Девки гулящие 3

Глава 53 Смена власти

Вятская губерния. Уржум.

Прибывший в Уржум штабс-капитан как-то сразу вступил в разногласия с местными властями. Они ему не понравились, он у руководителей уезда тоже вызывал неприязнь. Вроде все в одной лодке, а поди ж ты…

Жили в Уржуме люди себе спокойно, что надо воротили, себя не забывали, а тут такой вам хрен на всю голову. Из центра прислан с грандиозными задачами и полномочиями. Мы то здесь на что? Нам бы и поручили дело важное, а мы то уж без подобных помогальщиков справились. Нет доверия у Петрограда людям на местах? Всё и каждую мелочь под себя подмять хотят?

Прилетел гусь лапчатый. Свои порядки наводит. Все жирные ломти себе забирает. Его самого и приехавших с ним ещё и кормить-поить надобно, лучшие места под постой выделять.

Сначала думали, что структура пирога на столе поменяется – было всё нам, а сейчас станет – часть нам и часть ему. Получилось же – нам шиш с маслом, а приезжий штабс-капитан всё себе загреб.

Все ниточки-веревочки с мешочниками обрезал, все договоренности со скупщиками под хвост кобыле полетели. Те защиты требуют – деньги де плочены, а против продовольственного полка не попрешь…

Мешочников как липку ободрал, труд их себе присвоил. Бедолаги по селам и деревням сколько ездили, хлебушек на деньги и мануфактуру, а также на прочее нужное в крестьянском хозяйстве меняли, подводы нанимали и хлеб не за просто так в Уржум свозили, а он явился и на всё лапу наложил. Не ваше мол сейчас это, а достояние республики. Кто противился и несогласие выражал – того черви на погосте уже хвалят.

Ввел военно-продовольственное положение – хуже осадного. В городе патрули, за городом – концентрационный лагерь. Недоволен – уже не гражданин, а новая рабочая единица. Хорошо хоть так, а то и – сразу к стенке.

В деревню голубок сизокрылый сунулся не зная броду. Быстро по сопатке получил, много людей потерял, чуть пушку даже не отняли, а вот пулеметов убавилось. Голяшками заскал, в Вятку стал жалиться, а они – помогли сиротинушке, людьми и оружием пополнили, очередную орду на уржумские плечи повесили. Хлеб, мол сейчас самое главное, а вы – терпите.

Деревня за деревней, село за селом штабс-капитаном обираются, а в Уржум десятки тысяч пудов хлеба ссыпаются. Хотели о сей радости весть в Петроград подать, а штабс-капитан запретил – не вашего ума дело. Сам, когда надо будет сообщу.

Ладно бы так. Дело совсем по-другому поворачивается. В Вятку мешок отправляется, себе – пять на разживу. Тем же мешочникам зерно продается. То, что у крестьян силой собрали и то, что у самих мешочников ранее реквизировали.

«Хабаловки» не берет, имперскими деньгами брезгует – золото, фунты, доллары за зерно требует. Марки германские один умник предложил – ему же в рожу ими и прилетело.

Стали ему препятствовать, совестить, про дела его обещали в Вятку сообщить – обругал матерно и арестовать велел. В тюрьме оказались, кто в уездной военной комендатуре был, а кои в этот день дома оставались – повезло, сумели скрыться кого предупредили.

Местная караульная команда сама мигом разбежалась, москвичам даже стрелять не пришлось. Командир её Попов сам на сторону штабс-капитана переметнулся. Население Уржума на арест власти РВР никак не прореагировало, защищать их не бросилось. Успели они местным жителям уже хуже горькой редьки надоесть своими выкрутасами.

Объявил штабс-капитан в Уржуме свою власть и полное отделение от РВР. Независимое теперь тут типа княжество, штабс-капитан за главного, а всем остальным надо пасть ниц.

Смена руководства в Уржуме в ураганном режиме произошла, никто даже не успел оглянуться. С утра одни командовали, а в обед уже другие. Зачем штабс-капитан такое учинил? Какие у него были резоны? Испугался, что про его художества в центре узнают? Что зерно он на строну продает, а не республике отправляет? Может решил собранное по деревням реализовать и с золотишком, полученным скрыться? Тайга то, вон она – рядом. Кто там его найдёт. Через Урал перемахнет, там – Сибирь, а из неё уж куда угодно с казной то наполненной и верными товарищами.

Народ в полку и тот не весь в курсе был, что произошло. К вечеру только узнали. По приказу штабс-капитана двери казенного винного склада акцизного ведомства перед московскими продотрядовцами настежь распахнули – празднуйте мол победу соратники. Каждому бойцу полка денег выдали – «хабаловок» не жалко. Завтра ещё по мешку зерна можно под расписку получить. Куда то зерно девать – сами решайте.

Загудел Уржум, обыватели стали прятаться…

Вскоре по улицам весёлые морячки заходили, гармошки заиграли, местами салют стали устраивать из трёхлинеек. Противоэпидемический режим никто не соблюдал, как и «немки» не было. Хотели даже отдельные личности из пушки бабахнуть, но инициативу их новое руководство не поддержало. Снарядов было мало, а новых взять негде.

Десяток Сидора, где Ванька и Федор числились, когда в Уржум возвратились – рты пораскрывали. Что за чудеса здесь творятся? Утром ещё ничего не предвещало беды, а теперь вон какая ситуевина. Сходили, как говорится, за хлебушком. На долго ли такая вольница? До Вятки вести о происходящем дойдут, как против недовольных крестьян уже против штабс-капитана силы карательные соберут и одним махом его вольницу прихлопнут. Ваньку и Федора в том числе. Смахнут как крошки со стола – никто и не заметит.

Соратники Ивана в сторону винного склада чуть не бегом убежали. Сидор козликом впереди всех наскакивал. Ванька Федора за рукав придержал – не время водку пьянствовать.

– Во попали так попали. – закуривая Федору проговорил Иван.

– Думаешь, мне нравится? – оглядываясь по сторонам ответил Федор. Приблудные китайцы на своих горбах по мешку чего-то тащили. Между собой переговаривались с довольным видом.

– Не, не надо нам такого счастья. – снова проговорил Ванька.

Федор ничего не ответил. Молча согласился. Двинулись они в сторону своего временного пристанища – не на улице же им теперь всю ночь стоять было…

Вятская губерния. Уржум.