Девки гулящие 3

Глава 46 Крестьянские волнения

Забирают, ироды, у крестьян хлебушек.

Вятская губерния – это крестьянское царство.

Если в самом губернском центре, после того как «немка» по нему прошлась, сегодня уже и двадцати тысяч населения нет, то в самой губернии перед эпидемией почти три миллиона восемьсот тысяч человек проживало…

Сколько в сей момент на вятской земле народа – никто точно сказать не может. Местами в волостях некому даже отчеты слать – смертность при первой волне эпидемии была высокая, а сейчас уже вторая волна «немки» лютует.

Да, имеются в губернии ещё и одиннадцать уездов, а в них уездные городки. Но они по числу жителей тоже не велики. В Глазове и трёх тысяч душ сегодня не насчитаешь, в Елабуге – нет и девяти, то же самое в Слободском. В Уржуме и Яранске – по три с половиной тысячи жителей. Один Сарапул близок по жителям Вятке – до эпидемии почти двадцать одна тысяча обывателей там проживала.

Остальное – село и деревня…

Народ вятский раскачать трудно, долго они запрягают, но потом быстро ездят. Если уж понесутся куда сломя голову – не остановишь.

Хорошего в жизни крестьянина сейчас мало – работа от зари до зари, а на неё силы требуются. Кто переболел – ослаб, то одно, то другое болит, никак в себя прийти не могут.

Вырастишь что, тут же требуют – отдай, а самому что в рот положить? Если вдруг какие излишки чудом образуются и продать их решишь – бумажки РВР получишь. «Хабаловки». Так их в народе называют. Маленькие такие – бумагу, наверное, экономят. Напечатано на них – двадцать рублей или сорок рублей. Раньше такие суммы большими деньгами были, а сейчас – горькие слёзки. Причем, как получил их на руки – тут же трать. Завтра за них гораздо меньше дадут. Тает их ценность каждый день как снег под солнышком. Чтобы что-то серьезное купить – надо целую стопку «хабаловок» отдать.

Думали раньше сельские жители губернии, что плохо им сейчас, а потом ещё хуже стало. Оказывается, терпимо всё было. Стали из города команды с продовольственным комиссаром приезжать и просто так хлебушек забирать. Ну, не совсем просто – расписку дают. Взято мол у того-то столько-то. Куда её? Как пришедшие с фронта и дезертиры говорят – только в ватерклозет…

На заготовку дров ещё гоняют, на ремонт дорог, мосты по весне восстанавливали… Везде со своим инструментом и хлебушком. Лошадей почти подчистую на фронт мобилизовали – на коровах пахать приходится. У кого же лошадка в хозяйстве каким-то чудом осталась – прибавляй сюда гужевую повинность.

Терпели, терпели, а потом терпеж и кончился.

Началось всё в Малмыжском и Елабужском уездах. Одновременно, как будто по команде откуда-то…

Утром Ванька и Федор так ничего и не придумали. За обедом тоже, а вечером уже опять на свой военный склад дежурить отправились. Ночь прошла тихо, день протянулся без происшествий, а вечером, когда их сменщики пришли, новости они и узнали.

Под Малмыжем и рядом с Елабугой продовольственные отряды побили. Никто не уцелел. Откуда тогда узнали? Почтовые служащие сообщили. Они из уездных городов по графику в большие села ездят, вот и наткнулись на убитых. Лошадок казенных и телеги увели в неизвестном направлении, а трупы в исподнем у дороги рядком выложили – смотрите, проезжающие, что будет с теми, кто на наш хлебушек позарится. Раны у всех побитых огнестрельные, оружие и форменная одежда отсутствует – прибрали хозяйственные руки добро, в жизни теперешней любая веревочка пригодится.

Искаться начали – кто такое учинил? Оказалось – жители таких-то сел. Больно они и не таились. В селах тех сходы прошли и решено было хлебушек не отдавать. Хватит, лебеды, коры и крапивы наелись. Если же за зерном с оружием придут, то тоже гостей подобным образом встретить. Стволов в деревне теперь много – мужики их в траншеях не оставили, с собой домой принесли.

Руководит всем какой-то бывший студент. Сам из Вятки, но родственники у него в Малмыже имеются. С ним команда из таких же, бывших на обучении в университетских городах. Народ они мутят, кому требуется – оружием делятся. Денег у них много, даже старые серебряные рубли за фураж и лошадей предлагают. Не «хабаловками» расплачиваются, а настоящими полновесными монетами.

Откуда такие подробности сменщики знают? Есть источник – склады то продовольственные теперь ой не простые парни с улицы охраняют, все здесь пристроены на такое теплое место по большому знакомству.

Как Иван и Федор про студента и старинные серебряные монеты услышали, сразу в их головах одинаковый вопрос появился. Не их ли знакомец чужое добро пускает на распыл, Ваньки и Федора денежки тратит. Пугачева деньгами восстание в Малмыжском и Елабужском уездах финансирует. Судьба может такая у этих денег против законной власти противится? На роду так у них предначертано?

Так дело не пойдет. Срочно надо на место, где остатки клада спрятаны отправляться и проверить их наличие. Насчёт же студента, припоминал что-то Ванька Воробьев такое – были у него родственники в Малмыже, точно были.

Сдали мужики дежурство, но не домой на Больше-Хлыновскую отдыхать отправились, а в сторону военной комендатуры пошли. Кое-что они про события на юге губернии уже знали, а может ещё чего разведать получится?

Если будет у них как в других губерниях, то должны сейчас власти уже формировать карательный отряд в непослушные уезды. Ваньке и Федору надо в него попасть. Нет, не избы крестьянские им пожечь захотелось и не расстрелы крестьян их манили – про серебро своё они озаботились, студента-подлеца найти им надобно и поспрашивать его должным образом. Федор это хорошо умеет – на фронте научился.

Не хотят в деревне хлеб отдавать…