Девки гулящие 3

Глава 54 Перебежчики

Теребиловская дружина.

Не всё руководство Уржума штабс-капитан арестовал. Кто-то успел зайчиком-побегайчиком в кустиках спрятаться, а кто-то и достойно из города в данной ситуации отступил. Тот же Сормах.

Один в поле не воин. Прекрасно понимал это Николай Гурьянович. Опыт какой-никакой у него в этом деле имелся. Образцовая школа унтер-офицеров и прапорщиков 13-й пехотной бригады казанского военного округа за плечами. Потом германский фронт. В шестнадцатом году за боевые заслуги награжден Георгиевским крестом 4-й степени. Участвовал в Сборовском сражении, был произведен в подпрапорщики, удостоился Георгиевского креста 3-й степени. Ранен был неоднократно.

Видя, что в городе творится, Сормах на рожон не попер. Лошадь, которая в его распоряжении имелась, в телегу запряг, к складу с оружием тихохонько подкатил, двенадцать ящиков ручных гранат погрузил и только его и видели.

В Теребиловку Сормах гранаты вывез, нечего их людям штабс-капитана оставлять – самим пригодятся. Есть кому их раздать в надежные руки.

Гранаты сгрузил, верных ему людей кликнул. У тех ещё четыре подводы нашлось.

Пока московские продотрядовцы победу праздновали, матерными частушками округу оглашали Сормах с товарищами опять к складу пробрались. Наложили без всякого счета три воза винтовок и два патронов. Патронов много не бывает – это Сормах на фронте хорошо усвоил.

Нагрузились и опять в Теребиловку вернулись. Больше не поехали – нечего третий раз своё счастье испытывать, да и достаточно уж им было.

Куда ему столько оружия? Надо. Дружину Сормах решил организовать для сопротивления мятежникам. Заблокировать по возможности им пути в уезд. Ну и въезд в Уржум тоже. Чтобы хлебушек оттуда никто не вывез. В республике сейчас голодно – зерно ой как пригодится.

Ночь спать не пришлось. Из Теребиловки люди были посланы в Бутахино, Поповку, Кабановщину, Котелки, Лом, Таловку и Дубровку. Просил Николай Гурьянович дать людей ему в дружину. Обещал оружие и патроны выдать без отдачи, освободить на год от сдачи зерна республике, ну и ещё всякой благодати три короба. Указывал вместе с тем, что народ он собирает против московских продотрядовцев из Уржума, которые здесь всем поперек горла давно уже стояли и у многих зуб на них имелся. Сам Уржум с больной головы никто штурмовать не собирается. Засядут они в удобных местах и будут в морячков и другую шушеру разную постреливать. Коли тем большая подмога подходить будет, головы свои терять им приказа не последует – сразу перебираться в другое расположение. Такими партизанскими действиями время они потянут, а там и из Вятки войска примаршируют и прихлопнут мятежников штабс-капитана.

Почти три дня судили и рядили, но собрал Сормах дружину. К его счастью в эти дни из Уржума никто в уезд за хлебом штабс-капитаном направлен не был. Сначала там победу праздновали, потом опохмелялись всем полком, что-то делили. Не до крестьянского хлебушка москвичам было. Да его и так в Уржуме выше головы уже было собрано. Куда ещё. Это бы штабс-капитану продать.

Из Вятки тоже ни слуха, ни духа. Знал Сормах, что люди туда с вестями о мятеже отправились, но вот доехали ли? На дорогах сейчас пошаливали, народец совсем страх потерял, одним днём жил…

Заставы у Сормаха расставлены, время на него работает. Подозрительный народец, что в Уржум направлялся, они перехватывали. Тех, кто из города выезжал и выходил тоже без внимания не оставляли.

На второй день к нему двух перебежчиков из города привели. Не московские, свои из Вятки. Прикомандированы они были к продотряду, но мятеж против РВР не поддержали, котомочки свои собрали, винтовки за плечо и из полка штабс-капитана сбежали. Со слов пришедших, крови на них нет, в мародерстве не замазаны.

– Звать то вас как, воины? – Сормах к перебежчикам обратился. Вид у него до нельзя серьезный, куртка кожаная, на поясе патронташ.

– Иван. – первый ответил.

– Федор. – отозвался второй.

Видел где-то этих соколов Сормах. Вспомнил. У мешочников зерно они конфисковали. Разбираться с ними сейчас некогда – в концлагерь под охрану отправятся, да и дело с концом. Николай Гурьянович в Теребиловке сейчас свой концентрационный лагерь устроил и всех подозрительных лиц туда отправляют. Прибудут люди из Вятки и со всеми разберутся, отвесят каждому по его заслугам.

– О планах и задумках московских рассказать что-то можете? – строго Сормах Федора и Ивана спросил.

– Да куда там. Мы люди маленькие. Дела начальства нам не известны. – за себя и за Федора ответил Ванька Воробьев. Чистую правду выложил. Их даже десятник в последний момент в курс дела вводил, а со штабс-капитаном они и ни разу не общались.

Говорит Иван с Сормахом, а сам всё на шашку его посматривает. Не долгое время они с Федором в Уржуме, но про неё уже не раз слышали. Вот и увидеть довелось. Так то по Уржуму с ней Сормах при них не расхаживал, а тут она у него на боку висит.

Где уж он её взял – история умалчивает. Загляденье, а не шашка. Сверкает золотом, каменьями изукрашена. Знающие люди говорят, что это алмазы. По мнению Ивана – что-то больно уж они велики, а если это и правда они, то цена шашке побольше всего Уржума будет. Ну, примерно.

Сормах с ординарцем.