Девки гулящие 3

Глава 22 Рано ещё видно было Воробьевым на небеса

Пандемия продолжается…

В прошлый раз, когда Ванька Воробьев с сестрами настырных мужиков картечью встретили, у них много раненых образовалось. Ивану Афанасьевичу чуть ли не всю ночь пришлось с ними возиться. Бранил он про себя Больше-Хлыновскую с её публичными домами, но долг свой врачебный выполнял…

Воробьевы же после этого случая с прибытком остались – Ванька раненых разрешил от калитки забрать, но оружие их велел оставить. Прислонить к забору стволы и уматывать пока он не передумал.

В результате этой контрибуции арсенал домов терпимости увеличился на три охотничьих ружья, карабин «Манлихер» и винтовку Мосина. Ладно детище Сергея Ивановича, а австрийский карабин то как к мужикам попал?

Иван долго гадать не стал, трофейное оружие почистил, пожалел, что к зарубежному изделию наши патроны не подходят. Как в магазине пять патронов было, столько теперь у него и имеется.

Но это всё дела вчерашние. Сегодня под прикрытием снегопада опять к ним кто-то прёт. Видимость из-за валящегося с небес почти никакая, но вроде сейчас штурмовать их публичный дом собралось народа больше чем сутки назад.

К встрече неприятеля у Воробьевых всё было готово – ружья заряжены, на столах в рядок положены – бери и стреляй. Вот пулемет бы ещё, но не было пулемета, а как бы он пригодился… «Максим», к примеру, с лентой на двести пятьдесят патронов. Высадил из него за минуту все шесть метров ленты и всех врагов сразу победил…

Автомат Федорова тоже бы не помешал. Двадцать пять патронов в магазине – это не один-два в охотничьем ружье.

Незнакомцы тем временем быстро к публичному дому приближались, чуть ли не бегом бежали. Было от чего и зачем. После ограбления банка им надо скоренько ноги из города унести, в поезд погрузиться и отбыть подальше от Вятки. Добычу они взяли богатую, но получить её одно, а сохранить – совсем другое.

Гарнизону дома терпимости после вчерашней победы в сей момент было море по колено, но его командир этого шапкозакидательского настроения не разделял, прекрасно понимал, что чудом они в целости-сохранности остались, повезло им просто. Как сегодня получится – кто его знает.

– Готовы? – коротко спросил о состоянии своей победоносной армии Ванька.

– Да. – отозвалась Мария.

– Готова. – это уже Александра.

– Да, да… – раздалось из соседней комнаты от ещё одной сестры.

Куда стрелять сестрицам сказано. Результативности от них особой Иван не ждал, но хоть какая-то польза от залпов по площадям картечью имелась.

Ставни открыты, створки окон распахнуты, бойцы в глубине комнат стоят. Всё как им велено. Сам Иван двустволку тоже крепко в руках держит, а карабин рядышком поставил. Последним аргументом он у него будет. Сестрам его бесполезно давать – только патроны зря изведут. Тем более, их совсем немного…

Идущие по улице уже почти с калиткой Воробьевых поравнялись. Так, так, так, а не мимо ли Ванькиного жилища их путь лежит? Совсем им не интересен дом терпимости и его обитатели. Похоже на это…

Только хотел Иван сестрам отбой тревоги объявить, как из соседней комнаты справа по народу на проезжей части выстрел прозвучал. Тут же и слева от Ваньки оставшиеся две сестрицы стрельбу начали. Снова справа. Два раза слева.

– Стойте, дурищи! Прекратить! – что есть мочи заорал Ванька.

Да разве их теперь остановишь. Берсеркеров доморощенных. Схватили другие, заряженные, ружья и опять стрелять принялись.

Хорошо хоть, похоже, ни в кого не попали. Народ внизу на улице тёртый оказался, мгновенно рассредоточились, своё оружие с плеч сдёргивают, сейчас Воробьевым ответку дадут.

– Ложись! – как мог громко крикнул Иван сестрам. Сам тоже на пол бросился.

По окнам публичного дома ударил залп, второй. Ванька ждал третьего, но его что-то не было. Минуту полежал, а потом – ума то совсем нет – из окна на улицу выглянул. Тут бы он в глупую голову пулю и словил, но у людей на улице совсем другие приоритеты были, и они сейчас быстрым шагом уже от публичного дома удалялись.

На улице перед калиткой только что-то лежать осталось. Сумка что ли какая…

– Все живы? – Иван выходя из комнаты в общий коридор своего заведения только и спросил. Убил бы дур, разорвал на мелкие кусочки. Сказано же было, что стрелять только по команде, а они сами палить из окон придумали. Чудо какое-то сейчас произошло, не иначе как пожалели убогих на небесах. Похоже, что отряд военных сестры обстреляли, а они возьми и пройди мимо. Кому рассказать – не поверят. Не бывает просто такого.

– Жива. – в правой от Ивана комнате кто-то ещё не веря в счастье своё ответил.

– Тут мы, тут… – слева раздалось.

Тут они… Да черти бы их под землю забрали…

– Стрелять то кто вам разрешил, милые сестрички? – опять же на повышенных тонах Ванька выдал вбегая в комнату.

Сидят на толстых своих жопах па полу, бледные, губы трясутся… Перепугались до смерти. Третья тоже со своей позиции выволоклась, ружьё за ремень по полу тащит… Надавал Бог помощников, чуть все скопом на тот свет не отправились…

– Не к нам же они шли. Вы зачем такое устроили? – уже чуть успокоившись посмотрел на сестер Ванька.

Молчат. Герои бабьего батальона недобитые.

Часа полтора сидели Воробьевы в своих хоромах тихо как мыши. Вдруг обиженные военные вернутся? Разберут ведь по брёвнышкам публичный дом вместе с обитателями. Живого места не оставят. Это тебе не с пьяными мужиками воевать…

Боженька за тучами решил всё же сегодняшнее везение у брата с сестрами не ломать. Не вернулись солдаты-дезертиры, а в вагоны загрузившись губернский город Вятку покинули. Содержимое кассовых кладовых отделения Государственного банка с собой увезли. Но не всё. Подранили картечью в правую руку всё же одного из них сестры Ванькины, он узелок с добычей то перед домом терпимости и обронил. Предводитель в котелке приказал своим на стрельбу из дома не отвлекаться, быстрее к вокзалу двигаться. Это дурынд и их братца и спасло.

Ванька, когда за калитку вышел полюбопытствовать – что там на улице после прохожих солдат осталось, узелок и прибрал. Гильзы от трёхлинеек собирать не стал, да их и снегом уже занесло, так только на них ноги подкатывались, чуть не упал ещё из-за этого.

Вернулся в дом. Сестрам велел стол накрыть. Спасение он их отмечать будет, а им приказал по очереди сегодня у окошечка сидеть и посматривать – не вернется ли кто в целях восстановления справедливости.

Больные "немкой".