Детонация

ГЛАВА 23

ГРЕЙСОН

Мое сердце подскочило к горлу в тот момент, когда я услышал, как она скользнула по другую сторону двери. Каждое рыдание отдается у меня в груди.

Я никогда раньше не чувствовал себя виноватым в тех ужасных поступках, которые я совершил. Но это съедает меня изнутри. Я последний человек, который ей сейчас нужен. Я знаю это. Она в ярости и обижена. Если все остальные разы, когда я ее ранил, она хотела ударить меня ножом, то сейчас она будет кровожадной.

Ее плач становятся все более неистовыми, даже истеричными. Она сходит с ума. Я слишком хорошо знаю это чувство. В тот момент, когда реальность начинает ускользать, тьма, которая подкрадывается и поглощает все твое тело. Как только ты попадаешь в эту яму тьмы, трудно, чертовски трудно, выцарапать себя обратно. Вот почему я сейчас живу в аду. Я научился процветать здесь.

Она права; я монстр. Но я не позволю тьме украсть мое Солнышко.

— Солнышко, впусти меня.

Ничего.

Прижав ухо к двери, я прислушиваюсь. Я вздрагиваю, когда ее рыдания становятся все громче. Такое ощущение, что она изо всех сил пытается дышать сквозь них. В каждом вздохе слышен хрип.

Черт.

Слышится какое-то приглушенное движение, ее рука шлепает по кафельному полу. Хорошо, она уходит.

Я делаю резкий вдох.

— Помоги мне!

— Солнышко, отойди от двери!

Я поднимаю левую ногу и со всей силы ударяю ею в дверь. Она распахивается и ударяется о стену. Она бесформенной кучей лежит на полу. Ее грудь судорожно поднимается и опускается.

Черт.

Я бросаюсь к ней, с глухим стуком падая на колени. Ее теплое дыхание касается моего лица. Хорошо, она дышит. Я убираю с ее лица намокшие пряди волос и осторожно приподнимаю ее голову от пола.

— Детка, ну же, вернись ко мне, — шепчу я ей на ухо, поглаживая ее ледяную щеку.

Ее тело дрожит рядом со мной. Она чертовски замерзла. Положив ее голову себе на колени, я беру ее под мышки и притягиваю ее тело к своей груди, баюкая ее, как ребенка. Тот факт, что она все еще не пришла в себя, беспокоит меня. Я смотрю на часы: у нее есть еще тридцать секунд, прежде чем я вызову скорую.

— Солнышко, пожалуйста. Вернись ко мне, — слезы застилают мне глаза.

Что, черт возьми, я с ней сделал.

Я поднимаю ее и встаю на ноги.

— Грейсон… — это едва слышный шепот.

— Хей, Солнышко.

Мы идем в ее спальню, и я укладываю ее на кровать. Кровать прогибается, когда я сажусь на край рядом с ней. Тушь стекает по ее лицу. Она не двигается, просто смотрит на меня.

— Как ты себя чувствуешь? — шепчу я, не желая ее пугать.

— Прекрасно.

— Мне нужно отвезти тебя в больницу? Что такое произошло до этого?

— Это была просто паническая атака. У меня никогда раньше не было ничего подобного, даже не падала в обморок.

Цвет начинает возвращаться к ее лицу, я подношу два пальца к ее шее и проверяю пульс. Он ровный, немного учащенный, но не вызывающий беспокойства.

— Хочешь, я тебе что-нибудь принесу? Немного воды?

Она качает головой.

— Я хочу, чтобы ты ушел. Я имею в виду не сейчас, а от меня. Что бы между нами ни было — все кончено.

Я прикусываю нижнюю губу так сильно, что на языке появляется медный привкус. Я не могу оставить ее в таком состоянии, но, если мое присутствие здесь выводит ее из себя, я не могу остаться.

— Я не могу оставить тебя сегодня вечером, Мэдди. Не после этого. Я приготовлю тебе ванну, подоткну одеяло и лягу спать в комнате для гостей. Когда ты проснешься, я уйду. Мне просто нужно знать, что с тобой все в порядке.

Она вздыхает и кивает, по-прежнему глядя мимо меня.

Она ускользает от меня, и я ни черта не могу сделать, чтобы остановить это.