз. Бессмысленное око…

— Целы?! — возник по правую руку запыхавшийся лейтенант. — Бойцы прорвались на корабль…

— Вперед! — Позабыв о ненормальном уродце, капитан устремился в бой — туда, где из шлюзового провала вырывались алые отсветы.

За глыбой корабля взвилось фиолетовое облако разрыва — отбыла «стрекоза», что желтоватой каплей преследовала убегавших. Кому-то из Черного братства свезло — стреляли от души, до бешеной одури, в слепой надежде подбить аппарат, бьющий землю лучами прожекторов и залпами бортовых излучателей.

Всклокоченный гуманоид вскинул руки и подался навстречу машине. Жест, классифицированный автоматикой, как признание поражения, заставил очередную «стрекозу» по отлогой дуге снизойти к преследуемому и застыть напротив средоточием огней. Из дымового шлейфа вынырнул федерал. Щелкнули наручники…

— Упырь! Кинуть решил?! — Луч лима пробил горло арестованного и конвоира. Тела медленно завалились на бок.

«Стрекоза» расщедрилась на запуск плазменной пушки. Через такт пульса, нападавший горевшими останками врезался в камни — такова сила удара.

Кособокий силуэт издал невнятный стон. Кормивший бросил, превратившись в кусачего зверя, которого злые называли… да, огонь. Нечестно. Надо подойти и спросить, кто теперь накормит?

«Стрекоза» зафиксировала движение.

Атнашев с недоумением притиснулся к стене. Обвел лимом полупустой ангар… Крейсер не мог управляться жалкой горсткой отщепенцев. Никакого серьезного сопротивления — вплоть до рубки. И даже здесь, у планетарных катеров — верного способа спастись — не наблюдалось никого.

Кружа в замысловатом танце поиска цели, капитан скользнул вдоль молчаливых бортов машин. Прислушался к отголоскам стрельбы… В ушах звенело.

Чересчур тихо.

Поворот. Спина предчувствовала удар, ощущала давление злобного взгляда. Поворот.

Нервы нестерпимо звенели. Атнашев замер. Вскидывая излучатель, стремительно развернулся к возникшей поблизости цели и упер дуло во вражеский подбородок.

— Тульбо… — Ствол пульсатора ткнулся меж капитанских ключиц. Кто первый?

Сухой щелчок разрядника вынудил короля контрабандистов оскалиться. Непруха. Капитан моргнул.

— Мне нажать?

— Сдаюсь, — выдавил Тульбо.

— Нив, — раздалось от входных створок. На порог, хромая, ступил лейтенант. Видок ниже среднего. — Корабль наш.

— Скольких взяли? — Нив Атнашев уверовал: в Управлении его ждет представление к галактическому кресту. За успешно проведенную операцию.

— Одиннадцать двухсотых. Шестерых живьем. Да по равнине бегали человек тридцать. Итого порядка пятидесяти. Точные цифры после общего сбора.

— Не густо. — Капитан пригляделся к врагу. — Команды с хер, а проблем…

С оттенком гордости Тульбо расправил немаленькие плечи. Сегодня фортуна отвернулась, но завтра… Да и в ЦУКОБе остались кое-какие связи.

— Пошел.

Атнашев толкнул заключенного к выходу. Работа выполнена, остальное — проблема аналитиков. Как только крейсер переправят в доки Управления, спецкоманда исследует стальные закутки, составит вердикт… Пустые мертвенно-блеклые палубы — их вотчина.

Минуя пути, что вели к командному отсеку, ЦУКОБовец притормозил. Согласно профессиональной привычке кивком одобрил патрульного, несущего вахту у красновато-сизого жерла тоннеля. Мужчина, отмеченный рваной раной на правой щеке, выверенным жестом отметил появление начальства. И оглянулся на приближение конвойной группы.

Прочь из отсеков, пропахших смертью… Но и под открытым небом запахи не ахти.

Замерев на верхней ступени аппарели, капитан бегло изучил обстановку. Справа мешаниной брони, крепежных деталей и внутренней отделки догорал рейдер. Желтоватое пламя танцевало широким полотном — заревом, разбрасывавшим по равнине причудливые контрасты и огненные клочья, гонимые ветром. В неровном свете по камням скользили гигантские тени безопасников, возвращавшихся с охоты. Некоторые шли налегке, некоторые — с трудом передвигали ноги, а самые удачливые — вели арестантов. Двигались к точке сбора.

«Потери…» — Атнашев поморщился. Превратить бы Тульбо в отбивную прямо сейчас, но… Любопытная деталь пейзажа заставила офицера прервать поток мыслей, не предусмотренных уставом. Метрах в пятнадцати от россыпи тлеющих обломков стоял Кривобокий и гладил «стрекозу», зависшую перед целью. Аппарат в электронном шоке выбросил на бортовые индикаторы весь спектр сигналов.

— Вызвал орбиту. — У сходней остановился лейтенант. Глянул сверху вниз на начальство и изумленно приподнял брови: — Нив?

— Да, — очнулся мужчина. — Пусть высылают десантные модули. И команду для перегона крейсера.

— Сворачиваемся?

Атнашев прицельным взглядом обвел затылок Тульбо. В показном безразличии контрабандист стоял ступенькой ниже.

— Да. Заключенных на базу для идентификации. Как только определят секторальные метки, разошлем по родным мирам и точка. Центр не резиновый.

— Работа любит регионы… А с ним? — Лейтенант кивком указал на скособоченное чудо.

— Туда же. Пусть ребята оприходуют.

Подчиняясь команде, четверо патрульных выдвинулись к цели, сформировали кольцо захвата… Но могли и не стараться. Уродец оставил «стрекозу» в покое и протянул руки к приближавшимся людям. С изувеченных губ сорвались невнятные хрипы, лицо напряглось…

— Г… — Атнашев подался вперед, надеясь разобрать слова. — Г… ээлл.

— Другого не скажет, — неожиданно вступил Тульбо.

— Заткнись.

Капитан запрокинул голову. Над плато в мутной небесной пелене затлели посадочные огни снижавшихся модулей.

Непомерно огромная станция ЦУКОБа на фоне звездных туманностей выглядела посредственно. По мнению некоторых — отвратно. Львиную долю былого величия смазало присутствие рядом крабообразных ремонтных спутников и групп техников, чьи скафандры давно подлежали списанию. Рифы вскрытой обшивки, сквозь прорехи которой к вселенной прорывались вспышки сварных работ, стрелы опорных конструкций, уходящие в бархатисто-угольную даль. И суета, суета, суета…

Эфир трещал от переговоров. Кто-то, срываясь на крик, просил о стыковке, кто-то не менее яростно отказывал. Тусклые пылинки ремонтников требовали внеочередной доставки материалов, а командный рык приказывал всем убраться с частоты.

Бедлам.

Шедшие полным ходом восстановительные работы мало что оставили от имиджа Управления, воспетого в рекламных роликах.

Покинув стыковочный переходник дока, Атнашев облегченно вздохнул. Для того, кто считал Центр родным домом, вид базы на обзорных экранах причинял боль. Тем приятнее окунуться в рабочую атмосферу зоны 17 — с всецелой преданностью патрульным заботам. Никаких гражданских, ничего постороннего, только люди в форме…

Четверо десантников в полной боевой, печатая шаг, проследовали мимо группы заключенных, доставленных Нивом. Следом пулей промелькнул взмыленный курьер. Чуть медленнее шествовали три пилота — на ходу застегивали фиксаторы курток и целеустремленно пробивали массу персонала. Срочный вызов. Один из них по-приятельски махнул Атнашеву.

— Доставили? — Рядом возник плотненький, седой как лунь аналитик, за спиной которого топтались ребята посерьезнее. — Будьте добры регистрационные формуляры.

— Забирайте… Все здесь. — В правильности заполнения трансфертных документов Атнашев не сомневался.

Двадцать три арестанта перекочевали в руки аналитической братии Управления. Под пристальным наблюдением вооруженного конвоя миновали суматоху портового зала, по одному прошли в служебный переход к центральным лабораториям и…

Случилось непредвиденное.

В пределах видимости конвоируемых показался Охотник — Крейн. Черный монолит, двигавшийся размеренно и основательно. В его руках покачивался транспортный кокон с неизвестным, но определенно опасным содержимым.

Гээлл, безропотно ковылявший в хвосте колонны, порвал в теории неразрушимые наручники. Завидя элитарный образ тьмы в рассеянном свечении коридора, издал невнятный хрип, напрягся — до той степени, когда вены готовы пробить кожу…

Страх, отголоски, вспышки! Облаченный в броню человек стоял на костях…

Гээлл рванулся назад и ударился о растерянного патрульного. Оперативник автоматически потянулся к лиму и вдруг с удивлением осознал, что взлетает к потолку, подброшенный сильной рукой. Через секунду служивый затылок в снопе искр разбил плафон. Вокруг чуть потемнело…

«Странно». — Крейн медленно отставил кокон. Навстречу двигалась колонна рядовых заключенных, что подарят правосудию несколько приятных моментов. Вот только их реакция слегка не адекватна. Решая, достойна ли ситуация вмешательства, Охотник потянулся к паралитическим капсулам.

Заключенные, охваченные бессознательной жаждой свободы, мгновенно нарушили строй. Трое метнулись в сторону безопасника, упавшего на пол.

— Периметр! — Офицер цапнул пальцами кобуру. Искоса глянул на бросившихся к выходу подчиненных. Где чертов фиксатор?!

— Куда?!

Расторопные арестанты налетели на безразличные дула. Патрульные короткими захватами уложили цели на спину, прижали ботинками…

— Пересчет!

Прицелы рыскали по объему коридора. Часть заключенных рухнула на колени, руки за голову. Они боялись — в коротких пульсациях искрящего освещения.

Крейн достиг зоны действия… Поздно.

Конвой не досчитался ровно одного «подопечного». Единственный, кто смог бы ответить на вопрос, куда запропастилась недостача — Охотник, пребывавший на грани легкого недоумения. Кривобокая неопределенность проявила редкую прыть по части достижения выхода.

— В сторону! — Крейн разбил едва восстановленную линию безопасников. Перемахнул через побледневших заключенных, чей испуг при виде антрацитового вихря, скользившего к люковому створу, объясним, но не интересен.

Шорох пневматики, порог, крик…

— К интеркому! — опомнился офицер, поворачиваясь к замершему аналитику. — Тревога по 17 зоне. Пошел!!

Седовласый мужчина отпрянул и торопливо закивал.

Крик повторился. В придоковом зале, где не так давно царила рабочая обстановка, вспыхнула паника. После фатального удара, нанесенного Управлению, каждый видел преддверие Армагеддона в малейшем отклонении от нормы.

Позади. Дыхание. Жуткие пальцы. Цепляются… хватают… впиваются… рвут… Гээлл споткнулся. Опрокидывая гравикар, в ворохе контейнеров загремел на палубу. Ударился головой… Щеку обожгло.

Взвыли сирены, погружая помещение в пространство, терзаемое красными вспышками.

Десантники попытались определить степень угрозы… Противник одинок. И быстр. Кособокая тень единым прыжком взлетела на семиметровый параллелепипед информационной системы. В ситуации присутствовала изрядная доля сюра…

«Организовать и перекрыть», — мысль одновременно пришла в голову восьмерым патрульным. Рассыпанной мозаикой они устремились к объекту.

Шумно. Гээлл начал падать. Летел не более удара сердца, затем толчок, сотрясение мира и некое стремление… Взгляд остановился на Охотнике, замахнувшемся в прыжке.

Крейн в апогее рывка завис над десантом и неуловимым движением метнул шипы. Серебренные иглы рассекли воздух, вышли к финиш-точке… И Элита испытала давно забытое чувство удивления: Кривобокий отклонился, перехватил капсулы влет, после чего глупым образом раздавил и придурковато уставился на заляпанные синим пальцы.

— Не стрелять! — раздался крик откуда-то с верхних ярусов.

Синий цвет напомнил о двери, увиденной Гээллом по правую руку. Там можно скрыться. Избежать комет тел, дробного топота… Чьи-то плечо, бедро, кисть били в слепом рвении. Но вскоре пустота коридора избавит от боли…

Гээлл не учел одного — перед прохождением герметизационной панели створ полагалось открыть. С глухим звуком он врезался в купол брони, замер распятой беспомощностью и молча сполз на пороговые крепления.

— И какого хрена? — Патрульный остановился над телом, опустил лим. За спиной раздалось горячее дыхание сослуживцев. — Я не пойму…

Под пристально-холодным взглядом Крейна говоривший стушевался. Чего он сказал-то? Додумать не позволил протискивавшийся вперед аналитик, чья седина соответствовала мертвенной бледности лица. При взгляде на перекореженную пародию человека бледность достигла невероятных пределов. Ученый муж неосознанно потер руки, оглянулся на густевшую толпу…

— Рекомендую проверить первым. — Задумчивое высказывание Крейна слегка понизило градус тревоги. Охотник двинулся к кокону, оставленному без присмотра; интерес развеялся с дезактивацией цели.

— Конечно, — запоздало согласился ученый. Углядел приписанных к лаборатории служивых и попросил: — Отнесите, ребята.

Компьютер диагноста молчал. Хитросплетение проводов; ровное гудение, перемежавшееся щелчками; узкие проходы, чьи стенки, образованные аппаратурой, в индикаторных бликах напоминали разноцветные полотна. Ротопульт, вобравший многообразие проводки, и саркофаг физиодиагноста, напоминавший морского ежа. Ничего необычного, лаборатория жила обыденной жизнью, выполняя приказы двух человек, сидевших у пульта. Предварительная оценка, тест, сопоставление полученных результатов с контрольными таблицами и по итогу — секторальная идентификация. Банально до зевоты.

Но диагност молчал.

Латом Казаранг, один из ведущих аналитиков ЦУКОБа, удивленно провел рукой по сенсорной глади управления. Что могло пойти не так? Объект в бессознательном состоянии в саркофаге, электроника получила многократно проверенную вводную…

— Может коротнуло? — неуверенно предположил ассистент, чья лысоватая макушка торчала из аппаратных дебрей на манер розоватого гриба. Время от времени пропадала, когда мужчина пытался отыскать причину непонятной заминки.

— Глупости. — Латом щелкнул пальцами центральный дисплей. — Давай, просыпайся…

Он с первыми признаками недовольства осмотрел зеленоватую глубину экрана. Происходило нечто странное.

— А, мою…! — В районе ассистента послышался нездоровый треск. Усилилось гудение.

Возросшая на порядок электронная активность заставила двоих оживиться: аналитик подался к пульту, а помощник выбрался из кабельных переплетений. Они переглянулись: на мониторы поступила информация.

Казаранг сосредоточился. Ровно через минуту брови ученого поползли вверх. Тестируемый проявил метку земного сектора — совпадение по максимальному количеству пунктов, что проблематично. С недавних пор руководство земного филиала УКОБа — не самые легкие собеседники.

— Проблема. — Латом откинулся на спинку кресла.

Ассистент пожал плечами и занялся составлением отчета. Тревог начальства он не разделял. Дело сделано и воплощение уродства может отправиться в родные застенки. У ЦУКОБа загруженность на пределе; вопросов накопилось — не перечесть.

— Земля, так Земля. — Помощник задумчиво куснул световое перо. — Нам бы свое разгрести…

— Им тоже досталось, но детали как-то смутно… Сводку читал по диагонали, что-то вроде экологической катастрофы… глобальные разрушения.

— Я упакую, — не слушал ассистент. — Надеюсь, проспит до самого дома.

Ученый лишь махнул рукой: молодость, как она есть. Отринув ненужное беспокойство, вызвал центральную диспетчерскую. Пока оформлялись бумаги, есть время запросить транспорт.

— Слушаю. — Откуда-то справа к монитору интеркома придвинулся дежурный. Для протокола напомнил: — У меня полная загрузка.

— Знаю, — кивнул Латом. — Необходим трансферт заключенного.

— А всем списком подать не можете?

— Остальных зашлю по сети, клянусь.

— И куда прикажете?

— В земной филиал УКОБа.

Дежурный смог сохранить невозмутимость:

— В четвертой зоне ждет отправки курьерский спецборт. Сектор приписки подходит. Связаться?

— Если не затруднит.

Казаранг обесточил передатчик и взглянул на капсулу, проплывавшую мимо. Тайна покидала лабораторию. «Забыть». — Латом вернулся к показаниям приборов. Дело закрыто.

Вылет задерживался.

Тридцать три проклятья местным диспетчерам, да и всей служивой братии. Пилот крутанулся в кресле. Стиснул кулаки, разжал… Матч Соворра-Рефей придется смотреть в записи, он физически не успевал обернуться до Мега, скинуть груз и рвануть на Рефей. Настроение в минусах. В чем радость, где цимес? Протирать задницей кресло и считать минуты, оставшиеся до конца погрузки.

Начало помнилось славным: никаких преград, докеры сработали на удивление быстро, груз принят… И тут, как обухом по голове, — дополнительная масса. Заключенный с полным набором файловой бюрократии — сплошная радость. Погружение в гипносон у пилота твердо ассоциировалось с мертвяками, а сутки лететь в компании трупа не хотелось.

Мелодично пропел сигнал.

— Прям так? — Пилот обозрел изумрудную нить сигналов, знаменующих окончание погрузки. Капсула на борту; диспетчер — чешуйчатое хладнокровие — на экранах. В приятном освещении рубки чешуя смотрелась декоративно.

— Добро на вылет.

Пилот не медлил, гонимый надеждой побывать на историческом матче. Без жены, среди охваченной лихорадочным возбуждением толпы фанатов гравибола…

Он не успел.

Эдэя Рос в третий раз проигнорировала трель интеркома. Слышала настойчивый вызов, но за плотной визуально-акустической информацией резковатые звуки — лишь толика проблемы. Водя пальцем по такт-экрану, женщина на секунду вспомнила Груэлл. И задалась справедливым вопросом: какого Эфга она делает в Меге? Роль СВОКа давно отыграна, но обрывать эту нить она не торопилась. Наверное, память… Память — единственное, что осталось.

— Рекомендации? — донеслось из передатчика. Голос принадлежал десантнику, маячившему на дисплее системной связи. Эдэя вернулась к реальности и посмотрела на вопрошавшего. Настырный малый.

— Не трогайте его, Капля. Передайте на блок Юпитера, пусть поставят гравиловушку в квадранте 5-17.

— А если Фаласий повернет? Старик совсем спятил…

— Страхуйте траекторию. Удачи.

Интерком сменил трель на вой. Кто-то напрашивался — столь упорный вызов СВОКа, разрываемого делами, чреват последствиями. Почувствовав непреодолимое желание рявкнуть, Эдэя яростно ткнула клавишу диалогового режима.

— Занята! — Попыталась вспомнить имя оперативника. Отдел внешних сообщений? Патрульный находился в изоляторе, что любопытно. На заднем плане виднелись трое десантников, обступивших пластиковую кушетку, и неизвестный, придурковато покачивавший головой.

— ЦУКОБ прислал. Только что привели в чувство. Он…

— Молчит? — Эдэя усмехнулась. Искаженное лицо заключенного чуть повернулось перед камерами, скрывая в тени обезображенную часть лица. Усмешка медленно сошла с губ СВОКа…

— Он не в себе, — осторожно намекнул УКОБовец.

— Сейчас… — Эдэя на секунду закрыла глаза, судорожно сглотнула. Требовалось время, крохотное мгновение — вспышка тишины. Она вздрогнула и мысленно потянулась к увиденному человеку. Надежды тщетны, а чудеса издохли за порогом совершеннолетия…

Волной накатил страх. Слабость — до дрожи…

Легкий отголосок, искра присутствия. Крохотные остатки силы скользнули по краешку сознания. От неожиданности она вскрикнула, покачнулась, хватаясь за стол. Рука спихнула на пол ворох фишей, отчетов, канцелярии.

Опоры нет. Ничто не остановит падение — провал в черное и красное, не имеющее воздуха.

— Вы пропали с экрана, — встревожился оперативник. — Интерком барахлит… Я же говорил…

Глухая ватная тишина. Эдэя медленно, вдоль рисунка тактического экрана, сползала на паркетную прохладу. Сколько веков она не теряла сознания? Тогда почему сегодня, когда он вернулся? Шанс на миллиард, б… шанс, на который боялась надеяться.

Ей трудно плакать, она не способна бежать…